Вопрос третий. Мотивация и личность. Защитные механизмы мнимой личности

Маленькое предисловие...

Во первых, мы сказали, мотивация и личность. Что это напоминает?.. Как только исследователь мотивации становится еще и психологом личности – меняется единица анализа. До сих пор говорили – есть какой-то вид мотивации – мы именовали мотив как отдельный, хотя нередко у мотивов были свои противоположности.

Как только приступаем к мотивации как ядру личности, то единицей измерения становится мотивационный конфликт, соподчинение мотивов. Поэтому, вообще говоря, правильно, что мы от ситуативной мотивации переходим к анализу взаимоотношений мотивации и личности.

 

Мотивационный конфликт означает наличие проблем. Это может быть проблема, которая выделена в проективных методиках. Мюррей занимался и личностью. Потребность – результат взаимодействия субъекта и среды.

И Левин приближается к тому, чтобы описывать не отдельные мотивы, а мотивационные конфликты.

Наличие мотивационного конфликта обладает двумя свойствами. Мотивационный конфликт, во-первых – источник тревоги (1) и здесь просто вспоминаем тревогу, тревожность – психоаналитическое слово. И наличие [мотивационного конфликта] определяется по наличию тревоги.

Мотивационный конфликт или личностная проблема, вообще говоря, объективная (2) – объективная возможность ее решения. Для личности если есть проблема, то в принципе, я могу ее решить. А если я ее решил... И тогда уходит тревога, и тогда происходит личностный рост...

 

Мы будем говорить в основном о другой ситуации. Не о том, что человек проблему решает, а о том, на какие психологические приемы он идет для того, чтобы ее не решать.

 

Тогда, вы заметили маленькое замечание, почему мы записали мнимая личность? Разумеется, мнимая личность будет относиться ко второму варианту.

Мнимая личность, подобие личности – сохранение проблемы или, если угодно, уход от нее.

 

Пока скажем только одно... Разрешите пошутить...

Я должен признаться откровенно, что этот материал излагался когда [как]... в разной манере – и более традиционно, и с большим количеством примеров.

Объективно связано с тем, что когда ушел их жизни философ, которого мы не раз упоминали...

[Середина 1991 года.] Произошли... события... во время чтения лекции... [Это] привело к такому выводу, что я стал писать цикл статей под громким названием «Природа и культура», и все эти статьи посвящены памяти Мамардашвили.

Этой статьи никогда не было написано... Вернее, это небольшая книжка...

Вестник МГУ, в год по статье...

Если бы реальным редактором вестником МГУ не была моя знакомая –... мы когда-то вместе играли в художественной самодеятельности... Позвонил... Сказала – пиши...

Потом немножко спорили о стилистике статьи... Что произошло примерно на третьей-четвертой статье? Постоянно идет словосочетание мнимая личность... Называл парциальная личность – разделенная, составленная из частей... Платон – душа не имеет частей, а тут – все из частей...

Появилась личность в кавычках – похоже... А на самом... На третьей-четвертой статье в беседе автора с редактором...:

– А что ты пишешь «мнимая личность»? Назови, мничность...

– А разве можно?

Ее ответ был примерно такой, что здесь уже столько понаписано...

Я один раз произнес это слово – мничность...

 

Мничностный смысл... – это весело. А когда весело, можно начинать говорить, начинать через 10 минут о защитных механизмах мнимой личности....

 

Продолжаем...

Давайте обратимся к слову защитный. В результате этого вопроса у кого-то из нас создастся ложное впечатление и отношение к защите психологической чисто негативное. С самого начала [хочу] предупредить... Есть понятие просто защиты и такие защитные функции выполняются очень многим в личности: защитные функции выполняет характер, несомненно выполняет присвоенная социальная роль.

На языке Юнга... Я переживает... не всегда позитивные чувства и защищается от тени с помощью маски.

 

Отношение к психологической защите является разной... Какие виды терапии известны нам, причем известны нам по началу курса, по восьмой теме?

Кто-то помнит, кто-то нет, не обязательно так скрупулезно вести запись... Были формы работы как коррекция, помощь и консультирование. Не вдаваясь в детали, коррекция восходит к терапии поведения. Что корректируют? Поведение. Помощь – это терапия причин. А если говорить консультирование – проблемы; стремление замечать проблемы...

...Высший уровень, уровень терапии поведения – там интересен сам процесс решения проблем.

 

Напомнили о трех видах терапии и скажем: именно в них отношение к защитам – радикальное. Терапевт поведения (би­хе­ви­о­рист) скажет: защиты необходимы, их надо специально формировать, им надо научать. Помните, бихевиоральный терапевт снимал условный страх испытуемого, [приучая] контролировать свое тело... Упражнение само называется – снятие излишней чувствительности.

Вспомним, что в терапии поведения есть правило: ни терапевт, ни пациент не ищут причины символов – только поведение, не его причины.

 

Такими... служат различные формы социально адекватного поведения – ожидания, ролевые особенности... И радикально меняется ситуация, когда мы попадаем в терапию причин. Здесь остановимся подробнее. Терапия причин восходит к психоанализу. А защитные механизмы будем излагать по психоанализу. Захотим, узнаем еще и защитные механизмы в гештальттерапии, почему бы и нет?

 

Как ни горько, третий вопрос сегодня закончен не будет. Чтобы рассказать о защитных механизмах требуется больше чем одна пара...

 

Фрейд, например, скажет так: подлинной защитой... преобразованной природы – назовите, неуправляемой, непокорной, как та, бьющая ключом либидозная энергия... Подлинной защитой преобразованной природы является культура. А лучше сказать... – сублимация в культуру. А сублимация нами пояснялась как высвобождение; прорытие каналов, как тогда говорили.

И тогда подчеркнем, что именно сублимация является в описании Фрейда не единственной адекватной, правильной защитой – природа должна найти себя в культуре. Природа с неизбежностью преобразуется – факт человеческой жизни. А культура – это средство ее преобразования.

 

Но поскольку Фрейд занимается, в основном, своими пациентами, поэтому у него впервые появляется словосочетание защитный механизм. Не защита, а защитный механизм.

Разберемся в самом словосочетании. Мы сказали: сублимация – высвобождение энергии...

Личность, субъект, является внутренне активной, обладающей свободой воли. Получается странная вещь – там, где должна быть активность, личностная; там, где должна быть свобода, там появляется механизм.

Кто-то уже понял... что такое механизм? Кому-то придет в голову – алгоритм. Что-то заведомо несвободное – механизм.

 

Словосочетание защитный механизм Фрейд применяет прежде всего к своим пациентам. Это не защита, а лучше сказать – это неверная защита.

 

Мы уже говорили перед перерывом: проблему можно решать или не решать. Так вот, защитный механизм... создавать определенный защитный механизм (а он образуется сам собой), создавать такой механизм – уходить от решения проблемы, не решать.

Скажем, здесь, в терапии причин, с защитным механизмом наши отношения становятся двоякими. В чем его сходство с подлинной защитой, например, сублимацией?

Защитный механизм в позитивном смысле хотя бы временно снимает тревогу. Он этим и ценен. И если кто-то из нас, например, я, буду находить в себе элементы защитных механизмов, я при этом не буду огорчаться – ничего страшного. Там, где у человека проблема, пока не решена – там можно находить защитные механизмы. Нельзя тыкать пальцем и говорить: вот – личность, а вот – ее подобие. Элементы защитных механизмов могут быть у каждого, потому что далеко не все проблемы решены. Другое дело, решаются ли.

 

А теперь – негативный аспект. Тоже простой. Защитный механизм сохраняет причину тревоги. Тревога снята, а причина ее осталась. И в этом парадоксальность защитного механизма. Парадоксальность – снимаю тревогу, но сохраняю причину. Защитный механизм – принципиальное препятствие личностному развитию.

Не всегда так жестко говорил Фрейд. Не всегда именно так говорят его последователи. Но мы будем рассматривать защитные механизмы, и прежде всего будем говорить о негативном – препятствие [решению] личностных проблем.

 

А как гуманистический психолог будет относиться к защитным механизмам? Гуманистический психолог, гештальтте­ра­певт – схожи. На третьей ступеньке что произойдет?

В реальной практике может быть все то, что сказано для этого. Роджерс. Его терапия ориентирована на клиента...

Но в принципе, на этой третьей ступеньке защитный механизм оценивается только негативно, потому что здесь он рассматривается именно как препятствие для личностного роста.

 

Заметим такую разницу.

К нам подойдет пациент Фрейда. Он к нам должен подойти, обратиться с жалобой, должен задать вопрос, и только тогда начнется диалог.

А в гуманистической терапии поступают иначе – там снимают защитные механизмы, при этом специально провоцируя и обнаруживая их. Это – трудная работа, и я ее касаться не буду.

 

Вот таковы отношения к защитам и защитным механизмам. Мы сосредоточимся на самом центре, там, где речь о психоанализе.

Теперь мне хотелось бы сказать – этот вопрос, так сложилось исторически в курсе, который читается сегодня для вас. Этот материал излагается давно. Но когда-то излагался по книжке, которая должна быть процитирована в семинарских сборниках...

Это отдельный выпуск, а ныне – книжка Фейдимена и Фрейгера. «Личность и личностный рост»... Иногда ее считают упрощенной. В оригинале [лучше, но] не совсем хороший перевод.

 

Какие-то примеры я оттуда буду брать. Очередность перечисления тоже будет повторять данную книгу. Но там механизмы перечисляются так, как будто бы представляют набор.

Индивидуальная типология – у каждого свой механизм или совокупность. А мне бы хотелось... это авторская попытка – рассмотрим эту последовательность из семи названий как генетическую, как, если угодно, историю развития, снятия или сохранения определенной личностной проблемы, причем не важно, какой. Нас не интересует содержание проблемы...

 

Короче говоря, последовательность такая: начинаем с наиболее патогенного механизма – самого трудного для терапии; потом будем предлагать... меру терапевтическую, и будет появляться следующий механизм.

Механизмы будут связаны между собой. В какой-то момент наступит случай, предупреждаю, когда у нашего невротика... Лучше назвать, пациента психоаналитика, появится возможность решения проблем. И мы будем помечать, что каких-то пациентов на данном уровне мы оставляем – они излечились, решили свои проблемы, но мы будем идти дальше...

 

Из семи пунктов. Опыт показывает, что сегодня мы пройдем 3-4 пункта. И тогда давайте начнем.

 

1. Первый механизм именуется подавление или репрессия.

Помните словечко сублимация? Сублимация иногда переводится как вытеснение. Но только сублимацию правильно понимать как высвобождение природной энергии вверх, а здесь – наоборот..

А теперь – определение. Будет встречаться словосочетание источник угрозы – это еще одно название для причины симптома.

Подавление или репрессия есть попытка полного устранения источника угрозы из сферы сознания.

 

Сразу скажем, почему механизм наиболее патогенный и трудный для терапевта.

Ответ простой. Раз этот источник угрозы вообще устранен из сферы сознания, значит, он убран из речи. Наш пациент об этом источнике не говорит, а по определению психоанализ, в классическом психоанализе – это лечение словом. А раз пациент не говорит – отсюда и делаем выводы.

 

Это – один из немногих механизмов, которые, вообще-то говоря, построил не сам человек. Скажем деликатно. Этот механизм создан с участием родителей. Типовой источник подавления – авторитарный (неразъясненный; аффективно окрашенный) родительский запрет в раннем детстве.

И при этом Фрейд замечает, что подавление в принципе никогда не бывает полным. Это именно попытка устранить из речи...

Тогда начинаем соображать, здесь мы, между прочим, следуем некоторой закономерности. Каждый механизм не просто защитный. Это еще и определенная причинная закономерность.

Подавление. Устранили источник угрозы из речи, наш язык становится метафорическим, все более, потому что это язык практической психологии, психотерапии.

 

Убрали из речи. Где остался источник? В теле. Любая причина, говорит исследователь... Источник угрозы остался там, где он существовал изначально, и тогда это приводит к нарушению телесного функционирования. Признаки подавления...

И здесь говорим: Фрейду можно верить или нет – дело каждого. Но в принципе – это нарушение привычных телесных функций. Организм функционирует, есть закономерные изменения его активности, во все закономерности вносятся нарушения. Нарушения дыхания, астматические... Можно продолжать быстрее: сердечно-сосудистые заболевания, органов пищеварения, заведомо все, что связано с интимной сферой. Импотенция и фригидность – конечно, результаты подавления.

 

Другое дело, что кто-нибудь не из нас... Кто-нибудь... решит избавить своего знакомого от астмы...: «Я должен покопаться в его раннем детстве...»

Но может быть достаточно медикаментозного лечения. Одно условие – подавляющий приходит к терапевту. Подавляющий тоже приходит за помощью, но избегает намека на подлинную причину своей проблемы. Подавляющего легко заметить по низкой эмоциональной сфере... Эмоциональная сфера подавляющего уплощена...

Эмоциональная индифферентность именно в той области, где его проблема. Он как бы не слышит соответствующих слов.

Фрейд: Наиболее ярким примером подавления является отсутствие эдипова комплекса...

 

Казалось бы, как хорошо – нет комплекса. Но в данном случае это не так – подавление связано с детско-родительскими отношениями, и значит, эдипов комплекс есть, и он подавлен... Безразличие к родителям.

Уходит из жизни отец – сын безразличен. Эдипов комплекс – любовь или ненависть, это яркая жизнь, а здесь она как бы снимается...

 

К чему мы приходим? Я рискну с одной маленькой оговоркой. Я рискну, добавляя к Фрейду что-то из гештальттерапии. Нас много, и если говорить об этой тематике – говорить...

Оговорка такая... В книжке Дза-Дзо-Ань было сказано: умен, кто умеет хранить тайну. Я подобный пример во внепсихологической аудитории[379]не привожу никогда. Просьба – храните это в тайне. Впрочем, пример скажет за себя – обходиться с примерами [на­до] довольно осмотрительно.

 

Нарушение организма – признак подваления. А если подключить Перлза?.. Личность – это и есть организм, не в буквальном смысле; это – метафора.

Но так же как и в организме есть определенные органы и функции, так и в личности можем говорить о чем то подобном. В бытовых метафорах – пусто в голове, пусто в сердце...

А Перлз скажет: пусто в голове,... в личности; там, где должна быть голова – разум[380] или чувство, там – пусто. Перлз по-разному говорил – пусто, иногда говорил – дыра в личности, иногда – туманность, что-то неопределенное. Там, где должен быть орган – там непонятная туманность, представление...

Подавляющий орган, телесный орган – буквально или метафорически – органы не выполняют своих функций – они пусты или туманны в функциональном смысле.

 

Следует пример разведывательного характера. И тогда подавляющий как скажет или добавит к Фрейду Перлз... и тогда он моет даже кричать – ему важно выразить свою проблему. И был один поэт, которого часто сравнивают... и был поэт, который говорил о себе как о кричащем поэте, и фамилию поэта [мы] знаем, и не произносим ее ни в коем случае...

 

Смотрят на этого пациента Фрейд и Перлз и слушают, а он хоть и наступил на горло собственной песне, но все равно кричит. И... мы читаем...

– Я достаю...

Фрейд слушает:

– Ну-ну...

– Из широких штанин...

Фрейд заинтересовался...

– И что же? «Я достаю?»

Выясняется, что это – паспорт.

– Пожалуйста,– говорит Фрейд.– Главное, какой он, паспорт?

– Колючий, ударный, серпастый, молоткастый...

 

Гораздо раньше он сказал на языке гештальт-терапевта: «Об­ла­ко в штанах» – пустота, функциональная пустота... Я привел пример...

 

Но уж больно красивый... если хранить в тайне. Подавляющий... как заметил уже гештальт-терапевт... подавляющий все-та­ки может быть... и более того, когда говорит, переходит на крик. Этим можем воспользоваться, и именно на это стоит обратить внимание.

 

Фрейд: Именно подавляющую имеет смысл указать на причину симптома. Но ценность в том, что человек заговорит, заговорит и будет контактен. Пока только заговорил, предположим...

 

И появляется второй механизм...

2. Отрицание. Или фантазирование. Это – попытка непринятия источника угрозы как реального события.

В чем сходство с подавлением? Лучше сначала о различии.

Различие понятно. Источник угрозы в принципе появился в речи. Сходство в том, что он по прежнему незаметен, эмоционально неприемлем.

 

Опознаем фантазера. Источник появился в речи, что-то нарушил; и здесь он нарушит именно там, где проблема – мораль и логику. Фантазер безразличен к моральным нормам и логическим противоречиям.

 

Пример более аккуратный. Имени героя примера не буду называть.

Есть телепередача, где журналисты... на фрейдовском языке часто бывают дикими аналитиками... Была такая передача – «Мо­мент истины». Вообще говоря, может, для кого-то хорошее название. Можно ли быть истинным перед миллионной аудиторией?

Мы, ученики Фрейда видим набор защитных механизмов.

Это пример 4-5 летней давности. [В программе принимает участие] человек, занимающий крупный пост в государстве.

 

Ведущий достает бумагу и говорит собеседнику:

– А правда ли, что, как сказано в этой бумаге, вы собираетесь вводить войска в одну республику?

Нас не интересует содержание и [следим лишь за] логической формой построения фразы.

[Можно сказать:]

– Вообще говоря, надо узнать, откуда у вас эта бумага...

Он говорит:

– Да, вы правы, все так, как в этой бумаге. И вообще, когда я принимаю решение, я полностью отвечаю за его последствия.

При этом употребляет слово, [наподобие] «у меня все схвачено»..., [но это для нас неважно. Смысл такой.

Ведущий продолжает:]

– Правда ли, что в последней поездке в вашем окружении находился уголовный преступник? Обычно в таких случаях [государственный деятель вашего уровня] подает в отставку.

[Ответ:]

– Какая отставка? Разве я могу отвечать за все последствия собственного решения?

Фрейд делает вывод: там, где логические ошибки, там и проблемы; в данном случае – проблемы в принятии решения (пси­хи­атр скажет – психастеник).

 

А лучше всего эти механизмы искать у себя.

Фрейд: любой человек неизбежно принимает... Преждевременная интерпретация. Факт не освоен, а оценка дана.

 

Фрейд: как избавить себя от фантазирования?

Дарвин путешествовал по миру и строил свою эволюционную теорию. Как он себя предохранял от преждевременных выводов? Он составил четкий список параметров, по которым описывал каждый факт; сначала – по форме, и только тогда начинается интерпретация.

 

Нашему фантазеру не хватает логики. Но предположим, фантазер освоил логику, теперь начинает ее соблюдать, и... появляется третий механизм...

 

3. Рационализация – попытка построения приемлемых (мо­раль­ных, логических) оснований для неприемлемых мыслей, поступков, чувств.

Здесь мы не говорим источник угрозы, говорим неприемлемое чувство. Там, где источник угрозы – не только тревога, но и чувство стыда, которое требует специальных защитных мер.

Рационализацию можно поименовать самооправданием. Считается, что должен [применять] достаточно часто.

Нахамили в трамвае – начинаешь говорить, что «вот, люди разные бывают...»

Рационализация. Мы продолжаем говорить о пациенте аналитика. У него – слабое Я.

Рациональное объяснение – это функция интеллекта. Но когда им пользуется человек со слабым Я – получается неверная защита.

Узнаем рационализацию по чрезмерному подчеркиванию и наличию тавтологий – разными словами одно и то же, настоящего объяснения нет.

 

Рационализацию можно поименовать так. Защитный механизм – это замена культуры.

В чем проблема пациента аналитика? Он еще не понимает, что такое культура. Путем рационализации он создает культуру для себя.

В книге у Ф&Ф есть пример – притча о том, как мышь выбирала сыр.

Как ей надо сказать? Мне нравится сыр, я люблю сыр. Он нужен мне как организму, наконец. Если уж совсем умеет рассуждать...

Рационализатор обязательно скажет еще и о другом: «Какой-нибудь презренной лисе и в голову не может придти то, о чем рассуждаю я. Разнообразие форм, обилие питательных веществ, легкость транспортировки... Все это и многое другое – основание моего мудрого и свободного выбора. Я выбираю сыр».

 

Мудрость и свобода – признаки личности. Там, где должен быть культурный принцип – появляется излишнее подчинение природным нуждам. Рационализация своих неукрощенных желаний. Он строит культуру из частей. В рационализации находим... набор частей.

 

В следующем примере назовем автора. Если бы одна из пьес этого автора не была экранизована (60-е гг.) – на было бы этого примера.

Вс.Вишневский. Оптимистическая трагедия.

Рационализатора там обязательно найдем. Подчеркивает всегда там, когда говорит о культуре.

[События происходят на корабле.] Корабельные матросы – анархисты; капитан – царский офицер; комиссар – представитель новой власти. Ситуативно цели двух последних персонажей совпадают – усмирить команду анархистов.

[Обратим внимание] только на одну деталь. Комиссар и командир беседуют. Комиссар читает командиру стихотворение Гумилева «Капитан».

Она читает стихи о капитане, а командир говорит:

– О капитанах писал не только Гумилев, но и Лермонтов, и...

Но ее (комиссара) интересовало отношение капитана к новой власти:

– А ваше подлинное отношение каково?

– Я не решил, еще посмотрю... Если появится у вас второй Толстой, второй Лермонтов...

Тут комиссар становится рационализатором. Два шага. Слышит... Что там надо-то? Толстой, Лермонтов...

– Не беспокойтесь, все это у нас будет. (У взрослых есть, и у нас, подростков, будет. Пациент аналитика в личностном отношении подросток...)

Это – раз... И она моментально хочет добавить:

– Только никаких вторых у нас не будет, только первые!

 

Признак рационализации – все так же, но лучше.

Культура не имеет частей, а хотят создать лучше, чем существующая.

 

Рационализации нас окружают, они сплошь и рядом.

Посмотрите на язык. Сказали личность, приходим в педагогику. Не знаю как сейчас, а раньше... Нам нужна творческая личность. Личность по определению является творческой.

Мышление – новое мышление. М.К.Мамардашвили: Не может быть никакого нового мышления. Мысль либо есть, либо нет.

 

Правовое государство. Доктор Зигмунд смотрит и не понимает. Государство без прав не бывает. Фрейд догадывается о том, кто это говорит.

 

Экономика должна быть экономной.

Социалистическое общество... Говорим как психологи. Это общество обществ? Это – масло масляное.

 

Дали свободу, Михаил Сергеевич рад, сокурсники жены съезжаются в Москву.

Мамардашвили спрашивают:

– А у нас сейчас строй какой?

– Если пользоваться терминологией Маркса, то – развитой фе­о­да­лизм. За ним – дикий капитализм...

И в центре этого общества – самый человечный человек.

V.98/36 Лекция №27 (наверх)

Итак, мы находимся в третьем вопросе. Этот третий вопрос называется «Мотивация и личность. Защитные механизмы личности». Но мы говорим именно о защитных механизмах во-первых, а не о психологических защитах вообще, потому что психологические защиты – они есть, и должны быть у каждого, а защитный механизм – особый термин, то, что именуется защитой неверной и своей защитной функции до конца не выполняет.

 

Я как бы не уверен в нашей общей памяти... Пока гулял [пе­ред сегодняшней лекцией]... вспомнил, [что] начать сегодня можем еще с одного грубого пациента, с которым имеем дело...

Это определение последует?..

 

Хотя и прошли уже три защитных механизма, но вообще-то говоря, как говорится, чем темнее ночь, тем ярче звезды – четче должны представить себе всю ту глубину и сложность проблемы пациента аналитика, которую иногда он фактически не то что не осознает, а не хочет осознавать, и поэтому я отважусь [привести] пример о том, как можно определить грубого, бесконтактного пациента психоаналитика.

Вы знаете, наверное нам понятно, что в психологическом смысле такой человек суть подросток. И если подросток, обратимся к тому, что уже знаем о подростках, например, у подростка есть свои чисто возрастные особенности, связанные с акцентуациями характера. Эти подчеркнутые черты характера, вообще говоря, определяются самой природой и здесь человек как бы проходит через них как через определенный возрастной период своего развития. И важно не остановиться на этом периоде, важно идти дальше.

И тогда наш пациент психоаналитика задержался на этом возрастном периоде. Задержался на периоде, где акцентуация характера по сути крайняя степень нормы.

 

А теперь вспомним: акцентуация фактически определяется с двух сторон – это и то, что определенные социальные ситуации для субъекта – повод к раздражению, болезненной чувствительности и т.д. Но и другое тоже верно – в каких-то ситуациях акцентуант не чувствителен и является поводом для социальной дезадаптации других.

Акцентуация, вообще говоря, не требует психологического анализа во фрейдовском смысле. Акцентуация разрешается на уровне обычной психиатрии. И терапевт такого пациента – человек, который не обращается к глубинным причинам поведения. Он дает совет, что просто есть такие ситуации, которые просто для подростка, нашего условного пациента излишни, они служат поводом подчас к нелепым поступкам, поступкам грубым, и что пожалуй стоит отметить сейчас... – и совершив такой поступок, подросток затем будет испытывать стыд.

 

Терапевт:

– Вот ряд ситуаций, в которые пока тебе не следует попадать. И тогда ты ограничь себя от неверных шагов – избежишь следа, аффективных следов в данном возрастном периоде.

 

Теперь представим себе нашего условного, называемого грубым, пациента аналитика.

Пусть это будет акцентуант, который узнал свой диагноз.

Обычно акцентуант не знает своего диагноза, и он безразличен к самоопределению. Это не его область. [Это] –... задача в других областях – личностной и психической [кор­рек­ции].

 

Предположим теперь, наш акцентуант диагноз узнал. Я не имею в виду конкретного героя. Если говорить о герое или персонаже – [лучше взять пример из литературы] – может, это... Раскольников, который сам идет на преступление... [Заметим,] пре-ступление – переступать, переступать определенную черту для самопроверки. Раскольников «попробовать ходил».

 

Наш акцентуант... Я... [кто] там? Истероид, чаще всего?

– Я истероид? Эпилептоид? Я, наконец, гипертим?..

Представим необычную ситуацию...

– Раз так, то я теперь намеренно пойду в ту ситуацию, в которую мне вроде бы не следует попадать, я там совершу нелепый, ну, скажем, неверный поступок, и мне не будет стыдно...

 

Что здесь происходит? И это уже не условно. Происходит вторичное и, на поверхности, сознательное [ощущение] своей возрастной и, по сути, природной черты.

Он пошел... и, не знаю, пусть даже не как Раскольников, неверный поступок совершил, нашалил, и теперь ему предстоит появиться перед своим терапевтом.

Терапевт:

– Фактически, тебя предупреждали... Ты пошел, нашалил. И явно испытываешь стыд...

...Но раз он пошел туда из принципа – Раскольников идет из принципа, ради идеи – он говорит, что теперь ему не стыдно. И тогда как он о себе должен сказать?

Я нарисовал эти три кружочка – Оно, Я и Сверх-Я...

 

Терапевт спрашивает:

– Тогда скажи о себе на другом языке, на языке того терапевта, который нужен теперь...

Теперь нужен психоаналитик. Теперь нужно будет разбираться в причинах.

И тогда грубый пациент аналитика [отвечает]:

– Не стыдно... Вот такое Я Оно!

 

Что нам надо заметить? Грань между Я и Оно здесь становится прозрачной, она фактически исчезает. Но только... свято место пусто не бывает. А Сверх-Я – внутренняя цензура[381] – должна существовать. Эта триада – динамичная, здесь важно каждое место. Сверх-Я – совокупность защитных механизмов.

 

Нам нужно было напомнить третий механизм – рационализация. Это и есть, по сути, самооправдание или шире – создание мнимой культуры.

Что важно в рационализации как совокупности защитных механизмов, которой было дано определение и даже [приведены] примеры?

Что в данном случае защита, замена культуры не является целостной, она является собранной по частям.

 

Наш замечательный вторично подч[еркнутый] истероид может вести себя по-разному – может находить защиты... – «Ис­те­ро­и­ды, мир теперь для вас!» Лучше сказать о них таким словом – [они могут начать] «кучковаться», собираться вместе.

Важно что? Им нужно общение. Хотя и создал культуру для себя, нужно постоянное подтверждение того, что это – адекватное средство поведения.

 

Рационализатор защищается более искусно.

Он как Козьма Прутков – песни поет, начинает говорить одно и то же; он как бы не уверен в том, что его защита действенна.

 

Почему неуверен? И теперь обращаемся к первоистокам и говорим на языке Фрейда: «А потому, что рационализация не устраняет стыд». В предыдущих механизмах человек подавлял источник угрозы, затем отрицал, фантазировал. Затем научился объяснять... Но рационализация не устраняет чувство стыда!

 

И тогда мы выходим как бы на второй круг – нужно защищаться заново. Должны возникать реактивные образования. Реактивные – вторичные. Потому что наш пациент, каким грубым бы не был (а грубый – потому что не обращается за помощью)... он как бы живет в собственном субъективном мире. И здесь у него появляется, должна появиться новая возможность...

 

4....четвертый механизм – разделить свой стыд, свой источник угрозы, тревоги с кем-то другим.

Этот четвертый механизм именуется инверсия. Дословно – оборачивание. Инверсия – переворот. Определим ее...

Инверсия – это попытка подмены источника угрозы противоположным. Речь нашего подростка становится совершенно особой. Она теперь нуждается в довольно простой, но все-таки дешифровке. Источник угрозы переносится на другого человека.

Забегая вперед, скажем. Инверсия – это предыстория основного механизма, он будет в перечислении пятым. Это – механизм проекции.

 

Но здесь пока наш инвертор не говорит о другом. Он как бы другого постоянно имеет в виду, он себя с кем-то сравнивает, но говорит о себе.

 

У инверсии одно последствие от предшествующего механизма. Это – излишнее подчеркивание. Но излишнее подчеркивание не все того же самого, а излишнее подчеркивание противоположного.

 

Простейшие примеры инверсии знакомы каждому. И конечно, Фрейд начал бы с таких примеров, как молодой человек, недавний подросток, юноша, говорит, что, в отличие от других... (он говорит очень часто, постоянно; это – внешне желаемый повод его беседы...) в отличие от других, он совершенно безразличен к противоположному полу – сидит в библиотеке, [вместо того,] чтобы по весенней поре бегать за девушками...

Это есть не что иное как будущая жалоба, будущее обращение к терапевту. И суть жалобы: именно в этой проблематике коренятся личностные проблемы...

 

Читать инвертированные высказывания сначала легко, потом интересно, [потом] сложно...

 

Скажем, излишне подчеркивает молодая или пожилая хозяйка стремление к чистоте...

Стремление к чистоте в доме – это... хорошо.

Но когда она обращает постоянно на это внимание ([как в рекламе:] чисто-чисто-чисто...), причем от ее усилий физическая чистота перестает зависеть...

Фрейд: подчеркнутое стремление к чистоте выдает интерес к грязи! Но только грязь уже не является лишь физической. Это – метафоричное высказывание. «Будьте уверены,– говорит Фрейд,– очаровательная хозяйка будет под тем или иным предлогом подглядывать в замочную скважину за жильцом дома,... она будет выискивать эту грязь.

 

А теперь попробуем сделать так, чтобы наш инвертор заговорил полностью. Не говорил об отдельном свойстве, а это свойство попытался обосновать.

Мы впервые встретим речь, где отчетливо – для нас, для наблюдателя – будет выявлен и источник угрозы. Ведь инверсия – это, по сути, последняя защита от стыда. Дальше должна начаться работа – если разделили проблему с другим – готов обсуждать.

Инвертор – еще дист[анцируется], но постоянно имеет его в виду.

 

Ответ на вопрос... Может кто-то замечал... – человек отвечает на ваш вопрос, и у этого вопроса два варианта [ответа: да или нет]. Инвертор говорит: «да-нет, да-нет, да-нет...»

Я знаю – просто опыт преподавательский достаточный – есть студенты, которые норовят на вопрос преподавателя, отвечать на вопрос – «да-нет, да-нет, да-нет». [В этой ситуации] важно хранить пустой взор, чтобы не дать обратной связи.

Преподаватель:

– Так все-таки, да или нет?.. Что-то лишнее в ответе.

Это все – остатки предыдущих механизмов...

Но инвертор норовит отвечать:

– Да... Нет!

 

Пример из Ф&Ф. Человек пишет письмо в популярную газету или журнал. Инверторы – любители подробных обращений в газеты.

Извиним себя за фрейдовскую проблематику. Это – именно инверсия, и это нельзя публиковать...

 

В конце еще социалистической перестройки... там министру культуры и, кстати говоря, с его ведома, шли письма в газету о засилье порнографии. Они шли от заслуженных или пожилых людей.

Если не упоминали этого ранее... И эти люди, прошедшие испытания... естественно, что какие-то юношеские, подростковые проблемы у них остались. В этом, наверное, нет их стыда...

Но все-таки должен найтись человек, который вежливо нашепчет, как Раск[ольникову] на старушку...: «Маленькую Веру» ты посмотришь столько, сколько угодно... Ругаясь и плюясь. Но не надо об этом писать в газеты! Потому что психологический мир является уже грамотным.

 

Пример из Ф&Ф...

Там пишет в популярную газету... человек[, который] прочел об опытах над животными. Он узнал, что ставят эксперименты над кошками, испытывая новые лекарства, для лечения... людей. И важен факт, что кошки при этом погибают...

Как относиться к этому факту разумно, в т.ч. по Фрейду?

Фрейд на этом месте [бы] сказал:

– Надо различать исследования и жизнь. Да, кошки – живые существа. Но в исследовании можно то, чего не следует делать в жизни.

 

Наш персонаж – подчеркнутый противник вивисекции – вообще говоря, исследования и жизни не различает. Это для него одно и то же.

И он начин писать о себе, и о другом. И он говорит примерно так – «да-нет...»:

– Я узнал, что проводятся вот такие опыты над животными, кошками.

Он говорит о себе:

– Слава богу, я – человек без степеней и званий... Вместо того, чтобы придумать закон об уничтожении наркотиков, они уничтожают животных. Я – человек, который не пожелал зла ни одному живому существу. В отли