Феодализм: единственное число или множественное.

По мнению Монтескье, установление феодализма в Европе было уникальным явлением, «которое возникло единственный раз в мире и не возникнет больше никогда». Вольтер, не столь искушенный в юри; дических формулировках, зато обладавший более широким кругозо­ром, возражал: «Феодальный строй вовсе не явление; оно достаточно древняя форма общества, которая с разными формами правления су­ществовала на трех четвертях нашего полушария (383)». Наука наших дней придерживается мнения Вольтера. Египетский феодальный строй, ахейский, китайский, японский - для примера хватит, - подобные со­четания слов стали привычными. Историкам Запада они, правда, вну­шают некоторую опаску. Поскольку кому как не им знать, сколько са­мых разных определений этого феномена возникло на его родной почве. Бенжамен Герар считает, основой феодального общества землю. Ему возражает Жак Флаш: нет, объединение людей. Экзотические виды феодализма, которыми пестрит теперь всемирная история, какие они? По Герару? По Флашу? Для того чтобы разобраться в этой проблеме, наверное, нужно вернуться к исходной точке. По всей очевидности, такое количество отдаленных друг от друга во времени и пространстве обществ не могли получить одинакового названия, не обладай они сход­ством, подлинным или мнимым, с нашим феодальным строем; глав­ные характеристики именно нашего феодализма как центра, с которым соотносятся все остальные, и должны быть выявлены прежде всего. Но начать мы должны с устранения тех заведомо неверных употреблений понятия «феодализм», которые не могли не появиться с тех пор, как это понятие стало общеупотребительным.

Мы уже знаем, что крестные, нарекавшие общественное явление этим именем, выбрали его, видя в нем противоположность централи­зованному государству. Перенести потом это понятие на любое государство, где власть разделена между многими, оказалось легко. Но кон­статация факта всегда оказывалась еще и оценкой. Господствующая роль государства казалась правилом, все, что нарушало принцип госу­дарственности, размещалось за пределами нормы. И как могло не за­служить осуждения общественное устройство, порождающее хаос? Иногда мы встречаем другое его употребление. Так, например, в 1783 году скромный муниципальный чиновник, занимающийся рын­ком в Валансьене, видит причину вздорожания продуктов в «феода­лизме крупных сельских помещиков» (384). Сколько обвинителей с тех пор пригвождали к позору феодализм банкиров или промышлен­ников! Для некоторых журналистов это слово со смутным историчес­ким ореолом превратилось либо в синоним грубого управления, либо в обозначение захвата экономическими структурами власти над обще­ством. Надо сказать, что и в самом деле, соединение богатства - чаще всего земельного - с властью было одной из самых характерных черт феодального общества. Но связано это было не с его «феодальностью», то есть дело было не в феодах, а с тем, что большую роль в нем играли сеньории.

Феодализм, сеньориальный режим - путаница в этих понятиях началась еще раньше. Началась она с того, как употреблялось слово «вассал». Отпечаток аристократизма слово «вассал» получило в резуль­тате исторического развития, отпечаток этот никогда не был определя­ющим; в средние века вассалом могли называть серва - сервов и васса­лов сближало то, что они были лично зависимы, - а могли так называть и просто держателя. По сути, это было заблуждением, смысловой ошиб­кой, характерной для районов, которые не были полностью феодали-зированы, таких, как Гасконь или Леон, но по мере того, как забыва­лось изначальное содержание подлинных вассальных отношений, это употребление становилось все более распространенным. В 1786 году Пересьо пишет: «Общеизвестно, что во Франции сеньор называет сво­их слуг вассалами» (385). Одновременно с этим возникает обыкнове­ние называть, вопреки этимологии, «феодальными правами» те повин­ности, которые были связаны с крестьянскими держаниями: объявив о своем намерении разрушить феодализм, деятели Революции в первую очередь думали о разрушении сеньорий. Но и в этот вопрос необходи­мо вмешательство историка. Сеньория, основополагающий элемент фе­одального общества, - институт гораздо более древний, чем феодализм, и существовавший дольше него. Эти два понятия должны быть разве­дены для того, чтобы можно было ими пользоваться.

Постараемся лее связать - в самых общих чертах - с европейским феодализмом именно то, что открыла нам его история.