Социально-экономическое развитие во второй половине XV  — первой половины XVI В.

Первая половина XV в., на которую пришлось правление Василия I и Василия II, было тяжелым временем для Руси: татарские набеги, междоусобные войны, эпидемии, неурожаи, голод. Все это вело к уменьшению и так немногочисленного населения страны. К середине XV в. население Руси составляло примерно 5–6 млн человек. Если сравнивать с периодом Киевской Руси, то население сократилось в 1,5 раза. Население Речи Посполитой в конце XV в. (Польско-Литовское государство) было почти в 5 раз больше, чем население Руси, во Франции уже в XIV в. было 20 млн человек. Одним из важнейших последствий сокращения населения был рост свободных пашенных земель.

С приходом к власти Ивана III начинается период, длившийся почти 100 лет, который многие историки считают лучшим временем для российского крестьянства. В основе относительного крестьянского благоденствия лежали: обилие пашенных земель, низкие налоги и наличие гражданских свобод.

Деревня в этот период состояла из одного–четырех дворов. Выросшие сыновья, желающие отделиться от семьи, уходили на свободные земли, с помощью отца и братьев ставили дом и заводили собственное хозяйство. Границы земельных участков определялись формулой: «куда топор и соха ходили». Это означало, что крестьянин обрабатывал столько земли, сколько мог или хотел. В случае возникновения земельных споров доказательством права на землю была давность владения и обработки данного участка земли.

Крестьянская семья, как правило, состояла из семи–восьми человек с двумя взрослыми мужчинами. Такая семья имела участок в 15 десятин земли (1 выть) и две–три лошади. «При урожайности ржи сам-3,3 и овса сам-3,1 выть давала 200–210 пудов хлеба; при дворе в 8 человек получалось около 26 пудов на человека. Считается, что душевой минимум потребления зерна в пищу составляет примерно 15 пудов, если зерно расходуется также на корм скоту, то потребление увеличивается до 18 пудов (но в те времена крестьяне не испытывали недостатка в пастбищах и в сене)»^[54]. Помимо доходов от зернового хозяйства, крестьяне имели доход от разведения скота и от лесных промыслов. Таким образом, уровень душевого потребления крестьян в этот период был достаточно высоким.

Уровень налогообложения различался по регионам, а также зависел от того, кому принадлежала земля (княжеская земля, боярская или монастырская). На северо-западе, где плотность населения была больше, налоги были выше. При движении на юго-восток плотность населения уменьшалась, и серьезное воздействие начинал оказывать фактор конкуренции землевладельцев за рабочие руки. Бояре и монастыри переманивали крестьян с государственных земель и друг у друга. Крестьян старались привлечь различными льготами.

С прекращением выплат дани Золотой Орде после стояния на Угре в 1480 г. начинается формирование налоговой системы Московского централизованного государства. Основу российского налогового обложения в этот период составляют прямые налоги, тогда как для западноевропейских стран данного времени характерно преимущество косвенных налогов^[55]. При Иване III Васильевиче (1462–1505) устанавливается ряд новых налогов, в том числе и прямой налог с черносошных крестьян и посадских людей. Всеобщей становится посошная система, возникшая еще в период удельной раздробленности, а окладной единицей — соха.

С 1490 по 1505 г. проводится посошная опись с составлением писцовых книг, в которых были учтены как земельные угодья, так и само население. Все плательщики прямых налогов, занесенные в податные книги, назывались тяглыми людьми. В случае купли или получения в дар числившихся по податным книгам черных земель, к категории тяглых относились также монастыри и церкви. Постепенно система посошного обложения распространилась не только на крестьян, но и на посадских людей. К нетяглому населению, обладавшему налоговым иммунитетом, относилось духовенство, служилые люди всех чинов, купцы. На основе писцовых книг государство определяло общую подлежащую сбору сумму налога (оклад), которая распределялась по уездам, волостям и деревням исходя из субъективных оценок и опыта прошлых лет. Определение величины налога на каждый двор производилось по раскладочному принципу с учетом имущественного положения отдельных лиц.

С началом формирования налоговой системы Московского централизованного государства в XVI–XVIII вв. происходит определенное упорядочение косвенного обложения. Активно развиваются процессы унификации налоговых норм и выделения самостоятельных видов косвенных налогов —  внешних (таможенных пошлин) и внутренних (откупа и фискальные регалии).

Одной из наиболее доходных пошлин становится тамга, а ее название постепенно переходит на все сходные платежи, получившие наименование таможенных, и на место их сбора — таможню: таможенные пошлины становятся отдельной категорией косвенных налогов. Так, уже в конце ХV в.,  21 мая 1497 г., издается Белозерская таможенная грамота, направленная на урегулирование соответствующих отношений, в том числе и налогового характера^[56].

От государства землевладельцы обычно получали пустоши, и главной их задачей было заселение этих земель. Так как государство тоже было заинтересовано в освоении пустующих земель, оно выдавало землевладельцам на эти земли жалованные грамоты, даровавшие различные привилегии. Чаще всего привилегии состояли в освобождении населения от уплаты налогов (дани), пошлин (тамга, восминичее), от повинностей (ям, подвода). Срок освобождения от податей мог быть три года, пять, десять и даже 20 лет. Кроме того, суд передавался от княжеских наместников местным властям или совместному суду княжеских людей и местных дворян, что означало освобождение от поборов и кормов в пользу наместника^[57]. Таким образом, крестьяне, жившие на боярских и монастырских землях, несли повинности только в пользу своих землевладельцев. В среднем эти повинности составляли 10–17% дохода крестьянина.

Крестьяне, жившие на государственных землях, платили налоги, основным из которых была дань, в размере 2,5–3,0% от своего дохода, кроме того, они должны были отрабатывать повинности: работы на княжьих землях, ямская гоньба (содержание сменных лошадей и мест отдыха ямщиков), работы на строительстве укреплений («городовое дело»), выставление воинов с определенного количества людей, кормы наместникам, княжьим людям (псарям, ездокам, ловчим), ратным людям и др.^[58] Все эти повинности трудно подсчитать в деньгах или зерне, но, видимо, в целом, несмотря на небольшой размер дани, повинности на государственных землях были выше, чем на боярских или монастырских, иначе сложно было бы объяснить добровольный переход крестьян с государственных на вотчинные земли.  

Все крестьяне, независимо от того, на чьей земле они жили, если они были свободными людьми (не холопы, не закладники, не кабальные люди), имели полный набор гражданских прав: имели право приобретать и владеть собственностью; вступать в сделки; вступать в брак по своему усмотрению или усмотрению родителей; обращаться в суд, где могли быть свидетелями, истцами, ответчиками, судными мужами; имели право менять место жительства. Право перехода было регламентировано в Судебнике 1497 г., статьей 57 «О христианском отказе», где устанавливались время —  неделя до и неделя после 26 ноября (дата, к которой заканчивались полевые работы), и условия перехода — необходимость уплаты «пожилого». «Пожилое» было платой за пользование крестьянином домом, построенным землевладельцем, во время проживания на земле последнего. Отношения между крестьянами и земледельцами регулировались договорами — «порядными грамотами», где прописывались право перехода, а также повинности, которые крестьянин должен был нести в пользу землевладельца. Эти повинности определялись в зависимости от условий, на которых крестьянин арендовал землю: брал ли он ссуду, селился ли в доме, построенном землевладельцем или строил сам, брал ли он в аренду инвентарь, лошадь и т.д. За нарушение договора каждая из сторон имела право подать в суд. Только в 60-х гг. XVI в. помещики получают право произвольно повышать оброки: крестьянам предписывается давать все, «чем их помещик изоброчит».

Названые три фактора — обилие свободной земли, низкие налоги и наличие гражданских свобод — способствовали быстрому росту в сельскохозяйственном секторе экономики. Данный период можно назвать временем «великих расчисток», так как, во-первых, энергично осваивались старые заброшенные земли, и, во-вторых, в оборот включалось большое количество новых земель, отвоеванных у леса. Относительно быстрыми темпами росло население — к середине XVI в., по различным оценкам, оно достигло 9–12 млн  человек.

Городское население составляло примерно 4–5% всего населения страны, причем посадское население, т.е. ремесленники и торговцы — всего немногим более 2%^[59], в то время как городское население Киевской Руси составляло около 13%. Кроме того, города, по сравнению с Древней Русью, стали менее населенными: за исключением Москвы и Новгорода, где население превышало 100 тыс. человек, в остальных городах Московии проживало по 7–8 — максимум 10 тыс. человек.

 Но главное отличие городов Московского княжества и городов Киевской Руси связано с постепенным изменением их функции. Если в древности города возникали стихийно в наиболее удобно расположенных с точки зрения торговли местах, и являлись, прежде всего, торгово-ремесленными центрами, то в XV–XVI вв. города постепенно трансформируются в военно-административные центры. Это означает, что их экономика и устройство ориентировались, прежде всего, на нужды государства. За первую половину XVI в. количество городов увеличилось с 96 до 160^[60]. Основная часть вновь появившихся городов — это военные укрепленные пункты вдоль границ и вдоль засечных черт, которые создаются для защиты от внешних врагов. Соответственно, меняется и состав городского населения. В Пскове, Новгороде и других северных городах, а также в некоторых центральных (Вологда, Ярославль, Нижний Новгород) основную массу населения составляют торговцы и ремесленники. В городах центрального и западного регионов в этот период активно шел процесс вытеснения посадского населения служилыми и частновладельческими людьми. На юге и юго-востоке города изначально строились как крепости, поэтому в них с самого начала преобладало ратное население.

Вытеснение посадских людей служилыми было во многом связано с тем, что служилые люди были освобождены от государственных повинностей и при этом могли заниматься ремеслом или торговать. Например, в Переяславле-Рязанском из 377 владельцев торговых помещений всего 65 лавок принадлежало посадским людям, тогда как 181 помещение — служилым людям (пушкарям, стрельцам, казенным кузнецам)^[61]. Для того чтобы не платить подати, многие посадские люди записывались в служилые и, таким образом, совмещали службу и прежнее занятие ремеслом или торговлей. Государству это было выгодно, так как увеличивало количество ратных людей. В результате в Москве, например, служилые люди — стрельцы составляли четверть населения. Очевидно, что выдержать конкуренцию с ними неслужилым (следовательно, тяглым) купцам и ремесленникам было очень сложно. Их положение еще больше осложнялось конкуренцией со стороны быстро распространяющихся боярских и княжеских слобод, которые также были освобождены от тягла.

 В целом такая ситуация тормозила развитие ремесла: горожане в отличие от городов Западной Европы не были привилегированным сословием, так как, с одной стороны, они должны были тянуть тягло как и сельские жители, а с другой, у них не было монопольного права на торговлю и ремесло в городе. Следовательно, у сельского населения, при приблизительно одинаковом уровне жизни, не было особых причин стремиться в город, особенно если учесть, что крестьяне имели полное право торговать в городах, не платя за это подати, так как они платили подати с земли. В отличие от Запада воздух города не делал человека свободным: бежавшие в русские города холопы, кабальные должники, закладники по действовавшему законодательству должны были быть выданы своим хозяевам.  

Важнейшей отличительной чертой этого периода было появление дворянства. В удельный период при дворе князя было два типа слуг. Во-первых, слуги вольные, которые составляли дружину князя. Слуги вольные служили князю по договору, где прописывались условия службы и право перехода к другому князю. Если во время службы слуга получал земли от князя, то эти земли становились его собственностью, и в случае перехода на службу к другому князю он не терял своих владений. Во-вторых, у князя были слуги дворные, которые занимались хозяйственными вопросами во владениях князя (ключники, приказчики, конюхи, садовники, различные ремесленники и др.). Этими слугами могли быть как свободные люди, так и княжеские холопы. И те, и другие вместо денежного жалования часто получали от князя земли, с которых могли кормиться. Но они должны были вернуть эти земли в случае ухода с княжеской службы.

С середины XV в. в процессе объединения русских земель происходят важные изменения «в строе служилого класса. Во-первых, служба вольных слуг, оставаясь военной, перестает быть вольной, становится обязательной: они лишаются права покидать службу великому князю московскому и переезжать в уделы, а тем паче за русскую границу.» Во-вторых, «слугам военным, переставшим быть вольными, московский государь за их службу дает земли на особенном праве, отличном от вотчинного… владение ими отличалось уже условным характером… Наконец, в-третьих, дворцовая служба, в удельные века столь резко отделявшаяся от вольной, военной, с половины XV в. стала смешиваться с последней, соединяться со службой ратной. Слуги дворные, как и бывшие слуги вольные, одинаково стали зваться служилыми людьми московского государя и ходить в походы наравне с ними. Тем и другим слугам правительство раздавало казенные земли в пользование совершенно на том же праве, на каком получали их слуги дворные XIV в.»^[62].  

Эта система начинает развиваться с присоединения Новгорода и массовых конфискаций новгородских земель. Затем в 1510 г. сыном Ивана III Василием III был присоединен Псков, где, следуя примеру отца, Василий проводит конфискации и выселения местных землевладельцев, раздавая эти земли на поместном праве служилым людям. Таким же образом используются земли пока еще немногочисленных опальных бояр. Значительное расширение эта система получает после взятия Казани в 1552 г. и Астрахани в 1556 г., когда государственный земельный фонд пополнился плодородными и слабо заселенными землями Поволжья. Стоит обратить внимание на то, что с середины XV в. по середину XVI в. территория России увеличилась в шесть раз^[63].

Таким образом, в результате произошедших перемен землевладение получило характер поместного. Важнейшим следствием этого было появление правила, в соответствии с которым только тот, кто служил, мог владеть землей, и если кто-то владел землей, он обязан был служить. Сложившаяся ситуация принципиально отличалась от порядка землевладения в Киевской Руси и в удельный период, когда землей на праве частной собственности имел право владеть любой свободный человек. Теперь землей мог владеть только тот, кто был способен нести военную службу либо сам, либо через своих слуг. Поэтому закон начинает ограничивать право распоряжения землей, чтобы предотвратить ее переход к тем, кто не способен служить. Это было началом процесса исчезновения частной собственности на землю в России. Землевладение становится привилегией служилых людей.

Несмотря на появление и быстрый рост нового сословия — дворянства, боярство продолжало оставаться у власти и расширять свои владения. Активный рост боярства — крупных землевладельцев, владеющих землей на праве частной собственности — наблюдается в XIV–XV вв. Это было связано, во-первых, с тем, что с упадком торговли и уменьшением роли денег, князья не имели возможности платить служилым людям жалование деньгами, вследствие чего основной формой жалования становится земля. Во-вторых, в отсутствии единой центральной власти князья конкурировали за служилых людей, и для привлечения их к себе на службу раздавали земли в вотчины. В-третьих, в процессе объединения земель вокруг Москвы и расширения государства князьям требовались чиновники и судьи, которые были бы проводниками княжеской политики в регионах. Но у князей первоначально не было средств для направления собственных чиновников на места, поэтому именно бояре использовались в качестве представителей княжеской власти для решения административных и судебных вопросов на местах. Находясь на должности наместника, волостеля, кормленщика, бояре имели достаточно высокие доходы. Они покупали земли и старались укрепиться в «своем» регионе не только экономически, но и политически.

На боярских землях работали в основном несвободные или полусвободные работники. Наиболее многочисленную группу составляли холопы. Основным источником холопства по-прежнему остается плен: на войну московиты ходили каждый год, как на сельскохозяйственные работы. Кроме того, существовало долговое рабство, обращение в холопы за преступления и холопство добровольное. Относительно последнего В.И.  Сергеевич писал следующее: «Древнему времени была чужда всякая забота об ограждении свободного состояния человека. Всякий свободный мог невозбранно распоряжаться своей личностью и, если находил это для себя выгодным, мог продать себя в рабство»^[64]. Вторую группу работников составляли различного рода полузависимые — должники: взявшие в долг разорившиеся крестьяне или ремесленники, взявшие ссуду на обзаведение хозяйства, взявшие в аренду хозяйский инвентарь и (или) лошадь и др. Третью группу составляли свободные крестьяне, привлеченные на частновладельческие земли различными льготами. 

Московское боярство формировалось из самых разнородных элементов. Высшую ступень занимали родственники князя, затем шли бывшие удельные князья, потом бояре, служившие московским князьям с древних времен, затем бояре удельных князей. В Москву приезжали служить выходцы из Литвы и Польши и в особенно большом количестве — татарские царевичи. Если посмотреть с этнической точки зрения на состав боярства, то увидим следующую картину: «…229 русских аристократических фамилий были “западноевропейского” (включая немецкое) происхождения; 223 — польского и литовского; 156 — “татарского” и другого восточного... 168 семей принадлежали роду Рюрика; 42 были неуточненного «русского» происхождения и 97 фамилий — неопределенного»^[65].

В период правления Ивана III складывается система служебных отношений, которая выстраивала всю эту разнородную массу бояр в определенную иерархическую пирамиду, — система местничества. Местничеством назывался институт, который официально регулировал процесс распределения служебных мест между боярами при назначении их на военную, административную и придворную службу. В соответствии с этой системой при назначении на службу учитывались: происхождение (знатность рода), служебное положения предков человека по отношению к другим родам, а также прецеденты его собственной служебной карьеры. «Был выработан особый способ определять отечество с математической точностью… Правила этого вычисления — целая система, которую можно назвать местнической арифметикой»^[66]. 

Система местничества имела ряд серьезных недостатков, которые особенно проявились с середины XVI в. Во-первых, местничество сильно осложняло назначения на должности, особенно во время военных компаний: очень сложно было подобрать лиц соответствующих должностям таким образом, чтобы при этом не нарушить их соотношение между собой и соотношение между их родами, т.е. соотнести генеалогические и разрядные отношения. Практически ни одна полковая роспись не обходилась без местнических конфликтов.

Во-вторых, местничество искажало всю систему ценностей служилых людей. Они не думали о карьере, не было никакой заинтересованности в качественном исполнении своей службы: князь Одоевский готов был занять какую угодно должность, лишь бы Бутурлин был на должности ниже его. И понижение в должности не рассматривалось как нечто обидное и унизительное, если при этом опускалась вся пирамида.

В-третьих, институт местничества препятствовал выдвижению способных и талантливых людей, никому невозможно было выскочить из своей социальной ячейки.  

И еще стоит обратить внимание на тот факт, что местничество сильно ограничивало власть государя, который не мог по своему усмотрению назначить на должности, если это не соответствовало сложившейся иерархии. Местнические книги давали ему очень узкий набор лиц для каждой должности и, кроме того, задавали порядок субординации между этими лицами: если отец князя Волконского подчинялся отцу боярина Головина, то для боярина Головина было бесчестьем («отечеству поруха») подчиняться князю Волконскому. И если вдруг их назначали в таком порядке, боярин Головин бил челом государю и просил «дать ему оборонь», снять позор с его рода. Для боярина лучше было быть битым, чем понизиться в местническом счете. Государь мог наложить опалу и убрать с должности боярина, но он должен был его заменить боярином не менее родовитым. Таким образом, государь, который мог сделать своего слугу богатым, но не мог сделать родовитым (только с помощью браков со своими родственниками), имел крайне мало возможностей влиять на состав правительства.

Проанализировав институт местничества, Ключевский делает очень интересный вывод: «Таким образом, местничество имело оборонительный характер. Им служилая знать защищалась как от произвола сверху, со стороны государя, так и от случайностей и происков снизу, со стороны отдельных честолюбивых лиц, стремившихся подняться выше своего отечества — наследственного положения. Вот почему бояре так дорожили местничеством: за места, говорили они в XVII в., наши отцы помирали»^[67].

 

Реформы середины XVI в.

В 1533 г. умер Василий III, сын Ивана III, оставив в качестве наследника трехлетнего сына Ивана. Правление оказывается в руках второй жены Василия III, матери Ивана — Елены Глинской. После ее смерти в 1538 г. в правительстве России поочередно сменяют друг друга боярские партии Шуйских и Бельских. В январе 1547 г. 16-летний Иван был коронован и стал первым русским царем. До этого титулом «царь» на Руси называли Византийских императоров и ордынских ханов. Крушение Византийской империи в 1453 г. и распад Золотой Орды поставили Россию в ситуацию отсутствия какой-либо высшей власти над ее собственным государем. Как только эта мысль овладела элитой, великий князь был коронован царским титулом.

Сразу же после коронации царь объявляет о походе на Казань, но война 1547 г.  оканчивается поражением русских войск. Поражение в войне, как это часто бывало в истории, продемонстрировало правительству необходимость проведения реформ. Необходимость реформ была вызвана как внутренними обстоятельствами, так и внешними.

К середине XVI в. Москва закончила объединение русских земель, не завоеванных соседними государствами. Земли были объединены, но они не были интегрированы — ни с центром, ни друг с другом. В большинстве регионов население продолжало жить своей обособленной жизнью по законам и обычаям удельных веков. Кроме того, невозможно было управлять образовавшимся государством при помощи институтов, формировавшихся в удельный период.

Что касается внешних причин, то стоит отметить, что в XVI в. в Европе и в России получают быстрое распространение уже достаточно усовершенствованные ружья. Первые ружья появляются в конце XIV в. Русские узнают об этом оружии во время войны с булгарами в 1376 г. Взяв город Булгар, русские изучили образцы захваченной артиллерии и, видимо, начали их производить: во время набега Тохтамыша на Москву московский гарнизон был вооружен пушками западного образца и ручными ружьями «тюфяками». В начале XV в. (в Твери в 1408 г., в Москве в 1451 г.) появляются пищали — новый тип легких пушек. В 1475 г. в Москву приезжает Аристотель Фиораванти, который способствует созданию в Москве Пушечного двора. К середине XV в. в Европе появляется первая регулярная армия, вооруженная огнестрельным оружием, — это турецкая армия, которая взяла Константинополь в 1453 г., и затем в течение 20 лет завоевывает Сербию, Грецию, Албанию, Боснию, Молдавию и уже в начале XVI в. — Малую Азию, Сирию, Египет. В Европе первые ружья были очень тяжелые и производились в небольших количествах. В 1420 г. чехи в гуситских войнах используют ручное ружье, которое можно было назвать предшественником мушкета. В самом конце XV в. испанцы перенимают у турецких янычар аркебузы и создают армию, которая считалась самой мощной в XVI в. Таким образом, к середине XVI в. создание регулярной армии, вооруженной огнестрельным оружием, становится важнейшим условием выживания государства. Для России вопрос создания боеспособной армии стоял особенно остро. На Западе и на юге Россия граничила с государствами бывшей Золотой орды — Казанским и Крымским ханствами. Не проходило года, чтобы татары не совершали набеги на русские земли. Ущерб, наносившийся России, был поистине огромен. Во время рейдов казанцы или крымцы грабили и сжигали огромное количество имений и деревень, людей толпами уводили в рабство. В 1551 г. в Казани было около 100 тыс. пленных русских^[68].  Работорговля была важным источником доходов крымских, казанских и астраханских мурз: русских пленников охотно покупали на восточных невольничьих рынках. На Западе Россия граничила с Ливонией и Польско-Литовским государством. Обе страны, наблюдая рост и расширение Московии, всячески старались этому противодействовать: одной из важнейших задач для них по отношению к Москве было не допустить проникновение технических специалистов и нового оружия с Запада в Россию. Только благодаря англичанам, «открывшим» Московию в 1553 г., «блокада» была прорвана. Наиболее опасным, угрожающим самому существованию России были попытки Польско-Литовского государства и Казанского ханства договориться о совместных военных действия против Московии. Успешная реализация этого плана могла бы привести к разделу России между этими двумя государствами. Реформы, которые проводило правительство Иван IV, были направлены на решение именно этих жизненно важных для государства проблем.

В 1549 г. Иван Грозный принимает решение о созыве земского Собора, где публично объявляет о необходимости перемен. Идея созыва представителей различных сословий, видимо, связана с тем, что царь, понимая, что задуманные преобразования противоречат интересам элиты, для реализации своих планов искал возможные точки опоры в обществе. В первом земском Соборе участвовали представители боярства, духовенства и служилых московских людей. Купцам, горожанам, служилым людям других земель предлагалось свои предложения подавать в форме челобитных. Среди этих челобитных были знаменитые петиции небогатого дворянина Ивана Семеновича Пересветова. 

Иван Пересветов выступал за создание постоянной, хорошо оплачиваемой дворянской армии, где назначения и повышения в звании происходили бы в соответствии со способностями, а не с родовитостью. Он предлагал освободить «похолопленных» воинов, так как только вольная служба делает войско боеспособным. Он выступал за активное участие дворян в местном управлении и судопроизводстве. В качестве образца он рассматривал военное устройство Османской империи (Турции). Мы не знаем, каким было мнение Ивана Грозного относительно предложений Пересветова, однако стоит отметить, что имевшие место реформы во многом копировали турецкий опыт. Возможно, это было связано с тем, что Турция была в тот период мощнейшей державой Европы.

Одним из важнейших результатов первого земского Собора было принятие решения о создании нового судебника. Судебник 1550 г. помимо вопросов, связанных с судопроизводством и уголовным правом, регулировал вопросы законодательства, гражданского права и административного управления.

В Судебнике устанавливался порядок принятия новых законов в государстве: дьяки должны были доложить дело царю, царь принимал решение, а затем этот закон утверждался на заседании Боярской думы. Авторы судебника пытались положить конец взяточничеству и произволу: устанавливалось наказание для уличенных во взяточничестве чиновников. В области административного управления Судебник 1550 г., как и Судебник 1497 г., предусматривал обязательное участие выборных земских властей в наместническом суде. Статью 26, которой предписывались штрафы за ущерб, нанесенный достоинству людей среднего и низшего классов населения, можно рассматривать, как попытку обеспечить права всех социальных групп, особенно защитить дворян и горожан от притеснений аристократии. Одной из причин появления этих норм было московское восстание 1547 г. Также как Судебник 1497 г., Судебник 1550 г. устанавливает ограничения на источники холопства, и расширяет случаи выхода из состояния холопства. Холопство было институтом, не отвечающим интересам государства: человек, перешедший в холопство, оказывался потерянным для государства, так как переставал платить подати. 

Как уже было сказано, важнейшей задачей для правительства Ивана Грозного было создание боеспособной армии. Так как местнические споры были одной из главных причин неудачи первой кампании против Казани, реформы начинаются с ограничения системы местничества в армии. По закону 1550 г. «царь мог назначать в товарищи к главнокомандующему, непременно самому “породистому” из бояр, менее знатного, но зато более храброго и опытного воеводу. Местничать с ним воспрещалось»^[69]. 

 Осенью 1550 г. было принято решение для усиления московского дворянства поселить вокруг Москвы тысячу лучших детей боярских (младших детей в боярских семьях, не имевших собственности или имевших ее недостаточно для службы) из различных земель. Чем ближе жили дворяне к Москве, тем легче было их, во-первых, мобилизовать в случае опасности и, во-вторых, приобщать к управлению страной. Кроме того, для усиления армии на основе созданных Василием III «пищальных» полков был создан стрелецкий корпус, вооруженный огнестрельным оружием.

С сентября 1550 г. по август 1551 г. проводились работы по составлению нового земельного кадастра, на основании которого была проведена налоговая реформа. В качестве единицы налогообложения была введена «большая соха», размер которой зависел от типа обрабатываемых земель: для боярских и дворянских земель соха составляла 2400 четвертей (1200 десятин) для трех полей; для церковных и монастырских земель — 1800 четвертей (900 десятин); для черносошных (государственных) крестьян — 1500 четвертей (750 десятин). Для земель худшего качества нормы были другими. Стоит обратить внимание, что, чем меньше размер сохи, тем выше был налог, который надо было уплатить^[70]. Во второй половине XVI в. в ходе мероприятий по совершенствованию посошного обложения размеры сохи как единой окладной единицы были увеличены и нормативно закреплены. Если применявшаяся ранее новгородская соха включала в себя три обжи (обжа обозначала количество пашни, которое «человек с лошадью вспашет в рабочий день», т.е. около пяти десятин)^[71], то новая большая (московская) соха составляла: для посадов, дворцовых, поместных, вотчинных и ряда монастырских земель — 800 четвертей доброй земли, либо 1000 четвертей средней, либо 1200 четвертей худой земли; для церквей и монастырей — соответственно 600, 700, и 800 четвертей; для дворцовых и черных земель, обрабатываемых крестьянами, — 500, 600 и 700 четвертей^[72]. Помимо размеров и качества земли, посошное обложение также принимало во внимание количество проживающих на этой земле людей. Однако, объективных критериев качества земель или имущественного состояния податных категорий населения не существовало. Данные исследований показывают, что соха была величиной условной и субъективной, причем характер условностей также различался в разное время и в разных местностях, а посошное обложение черных и дворцовых земель отличалось от обложения посадов, поместных и вотчинных земель^[73]. Указанные особенности посошной системы приводили к значительной неравномерности в обложении отдельных хозяйств.

Развитие прямого окладного обложения по «сошному письму» привело к превращению сохи в окладную единицу и для целого ряда других прямых налогов: полоняничных денег (взимаемых как чрезвычайный налог при возникновении необходимости выкупа пленных); ямской повинности (исполнение которой в натуре могло быть заменено денежным эквивалентом); поворотной подати (чрезвычайного налога для содержания армии в военное время); подати на городовое и засечное дело; пищальных денег. Все они взимались также на основе сошного письма, но с использованием более мелкой окладной единицы — выти или обжи^[74].

Военная компания 1551 г., которая тоже была неудачной, выявила главную проблему русской армии — материальную необеспеченность конного дворянского ополчения. Возможными решениями данной проблемы в тот период в России было наделение дворян землей и увеличение доходов государства для выплат жалования служилым людям, казакам, отрядам татарских царевичей. На собравшемся в 1551 г. для решения церковных дел Стоглавом соборе царь поднимает вопросы, связанные с обеспечением землей служилых людей. «Царь указал на необходимость передачи по крайней мере некоторых церковных и монастырских земель в пользование дворянства (в качестве поместий за военную службу) и горожан (в качестве усадеб в городах)»^[75]. Но так же, как и при деде Ивана Грозного Иване III, церковь твердо противостояла попыткам секуляризации монастырских земель. Однако церковные иерархи все-таки оказались вынуждены согласиться на некоторые меры, сдерживающие дальнейшее расширение церковных и монастырских владений. Церковь была лишена налоговых привилегий (были отменены тарханные грамоты) и, следовательно, монастыри должны были платить налоги с земли, которой они владели. Монастырям запрещалось покупать, получать в дар или наследство земли без специального разрешения царя, что ограничивало дальнейшее увеличение их земельных владений. Для облегчения положения посадского населения монастырям было запрещено основывать в городах новые слободы, конкурировавшие с тяглыми горожанами.

В начале октября 1552 г. после месячной осады Казань пала. Последующие четыре года царские войска приводили в покорность периодически восстававшие народы Поволжья и боролись с «казанскими возмущениями». В 1556 г. была присоединена Астрахань. Покорение Казани и Астрахани имело огромное не только политическое, но и социально-экономическое значение. Во-первых, русский царь в качестве подданных получает большое количество нерусских народов: татар, башкир, чувашей, мордву, ногайцев, черемисов (марийцев) и др. Во-вторых, овладение Волгой на всем ее протяжении сильно облегчило торговлю с восточными странами. И, главное, российское государство получило огромный земельный фонд, который можно было использовать для раздачи служилым людям в поместья. Уже в 1557 г. начинается наделение русских дворян и детей боярских землями, принадлежавшими казанскому хану и его мурзам.

Приобретение огромного земельного фонда и готовящаяся раздача его служилым людям ускорило уже назревшую необходимость установления определенных норм землевладения и норм новых раздач земли в соответствие со службой. По указу 1556 г. каждый землевладелец (и владелец вотчины, и владелец поместья) с каждых 150 десятин хорошей земли должны были выставлять одного полностью экипированного всадника с запасным конем в случае дальних походов. Предполагалось переписать поместья и провести смотр служилых людей для приведения в соответствие размеров владений с выполняемой военной службой. Излишки должны были изыматься и передаваться тем, кто испытывал недостаток.