Осенняя пора предсказаний». . Осенняя пора предсказаний. . Рассказ девятый. . Весна никогда не наступит. ». Кладбище Вечных Вопросов». . .

«Осенняя пора предсказаний».

Осенняя пора предсказаний.

Резво скачущий пульс осени, переходящий в лютый трип зимы, вдруг остановился в прокуренной комнате Логова. Я в одиночестве сидел на кухне и курил одну за одной, хотя явных причин для такого нервного баловства у меня не было. Бро провалился в ад ночи, обещая не пропасть в её пропасти и вернуться прозревшим слепцом. Уходя, он постоянно бормотал про свихнувшуюся птицу, сбежавшую с острова безумия. Мне показалось, что моему товарищу просто захотелось проветриться, чтобы вернуть холодный покой его разгорячившейся души. С кем не бывает, прогулки редко кому-то наносят вред, только если самым ядовитым и несносным личностям.

Через окно доносились тайны пустующих улиц и нелепый лепет пьяного октября, вызывающих в сердце бесшумный выстрел осени. Гости давно разошлись, оставив за собой исчезающие следы голосов, переполненную банку бычков и тени растворившихся слов. В потухших окнах, в бесчисленных парадных, обладающих каким-то особым унынием, проносился шёпот не приснившихся снов. Обрывки невозможных фраз садились мне на губы, но я не имел возможности произнести их. Я был похож на волшебника, знающего заклинание от и до, но вдруг позабывшего систему символов всех языков человечества.

Вскоре на меня напала скука, сковавшая всякие порывы пойти повеселиться в парк аттракционов догорающей ночи. Я свыкся с одиночеством, каждый раз вызывающим нелепый монолог в окаменевшей голове статуи. Невидимая потребность в собеседнике, похожая сначала на стесняющийся фантом, зрела и приставала как надоедливый удар тока сломанной розетки. Да, от себя очень легко устать, особенно когда ты плаваешь в колодце ожиданий. Когда мне осточертело курить и впитывать безмятежный дух осеннего двора, я вскочил и забегал по всей квартире, как взбесившийся пёс. Воображение тщетно пыталось освободить меня от оков скуки, но в итоге приводило ни к чему, а импровизация вообще вынудила разбить зеркало незаметно притаившегося в темноте прихожей. Всё веселье вышло ни к чёрту…

Единственное, что потом приходило мне в голову, так это спрятаться в шкаф и поменяться местами с пальто. А что? Я уверен, что мне бы понравилось висеть на вешалке и ни о чём не париться.

Вздор, какой же вздор! Ничего не оставалось, как опять вернуться на кухню и продолжить сидеть в тюрьме ожидания. Я вернулся, а там...

А там меня поджидал нежданный гость, точнее гостья. Она сидела ко мне спиной, пытаясь что-то откашлять или выплюнуть. Имея иммунитет к подобным вещам, я, ни чуть не удивляясь появлению человека из воздуха, прошёл мимо и сел напротив. Оказывается, незнакомка выталкивала из себя воду, лившуюся изо рта Ниагарским водопадом. Бледное лицо, выкрашенное в цвет облака, говорило о врождённой харизме актрисы. Безупречно сложенный нос и слегка выпирающий подбородок вперемешку с высоким лбом отдавали приятными чертами аристократизма. Гордо выпирающая грудь, глаза, а точнее один правый глаз (на левом красовалась повязка) неуловимо проникало в моё нутро. Тело, облачённое в чёрное платье, беспомощно вздрагивало при очередном приступе изгнания воды. Да, у этой чистокровной брюнетки всё было в порядке с фигурой, но вот с душой...

-«Как же начать диалог, не предлагая ей стакан воды?!»

Но, словно словив мою мысль о глупой шутке и неуверенности, милая дама уверенно начала разговор первой.

-«Вы, наверно, удивлены? Прошу прощения за столь беспардонный визит, но своим визитом я обязана именно вам».

-«Признаться честно, давно потерял святой дар удивляться, потому что здесь творилось всякое. Но как же мне удалось вас пригласить?»

-«Всё очень просто, вы разбили то зеркало и выпустили меня на волю. На короткий срок, правда, но всё же...»

-«Так вы призрак?!»

-«Не совсем так, я не живая и не мёртвая. А что мы на «вы»? Давайте знакомиться!»

-«А давайте! Я поэт Владимир БесПонтов»

-«Поэт, значит?! Ох, занятно, занятно, а я Аля Мечникова.» – с ноткой непонятной печали произнесла девушка.

                                                    ***

Потом Аля поведала мне весьма нестандартную историю о светской жизни девушки из богатой семьи предпринимателя Семёна Мечникова. Вся её молодая жизнь представлялась одним монотонным приключением, никогда не заканчивающегося бала, где все собравшиеся напоминают стаю манекенов, оживающих каждый субботний вечер для чёрно-белой вечеринки. Она жила от приёма до приёма, от сверстниц её воротило, а молодые бонвиваны из заоблачных дворцов общественности вызывали лишь отвращение.

Отец не понимал капризов взрослеющей девочки, ведь у неё было всё, о чём только могут мечтать ангелы на небесах. Втайне от всех несчастная девушка представляла, что когда-нибудь встретит человека, способного построить мост к её сердцу. Время шло, надежды оставалось всё меньше, а приёмов становилось всё больше. Так однажды она решилась сбежать из отцовского поместья и попасть на самое дно московской богемы. Коснуться дна русской поэзии ей всё время мешали верные псы Семёна Андреевича, возвращающие беспутное дитя на опостылевшее место в золотой клетке, но однажды...

Однажды Але удалось вырваться на поэтический вечер, в этот раз прислуга предпринимателя оказалась бессильна. Вечер проходил в подвале одной из неприметных столичных библиотек. Запредельная скрытность потайного концерта создавала загадочную атмосферу карнавала танцующих мертвецов. Алю туда пригласила подруга-художница, знающая толк в неадекватных людях. Девушку переполняли восторг и неподдельный интерес, заставляющие её сдержанно и гордо ходить по залу в ожидании выступления. Никто почему-то толком не цеплял, не сбивал с ног ураганом строчек, но восторга от этого всё равно не становилось меньше. Спустя трёх дебютантов вышел на сцену он...

…в помятом, довольно потрёпанном, пиджаке вышел на площадку и начал произносить заклинания. В его поведении соблюдался баланс робкой застенчивости и высокомерного самолюбия, что вызывало у зрителей подозрительные взгляды и искру искреннего уважения к молодому поэту под псевдонимом Пётр Солнечный. После беспрерывного восхваления апрельского солнца и нежного майского ветра он с радостью принял благодарность в виде аплодисментов и смущенно направился в сторону Али. Она, конечно же, не могла этого не заметить, а посему всячески постаралась скрыть непреодолимую тягу в глазах к человеку, идущему к ней на встречу. Внутри обоих прокатилась волна истерик, говорившая о зарождающемся чуде. Проявив инициативу, Пётр не медля пригласил Алю прогуляться по мосту на набережной Москвы-реки. С молчаливого согласия и начался союз двух прекрасных душ...

С того самого вечера потерянное чувство одиночества утонуло в смехе двух влюблённых существ. Аля всё чаще сбегала, забывая про дурную черту характера своего отца, видевшего во всём только выгодную и невыгодную сторону дела. Благо, какое-то время Семён Андреевич полностью ушёл в торговлю, забыв про протест взбунтовавшейся дочки. Аля и Пётр, переплюнувшие по духовной близости Ромео и Джульетту, превратились в нечто единое и несокрушимое. Что ещё сказать? Они были молоды и счастливы! Они не ходили по земле, а неслись в лёгком полете по улицам Москвы, словно два ангела, спустившихся с неба ради песен весны. Мечты, наивные мечты двух детей, сбежать и жить в хижине, обратиться в статуи и смотреть друг другу в глаза-сумасшедшую вечность, пока вся Вселенная не сожмётся в точку, и всё не пропадёт в яме Великого Ничто. Так длилось ровно один пугающе счастливый год, пока отец Али не узнал о возлюбленном своей дочери. Неотёсанный доходяга, поэт, работающий за гроши помощником редактора в малоизвестной газете, был для Семёна Андреевича чем-то вроде навозного жука-паразита, смешанного с бактерией смертоносного вируса...

-«Любовь может заменить тысячи больниц и также сотню преисподней...» – печально заметила героиня излагаемой истории.

Нахальные действия, выражающие суть слепых намерений ревнивого отца, не заставили себя ждать. Самодур со всеми качествами высококлассного тирана велел схватить парнишку и привести его к себе на приём. Аля же тем временем, лишившись не только дара речи, но и способности дышать душой, была насильно отправлена в монастырь прислуживать Господу Богу. Независимое государство двоих рушилось, у молодых не оставалось даже призрачного шанса на побег. Все звёзды на небе потухли, солнце поменялось местами с луной. Казалось, что с их миром перевернулся и весь остальной.

Дочь проклинала отца, называя его удачным двойником дьявола, а он в свою очередь лишь повторял: «Пётр тебе не пара, пора бы уже остыть, дорогая». Как раз за дьявола она и попала в монастырь. Петра не пришлось выслеживать или искать на окраинах города, ведь он, забыв про сон и явь, слонялся в окрестностях отцовского поместья. День встречи наступил сразу после заточения Али в глухие стены девичьего монастыря. Парень с трудом стоял на ногах и поднимал голову, в его избитых горем глазах застыл только один единственный вопрос: «Где она?!» Учуяв вопрос инстинктом прирождённого садиста, Семён Андреевич, ухмыляясь, произнёс:

-«Ты её больше никогда не увидишь!»

Встреча закончилась одной фразой, прозвучавшей до боли правдиво. Пётр Солнечный, горько осознав бессмысленность дальнейших расспросов, с трудом удержал надвигающийся шторм в районе солнечного сплетения. В отчаянной груди громыхали взрывы атомных бомб, а в молчащих глазах завывали тысячи заброшенных больниц. Поэт в тот же момент развернулся и исчез за пределами мирка процветающего тирана. Больше шести месяцев про него никто ничего не слышал. В сердце Али занозой вонзилась надежда, рисуя сны будущих встреч и непрерывных поцелуев, а также танец под нежным светом луны. Она молилась и надеялась.

В разлуке Бог умирал, поэтому через шесть месяцев и случилась трагедия, на том самом мосту, где Аля и Пётр впервые услышали музыку соединившихся душ. Люди способны ждать две вечности такие встречи, прекращающие муку разлуки, но падший духом и сломленный горем поэт устремился камнем на самое дно Москвы-реки. Мечников, узнав о гибели парня, даже не щёлкнул глазом, не покосился бездушной душой, а просто лениво повёл бровями. Но почему? Почему он отказался ждать? Никто не знал. Доставшие труп из реки наткнулись на сжатый клочок бумаги в кармане того самого потрёпанного пиджака. Из-за потёкших чернил невозможно было разобрать последний зов отчаявшегося человека.

 Аля ничего не знала, потому что внутренняя жизнь скромного на вид учреждения запрещала ей всякую связь с внешним миром порочных, несущих в себе семя греха, людей. Единственным развлечением в монастыре было бесконечное совершенствование в аскезе, считающимся безусловным пропуском в рай. Отчаявшаяся девушка своим гробовым молчанием презирала любые молитвы сестер. Тех сестер, что прячутся в темнице, надеясь в конце получить право на свет. Весь ужас заключался в том, что надежда никак не хотела покидать ту милую девочку, измученную бесконечными молитвами монахинь.

Мечников, расчетливый и хладнокровный делец, решил подождать и дать возможности дочери «одухотвориться». Так стремительно пролетели два года и ещё четыре месяца, как вдруг не возьмись из ниоткуда появился дьявол, то есть Мечников возле ворот святого места. До этого он ни разу не навещал Алю, чтобы дать понять всю серьезность придуманного им наказания. Ему сказали, что сестра Аделаида дала обет молчания, поэтому настоятельно порекомендовали «заботливому» отцу не забывать об этом при грядущем разговоре. Хмуря брови и нервно дёргая головой, Семён Андреевич вежливо велел позвать послушницу. Так и вышло. Идя на встречу, девушка была согласна на всё, чтобы вернуться домой и снова встретиться с ним...

-«Я понимаю всю серьёзность и духовную ценность данного тобой обещания…» – дипломатично начал предприниматель и продолжил:

-«Поэтому и прошу только слушать…»

-«Предлагаю тебе вернуться домой, но с условием, что я подберу тебе жениха. Так будет лучше и спокойнее для твоего же будущего»-.

-«Хорошо, папа. Как скажешь» – вдруг заново родила свой голос Аля Мечникова.

Не зная как теперь вести себя с дочерью, отец аккуратно прощупывал каждую зону её перепрограммированного сознания, пока ещё не доверяя полностью кротости и послушности естества Аделаиды. Но, потеряв бдительность, хищник обманулся и поверил в чудесное перерождение собственного ребёнка. Аля только и ждала момента, когда ей дадут возможность начать поиски. Зверь есть зверь, он не выпускал жертву за пределы своей пещеры, также и упрямый папаша, быстренько нашедший обещанного жениха, не позволял дочери сделать и шага за пределы поместья.

 Её навещал высокий блондин, с манерами властолюбивого богача и с сухим взглядом акулы, он занимался всевозможной перепродажей земель. За пару встреч девушка очаровала точную копию отца, и на третьей встрече молодые люди уже вовсю обсуждали подготовку к свадьбе. Аля лишь молчала и послушно кивала головой, но в день свадьбы накопившийся вой надежды вырвался наружу, и она побежала зверем на поиски потерянной части самой себя. Аделаида улизнула прямо из-под венца, но, как говорится, девушка даже не представляла, что её ждёт...

Первым делом она отправилась в бары, где тусовались художники и тому подобные маргиналы, чтобы отыскать подругу. В двух заведениях её ожидал провал, но в следующем Аля встретилась лицом к лицу с Аннет. Казалось, что художница провела в заморозке все эти три года и совсем отказывалась меняться. Но, обычно безразличное ко всему лицо (кроме произведений искусства, конечно же) устроило дикую пляску сотни чертей. Короче говоря, волнение и только волнение овладело всем существом Аннет. Она знала, что её подруга ни о чём не подозревает, а значит, совсем скоро последует очевидный и безвыходный вопрос…

Заметив явное беспокойство на лице подруги, Аля со сдержанным спокойствием монахини задала ей единственный вопрос:

-«Он ещё жив?» – надежда больше не могла спорить с обострённым нюхом женской интуиции.

Зная, что нет никакого смысла молчать или нелепо и неуклюже врать, Аннет слегка замявшись, начала уклоняться в сторону:

-«Прости, но...»

-«Говори!»

-«Мне жаль...»

-«Да или нет?»-

-«Я сочувствую…»-

Тут всё и так было ясно, далее Аделаида спросила: когда и как? Аннет поразила невозмутимость подруги – ведь прямо на её глазах обрушился последний замок безграничной надежды Али. Художница заразилась от неё стойким холодом и тоже ответила без тени эмоций. Где-то в сердцевине существа девушки что-то лопнуло, и случился окончательный перелом души. Можно сказать, что она умирала каждый день заново. Мечников не смог найти пропавшую дочь и вскоре скончался от неизвестного нервического заболевания, свалившего его за четыре с половиной дня в состояние глубокой комы. Художница по имени Аннет видела Аделаиду последний раз в баре, но чуть позже слышала о своей бывшей подружке разные слухи с завидной регулярностью. Некоторые были настолько грязные, что и демон на пару с чертом отказались бы верить в них.

Оболочка без души, потерявшая веру во всё, пошла по пути отпетого гедонизма. Аделаида участвовала в бесчисленных оргиях, не разбирая бесстыжих лиц постоянно меняющихся партнёров. Один моряк в порыве пьяного бешенства лишил её зрения ровно на 50%, ожидая услышать дикий плач и типичный испуг жертвы, но в ответ получил лишь холодную пощёчину презрения. Набирающая известность куртизанка московских притонов начала употреблять морфий и проклинать в человеке всякие задатки души…

 Пустота без границ, впитанная через боль потери жизненной опоры, прокладывает дорогу к неминуемому концу. Так было и будет всегда. Случилось необратимое и с Алеидой. Спустя год распутной и бесшабашной жизни она обрекла себя в чёрное одеяние мученицы и обречёнными шагами смертника побрела вдоль набережной в сторону моста, где впервые взяла за руку Петю, познав счастье неистового полёта. Перед тем как прыгнуть с моста, она, не двигая губами, задала непонятно никому свой последний и самый сокровенный вопрос: «Почему?»

                                                ***

Закончив слушать историю, я всем сердцем захотел обнять человека, сидящего сейчас напротив. Плевать, что выдуманных рассказов про любовь полные штаны пылящихся полок библиотек, но услышанная мною исповедь является самой правдивой и настоящей трагедией 20-го века. Любовь спасает и убивает, а способность любить другого человека даёт возможность высвободить себя из клетки одиночества. Она сидела и с лёгкостью угадывала мои мысли, просвечивая всю мою шкуру насквозь. Обычно от такого рентгена выворачивало душу наизнанку, но сейчас в неё всего лишь внимательно вглядывались и пытались прочесть из наивного любопытства. Прерывая затянувшуюся паузу тишины, похожую на гипнотранс, она опять взяла инициативу на себя и заговорила первой:

-«Спасибо за сострадание. Я его вижу в твоих глазах. Оно не может не греть, но помочь, к сожалению, не может...»

-«А что же может успокоить твою сущность?»

-«Ответ на вопрос: почему?»

    -«Где ж его взять?!»

    -«В предсмертной записке Пети...»

     -«Хм, а где же её-то надыбать?!»

    -«Хороший вопрос!»

Донёсся бодрый голос из глубины мрачной прихожей, где помимо него слышалось шлёпанье чьих-то крыльев и непрерывное повторение заученного до безобразия слова. Сомнений не возникало, там находились Бро и кто-то ещё из его бесконечных гостей. Войдя на кухню, он выглядел посвежевшим и отдохнувшим, словно всего за каких-то три часа успел побывать в лучшем санатории юга России. За ним влетел попугай, нелепо хлопающий крыльями, воспроизводивший одну и ту же последовательность букв: «Nevermore!» «Nevermore!» «Nevermore!». Ой, всё понятно – ярый фанат Эдгара По. Существо на удивление оказалось усидчивой птицей и заняло своё место на микроволновке. Тем временем Бро продолжил:

-«Это необычная птица, она украдена с острова безумия! Она способна на многое, да, впрочем, вы и сами сейчас всё увидите»

Пропев ещё раз тринадцать культовое «Nevermore!», птица растворилась в дыму, а как он рассеялся, вместо попугая в воздухе материализовался оказался ворон. Так же в отличии от тупенького собрата он умел разговаривать и коситься по сторонам как-то слишком по-человечески грубо. Он изрёк нам следующее:
-«Я – Птица Сумасшедших Ветров, добуду записку утопленника Петра Солнечного. Но помимо ответа на ваш вопрос там и будет предсказание на следующий год. Неважно, что за слово или фраза там будут, но они однозначно повлияют на жизнь планеты Земля!»

Всё это пернатый проговорил тоном судьи, привычно зачитывающим очередной приговор в зале суда. Осмотрев внимательно всех присутствующих, ворон ловко исчез в зевающей форточке окна. Вернувшись с готовым вердиктом в клюве, он кинул его на стол и резко выпалил: «Читайте!». Алеида взяла скомканный комок бумаги и первой прочитала про себя приговор. Как её губы сомкнулись, так она сразу и рассыпалась на тысячу мелких осколков зеркала души...

Парящая по воздуху, словно птичье пёрышко, помятая бумажка имела сейчас тяжесть десяти тонн самых важных дел Верховного Суда. Она приземлилась мне на голову, откуда я её снял и тут же прочитал следующее предсказание:

«Весна никогда не наступит!».

Конец.

Рассказ девятый.

«Весна никогда не наступит!»

Мёртвое солнце весны, похороненное в замёрзшей могиле зимы, вызвало всеобщий траур у людей всех национальностей и всех народов. Вскоре, после исчезновения весны, без вести пропало лето. Многомиллионная тоска остывающих сердец превратилась в страшную панику каждого жителя планеты Земля. Неизвестный сдвиг временных потоков Вселенной или изменение параметров матрицы оставил функционировать только два возможных модуса. Так прошло два года, с момента роковой встречи с безумной птицей, зачитавшей приговор каждому представителю человеческой расы. Шесть грязных месяцев непрекращающейся осени сменялись шестью месяцами холодной зимней камеры в тюрьмах без выхода наружу...

Количество суицидов значительно выросло по всему миру, превращая остановку в жизни в протест против чёрно-белого существования без солнца. Действительно, люди так устроены, что им нужен постоянно сменяющийся бег повторяющихся модулей. Всё очень просто. Осень вызывает в нас отрезвляющую тоску гниющей листвы, далее следует белоснежный покой зимних кладбищ. Пройдя по октябрьским лужам, мы часто мечтаем пройтись босиком по колючей пустыне декабря. Всё именно так, но после всего этого нам снится апрельское солнце и нежные поцелуи майского ветра. Хотя весна и является создателем лжи, но без этой самой лжи нет надежды на счастье. Лето — это смех весны, бесстыдно дурачащий голову, и неуловимо плывущий по небу мираж, но он и есть тот образ счастья, за которым мы так отчаянно все гонимся. Если наше бытие помещается всего в две капсулы, лишаясь остальных двух, то происходит сбой в системе всего нашего внутреннего устройства. Так и выходит, что мы абсолютно непостижимым инстинктом психики приходим к выводу, что так быть не должно! Чуем всей шкурой нечестную игру оставшегося в тени игрока. Да, но что же делать?!

Поминки человечеству устраивать пока ещё рано, у нас наконец-то появились общая проблема и цель, но где же искать и как вернуть на место пропавшие модули?!

Без остановки капающая с неба кровь осени проклинала грязные крыши десятка невзрачных многоэтажек. Даже самая преданная любовь к ноябрю пропадает на пятом месяце его повтора. Остывающий кофе, заканчивающаяся пачка сигарет и исписанный до глубоких ссадин дневник обременяли мой письменный стол. Я наблюдал за зажиганием света десятка ночных фонарей, заменивших мне пропавшее без вести солнце. Да, тусовки в Логове одним разом прекратились и изредка организовывались собрания, на которых обсуждались разные темы, касающиеся современной литературы.

Это был один из тех дней, где все давились собственными зевками и присутствовали здесь лишь для галочки — прямо как на лекции в институте. Я лениво собрался и вышел навстречу пятому месяцу нескончаемой осени. Время восемь восемнадцать, на улицах бродят тени людей, приехавших с работы из центра и расползающихся по окраинам хищного мегаполиса. Я же наоборот садился в полупустой автобус и нырял в подземку метро, чтобы оказаться поближе к тёмным тайнам столицы. В вагонах метро сотни судеб переплетаются и теряются в едином потоке сумасшедшего Фатума. Сейчас ты пассажир, подчиняющейся стуку рельс везущего тебя в никуда поезда, но а наверху ты уже прохожий. Только твои ноги являются главным и самым опасным препятствием, больше ничего.

 Как же хорошо быть прохожим!

Смена обжигающего дождя и кусающегося града сопровождалась издевательскими паузами молчания. Видимо, даже у природы имелся свой непостижимый график. Я попал именно в эту паузу и шёл по Киновскому вокзалу в сторону загадочной квартиры, называемой Логовом Поэта. По пути мне встретился бездомный, сообщивший о скором конце света, я его искренне поблагодарил за предоставленную информацию. Подходя к арке, ведущей во двор, я сбавил чуть шаг и закурил. Стараясь обходить лужи, я одновременно прислушивался к шёпоту приближающейся ночи. Она никогда не обманывала по поводу падения звёзд и рождения снов...

Двор неизменно вызывал во мне симпатию и даже поддерживал какой-то внутренний покой, такой необходимый в наши нелёгкие дни. Небо, закрытое для просмотра, смотрело на мир глазами затаившегося в укрытии зверя. Я сейчас стоял один на краю мироздания и заглядывал в разинутую космоса пасть, но на самом деле под ногами мокрый асфальт, а вокруг меня, ни души и злобное молчание улиц. Одни лишь фонари, светившие так приятно хоть и фальшиво, способны понять одиночество, накопившееся мёртвым грузом в моей груди. Редкие вспышки в окнах дома предупреждали, что всегда и везде есть свидетели, готовые примерять мантию судьи. Топот дождя по ушам и окурок, не долетевший до грязного рта мусорки, давали мне полное право: идти вперёд, не оглядываясь назад.

Так я и сделал...  

Всё как всегда: комбинация цифр, ожидание, суховатый голос поэта, требование шифра, шифр. И после окончания всей процедуры ты с уверенностью вступаешь на порог Логова, заходишь за его пределы и забываешь про существование проблем мира за окном. Захватывающее безумие комнат отрицает всякий намёк на то, что реальность — это единственная в своём роде клетка-гигант. Нет, они как раз и говорят, что реальность — это множество клеток, составляющих вместе бесконечную паутину всего сущего. Так же обычно возле дверей тебя поджидал Хранитель Логова, но в этот раз всё сложилось иначе.

Ни о чем не подозревая, я зашёл во мрак прихожей обычным прохожим и встал статуей в ожидании встречающего Бро. Он не приходил. Повсюду темно, ни звука, словно с улицы ты попал в гроб. Простояв столбом, минуты три, я попытался нащупать пульс у зловеще молчавшей квартиры. А когда возникала мысль кого-то позвать или пройти дальше по коридору самому, то со дна души поднималась давно знакомая тревога. Она чем-то схожа с чутьем человека-паука. Поэтому я и попытался выйти назад, но двери на месте, как и не бывало. Вместо неё тупик и холод бетона, смеющегося прямо в спину.

Так однажды уже было, когда мне пришлось примерить шкуру туриста, путешествующего по трём порталам разных измерений. А сейчас на мне шкура глупого животного, попавшегося в одну и ту же ловушку. Положение обманутого дурака не самое лучшее, но и не самое худшее...   

Мягкий огонёк свечи, появившийся, словно из ниоткуда, замелькал в конце коридора. Человек, подавший первые признаки жизни квартиры, был в чёрной мантии тёмного мага. Его бесшумные шаги невольно вызывали ассоциацию с привидением или с наёмным убийцей из гильдии воров. Помимо накинутого капюшона, лицо скрывала маска, похожая на метку палача. Две дырки для глаз, отсутствие прореза для рта. Правильно, палач всегда казнит молча. Приближаясь фантомом, он не создавал ни единой помехи в окружающем пространстве, а дойдя, остановился и произнёс следующее:

 -«Вы арестованы. Пройдёмте за мной».

Ощущая себя полнокровным персонажем произведений Кафки, я не смог выдавить даже внутри себя лозунг протеста. Следуя логике абсурда, ничего не оставалось, как взять и двинуться за этим типом. Ком недоумения подступил к горлу в тот самый момент, когда страж развернулся и потопал в обратную сторону. Что ж, я за ним. Надеюсь, что мне разъяснят степень моей виновности. Полтора года скучных, однообразных собраний не предвещали ничего такого сверхъестественного, что принималось за норму раньше. Всё-таки это непредсказуемое местечко...

Дальше дела обстояли следующим образом: в полном безмолвии он довёл меня до начала границ кухни. Врата ада открылись сами по себе. Мы туда зашли. Там сидели такие же типы в мантиях наёмных убийц, что и первый. Все вместе они напоминали сборище сектантов, отпетых фанатиков и вообще группу опасных людей. По количеству их насчитывалось всего троё, на вычищенном кухонном столе вместилось ровно три свечи, а в углу зала суда расположилась клетка с человеческий рост. Я сразу её не заметил, как и не заметил помещённого в самодельную тюрьму Бро.

Мне указали на стул, разместившейся возле клетки. Значит, за решётку пока не бросают, это уже хорошо. Заняв указанное место, я попытался наладить контакт с попавшимся другом, но всё безуспешно. Он словно находился в трансе, превращающий его в замороженную мумию. Никакой реакции на внешние раздражители. Три незнакомца сидели и бездействовали, будто дожидаясь особого сигнала, чтобы начать.

Так и произошло...

Они взялись за руки, образуя круг, и из их рта вихрем посыпалась бесноватая чушь неизвестных миру проклятий. Что-то бормоча на незнакомом языке, скорее всего мёртвым уже дважды, стая любителей анонимности нажимала на спусковой крючок судебного процесса. Трижды потухли свечи, трижды зажглись. Они снова сели, и всё началось. 

-«Мы консулы вселенной по особо важным вопросам мироздания».

-«Ну нихрена ж себе, вот так заявление!»

-«Хранитель Логова обвиняется в злоупотреблении полномочиями, а также в извращенном понимании этических норм совета союза галактик. Владимир БесПонтов — главный свидетель и соучастник в преступлениях против времени и пространства. Заседание пройдёт в форме свободного обсуждения между сторонами способов решения поставленных вопросов. Оно не закончится, пока между ними не возникнет согласия и, как подтверждение достигнутого понимания, заключённой сделки. Сторонам всё ясно?

В ухо врезалось тройное «ДА», произнесённое этой шайкой психопатов, а с нашей стороны безысходно прозвучала лишь тишина непонимания. Пауза повисла в воздухе и создавала некий барьер, мешающий вступить в контакт. Наконец-то один из консулов, забывший видимо напомнить, сказал вот что:

-«Владимир БесПонтов выступает ответчиком со стороны виновников, так как Хранитель Логова лишился права иметь статус ответчика и был заморожен на неопределённый срок до окончания заседания».

 -«Разъясните суть ваших обвинений!» — скорей от испуга, чем от уверенности потребовал я.

-«Всех знать вам не надо, а вот главное заключается в том, что вы нарушили стабильное функционирование матрицы, что привело к появлению аномалий на огромном участке Вселенной. В том числе, включая вашу зону бытийного модуса. Вы потеряли два модуля, составляющих суть цикла единства чётырех. Вам понятно обвинение?

-«Так это что, вы хотите сказать, что из-за нас лето с весной пропало?! Да ну, не может такого быть!»

-«Вам понятна суть обвинения?» — сухо повторил вопрос один из работников канцелярии Вселенной.

-«Да...»

-«Осознаёте степень вины?»

-«Ещё как осознаю, если всё это правда».

-«Готовы ли вы пойти на сделку?»

-«А у меня разве есть выбор?»

-«Выбор есть всегда. Можете отказаться и сразу опробовать пытку вечной жизни в капсуле замедленного умирания. А можете заключить сделку, где обязуетесь всё исправить и больше никогда не участвовать в подобных преступлениях, разрушающих структуру всего мироздания. Так что же вы выбираете?

-«Сделку конечно же, кто ж шансом всё исправить не воспользуется?».

-«В нашей практике есть подобные случаи. Хорошо, сделка так сделка. Вы должны вернуть два модуля в оборот цикла, чтобы восстановить параметры матрицы и запустить стабильную работу Вселенной. Единственное и неизбежное наказание – заморозка Логова Поэта на срок в сто четырнадцать лет и отстранение его Хранителя без права возврата на занимаемую должность. Вам всё ясно?»

-«Да в этой ясности больше тумана!»

-«Больше да, чем нет. Как же мне вернуть весну с летом? Тьфу, то есть два этих долбанных модуля?»

-«Вам нужно найти Птицу Сумасшедших Ветров, запустившую ряд изменений в коре реальности. Именно с её вмешательства начались серьёзные поломки и изменения. Мы сможем помочь лишь частично, закинув вас в локацию её последнего пребывания. Она объяснит, как всё вернуть на свои места. Хотя это не точно, но другого ничего не остаётся. Вы готовы приступить к выполнению условий сделки? 

-«Да, но... Хотя знаете, без «но». Готов».

Обездвиженный Бро смотрел безучастно в точку, где пустота соприкасалась с безграничностью тьмы. Видимо, заморозке подверглось не только тело, но и сознание поэта. Взявшись за руки и повторив тот же самый досудебный ритуал, напоминающий эпизод из дешёвого фильма ужасов, консулы исчезли, но не все. Один из них всё же остался и велел двигать за ним. Толком ещё не представляя, как провернуть аферу с той чокнутой Птицей, я плёлся змейкой за чёрной фигурой. Далеко идти не пришлось, следующей остановкой после кухни была спальня, расположенная прямо напротив. Не успел я зайти, как меня вдруг окатило волной воспоминаний. Михаил Афанасьевич, сидящий за письменным столом, а возле него целая орда исписанной бумаги. Вежливый разговор дружеского характера, злая шутка с приглашением на бал, выбор шкафа, шкаф и возвращение в ад...             

Временный надзиратель погасил свечку и подвёл меня впритык к шкафу, стоявшему здесь в темноте и полном одиночестве. Я слышал, как он бормотал что-то про себя, восхваляя или проклиная неисчерпаемые силы возвращающейся ночи. Неизвестность по ту сторону вселяло в сердце тьму неуверенности. Куда я попаду? Найду ли я Птицу? А если найду, то смогу ли с ней договориться? И т. д. и т.д. Тень в мантии грозно прокричала три грозных: «Альху! Альху! Альху!» Шкаф весь затрясся, словно больной человек в эпилептическом припадке, и выплюнул наружу всё своё нутро. Две дверцы распахнулись и тут же разлетелись в щепки по всей комнате. Портал, словно насильно растянутый рот Вселенной, притягивал могучей силой космоса.  

Сопровождающий бесследно пропал на месте, как и два прошлых предшественника, видимо, пытался сейчас догнать слинявших от него друзей. На прощание инструкций он не давал, ведь и без них всё до пошлости ясно, а именно, что мне придётся прыгнуть в эту пропасть. В таких ситуациях долго думать нельзя, да и вообще думать нежелательно. Ведь всякое разумное поведение регулирует страх, сковывающий и мешающий совершить прыжок в бездну безумия. Не дав страху начать переговоры, я рыбкой устремился на дно шкафа, как однажды проделал тот же трюк уважаемый господин Булгаков...

***

Есть тысяча и один способ сойти с ума, один из них — это нестись по воронке времени, не зная точную точку прибытия. Полёт длится приблизительно пять, десять секунд, но за столь короткий промежуток успеваешь замучить себя целой цепочкой вопросов. Вопросы, ищущие ответа, чаще всего вызывают хохот сомнений и мелкие мурашки душевных метаний. Но, отбросив всю цепочку, я сосредоточился на одном вопросе: «Будет ли мягким моё приземление?» Минус вопрос. Ответ на него следующий:

-«Ай, блядь, больно, сука, падла!» — простонал я сжавшейся грудью.

Выразив недовольство чисто по-русски, я ловил растущую боль ушибленного копчика, приземлившегося на неизвестную мне поверхность. Космонавтов или обычных путешественников во времени здесь, наверно, не любят и не чтят. Земля, по виду состоящая из выцветшего пороха и осенних фекалий, обладала колоссальной твёрдостью. Меня окружил бесстыжий туман, мешающий разведать обстановку местности в радиусе ближайших пятидесяти метров. Привычный путь в никуда предстал пред моим взором. По коже невидимым лезвием прошёлся ветер, я неуверенно поднялся, ещё не оправившись от падения, и недоверчиво потопал вперёд. Ты делаешь шаг и опять попадаешь в западню. И так шаг за шагом теряешь надежду встретить хоть какой-нибудь намёк на ориентир. Корабль, затерявшийся и блуждающий в хищных водах мирового океана, неизменно хранит в себе веру в скорую встречу с сушей. Так и я, как тот самый корабль, не терял веру. Пройдя Следующим образом я миновал примерно три-четыре километра вслепую. И не зря. Впереди меня ожидала награда.

Сначала доза естественного недоверия заставила меня остановиться и напрячь всю мощь своего зрения, чтобы уловить нечёткие контуры «чего-то», находящегося примерно в ста шагах от моих пяток. Не мираж ли это? И можно ли вообще доверять смотрящим глазам? Я робко сделал ещё шагов пятнадцать. Впереди вырисовывалось что-то нечто похожее на рожки ворот. Чем ближе я приближался, тем больше во мне рождалось интереса. Наконец, достигнув нужной точки, я жадно впитывал каждую деталь увиденного мной ориентира. Высокие ворота, хотя мало будет для описания слова «высокие», они напоминали двух гигантов-близнецов. Две каменные колонны, словно два не срубаемых дерева, поддерживали за плечи огромные железные ворота. Наверху посредине висела табличка, исписанная чем-то вроде символикой древней цивилизации племени Майя. Перевести я надпись не смог, что сильно меня огорчило, но тут я опустил голову и поднял её снова...

...и вот тут-то произошло нечто вызывающее слепое подозрение и только потом благодарность. Вдруг на той табличке вместо непереводимого текста заскакали знакомые языковые единицы. Надпись содержала в себе следующее название:

«Кладбище Вечных Вопросов» –эхом отдавалось в сознании.

Я ещё раз прожевал губами комбинацию выданных букв. Послышался скрип открывающихся ворот. Медленно и с визгом несмазанного железа, как в старых чёрно-белых триллерах, открывался очередной портал в никуда. Ещё секунду, и оттуда побегут зомби вперемешку с нежитью. Туман, скрывающий душу не существующего мира, всё с меньшим упорством спорил с моим зрением. Панцирь из облаков вскоре ничего не оставил, кроме как мелких следов в виде узоров, небрежно плывущих по воздуху. Потом и они пропали, что качественно улучшало возможность дальнейшей видимости. Я зашёл внутрь. Во мне всё больше просыпалось любопытство сыщика и острое недоумение мертвеца...

Вновь всплывшая в сознании комбинация букв заставила меня осмотреться и пройтись по небольшому ряду могил. Могилы, ничем не отличавшиеся по размеру от людских надгробий, вряд ли могли бы заинтересовать с первого взгляда. Но их малое количество уже создавало некую ауру особенности. Всего одна полоска из тринадцати захоронений, расположенных друг за другом, на расстоянии двадцати семи, тридцати трёх прыжков раненной рыси. Они плевали друг другу в спину, но не доплёвывали. Подкрадываясь к первому булыжнику, я с растущим недоумением вцепился взглядом в огромный знак вопроса, вытянувшегося во весь рост поставленного памятника. Под знаком вопроса находился вопрос. Далее я перемещался от одной ямы к другой, зачитывая самому себе список тринадцати Вечных Вопросов: