Перевод Анастасии Бабичевой, Галины Ермошиной, Александра Уланова

в память дня рождения Нины Искренко

Нет сравнения с телом. Ребенок... нитка фиолетовой пряжи, закрывающаяся дверь, когда я покинул другую страну. То, что ты не порождаешь, погубит тебя. Что означал этот город, это место, куда я собирался? Раз, два, выросла трава!Видишь эту дорогу - моя девочка лежит в траве, молится у заброшенной бензоколонки, голуби бьют крыльями у обочины. Некоторые части нашей жизни реальны. Перемещаясь по кладовке с Питером Пэном, варя яйца в бочонке масла... Фотография через три года, все снова - слезы за упругой кожей нашей странствующей сестры, когда поезд застыл на последней станции. Ладушки, ладушки, где были, у бабушки. Прошай, сестра! В доме кусок мыла, человеческое лицо, вода в монашеской фляге. Вместе, ребенок и я, уйдем отсюда, ведь, как и Святой Антоний, мы отказываемся действовать в одиночку. Орфей на балконе зазывает пожарные машины в утреннем блеске. И только вчера на кладбище, я потерял самообладание! Или как сказал поэт, я могу устоять против всего, кроме искушения. Мы станем другим человеком, тем человеком. Читая Екклезиаста и сорока-ворона кашку варила.Небо населено перелетными розовыми птицами. Такая розовость! Три, четыре, дверь пошире, папа.... Незамеченный в людском муравейнике, я нашел ее голую куклу. Ребенок хихикает, а после наши матери танцуют со шмелиным жжжж. Я пересчитал нашу мелочь. Если бы ты мог делать то же самое точно так же и в то же время ежедневно, ты бы мог спасти мир. O, это запоздалое зрелище родовой почвы, рогаликов с маком, призрака, лепящего время с помощью мороженого. Пять, шесть, у нас палки есть! Вечности заложник, замена солнцу нашего дня. Просыпаясь в пятикомнатном гараже, где вся мебель оживает однажды ночью и говорит, я люблю тебя. Прощай. Прощай, сестра. В этот день, больше чем когда-либо, мы любим тебя.

 

 

«наша мечта о тебе»

Перевод Анастасии Бабичевой, Галины Ермошиной, Александра Уланова

Мишель Мерфи

Называние прошлого, или это сияние в небе, где снова столпились вороны. Уткам нужно, чтобы кто-нибудь заботился о них, папа... Черные дрозды кричат в кустах и наша уверенность в том, что надо держаться, вступает в противоречие с усталостью ног, с постоянной болтовней ее отца в рассеянном свете. Человек свернул их палатку углами к центру. Знание, и больше пчел и комаров, и цитаты из немого монаха в беличьих глазах. Хотя этот человек не мог, или отказался приготовить им чай этим утром. Как будто одно только наше существование могло бы стащить мертвого с дороги, или как будто желуди были картой и конспектом будущей жизни девы. Как она впервые подошла к этой яблоне?

Вороны постоянно перемещаются, словно погода выбирает свои разнообразные формы и облики из многих. Твой кров для бедных. Сосна и перья, раздавленные ногами прохожих. Святой Франциск, блуждающий в пустоте молящихся женщин так же, как тело матери однажды закрыло пейзаж солнца и луны, и никакой боязни. Изменение заброшенного дома, когда вдруг входит мертвец. Пылающий ангел снова падает на землю и этих странников - да, человек становится молодым, когда ребенок стареет. Тайна, достойная тайн, почему черепахи следуют за нами? Она пинает ржавую трубу. Мир просит тишины. Как будто эти две одинокие фигуры касаются нашей мечты о тебе.

 

 

Sheila Murphy

Шейла Мерфи

Шейла Мерфи (родилась в 1951 году в Мишаваке, штат Индиана) – американская поэтесса, работающая в жанрах текстуальной и визуальной поэзии, пишет и активно публикуется с 1978 года. В настоящее время живет в Финиксе, Аризона.

 

 

* * *

Перевод Анастасии Бабичевой, Елены Зениной, Александра Уланова

Удивление – колесница бессознательного

Насаждающего сознание розами, чтобы вытеснить смятение

Игрушечный поезд представляет

Правильную перспективу. Дневной свет роздан

Пригоршнями заслужившим.

Пока есть убеждение, что любовь чувствует

Побуждение быть любовью без подталкивания.

Кто-то проснулся и для тебя готовит

Завтрак. Легко лежать и верить –

Ты не единственный живущий разум.

Всякая другая душа обладает краем

Медленно поднимаемым или опускаемым.

Близость разрывает цепь одиночества

Посреди изнуряющего

Предсказуемого старомодного отсчета времени.

Одно происходит после того, как происходит другое.

Пока странствие не почувствует себя растраченным понапрасну

И ты не пожелаешь страстно начать свое.

 

ЭРОС

Перевод Анастасии Бабичевой, Елены Зениной, Александра Уланова

Время на подбор слов истекло (что в твоих глазах?). Тоска по красной скале, магнитное поле, когда тьма проскальзывает в прекрасную анонимность дневного света. Мысль о прикосновении вызывает из грезы спелый, преднамеренный поцелуй. Путь выравнивания, женский (уже там). Шелк движется в ответ желанному ветру.

 

Восхитительная скорость улитки, время насладиться тем, что будет

 

ИСПЫТАНИЕ

Перевод Анастасии Бабичевой

Бренное сердце. Я не уберегла тебя. Взаимно ли это? Мягкость, действующая по указке поколений, старая прямота колоратурного сопрано, заслужившая праздник своего концерта, чувствует верность долгу, фанданго. Девчонки из Буффало, не позволите ли вы мне сказать слово? Прагматические события виднеются в атмосфере прошлого, виляющие зигзагами, как устроившие засаду искатели жилья, которые надеются обставить свои гнездышки аппетитными утверждениями, засахаренными бататами и раскаянием.

 

Жаркие весны, все смелые обручи, расширяющиеся, как топография, твое здоровье

 

 

ВИЗУАЛИЗАЦИЯ

Перевод Анастасии Бабичевой

Я запомнила некоторые слова, как, например, «аренда», меньше, чем те, что я бы произнесла красивее. Храм неопытности, моё одиночество надувает само себя, расщепляется в живое существо, в амебу. Как мне нравится шелк разговора, белый песок, отражающий буйные деревья, расцветающие отдельно, хранилище доброты. Схема одного грамматического времени должна ярко отражать другое. Я решаю проблемы по-человечески внутри себя, говорю с тем, чей телефонный голос убаюкивает меня, словно я ребенок. Желая собрать эмоции, возьми их домой со мной в себе и будь полностью дома. Моя кожа содержит мысли о тебе, еще не разрешившиеся в прикосновении. Татуировки не рисуются страстью.

 

Корка драгоценного камня, зримая, легкий мороз под солнцем

 

 

***

Перевод Анастасии Бабичевой

Дыхание священно проходит по моему существу.

Струйки птичьего дыхания, вода, греющаяся на плите,

Уменьшившаяся боль в спине, растворение моего дыхания

В достаточно несчастливом тихом дыхании.

Как счастье музыка дыханья, как изумление.

Я думала, спасение было внешним светом.

Скорее дыхание – это спасающая жизнь Бога.

Священность самого дыхания, даже калий,

Магний, свежие овощи, кислород.

Кислород глубже в священном дыхании.

Песня моего дыхания, несколько измерений остаются.

Самолет над движением веток.

Распустившиеся бутоны, сознание в моих руках

Напротив кухонного стола, дыхание

Свет знания, ответ неловким

Вопросам. Дыхание часовой пояс, дыхание

Высшее, внутреннее, предшествующее. Полный спектр

Прошлого, настоящего, в будущем, дыхание.

 

Jorie Graham

Джори Грэм

Джори Грэм (родилась в 1950 году, в Нью-Йорке) – американская поэтесса, жила в Италии, училась во французских школах. Прежде, чем обратиться к поэзии, изучала философию в Сорбонне и кинопроизводство в Нью-йоркском университете. Сегодня Джори Грэм – одна из ведущих американских поэтов. В 1996 сборник ее стихов «The Dream of the Unified Field» получил Пулитцеровскую премию.

 

СКРЫТОЕ (КАЛИПСО)

Перевод Александра Уланова

1.

Пой мне о времени снова и снова

ведомый далеко от курса

чтоб встретить другую публику

чарует жаждет

удержать его.

Прости меня совпадение

Прости меня необходимость

Пусть счастье попробует получить мертвых

Извини война, у которой я украла его

Ты должна простить эта вуаль

Она как шутка время и опять

Я хотела быть всем что

Я знаю, ничего не может оправдать вуаль

Будь храбрым пусть спустится

 

2.

Почему изгнанный должен вернуться домой?

Эра? Период?

Открытие: Калипсо притащила палубу.

Скрыла раннее поздним.

Скрыла последовательность.

Вспоминающая насильственно как должно быть,

и все это – посреди времени сейчас. Спи, любовь.

Что должно быть подразумеваемо под

Испорченным покрытым мерцаниями.

Как еще сохранить тебя.

Прости меня история.

Я закрываю рассказ всеми этими словами.

Сплошь зарастая глазами.

 

3.

Напряжение и сопротивление взгляда. Смотри.

Волочи палубу. Чтобы скрыть явления, да.

Ударь меня говорит каждая вещь.

Воскреси меня в моей плоти.

Не проходи сквозь меня.

 

4.

Посмотри, как наши уста открыты.

И те, еще привязанные к своим сиденьям, другие.

Я заключена в себя силой.

Нет путешествия домой

Над цветущим широким возвратом.

Вынужденно вниз вместо в стебель.

Позволь своей душе проскользнуть сквозь сияние

Позволь сиянию не остаться с тобой Проталкивайся сквозь

 

5.

Как мы прошли неф: в пламени.

Пенящееся время вернулось в свой угол.

В острой тоске здесь под вуалью.

Разобьется перед каким-нибудь алтарем.

 

РОЙ

Перевод Александра Уланова

Хочу, чтобы ты слушал колокола,

держа телефон за маленьким окном

там, где я думала,

был звон -

 

Вечерня роется в остатках вечернего воздуха,

наушники зажаты в руке – чтобы не растворились

 

где я всматриваюсь в крошечные отверстия в телефонной трубке, трансатлантический ход

чтобы видеть вечерний свет и после церковные колокола

 

отправляют свои сожаления, соскальзывающие, туда -

туда, где белое пламя заряжено удвоением -.

У меня ты – пытающийся слушать, наклоняющийся к микрофону для шепота, упорный,

можешь ли слышать их (два лепестка падают и потом это полностью

изменено) (да) (и потом другое да как скованный позвоночник)

да да да да

 

Мы были кем-то. Лодка застыла в гавани, и пока что никто не

появится,

ни на палубе, ни на берегу,

только несколько птиц мелькают вокруг,

 

потом – прежде, чем одинокое лицо появится – что-то

объявляет себя

как кусок целой синевы, отломанный и выброшенный,

одиночеством присоединенный,

 

да,

бесконечное разнообразие однажды бывшего,

того, что есть, пугающего жизнь, вот там, в тонком воздухе, обломки вос-

соединяются, голубой прозрачный лист бумаги колышется в тоже голубом воздухе,

 

границы выдавлены из голубого, изнутри голубого,

человеческие глаза

оставались закрытыми,

 

и потом быстрое короткое хлещущее – это будь собой, будь собой -

- лодка застыла в гавани и пока что никто не

появится – солнечный день, свежая эгейская синева,

простые вещи – киль, парус -

 

зачем тебе бояться? –

меня, протягивающую руки в свежий декабрьский воздух –

бежевый шнур и потом податливое мимоходом вставленное открытие, там, где у меня

 

есть ты – ты без глаз или рук или тела сейчас - слушающий

 

долгий океан между нами

- податливо охлаждающий сейчас – этот крошечный геометрический рой

открытий, посылаемых тебе

 

нет моей части, которой ты не коснулся, нет места, где ты не

 

прошел -

 

Два лепестка падают – слышишь их? – луна, ты придешь не скоро? – двое падают

 

 

Christopher Merrill

Кристофер Мерилл

Кристофер Мерилл (родился в 1957 году) – американский поэт, эссеист, журналист и переводчик. В настоящее время является руководителем Программы Международного Письма в Университете Айовы. В результате его начинания город Айова Сити был выбран ЮНЕСКО Городом Литературы, частью Сети Городов Творчества. Мерилл публиковал четыре сборника стихотворений, среди которых сборник «Watch Fire», обладатель приза Американской академии поэтов. Также Мерилл является автором сборников переводов и публицистической литературы. Его работы переведены на двадцать пять языков, его журналистские работы появляются во многих изданиях.