О других аргументах канонизации

Если рассматривать вопрос о прославлении бывшего императо­ра, исходя из его страдальческой кончины, то она не дает основа­ний говорить о ней ни как об осо­знанном подвиге самопожертвова­ния, ни как о святом страстотерп­це. Он пострадал не за христиан­ские убеждения, а как политичес­кий деятель. Сначала расстреляли Великого князя Михаила (о кано­низации которого как князя-стра­стотерпца вопрос не ставится, что является еще одним свидетельст­вом политической, а не церковной мотивации идеи канонизации бывшей царской семьи), в пользу которого Николай Второй отрек­ся, а потом уже и самого бывшего самодержца. Сделали это по со­вершенно понятным идеологичес­ким причинам: убийцы ненавиде­ли монархическую власть и боя­лись ее реставрации. Убийств по этому мотиву, и не менее жутких, в то время было необозримое мно­жество. Разве это достаточный ар­гумент для прославления?

Если же причиной канонизации считать не праведную жизнь, не мученичество за Христа и не созна­тельное самопожертвование за свой народ, как это имело место у многих наших князей, отправляв­шихся в Орду, а просто насильст­венную смерть, то в первую очередь тогда следовало бы поставить во­прос о прославлении императоров Александра II и Павла I, Петра III и царя Федора Годунова, других убиенных князей, бояр, воинов, и всех, и вся. Но во что тогда превра­тится святость нашей Церкви? Са­ма постановка вопроса о канонизации именно Николая Александровича и его семьи, а не государей, прежде пострадавших, свидетель­ствует, что она обусловлена не церковными, но другими причинами.

Полностью не соответствуюшими действительности выглядят при этом утверждения о добровольном принятии последним императором смерти за свой народ Имеются прямые свидетельства что бывшая августейшая семья стремилась уехать за границу. В материалах Синодальной комиссии по канонизации указывается: «Отметим лишь желание Царской Семьи уехать за границу и в подтверждение этого процитируем дневниковую запись Императора от 10(23) марта: «Разбирался в свои, вещах и в книгах и начал откладывать все то, что хочу взять с собой, если придется уезжать в Англию» Более того, Николай Александрович намеревался после умиротворения обстановки в России вернуться и жить на своей даче в Крыму.

Страдания и смерть последнего императора объективно говорят лишь об одном: Бог дал ему возможность пострадать за те грехи, которые он совершил (осознанно или неосознанно) против России. Эта мысль о его виновности в страданиях России была высказана за десять лет до екатеринбургской трагедии св. Иоанном Кронштадтским. В записи от 9 октября 1908 г. он, называвший царя благочестивым, произносит такие страшные слова: «Земное Отечество страдает за грехи Царя и народа, за маловерие и недальновидность Царя, за его потворство неверию и богохульству Льва Толстого...». На следующий день праведныйИоанн молится: «Господи, да воспрянет спящий Царь, переставший действовать властью своею...»

Само положительное изменение психологии Николая II и Александры Федоровны после их ареста в последние месяцы жизни также совсем недостаточное основание для канонизации. Очень многие люди, попадая в тяжелые жизнен­ные обстоятельства, изменялись в лучшую сторону, но совсем не­многих и не в силу только этого факта Церковь причисляла к лику святых. Степан Разин, например, перед казнью у всех просил про­щения и сам всех (без исключе­ний) простил и умер с христиан­ской точки зрения как праведный разбойник. Но придет ли кому-ли­бо мысль о его канонизации? Можно лишь благодарить Бога, давшего ему покаяться, пострадать за свои грехи и таким образом об­рести спасение. А осознал ли Ни­колай II свои грехи, особенно перед народом и Россией, и раскаял­ся ли в них хотя бы в конце жизни — неизвестно. Сама же его казнь, конечно же, не может являться ос­нованием для прославления, хотя и оставляет надежду на спасение.

«ЧУДЕСА» КАК ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СВЯТОСТИ

Одним из важнейших призна­ков истинного чуда всегда являет­ся святая жизнь того, через кого оно совершается. Если же тако­вой не только не наблюдается, но есть и серьезные факты, свиде­тельствующие о противном, то таковое чудо по совету святых отцов принимать нельзя (см. св. Игна­тия Брянчанинова «О чудесах и знамениях». Т. IV). Могут быть ис­ключения, когда истинное чудо совершается и через посредство человека грешного, даже живот­ного (напр., библейский случай с ослицей Валаама) при наличии веры и сохраняющейся способно­сти к покаянию у человека, с которым или перед лицом которого происходит чудо. Поэтому чудеса совершаются и в неправославной среде и до настоящего времени, ибо «Бог хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания Ис­тины» (1 Тим. 2; 4). Известен, на­пример, факт из Патерика, когда вода с омытых ног разбойника, принятого монахинями за святого пустынника, исцелила слепую. Не менее поразительный случай - современный, о котором сообща­ется в «Благовест - ИНФО», №3 (172), 1999 г. В США в одной ка­толической семье уже 11 лет ле­жит недвижимая 16-летняя де­вушка. Находящиеся в ее комнате статуи святых начали мироточить. В Италии уже немало известно случаев мироточения статуй като­лических святых, и подобных случаев в истории было немало (ср. Исход, гл. 7—8). Однако о чем все это говорит? О том, что даже оче­видные такого рода факты сами по себе совсем еще не подтверж­дают святости тех (человека, кон­фессии, религии), через кого и где они совершаются, и что подобные явления могут происходить и в силу веры — «по вере вашей да бу­дет вам» (Мф. 9; 29), и по дейст­вию иного духа (Деян. 16; 16-18), «чтобы прельстить, если возмож­но, и избранных» (Мф. 24, 24). и, возможно, по другим пока неиз­вестным нам причинам.

Поэтому становится понятной столь большая осторожность и рассудительная недоверчивость, с которой всегда относились ко всякого рода чудесам, видениям, сновидениям, откровениям, мироточениям и т.д. (рассказами о которых изобилует определенная современная литература) все свя­тые. Тем настойчивее предупреж­дают они прочих верующих от по­спешности в принятии всего это­го за чудо Божие, чтобы по при­чине своего легковерия послед­ние, приняв ложь за истину, не попали в бесовскую ловушку. Так, преподобный Симеон Но­вый Богослов (XI в.) говорит, что «прельщаются те, которые видят свет телесными очами своими, обо­няют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и по­добное». Преподобный Григорий Синаит (XIV в.) напоминает: «Ни­когда не принимай, если что уви­дишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или Ангела, или святого какого... Приемлющий то... легко прельщается... Бог не негодует на того, кто тщательно внимает се­бе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть, но паче похваляет его, как мудро­го». Святитель Игнатий Брянчанинов (XIX в.) предупреждает: «Христианские аскетические на­ставники заповедают не обращать особенного внимания на все вообще явления, представляющиеся чувст­вам душевным и телесным; заповедают соблюдать при всех вообще явлениях благоразумную холод­ность, спасительную осторож­ность».

В настоящее время, когда раз­ного рода мистицизм и всевоз­можные «чудеса» широкой рекой разливаются по всем странам ми­ра (в США, например, почти 70% населения заявляют, что имели опыт экстрасенсорных восприя­тии, а 42% общались с умерши­ми), эти святоотеческие призывы особенно важно помнить.

Как в связи с этим относиться к утверждению о мироточении, благоухании, изменении ликов и даже оживлении «царской ико­ны»? (см. «Бог прославляет Своих святых». М., 1999). Во-первых, для церковного признания любо­го необычного явления в качестве истинного чуда необходимо офи­циальное свидетельство об этом правящего епископа на основа­нии тщательного исследования (Лук. 1,3) заявленного факта. Ибо только епископ имеет обязан­ность и право говорить от лица Церкви о всем, что касается суще­ства жизни Церкви, в частности и о том, божественное ли это чудо. или явление другого порядка. Пока же епископского удостовере­ния нет, вопрос о данном явлении для члена Церкви должен оста­ваться открытым.

Во-вторых, есть серьезные ос­нования для сомнений в святости этих явлений. Очевидно, что са­мовольное, без правящего епис­копа, без Собора объявление свя­щенником (или группой священ­ников по подобию протестантов-пресвитериан) кого-либо святым есть акт открытого противления Церкви. Апостол пишет: «Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых» (1Кор. 14;33). Отсюда пола­гать, что в данном случае творит чудо Бог, способствуя страстям человеческим, по меньшей мере неблагоговейно. И икона — это образ канонически (то есть соборно во главе с епископом или епископами) прославленного Церко­вью, а не самовольно. Церковь же, пишет святой Игнатий Бого­носец, там, где епископ, и без епископа никто не может делать что-либо относящееся к Церкви. Но если эта «икона» самочинная, то можно ли здесь говорить о чу­де?

В-третьих, сам характер тех слу­чаев, которые широко рекламиру­ются как чудеса, большей частью прямо говорит о другом их источ­нике. Особенно красноречива в этом отношении брошюра «Бог прославляет Своих святых». В ней приводятся многочисленные сви­детельства очевидцев о том, как на «иконе» «начали проступать и пульсировать прожилки крови», «стало проявляться и увеличивать­ся пятно крови» (с.33), «красные пятна на ликах» (с.31), «икона из­менилась, она поменяла цвета», «у Государя изменился взгляд», «почув­ствовал явление благоуханного за­паха, божественного, дивного» (с.30), «после акафиста мы стали прикладываться к иконе, и я обра­тила внимание на то, что икона была живая» (!) (с.29), «после мо­лебна красные пятна, напоминаю­щие кровь, выступили на лике... при этом ощущалась сильная пульсация. похожая на движение крови по со­судам» (с. 44) и т.д.

Не могут рассматриваться в ка­честве аргумента и случаи при­числения к лику святых некото­рых убиенных князей на Руси. Во-первых, прецедент — это не дока­зательство и тем более не прави­ло. Во-вторых, сами эти факты в ряде моментов существенно от­личны от трагедии 1918 г. Многие князья-страстотерпцы во имя из­бавления своего народа созна­тельно шли на мучительную смерть (например, Михаил Твер­ской). О жертвенности же и доб­ровольности страданий Николая II, собиравшегося на период сму­ты в России уехать в Англию, го­ворить не приходится. Или, на­пример, жизнь князей Бориса и Глеба была святой, чего нельзя сказать о последнем государе. К тому же св. Борис, имея дружину отца, вполне мог не только бо­роться, но и рассчитывать на по­беду, чего полностью был лишен Николай II после (а возможно, уже и до) своего отречения.

Обращает на себя серьезное внимание и тот факт, что ни свя­той Патриарх Тихон, ни святой митрополит Петроградский Ве­ниамин, ни святой митрополит Крутицкий Петр, ни святой мит­рополит Серафим (Чичагов), ни святой архиепископ Фаддей, ни архиепископ Иларион (Троиц­кий), который, без сомнения, вскоре будет причислен к лику святых, ни другие ныне прослав­ленные нашей Церковью иерар­хи, новомученики, знавшие зна­чительно больше и лучше, чем мы теперь, личность бывшего Царя, - никто из них ни разу не выска­зал мысли о нем как святом стра­стотерпце (а в то время об этом еще можно было заявить во весь голос).