Рассказ третий. Взбесившийся гость

Конец

Точно не помню, в честь чего проводилась та вечеринка: все тусовки всегда сливаются в одну. Бесчисленные ночные пьянки, пустые разговоры и случайные драки – всё это теряет свою привлекательность, когда повторяется бесчисленное количество раз…

Я ковылял к подъезду, где находилось то самое место, прозванное логовом поэта. Двор пустовал. Улицы молчали. Фонари перешёптывались между собой на разных языках ночи. В окнах логова моргал свет, оттуда доносились крики и вопли. Всё как обычно, ничего нового…

Мне не хотелось заходить сразу, я встал возле подъезда и закурил. Кажется, был конец зимы. Тающий снег напоминал о неизбежности весеннего триумфа. Время надежд и разочарований… Я тупо пялился на беззвёздное, февральское небо. Взгляд небосклона февраля, холодный и одинокий, как айсберг отколовшийся от ледника.

 

Капризную тишину двора нарушил топот чьих-то идущих ног. Мрачное эхо шагов доносилось из глотки переулка. Шум вскоре прекратился, и из переулка вывернул знакомый мне силуэт. Лёгкой и здоровой походкой он направлялся в мою сторону. Молодой поэт в чёрном, драповом пальто с неизменно поднятым воротником отстранённо смотрел куда-то в сторону. Взгляд его был печальным и задумчивым, но при этом совершенно не отталкивал.

Подойдя ко мне, поэт угрюмо поздоровался и попросил закурить. Я дал ему сигарету и решил постоять с ним.

– А кто там есть? Ты там уже был? – спросил меня Рыжий.

– Нет, но, судя по крикам, там туева хуча людей, – ответил я.

Потом в диалоге возникла одна из тех редких пауз, в которой нет неловкости или хотя бы песчинки раздражения. Молчание нарушил сокрушительный вопрос нового приятеля:

– Слушай, а есть чё покурить?! – спросил он возбуждённо.

– Хм, дай-ка подумать... – задумчиво произнёс я.

– Так есть или нет?! – ещё раз тем же настойчивым голосом вопрошал Рыжий.

Тут я решил не тянуть с ответом и сказал, корча глуповатую рожу:

– Да, камешек воооот в этом карманчике, вооот в этом…

– Это очень здорово! – радостно воскликнул оживившийся поэт.

Мы подошли к дверям, нажали на кнопку домофона и стали дожидаться ответа. Смех и крики резко прекратились, послышалась фальшивая нотка тишины. Вероятнее всего, кто-то подсел на измену и затем начал подсаживать всех остальных. Дождавшись ответа, каждый из нас назвал шифр, и мы, не торопясь, завалились в подъезд…

Подвыпивший Бро с хмельной улыбкой поджидал нас у двери:

– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – пробормотал он полупьяным шёпотом, пожимая нам руки, и тут же унёс свои ноги на кухню.

 Угар и хохот возобновились с новой ошалевшей силой, вписка находилась в самом разгаре угара. Грязное море обуви в прихожей намекало, что на кухне будет как в утреннем вагоне московского метрополитена. Рыжий разделся намного быстрее и ловчее меня, в его глазах застрял рыбьей костью вопрос: «Когда же мы пойдём курить?!» Смекнув это дело, я достал завёрнутый в фольгу заветный камушек и вручил его товарищу. Он взял мой щедрый дар и недоуменно покосился на меня:

– А ты чё, не будешь что ли?!

– Не. Может быть, позже, – ответил я.

– Ну, мне одному же не в кайф, сам знаешь, – с досадой сказал Рыжий.

– Так нацепи кого-нибудь, а я вот выпью лучше.

– Эх, ну смотри сам…

Так наши пути разошлись, я направился в сторону ванной, а он на кухню: искать себе достойного соратника. Я дёрнул за ручку туалета, но она не поддалась. Как всегда, было занято. Свободный сортир на вписке – это роскошь! Я услышал нелепое бульканье сливного бочка, отошёл на пару шагов назад, чтоб не смутить выходящего, и стал томиться в тупом ожидании…

Слышался бег воды, льющейся из крана. Кто-то приводил себя в порядок уже больше десяти минут. Это наводило на разные мысли, я рассуждал: «Так… Если б там был мужик, он бы давно вышел. Либо там женщина, либо мужчина с самым обычным неврозом навязчивых состояний».

Из уборной вышла молодая девушка лет двадцати, с ядовитым взглядом и похотливо-кошачьей ухмылкой. Осмотрев меня с ног до головы и с головы до ног, она высокомерно улыбнулась и скрылась восвояси.

Умывшись холодной водой, я посмотрел в зеркало несколько раз и никак не мог узнать чужака, стоявшего по ту сторону. Он смотрел на меня с презрением, я же глядел на него с отчаянным непониманием. 

Переступая через порог кухни, я пересекал границу ада. Меня, оказавшегося в эпицентре вписки, снесло ураганом галдежа, куража и мандража. Все кухни обладают одним и тем же свойством: неожиданно превращаться в самый паршивый и замызганный кабак города.

Вокруг меня – лёгкомыслие, выпивка и молодость. Бро стоял и что-то втирал двум смуглым типам, остальные же беззаботно сидели за липким, заставленным бухлом, столиком и заливали глотки пойлом, игнорируя трезвость, а вместе с ней и всё вокруг...

Рыжего здесь уже не было. Наверно, он, найдя нужного человека, уже отправился с ним в долгосрочный круиз на Ямайку... «А он – молодец, зря времени не терял!» – с гордостью подумал я о нём.

Увидев, что я стою на пороге, Бро, не мешкая, подозвал меня к себе и представил тем двум смуглым. Они, конечно же, оказались поэтами, кем же ещё?! Один из них добродушно протянул мне руку, а другой лишь брезгливо посмотрел в мою сторону. Меня это совсем не задело, я не испытал пыток неловкости или хотя бы укуса обиды. Высокомерие среди поэтов – очень частое явление, если не сказать, что постоянное.

Бро по-дружески похлопал меня по плечу и попросил рассказать что-нибудь из «своего». Вот так неприятная неожиданность! Требующие взгляды впивались в меня жалящей змеей, создавая напряжённую атмосферу. Меньше всего мне хотелось стать костром для этих людей, может быть, из-за врожденной стеснительности или даже ввиду скрытой неприязни. Потому я, слегка растерявшись, пробормотал что-то вроде этой нелепой отмазки:

– Я сейчас не готов... ммм… Я не в той кондиции… Ну, ты понимаешь?

– Ну, ничего страшного… потом ещё расскажешь, – добродушно улыбнулся Бро.

Два смуглых поэта засобирались домой, так как на часах было уже довольно поздно. Всё шло своим чередом. Собравшихся остановил наглый возглас какого-то беспардонного пьянчуги. Если я вежливо отказался, когда меня попросили выйти на кухонную сцену, то он бесцеремонно на неё залез. Наглый выпивоха ворвался туда без всякого приглашения, что говорило о его дикарской натуре. Этот паренёк выглядел как типичный и хронический неудачник с комплексом «недооцененности». На вид ему было далеко за тридцать, но напульсник со знаком «анархия», нелепо покрашенные светлые волосы и заношенный до дыр хой-балахон ясно давали понять – передо мной кривлялся постаревший подросток. Тип громко орал свои бездарные строчки. Услышав рифму «звёзды» – «розы», я сразу же перестал его слушать и налил себе полную рюмку водки, а потом ещё одну и ещё одну...  

Естественно, неудачнику никто не хлопал.

– Это ж шшшедевр! – воскликнул кто-то в шутку, остальные пытались не обращать внимания на творившийся позор. И только одна девушка, сидевшая возле непризнанного гения, успокаивала его разными лживыми комплиментами. Видимо, она была его хорошей подругой. Причём по-настоящему хорошей, так как сумела незаметно спрятать от изрядно подпитого товарища бутылку водки под стол. 

Бро, проводив отчаливших гостей, вернулся на привычные круги ада. С ним вернулись и два улыбающихся лица с красными, довольными глазами: Рыжий и Сказочник, тоже поэт. Я решил их приколоть:

– Ну чё, как встреча прошла? – сёрьёзным тоном спросил я.

–Какая ещё встреча?! – хихикая и поглядывая друг на друга, переспросили меня поэты.

– Ну та самая…– говорю им с невозмутимой серьёзностью.

– Какая встреча, ты о чём вообще?!

– С королевой волшебного сена! С кем же ещё?!

– Аа, с ней – без опозданий, – почти также серьёзно ответил Рыжий.

Я улыбнулся им и предложил выпить со мной, но они предсказуемо отказались и отправились обыскивать пустой холодильник – что тоже было вполне предсказуемо в их разудалом положении.

Людей на кухне поубавилось. Воздуха стало больше. Дышать стало легче. Оставшиеся продолжали за что-то пить и нести всякую заумную чушь. Я курил в окошко и дразнил молчанием уходящую ночь. Всё было шикарно до определённого момента…

***

…до того самого момента, как этот неудачник снова не начал творить трэш и мракобесие. Сначала он что-то безудержно орал про власть, потом резко перешёл на личности. Меня и Сказочника обозвал тупыми малолетками, а соседа Бро – слугой режима (за то, что тот работал на каком-то федеральном канале обычным переводчиком с испанского).

 Я привстал из-за стола, сжимая кулаки, и был уже готов начистить этому козлу его синюю физиономию, но разумный Рыжий вовремя меня остановил:

– Пожалеешь потом, не трогай.

Я сел на своё место (за что до сих пор очень благодарен Рыжему). Гость всё так же продолжал гнусно орать. Его рот, изрыгая всякую околесицу, и не думал затыкаться. Руки обезумевшего алкаша постоянно задевали полупустые стаканы с выпивкой, опрокидывая их на пол. И теперь его учтивая подруга ничего не могла поделать.

Переглянувшись с журналистом, которого я про себя прозвал Курильщиком, мы поняли друг друга без слов, это было нечто похожее на телепатию. Да, его срочно надо было уводить отсюда. Не все пьяницы так паршиво ведут себя в компании, но сей почитатель бога Бахуса просто превратился в чёрное пятно на белой скатерти…

Нож, вдруг появившийся в его руке, стал для нас знаком действия. Подруга, сидевшая рядом с ним, в истерике умоляла его убрать нелепое орудие. Рыжий безразлично наблюдал за происходящим и спокойно поглядывал в приоткрытое ухо окна. Сказочник задумчиво почёсывал длинные усы и нагло пялился на картину неизвестной женщины, неизменно висевшей на боковой стене загадочной кухни. Бро, отвлекшись от нескончаемого потока сообщений, посмотрел осуждающе на свихнувшегося чувака. Мы с Курильщиком привстали и были готовы к самым решительным действиям, как вдруг…

…случилось то, благодаря чему история приняла откровенно мистический характер. Грязную бытовуху, простую и трагичную, сменил акт чистого чуда. Ну, или это нетипичный случай массовой галлюцинации (в чём я, конечно, сильно сомневаюсь).

А дело было так: безумец с ножом в руке, неожиданно для всех, затрясся в нервных конвульсиях и прилип к ближайшей стене. Его ноги не касались пола, он словно был примагничен к ней. Глаза кухонного дебошира, залитые дьявольской тьмой, обратились в вечное никуда. Его тело затряслось, а вместе с ним и всё вокруг. Внезапное землетрясение вызвало у сидящих панику и драйв одновременно.

Нас всех тогда связывало нечто общее. А именно, все мы не могли решить, чего хотим больше: покинуть скорее зловещее место или всё-таки увидеть продолжение? Это как смотреть фильм ужасов: дёргаясь в страхе от только что увиденного кадра, с нарастающим любопытством ждать следующего.

Вдруг на потолке появилась чёрная точка, которая разрасталась со скоростью раковой опухоли. Совсем скоро она достигла размеров чёрной дыры, способной вместить в себя всю боль и пустоту вшивого мира. Во рту у меня пересохло, в висках слышалось тревожное сердцебиение, но любопытные глаза игнорировали сигналы бегства…

Тело невоспитанного гостя неожиданно отлипло от стены и стремительно направлялось в засасывающую воронку тьмы. На протяжении полёта голова бедолаги крутилась вокруг шеи, из его рта водопадом лилась чёрная слизь, сквозь которую пробивались непонятные проклятия на латыни. В тот жуткий момент каждый из нас по-своему сошёл с ума.

Когда тело несчастного алкоголика полностью оказалось по ту сторону, землетрясение прекратилось. Чёрная дыра рассосалась. Свет больше не моргал. Ворота в Ад были закрыты. Всё вокруг принимало свой первичный привычный облик.

 Мы ошарашено переглядывались между собой, не веря в увиденное. Никто не мог выдавить из себя и половинки слова. Все были парализованы. И только Бро с тихой и безмятежной улыбкой вынес приговор:

– Взбесившийся гость попадает в чёрный список Логова на срок в двести один год!