Я: Боже мой. Для тебя будет Лучше, если в моей спальне Нет камеры.

Глава 25

Мэллори

Оз направляется к нам, и я замираю на месте. Я даже не замечаю, как Эрик наклоняется, чтобы прижаться губами к моей шее, пока не ощущаю прикосновение. Я тут же выкручиваюсь из хватки Эрика, чувствуя тошноту от его нежелательных приставаний.

Он похотливо улыбается и крепче прижимает к себе. Его дорогая одежда от «Аберкромби» (Примеч. Abercrombie& Fitch — бренд молодежной одежды в стиле Casual) контрастирует с жутким чувством, что он во мне вызывает. Я собираюсь сказать, куда ему стоит пойти, когда ему в лицо прилетает кулак.

На долю секунды я думаю, что опять это Оз, но замечаю Пейдж — она стоит рядом и трясет рукой.

— Держи свои руки подальше от нее, избалованный кусок дерьма.

Эрик без движений лежит на полу. Она вырубила его.

Потрясенная, я не могу пошевелиться. Через секунду Пейдж поворачивается и осматривает меня снизу вверх.

— Ты в порядке, Мэл?

Не в состоянии говорить, я киваю. Вокруг нас образовалась толпа, и несколько парней подходят проверить Эрика. Когда я собираюсь заговорить, Оз пробирается сквозь толпу и подходит ко мне.

Через мгновение я оказываюсь в его объятиях, а затем он обращается к Пейдж:

— Ты в порядке?

Она пожимает плечами и слегка улыбается мне.

Я вижу, что она волнуется, и заглядываю за плечо Оза, чтобы увидеть, как Эрика поднимают с пола, пока Капитан орет на его друзей, чтобы его убрали отсюда.

Когда он появился?

Оз бросает несколько купюр на барную стойку позади меня и поворачивается, чтобы наградить Пейдж убийственным взглядом. Молча берет меня за руку и тащит к выходу.

Все происходит так быстро. В один момент мы смеемся с Пейдж, а в следующий — меня утаскивают от веселья, ночь разрушена скользким типом, распустившим руки. Даже если бы не появился Оз, вырубившая Эрика Пейдж скорее всего испортила бы наше хорошее настроение.

Летняя духота, окружившая меня на выходе, быстро сменяется прохладой, когда я оказываюсь на заднем сиденье в лимузине Оза. Он закрывает дверь и обходит вокруг, забираясь с другой стороны, хотя я не давала разрешение на это.

Его запах окутывает меня, и неожиданно два небольших бокала вина, которые я выпила, вызывают во мне головокружение от похоти. По крайней мере, я сваливаю это на них. Он садится, и от его близости я становлюсь слабой. Боже, ненавижу, когда у меня нет сил сказать ему «нет», потому что если он коснется меня, я просто растекусь в лужицу у его ног. Все мои слова об ожидании и разговоре пойдут прахом. И он это знает.

— Оз… — начинаю я и замолкаю. Не знаю, что собираюсь сказать. Извиниться за то, что сбежала от него? Попросить его обнять меня? Умолять его не делать это?

Он качает головой, и я молчу, понимая, что слова бесполезны, когда дело касается него. Он манит меня пальцем, чтобы я забралась к нему на колени, и будто его рабыня, я делаю это.

Я заползаю на него и попкой прижимаюсь прямо к его эрекции.

— Ты пила сегодня? — спрашивает он, глядя на мои губы.

Я киваю, догадываясь, о чем он. У нас был секс. Незащищенный секс. И вполне возможно, я беременна. Знаю, о чем он думает, поэтому стараюсь его утешить.

— Два небольших бокала.

Он кивает и прижимает ладонь к моей щеке.

— Больше не стоит. Пока мы не узнаем наверняка.

Его слова шепотом раздаются в темноте, и, может, если закрою глаза, смогу притвориться, что не слышу их. Но я слышу и знаю, что дам ему все, что он хочет. Как и всегда. Я веду неравный бой. Как бы я не ненавидела то, каким властным он может быть, часть меня любит это. Моя рациональная сторона твердит, что все это ненормально, но в глубине души я знаю, что только лгу себе. Мысли о том, что он сделал для меня и готов на все ради меня, приводят меня в восторг.

Большими ладонями, которыми практически может обхватить мою талию, он скользит вверх и вниз по моей спине. Воздух в лимузине накаляется от желания. Мне нужно поговорить с ним, но когда его руки на мне, я не могу сформулировать предложение, не говоря уже о том, чтобы остановить волну нужды, которая вот-вот обрушится на меня. Если он поцелует меня, я попрошу его взять меня прямо здесь, на полу. Вот насколько он мне сейчас нужен. Я зашла слишком далеко, и я как наркоман, который срывается и ищет дозы.

— Оз, — стоном срывается его имя с моих губ, когда он притягивает меня ближе. Я умоляю, и он знает, что довел меня до желаемого состояния.

— Ш-ш-ш.

Его глаза-сапфиры осматривают мое тело сверху вниз, пожирая каждый изгиб. Он смотрит на мою шею, затем протягивает руку и что-то переставляет за моей спиной. Потом вытаскивает из кармана своего темно-серого костюма оранжевый льняной платок и опускает его в стакан воды, который поставил на боковую панель. Затем вытирает мою шею, куда Эрик прижимался губами.

Он не произносит ни слова, пока очищает меня, а затем почти с отвращением бросает ткань на пол.

А дальше прижимается ртом к тому же месту, зубами задевает чувствительную плоть и засасывает кожу губами. Он зол, что ко мне прикоснулся другой мужчина, поэтому должен перекрыть это своими прикосновениями. Странным извращенным способом я понимаю это. И приветствую.

Я цепляюсь за него, пока он занимается моей шеей. Стонать в тишине лимузина — все, что я могу делать, принимая все, что он дает мне. Оз опускает руку мне между ног, и верхняя часть ладони прижимается к моей прикрытой трусиками киске. Я содрогаюсь от чувств, нуждаясь в нем. Он еще сильнее давит в идеальном месте, и я развожу бедра, пока он буквально пожирает мою шею.

— О, Боже, — задыхаюсь я, приближаясь к кульминации, к которой не готова.

Прошло слишком много времени с тех пор, когда он действительно касался меня. Волна эмоций переполняет. Удовольствие уже близко, и я впиваюсь ногтями в пиджак Оза, чтобы постараться оттянуть этот сладкий момент или попытаться приблизить его. Не знаю. Но когда он нажимает сильнее, одновременно кусая шею, я взрываюсь.

Из горла вырывается крик, когда удовольствие от оргазма пламенем охватывает все тело, и я остаюсь тлеть в его объятиях. То, что он делает со мной, слишком хорошо, и мне всегда будет мало. Даже сейчас, когда тело еще содрогается от эйфории, а трусики насквозь пропитываются влагой, я уже думаю о том, сколько еще раз он сможет довести меня до оргазма, прежде чем отключусь.

Прежде чем понимаю, что происходит, Оз выносит меня из лимузина и несет в мой дом. Ну, наш дом. Я стараюсь не краснеть, когда ночной портье машет нам, и Оз кивает ему.

Когда мы добираемся до лифта, я ожидаю, что он опустит меня на ноги, но он не делает этого. Он заходит в кабину и стоит, держа меня на руках.

— Ты везешь меня не на третий этаж? — спрашиваю я, глядя на него сквозь ресницы.

— Нет.

В его словах непоколебимость, и я понимаю, что сейчас не время спорить с ним. Так что вместо этого вставляю свой ключ на его этаж и нажимаю кнопку.

Лифт, не останавливаясь, несется наверх, и внутри все сжимается, когда мы останавливаемся на верхнем этаже. Он забирает меня обратно в страну Оз, только на этот раз я боюсь, что не смогу так легко ускользнуть.

Глава 26

Майлз

 

Вношу Мэллори в спальню, опускаю на край кровати и становлюсь перед ней на колени. Потянувшись вниз, расстегиваю ее фиолетовые замшевые туфли и снимаю их. Несколько мгновений растираю ее ногу, помогая облегчить любую боль, которую она, возможно, чувствует от ходьбы на каблуках в течение дня.

Тихий стон, который срывается с губ, когда я сжимаю ее ногу, влияет на уже твердый член, ноющий у бедра. Стараюсь игнорировать его, хотя чувствую в нем пульсацию.

Снимаю обувь со второй ноги и уделяю ей такое же внимание.

— Оз.

Ее голос нерешителен, но я жду, позволяя ей сказать то, что нужно. Большую часть вечера я сходил с ума от беспокойства, и, боюсь, если начну говорить, стану еще злее.

Я понял, что что-то не так, в тот момент, когда попал в холл нашего здания. Чак рассказал мне о просьбе, и я проклял собственную глупость. Я должен был предвидеть это. Но когда проверил трекер Мэллори, он показал, что она все еще на работе.

Вернувшись в офис, в ее столе обнаружил телефон, и снова выругался. Райан не мог связаться с Пейдж, и появилось ощущение, что они сделали это нарочно. Это не остановило панику, разгорающуюся во мне, пока мы повсюду их искали. Я обзванивал каждый бар в радиусе десяти кварталов, пока мы ездили по городу в надежде увидеть их.

Нам наконец-то повезло, когда Райану позвонил один из его друзей, который работает охранником винного бара. Он сказал, что у них в баре находятся две девушки, которые соответствуют описанию, и прислал нам фотографию. Я почти до скрежета сжал зубы, глядя на нее, сидящую там. Она так красива, и меня убивало, что она вне моей досягаемости. Мы добрались туда в рекордные сроки, но все равно какой-то засранец успел прикоснуться к тому, что мое. Тот же самый мелкий ублюдок, который, как помню, сидел рядом с Мэллори на встрече в понедельник. К счастью, рядом находилась Пейдж. Не знаю, что сделал бы, если бы добрался до него.

Я знаю, кто этот мелкий червяк, и позабочусь о нем позже.

Когда Мэллори пробегает руками по моим волосам, я закрываю глаза и позволяю напряжению частично покинуть меня. От ее простого прикосновения все переживания исчезают. Она — лекарство от всех моих болей, и я наклоняюсь к ней, желая успокоиться. Беру ее руку и прижимаюсь губами к гладкой коже запястья.

— Останься со мной, — шепчу я.

Открыв глаза и глядя в ее серо-голубые озера, я признаю то, что у меня в сердце. В каждой части меня. Это все, о чем могу сейчас думать.

— Пожалуйста, Мэллори. Я нуждаюсь в тебе.

— Нам нужно поговорить. Ты сказал, что мы поужинаем в субботу. — Она кусает губы, и я хочу быть тем, кто делает это.

Я киваю на часы рядом с кроватью.

— Уже после полуночи, детка. Ты вся моя. — Она поворачивает голову, и ее щеки розовеют. — Я сказал, что подожду до сегодняшнего дня. Мы поговорим, и я обещаю рассказать тебе все, что ты хочешь знать. Я отвечу на все твои вопросы, но не сейчас.

Опускаю руки на ее бедра и провожу вверх, пока не достигаю подола платья. Это светло-коричневый материал с кнопками спереди до самого низа. Юбка свободно струится вокруг ее бедер, и, уверен, если она начнет кружиться, я смогу увидеть ее трусики.

— Не отказывай мне, Мэллори.

Глядя вверх, я вижу, как она слегка кивает и разводит ноги немного шире.

Опускаюсь вниз и потираюсь щетиной по внутренней стороне ее бедра, и она разводит ноги еще шире. Мэллори будто слышит мои желания и дает мне то, что я хочу. А сейчас больше всего я хочу находиться между ее великолепных ног.

Задирая платье, я вижу, как мокрая ткань трусиков прилипает к ее киске, не скрывая контур нуждающихся половых губок. Снимаю свой пиджак и бросаю его на пол, ослабляю галстук и расстегиваю две верхние пуговицы рубашки. Этот пиджак, вероятно, стоит тысячи долларов, но я бы сжег его, если бы это позволило добраться до Мэллори быстрее.

Без промедления хватаю тонкие лямки ее кремового цвета трусиков и разрываю их у нее на бедрах. Вытащив рваное кружево, засовываю его в карман и думаю о небольшой коллекции белья, которую начинаю собирать.

Мэллори шумно дышит, а затем приподнимается на локтях, когда я подтягиваю ее за попку к краю кровати.

— Продолжишь их срывать, и я заставлю тебя купить мне новые.

Я замираю прямо над ее киской, вдыхая пьянящий аромат. Облизываю губы, чтобы слюна не стекала по подбородку, и смотрю ей в глаза.

— Ты можешь перестать носить их, перестать удерживать меня от этой сладкой киски.

Прижимаюсь губами к ее теплому влажному жару, и Мэллори вскрикивает, приподняв попку с кровати. Опустив ее обратно, я засовываю руку в штаны и сжимаю твердый член, пытаясь не кончить слишком скоро.

Липкий нектар покрывает мой язык и губы, и я перемещаю свой язык к ее входу и трахаю ее им. Мэллори запускает пальцы в мои волосы и крепко сжимает их. Когда заменяю язык пальцами и перемещаюсь к ее твердой жемчужине, она стонет мое имя. Слышу, как по комнате разносится эхо, и это наполняет меня безумной потребностью, но я должен заставить ее кончить именно так. Мне нужно дать ей это, и мне самому это тоже нужно. Что-то первобытное внутри меня требует, и я должен поддаться своему внутреннему зверю.

Двигая пальцами в ее невероятно тугом входе, я одновременно с ней издаю стон. Ощущение ее бархатистой мягкой киски на моем языке подводит меня к краю.

— Оз. — Она задыхается и притягивает меня ближе. — Я… я кончаю.

Она кричит последнее слово, когда напрягается напротив меня, а ее ноги, словно тиски, сжимают мою голову. Мне было бы все равно, даже если бы она ударила меня ножом прямо в сердце, главное — я могу заставить ее чувствовать что-то близкое к тому, что чувствую к ней я.

Облизывая медленно и нежно, помогаю ей отойти от оргазма. Отдаю ей каждую каплю удовольствия, которую могу, а затем целую внутреннюю сторону ее бедер. Мэллори тут такая мягкая и нежная, и знание того, что ни один другой мужчина не касался ее здесь, способствует как успокоению моей потребности в ней, так и всей ревности, которая возникает, когда дело доходит до нее.

Поднявшись на ноги, я смотрю на нее сверху, пока снимаю с себя одежду. Когда стою перед ней в одних боксерах, Мэллори садится и смотрит на мою грудь. Уже поздно, но рядом с кроватью есть лампа, и она видит татуировку своего имени прямо напротив моего сердца.

Она неуверенно протягивает руку и нежно касается того места. Касание ее пальцев к буквам похоже на касание лепестка розы. Она такая мягкая и нежная, а ее прикосновения — мой персональный рай.

Протянув руку, я прижимаю ее ладонь к груди. Смотрю в эти красивые голубовато-серые глаза и чувствую, как о ее руку бьется мое сердце. Если бы она только знала, что оно бьется в унисон, чтобы сказать, что я люблю ее. Интересно, она все еще хочет почувствовать это?

— Почему? — Ее шепот нежен, но я слышу страх в ее голосе.

— Я знал, что не смогу получить тебя, когда в первый раз увидел, так что я хотел, чтобы часть тебя была со мной. Всегда, пока ты не станешь моей.

Рука Мэллори остается на моей груди, пока она внимательно слушает мои слова, и я, убрав свою руку, пробегаюсь пальцами по ее рукам и груди. Расстегиваю ее платье, глядя в ее глаза. В них столько всего, что невозможно отвести взгляда. Даже когда снимаю платье и расстегиваю лифчик. Даже когда она полностью голая передо мной.

Обхватив ее бедра, передвигаю Мэллори на середину кровати. Она скользит пальцами за пояс моих боксеров и стягивает их с моих бедер. Помогаю ей снять их до конца, и мы оба, наконец, обнажены. Теплая мягкая кожа напротив моего твердого тела. Она прижимается ко мне, когда я располагаюсь между ее бедер и прижимаюсь твердым членом к ее влажному входу. Медленно провожу головкой вверх-вниз, пока смотрю в ее глаза и отбрасываю волосы со щеки.

— Боже, ты становишься красивее каждый раз, когда я тебя вижу.

Нежными касаниями она проводит пальцами по впадинам и изгибам моей спины.

Хочу ее, и не хочу ничего между нами. Я знаю, что случилось в прошлый раз, и понимаю, что уже сейчас она может быть беременной. Для некоторых людей это было бы безответственно, но Мэллори — вся моя жизнь. С того момента, как я увидел ее. И если, занимаясь любовью, мы зачали ребенка, то так тому и быть. Я хочу жизнь и, да, семью с ней. Наш ребенок — это часть нас, которую мы будем холить и лелеять. Как это может быть плохо?

— Оз. — В глазах Мэллори я вижу неопределенность, но также и нужду. И я надеюсь, что потребность победит.

— Позволь мне войти, малышка.

Ее глаза закатываются, и она стонет. Я скольжу своим толстым членом вверх, а затем медленно спускаюсь обратно, потирая ее клитор с каждым движением.

— Мы должны быть осторожны. Мы не можем продолжать делать это, — говорит она, приподнимая бедра, чтобы встретить мои движения.

— Мэллори, если ты не еще убедилась в этом, говорю: я без ума от тебя. И нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы защитить и заботиться о тебе. Особенно, если ты забеременеешь моим ребенком. Я обо всем позабочусь. Всегда.

Она некоторое время колеблется, а потом кивает. И я захватываю ее рот поцелуем, позволяя почувствовать свой вкус. Ее теплые губы открываются для меня, и я погружаю свой язык внутрь. Поцелуй глубокий и страстный, и это чертовски прекрасно. Как и каждая частичка моей Мэллори.

Двигая бедрами, я прижимаю головку члена к влажному входу и толкаюсь мимо ее складочек. Она мокрая, но невероятно тугая, и мой толстый член едва помещается внутри нее. Мне не удается войти полностью на пару сантиметров, но мне все равно. Обладать ею, даже не полностью, уже за гранью моих мечтаний.

Спускаясь поцелуями вниз по ее шее, медленно вхожу и выхожу из нее, помогая приспособиться к тому, что мой член снова в ней. Ее пульсация вибрирует в моих яйцах, и я жажду опустошить себя внутри нее.

Не могу не целовать, не касаться ее кожи, поэтому не переставая облизываю ее грудь и посасываю соски. Увлажняю один, а затем поворачиваю голову, чтобы проделать то же самое с другим. Засасываю каждый по очереди в рот и слегка кусаю. Лижу между грудью, а затем сосу нежную плоть. Я знаю, что должен быть нежнее, но то, как ногтями она впивается в мою спину, подталкивает к продолжению.

Мой член скользит в ней, мышцы расслабляются, и она принимает всего меня. Ногами обхватывает мою талию и приподнимает бедра, встречая каждый толчок.

— Мэллори, — бормочу я напротив ее шеи. — Я не могу больше сдерживаться.

Я должен поступить правильно и выйти. Я мог бы кончить на ее нежный живот и пометить ее кремовую кожу. Я должен сделать это для нее.

— Оз, — шепчет она, сильнее сжимая ноги вокруг меня.

Я знаю, что ее оргазм приближается, и у меня мало времени.

— Малышка, я должен выйти. — Я задыхаюсь, пытаясь сделать глубокий вдох.

— Внутри меня, — стонет она, когда ее киска сжимает меня, и оргазм взрывается в ней.

У меня нет выбора, кроме как остаться в ее тепле и излиться в ее жаждущее лоно. Я долго и бурно кончаю, отдавая каждую каплю. Это не входило в мои намерения, но, черт возьми, как же хорошо кончать внутри нее. Там, где я должен быть.

Когда я отдаю ей всего себя, и Мэллори стонет от собственного освобождения, я переворачиваю нас, чтобы она лежала на моей груди. Мы оба тяжело дышим, и я обнимаю ее, целуя в лоб.

— Обещай мне, что не сбежишь, — говорю я, сжимая ее крепче. — Я расскажу тебе все. Пожалуйста, не уходи.

Она подносит руку к моей груди и ласкает место, где выбито ее имя.

— Обещаю.

После ее слов я засыпаю с мыслями о том, что давно хотел сказать.

Я люблю тебя.

Глава 27

Мэллори

 

— Кажется, я не могу остановиться, — полуворчит полустонет Оз мне в ухо. Одной рукой он удерживает мою ногу над своим бедром, а другой сжимает мою грудь, когда толкается в меня сзади. Его большое сильное тело прижимается к моему. Так мы провели большую часть ночи, и это второй раз, когда он меня будит. Первый раз я проснулась, почувствовав его ласки между моих ног, а теперь это. Не знаю, что понравилось больше. Оба способа пробуждения одинаково прекрасны.

Оз медленно входит и выходит из меня, заставляя стонать вместе с ним. Клянусь, то, как он стонет мое имя, практически заставляет меня кончить. Понятия не имела, что нечто такое простое может быть таким возбуждающим. Но слышать, как с его губ со стоном срывается мое имя, чертовски возбуждает.

— Тогда не надо, — поощряю его я, двигаясь с ним и принимая его глубже в свое тело. Желая его там. Каждый раз, когда он оказывается внутри меня, я будто дома. В месте, которое принадлежит только мне. И которого мне не хватало всю неделю.

— Каждый раз, когда просыпаюсь, я должен убедиться, что ты реальна, — говорит он, прежде чем снова лизнуть и поцеловать мою шею, заставляя меня выгибать спину. — Убедиться, что мне не приснилось, что ты здесь, со мной. — Оз снова толкается, и его зубы задевают мою шею. — Ты собираешься кончить со мной, не так ли?

Это вопрос, не требующий ответа. Наверное, я должна быть раздражена тем, что он всегда управляет мной и заставляет делать то, что он хочет, но мое тело не понимает это послание. Моя киска сильнее сжимается вокруг его члена, умоляя заставить меня кончить.

Я тянусь назад, зарываясь пальцами в его волосы, нуждаясь в прикосновении к нему. Мне нужно что-то, чтобы схватиться, потому что чувствую, что я уже близко. Оргазм почти здесь, и я знаю, что сейчас взорвусь.

— Тебе нравится, когда я говорю всякие пошлости, не так ли?

В ответ я со стоном произношу его имя, все еще стесняясь, когда говорю, чего хочу. Я учусь сексуальным штучкам, но не грязным разговорчикам. Но хочу, чтобы он продолжал, потому что он прав. Мне это нравится. Черт, я могла бы полюбить это.

— Это действительно хорошо, малышка, потому что в течение многих лет я думал о том, что хочу делать с тобой. Не могу дождаться и рассказать тебе, что буду делать с этим телом до конца наших дней.

— Пожалуйста, — умоляю я.

— Чертовски обожаю, когда ты умоляешь меня. От этого я чувствую, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Умоляй. Умоляй меня, и я дам тебе все, что захочешь.

— Пожалуйста, Оз, заставь меня кончить. Пожалуйста, — прошу я. Я так близко, еще чуть-чуть. Он замедляет свои толчки, а я схожу с ума. Мне лишь нужно, чтобы он начал двигаться немного жестче.

— Проси меня кончить внутри тебя, — стонет он у моего уха. От его слов все внутри сжимается. Оз отпускает мою ногу, но я держу ее на месте, пока он опускает руку к клитору и пальцем лишь слегка задевает его, не давая мне того давления, в котором я нуждаюсь.

— Кончи внутри меня, Оз. Наполни меня собой, — кричу я, и он делает это. Начинает входить глубже, и его пальцы, наконец, дают мне то, в чем я нуждаюсь, и он посылает меня через край. Толкается позади меня, и я сжимаюсь вокруг его члена, когда оргазм захватывает все мое тело. Его теплое освобождение наполняет меня, и от этих ощущений мое желание усиливается.

Не знаю, как долго лежу, наслаждаясь последствиями нашего удовольствия, пока Оз оставляет мягкие поцелуи на моей шее. С тех пор как я оказалась прошлой ночью в этой постели, думаю, по крайней мере, одна его часть постоянно касается меня. Будто он не может удержаться.

— Ты не ушла, — наконец говорит он, и я хихикаю. Не думаю, что смогла бы выбраться из кровати, даже если бы захотела.

— От того, как ты обнимал меня прошлой ночью, я едва могла двигаться. — Мне повезло, что я могла дышать.

— Извини, — бормочет он мне в шею, но я не верю, что он вообще сожалеет. Я извиваюсь рядом с ним, и он усиливают свою хватку, доказывая мою точку зрения.

— Мне нужно в туалет.

Он вздыхает, нехотя отпускает меня, и я стыдливо встаю. Занавески в комнате открыты, и утреннее солнце заполняет пространство, освещая меня полностью. Как только я оказываюсь на ногах, по бедрам стекает влага после нашей ночи.

— Черт, мне нравится видеть это. — Взгляд Оза устремлен мне между ног, и через секунду он бросается на меня. Тянет меня назад на кровать и говорит, что хочет рассмотреть получше. Мои щеки краснеют, что это глупо, потому что Оз видел меня там больше, чем несколько раз. Он пробегается пальцами по влаге на моих бедрах, и будь он проклят.

— Туалет, — шепчу я, заставляя его посмотреть на меня.

Он кивает.

— Не мойся. Я приготовлю еду для нас, а затем мы вместе примем душ, — говорит он, выбираясь из кровати и быстро целуя меня. Я пытаюсь углубить поцелуй, но он отстраняется. — А ты возвращайся в постель, милая, — предупреждает он, вызывая у меня улыбку. Мне нравится испытывать его контроль.

Оз подходит к шкафу, вытаскивает рубашку и дает ее мне.

— Можешь надеть ее, — и надевает ее мне через голову, не оставляя выбора. Но я и не собиралась надевать платье с прошлого вечера. Оно в куче на полу, и не думаю, что готова ходить голой, так что позволяю ему одеть меня. — Омлет с беконом? — спрашивает он и еще раз быстро целует меня.

— Да.

На этот раз он целует меня в щеку, прежде чем повернуться, схватить с пола боксеры и натянуть их. Оз выходит из спальни, и я не могу не смотреть, как он идет. У него отличная задница.

Пытаясь собраться с мыслями, быстро делаю в ванной свои дела, но останавливаюсь, когда вижу себя в зеркале. Наклонившись ближе, вижу на своей шее то, от чего начинаю задыхаться.

Повернувшись, выбегаю из ванной и направляюсь на кухню. Он оставил на мне засос! Он, может быть, не сильно красный, и я, возможно, смогу скрыть его косметикой, но все же. Чертов засос, будто я в старшей школе.

— Майлз! — рявкаю я, заставляя его отвернуться от плиты с лопаткой в руке и глупой идеальной улыбкой на лице. Никто не должен выглядеть так хорошо утром или во время приготовления еды. Кто готовит в нижнем белье? Он убивает меня.

— Да, малышка? — легко говорит он, не беспокоясь о моем настроении.

— Я собираюсь накричать на тебя, так что перестань улыбаться, — снова рявкаю я, и он улыбается еще шире.

Оз разворачивается, выключает плиту и опускает лопатку, а затем снова поворачивается ко мне. Все еще улыбаясь.

— Трудно не улыбаться, когда ты стоишь на нашей кухне в моей рубашке и выглядишь так, будто я занимался с тобой любовью всю ночь. Пока ты не пытаешься ускользнуть от меня, не думаю, что ты можешь сделать то, что не заставит меня улыбнуться.

Я игнорирую его милые слова, потому что… ну, потому что они слишком чертовски милые. Как все, что он говорит. Это совершенно умопомрачительно, поэтому я игнорирую его слова и сохраняю свой гнев. Я не наслаждаюсь его словами. Особенно не наслаждаюсь словами о нашей кухне.

— Ты поставил мне засос. — Я указываю на место на шее. То же самое место, которое он атаковал прошлым вечером в лимузине.

Он делает вдох, будто пытается подавить смех.

— Эти твои ревнивые штучки не сработают, — говорю я ему, опуская руки на бедра и отстаивая свою позицию. Мы вместе не так давно, и он несколько раз сходил с ума, когда парни подходили ко мне слишком близко.

Оз направляется ко мне, и я не двигаюсь, пока он не оказывается передо мной. Он поднимает меня, и я не могу не визжать. Моя задница приземляется на кухонный прилавок, и его руки оказываются на моих бедрах. Он опускает голову, и я наблюдаю за его движениями, когда он дышит. Я не могу остановить себя и запускаю руку ему в волосы, заставляя его, наконец, посмотреть на меня.

— Это трудно, — наконец начинает он. — Я так давно хотел тебя. Ты понятия не имеешь. Так чертовски долго, — говорит он. — И когда вижу, как кто-то пытается подкатить к тебе, ну, я забываюсь. Я злюсь, и что-то темное берет верх. Понимаю, это безумие, но не могу остановить, как бы ни старался. Не могу, — последнюю часть он говорит, будто умоляет меня понять это.

— Как долго ты ждал? — задаю я вопрос, который интересует меня уже несколько дней. Уверена, он ждал с тех пор, как я поступила в колледж. Я предположила, что это было до того, как Osbourne Corp стала частью моей жизни.

— Впервые я увидел тебя, когда ты училась в школе. Ты участвовала в олимпиаде штата по математике. В то время я учился в колледже, и меня попросили стать одним из судей.

Я пытаюсь вспомнить тот день. Так много имен и лиц, но не могу поверить, что пропустила его. Я стараюсь посчитать годы. Как давно это было?

— Пять лет, — бормочу сама себе, пытаясь осознать эту информацию. — Ты следишь за мной пять лет. — Я качаю головой, все еще не веря этому, хотя знаю, что это так. Все складывается.

— Иногда кажется, что дольше. Кажется, я не могу вспомнить время до тебя. — Его слова нежные и милые, и наполнены тем, чего я не понимаю.

— Почему? — Это единственное, чего я действительно не понимаю. Я не страшная, и знаю, что хорошенькая. У меня никогда не было проблем с мужчинами, приглашающими меня на свидание, но Оз совершенно в другой лиге. Я видела, как многие девушки кидаются на парней с деньгами, и не сомневаюсь, что банковский счет Оза привлекает к нему такое же внимание. Тем более, что он не только богат, но еще и отлично выглядит.

Оз слегка выпрямляется и смотрит теперь на меня сверху вниз.

— Я пошел на олимпиаду, потому что иногда нужно общаться с правильными людьми, чтобы добиться своего. Тогда мне приходилось делать это намного чаще, потому что я все еще создавал себе имя. Пытался сделать свою империю больше и лучше. — Он пожимает плечами, будто больше не беспокоится об этом. Он сделал это за последние пять лет. Всем известно, что такое Osbourne Corporation. — В основном, я пытался быть рядом с теми людьми, с которыми, как я знал, был близок мой отец. Он окончил Йель, как и многие люди, с которыми он решил работать.

— Ты тоже его ненавидишь. — Так же, как и Пейдж, но он не выглядит таким злым, как она.

— Да, с тех пор как мне исполнилось восемнадцать. Мама рассказала мне об ужасных вещах, которые он сделал с ней. — Он сжимает зубы, и мне интересно, что отец сделал с его матерью. Мать Пейдж он убил. — Я хотел быть похожим на него. Он был таким умным и, казалось, знал, что делать в мире бизнеса. Я был заинтригован и всегда старался, чтобы он гордился мною, и не видел того, что было прямо у меня под носом. Каким образом я мог не заметить, как он обращался с моей матерью? Она рыдала, когда рассказывала, что он с ней делал. И в тот день я не мог ничего сделать, чтобы остановить ее слезы. Я не знал, что он издевался над ней. Раньше я не замечал этого, иначе мог бы что-то сделать. И я сидел и слушал, как она рассказывала мне о прожитых годах вместе с ним и о том, что она уходит от него. Вот тогда я и узнал, на что он действительно способен. — Оз качает головой, будто все еще не может поверить в это. — В нем столько всего, что сложно вообразить. Не знаю, смогу ли рассказать тебе. Не хочу, чтобы его грязь попала на тебя, Мэллори. Я обещал себе, что никогда не буду таким человеком, и даже просто разговаривая об этом я боюсь, что втягиваю тебя в этот мир. — Он закрывает глаза, и я представляю, как он слушал мои рыдания через дверь. Как сильно, должно быть, это напоминало ему о доме. Точно так же он слушал, как плачет его мама, и чувствовал себя беспомощным.

— Оз, — дотянувшись до него, я прижимаю ладонь к его груди, — это не одно и то же. Ты ведь знаешь это, да? — По его взгляду я могу сказать, что он не верит в это.

— Я сказал себе, что никогда не буду таким, как он. Никогда не сделаю больно людям, которых люблю. Что я лучше. Что обеспечу маме лучшую жизнь, чем он смог ей дать, что заставлю отца пожалеть о том, что он заставил ее пролить даже одну слезинку, и я сделал это. Я взял деньги из своего трастового фонда и посвятил всю свою жизнь тому, чтобы он больше никому не навредил. — Один уголок его губ приподнимается, будто он вспоминает. — А затем ты вошла в мою жизнь.

Протянув руку, он заправляет мне за ухо прядь волос.

— Месть больше не была единственным, чего я хотел. Наблюдая за тобой, я впервые почувствовал, что ожил. Но ты была так молода, что я сказал себе держаться подальше. Узнал кто ты, и убедился, что ты поступила в хороший колледж. Тогда я захотел узнавать о тебе все больше и больше. Чем больше узнавал, тем больше продолжал погружаться в тебя. Я не мог перестать думать о тебе. Каждый раз, погружаясь во тьму, думал о тебе, и это всегда тянуло меня назад. Тогда я и понял, что не могу тебя отпустить, потому что ты единственная, кто освещает мою жизнь. Ты стала частью меня, свободной от мести, поэтому я сказал себе, что все в порядке. Что я буду хорош для тебя. Что не буду похож на отца. Я дам тебе все и построю для тебя идеальную жизнь. Что, когда придет время, я буду для тебя единственным. Что никогда не заставлю тебя плакать.

Его слова обрушиваются на меня, и я стараюсь принять все это.

— Ты платил кое-кому за дружбу со мной, — напоминаю я ему.

— Да, я делал кое-что лишнее, признаю, но я сходил с ума, беспокоясь о тебе. Не зная, что кто-то приглядывает за тобой, не думаю, что смог бы оставаться вдали от тебя так долго. Я бы сломался, знаю это. Пейдж держала меня в здравом уме. По крайней мере, я знал, что с тобой все в порядке. Она следила за тем, чтобы никто не причинил тебе вреда, пока я не рядом, чтобы не беспокоиться об этом самому.

— Никто не пытается причинить мне боль. — Я пытаюсь сказать ему, но он не слушает.

— Мэллори. — Он так эмоционально произносит мое имя, что сердце сжимается. Не думаю, что кто-то когда-либо произносил его с такой нежной потребностью. — Я знаю, что немного безумен, когда дело касается тебя. Поверь мне. Понимаю, что причин нет, но не могу контролировать это. Я пытался. Я чертовски сильно пытался, но не смог этого побороть.

— Что, если мне это не нравится? — спрашиваю я, немного отстраняясь. Он внимательно смотрит на меня и чуть-чуть меняет позу.

— Думаю, на самом деле, глубоко внутри тебе это нравится, иначе ты не находилась бы сейчас здесь.

Я пропускаю его слова, потому что не могу придумать аргумента против. Мне нравится его властность, его контроль, но также я думаю, что так не должно быть. Хотя это заставляет меня чувствовать себя важной для кого-то. Может быть, я тоже немного сумасшедшая, потому что желаю этого, и мне нравится такое внимание. Внимание, которого у меня никогда не было. Единственный человек, кроме Оза, кому на меня не наплевать — это Пейдж.

— Частично мне это нравится, но, Оз, ты не можешь контролировать все. У меня должна быть часть собственной жизни. Такая, как работа. Ты не будешь вмешиваться в нее, хорошо?

На его лице появляется улыбка, но я указываю на него пальцем.

— Я знаю, что добилась всего, что сейчас имею, благодаря тебе.

— Это неправда, — прерывает он. — Ты невероятно умна, и поступила бы в любой колледж страны. Я лишь хотел убедиться, что твой путь приведет ко мне.

Часть того, что он говорит, правда, но без него я бы не получила полную стипендию в Йеле или работу в Osbourne Corp. До прошлого года в Osbourne Corp даже не было программ стажировок. У меня есть подозрение, что их создали специально для меня.

— Тем не менее, ты все равно позволишь мне делать мою работу, и не будешь вмешиваться, — говорю я, настаивая на этом.

— Я должен охранять тебя, милая. Когда все узнают, что мы вместе, у тебя на спине в буквальном смысле появится мишень, и не только для моего отца, который знает, что я охочусь за ним. Я стою много денег, и если люди узнают, что у меня есть слабое место, они придут за ним.

— Я — твое слабое место? Даже не знаю, что чувствую по этому поводу. Должна ли я обижаться?

— Ты — мое всё, — просто говорит он, заставляя меня улыбаться.

— Трудно на тебя злиться, когда ты говоришь такие милые слова.

— Лучше сдаться, малышка. Я не перестану преследовать тебя, пока ты этого не сделаешь.

— Обещай, что не будешь вмешиваться в мою работу, — прошу я, желая услышать это.

— Обещаю стараться изо всех сил.

— Майлз!

Он пожимает плечами.

— Я не буду вмешиваться и постараюсь дать больше личного пространства, но если кто-то свяжется с тобой… — Он снова пожимает плечами, будто любой, кто решит связаться со мной, уже не жилец.

Я закатываю глаза, потому что в этот момент вижу в нем сходство с Пейдж. Она точно так же говорит и делает. Не думаю, что кто-то будет связываться со мной в том смысле, что имеет в виду Оз, поэтому не обращаю внимание.

— Я все еще зла на тебя, — предупреждаю я, скрещивая руки на груди.

— Хорошо, — говорит он, поднимая меня со стойки, и переносит на диван. — В течение оставшейся части выходных я могу поработать над тем, чтобы уменьшить твою злость. — Он буквально бросает меня на диван и опускается передо мной на колени, затем с голодным взглядом раздвигает мои ноги. — Начну с того, что буду наслаждаться твоей киской, пока ты не кончишь мне в рот, а затем я закончу готовить тебе завтрак.

Я хочу протестовать, объявить, что это не сработает, но единственное, что срывается с моих губ — его имя.

 

***

 

— Что с тобой? — мы идем на работу, и я осматриваю Пейдж, у которой явно на губах помада. Оз позади нас, дает нам немного пространства. Я спустилась вниз рано утром, чтобы подготовиться к работе, напомнив ему, что сегодня иду на работу с Пейдж. То, о чем мы договорились после того, как я осталась ночью в воскресенье… третью ночь подряд.

Теперь мы в здании Osbourne, и я пытаюсь выудить из нее ответы.

— Что? — Она пожимает плечами, будто понятия не имеет, о чем я говорю. Я оглядываюсь и вижу, что Оз останавливается у стойки регистрации и разговаривает с одним из охранников. Он подмигивает мне, когда я вхожу с Пейдж в лифт.

— У тебя блеск для губ.

— Мои губы просто потрескались, — защищаясь, говорит она. Я бросаю на нее скептический взгляд, нажимаю на кнопку своего этажа и следом почти нажимаю на кнопку ее этажа, когда она останавливает меня.

— Я должна убедиться, что ты добралась до своего стола. — Пейдж, извиняясь, улыбается. — Я с тобой до конца дня, вне зависимости от твоих планов на вечер.

— Ну, мои планы на вечер — пойти домой, так как Оз уже меня раздражает.

— Мне сказали, что ты согласилась на охрану, потому что ты и Оз… — она замолкает, явно не желая говорить о том, что я трахаю ее брата, и я тоже не хочу, чтобы она это говорила.

— Я согласилась. Согласилась. Это кажется странным, но я предпочитаю тебя. — Раздается сигнал, двери лифта открываются, и мы обе выходим. — Обед? — спрашиваю я, направляясь к своему столу.

— Я напишу тебе, но было бы хорошо пообедать, если ничего не случится. В любом случае, кафетерий, да?

— Ага, отлично, — говорю я, опуская сумку на стол. — Я сказала Озу, что не выйду из здания, не предупредив тебя или его. — У меня возникает соблазн назвать Пейдж «мамочкой», но могу сказать, ей немного неловко, что вся эта ситуация с охраной может меня расстроить. На самом деле, когда я думаю об этом, меня это не беспокоит. Я просто не привыкла. Немного безопасности не повредит, если от этого Оз и Пейдж будут чувствовать себя лучше.

Понятия не имею, реальны ли их опасения, но сделаю это для них. Кроме того, не похоже, что я хожу куда-то без них. Раньше мы с Пейдж были как сиамские близнецы, но теперь, кажется, Оз пытается присоединиться.

— Хорошо. Я напишу тебе, — говорит она и направляется обратно к лифту. Я смотрю на стол Скайлер, а затем на место Эрика. И чувствую, как в животе возникает неприятное ощущение. Я совершенно забыла о том, что произошло в пятницу вечером. Делаю шаг ближе и смотрю через перегородку, разделяющую наши кабинки. Его стол совершенно чистый.

— Черт!

Я ненавидела этого маленького засранца, потому что он никогда не делал свою часть работы, но не следовало его увольнять из-за того, что он клеился ко мне. Схватив свою сумку, нахожу телефон и отправляю сообщение Озу.

 

Я: Ты уволил Эрика! Это так ты не вмешиваешься в мою работу?

Оз: Я бы с удовольствием прямо сейчас поговорил с тобой об этом в моем кабинете, если хочешь. Я все утро пытался угадать, какого цвета твои трусики. Хочу посмотреть, верно ли мое предположение.

Я: Оз, я серьезно.

Оз: Я думал о синем.

 

Я злюсь, потому что на мне действительно синие трусики.