Святой себастьян как геевская икона

Рис. 4

Рис. 5

Рис. 6

Возьмем уже знакомого нам святого Себастьяна. Одна только библиография работ о нем в итальянском изобразительном искусстве включает 6000 названий. Святого Себастьяна писали около 200 разных художников, некоторые - не по одному разу: Перуджино написал восемь Себастьянов, Гвидо Рени - пять, Мантенья - три, ван Дейк четыре, Гюстав Моро - семь.

Почему же один из пяти Себастьянов Гвидо Рени и как раз наименее обнаженный (рис.4), оказался для гомосексуальных мужчин самым притягательным? Чем он "лучше" Себастьянов других художников эпохи Возрождения, да и самого Гвидо Рени (на рис. 5 и 6) представлены два других его Себастьяна)? Я не могу ответить на этот вопрос. Однако о своей любви именно к этому Себастьяну дружно говорили немецкие гомосексуалы в начале XX века. А вот как описывает свое юношеское впечатление от этой картины японский писатель Юкио Мисима:

"Обнаженное тело божественно прекрасного юноши было прижато к дереву, но кроме веревок, стягивавших высоко поднятые руки, других пут видно не было. Бедра Святого Себастьяна прикрывал кусок грубой белой ткани...

Это ослепительно белое тело, оттененное мрачным, размытым фоном, светоносно. Мускулистые руки преторианца, привыкшие владеть луком и мечом, грациозно подняты над головой; запястья их стянуты веревкой. Лицо поднято вверх, широко раскрытые глаза созерцают свет небесный, взгляд их ясен и спокоен. В напряженной груди, тугом животе, слегка вывернутых бедрах - не конвульсия физического страдания, а меланхолический экстаз, словно от звуков музыки. Если б не стрелы, впившиеся одна слева, под мышку, другая справа, в бок, можно было бы подумать, что этот римский атлет отдыхает в саду, прислонившись спиной к дереву...

Естественно, все эти мысли и наблюдения относятся к более позднему времени. Когда же я увидел картину впервые, всего меня охватило просто какое-то языческое ликование. Кровь закипела в жилах, и мой орган распрямился, будто охваченный гневом, сосуды набухли, как под влиянием гнева. Казалось, он вот-вот лопнет от чрезмерной раздутости, на сей раз он настойчиво требовал от меня каких-то действия, клял хозяина за невежество и возмущенно задыхался. И моя рука неловко, неумело задвигалась. Тут из самых глубин моего тела стремительно поднялась некая темная, сверкающая волна, и не успел я прислушаться к новому ощущению, как волна эта разлетелась вдребезги, ослепив и опьянив меня... Это была моя первая эякуляция, а заодно и первый опыт, случайный и неуклюжий, моей "дурной привычки".

Рис. 7

Рис. 8

Рис. 9

Рис. 10

Рис. 11

В дальнейшем, особенно в геевском искусстве XX века, появилось много более раздетых и сексуальных Себастьянов. Тут и игривые раскрашенные фотографии популярных французских фотографов Пьера и Жиля (1987, рис.7 и 1994, рис.8), и ковбойский вестерн американца Дельмаса Хау (1990, рис.9), и стилизованный мексиканский юноша Карлоса Санруне (1995, рис.10) и выразительная компьютерная графика Марио Патиньо (1999, рис.11). Но вряд хоть один из них вызвал такую бурю страстей, как невинный, с устремленными ввысь глазами Себастьян Гвидо Рени...

"Этюд обнаженного юноши" Фландрена

Рис. 12

Другой интересный пример исторической трансформации гомоэротической "иконы" - "Этюд обнаженного юноши" (1837, рис. 12) Жана-Ипполита Фландрена (1809-1864).

Студенческая работа молодого ученика Энгра, ставшего в дальнейшем выдающимся мастером религиозной настенной живописи, была куплена Наполеоном III, выставлена в Лувре и многократно репродуцировалась. Ничего явно эротического в этюде Фландрена нет. Сплетен о его личной жизни тоже неизвестно. От идеально сложенного обнаженного юношеского тела веет одиночеством и грустью. Поскольку гениталии юноши скрыты его согнутыми коленями, картина никого не шокировала и в то же время открывала простор гомоэротическому воображению, породив множество подражаний и вариаций.

Рис. 13

Рис. 14

В 1899 г. немецкий художник Ганс Тома в картине "Одиночество" точно воспроизвел фландреновскую позу, а когда его обвинили в плагиате, объяснил, что "его" мальчик - более жесткий, мускулистый и "нордический". Американский фотограф Фредерик Холланд Дэй (1864-1933) и Вильгельм фон Гледен перенесли созданный Фландреном образ в художественную фотографию, первый - в виде снимка нагого юноши на фоне лирического вечернего ландшафта (1898), второй - в виде одиноко сидящего на скале, на фоне горной гряды, "Каина" (1900, рис.13).

В XX в. последовали новые вариации и трансформации, в ходе которых юношеское тело становилось все более мужественным, атлетическим и сексуальным. На фотографиях Роберта Мэпплторпа в позе фландреновского юноши снят сидящий на высоком столике или табурете могучий черный атлет, за согнутыми коленями которого свисают внушительные гениталии (рис 14).

Таким образом, поза модели осталась прежней, а облик, настроение и смысловая нагрузка образа радикально изменились. Романтический юноша Фландрена, гомоэротическое прочтение которого было лишь одной из многих возможностей, стал откровенно гомосексуальным. Это, несомненно, отражает рост телесной открытости и терпимости к мужской наготе и сексуальности. Тем не менее европейские и американские геи продолжают украшать стены своих квартир репродукциями доброго старого консервативного Фландрена. То ли потому, что гомосексуальные мужчины нуждаются именно в идеализации. То ли потому, что романтический образ не сковывает их воображения, позволяя многое домысливать самим. То ли потому, что по-настоящему красивые юноши встречаются реже больших пенисов. А может быть это просто хорошая картина?...