Ранние формы социальной поддержки за рубежом и в России.

1. Зарождение форм взаимопомощи в общинах разных стран.

2. Особенности взаимопомощи в дохристианской Руси. Родоплеменные и общинные формы помощи и взаимопомощи.

 

1. Зарождение форм взаимопомощи в общинах разных стран.

  Предпосылки благотворительной деятельности, вдохновляемой идеями милосердия, гуманности, человечности уходят в первобытнообщинный строй, в первобытный коллективизм. Это подтверждается сведениями из многих наук: истории, археологии, антропологии, этнологии, философии. Еще Ч.Дарвин отмечал, что человек сохранил с отдаленных времен некоторого рода инстинктивную любовь и сочувствие к своим сородичам. Уже в первобытном обществе стали складываться различные нормы взаимной помощи, которые оказали громадное влияние на последующее развитие человеческого общества. Отношения взаимопомощи, чувство сострадания к немощным были отмечены у неандертальцев. При раскопках были обнаружены останки двух особей, которые смогли прожить более двух лет после тяжелого ранения, исключительно благодаря заботе других членов группы. Взаимопомощь, поддержка, проявление  гуманности в отношениях к сородичам - все, что потом стало называться проявлением милосердия, было присуще людям, жившим и в родоплеменном обществе. Известный русский путешественник В.К.Арсеньев, описывая быт  нравы охотников из племени удэге на Дальнем Востоке, отмечал: «Внимание к чужим интересам, к чужой нужде в нем так же развиты, как и забота о своей семье». «Убьет ли он на охоте оленя, поймает ли рыбу, привезет ли домой муку - он не отдаст всего этого семье, он непременно поделится со всеми». Другой исследователь народов Севера и Дальнего Востока И. Вениаминов писал, что одна из заповедей нравственного кодекса  алеутов гласила: «... во время бури и других бедствий спасти других или хотя одного с явною опасностью своей жизни». Английский исследователь жизни аборигенов Австралии Ф.Роуз рассказывает: «Когда мужчина приносил крупное животное, его готовили и делили между всеми членами производственной группы, которая могла состоять из  нескольких семей, таким образом мясную пищу получал более широкий круг родственников». Русский мыслитель П.А.Кропоткин писал, что при родовом строе «отказать сородичу или даже чужеземцу-страннику в убежище или же не разделить с ним трапезы всегда считалось и по сию пору считается преступлением... Случайно обедневший бурят по праву кормится у каждого из своих сородичей по очереди... жители Огненной земли, африканские готтентоты и все другие "дикари" поровну делят между собой всякий кусок пищи, полученной в подарок».

 

2. Особенности взаимопомощи в дохристианской Руси. Родоплеменные и общинные формы помощи и взаимопомощи.

Первые письменные известия о наших древних предках относятся к 6 веку, даже иностранцы говорят о доброте, силе и взаимопомощи древних славян. Самой первой формой общественной организации являлся род. Вот что рассказывает об организации первобытного общества историк Ю. В. Кнышенко: «Род был спаян взаимной обязанностью сородичей в материальной помощи, защите и отмщении обид. Право членов рода на материальную помощь со стороны сородичей, удивительное гостеприимство не порождало лодырей, все трудились в меру своих сил и способностей.

 Древние славяне жили родовыми общинами. Основными их занятиями являлись земледелие и скотоводство. Выполнение трудоемких работ было под силу только большому коллективу. Поэтому в жизни славян большое значение приобрела община. Она являлась органом местного крестьянского самоуправления, в компетенцию которого входили земельные переделы,
налогово-финансовые вопросы (связанные с обложением податями и их распределением), решение судебных споров, вопросы помощи нуждающимся. На смену родовой общине пришла территориальная, или соседская, объединявшая несколько семей. Каждая община владела определенной территорией. Общинные владения были общественными и личными. Единство соседской общины поддерживалось не правовыми, а хозяйственными связями. Родовые отношения являлись важнейшим  охранным механизмом, фактором этнической идентификации и социализации индивида. Род сохранял верховную собственность на землю, выступал регулятором семейно-брачных отношений в виде обычно сохранявшейся экзогамии и реже эндогамии, выполнял функции взаимопомощи, взаимоответственности и защиты. Общинные принципы жизнедеятельности восточных славян, практика осуществления
защиты человека в системе рода и общины нашли отражение в конкретных формах помощи и взаимопомощи, среди которых основными были: культовые с различными сакральными атрибутами; общинно-родовые в рамках рода, семьи, поселения; хозяйственные.

А) Культовые формы помощи.

Культовые формы помощи и поддержки с различными сакральными атрибутами тесно связаны с мифологическим миром древних славян, с формами почитания богов. К более поздним формам почитания богов относятся — братчины, празднуемые сельскими общинами. Они посвящались святому-патрону, позднее это был традиционный корпоративный праздник. Он проводился либо всем селением, либо несколькими селениями вскладчину, где каждый субъект предоставлял какую-либо долю продуктов на общественные нужды. Кроме того, праздники выполняли функцию «мирного перераспределения имущества» и натуральных продуктов, выступали механизмом экономического равновесия, совместного потребления в ситуациях социального и экономического неравенства. Вполне понятно, почему столь велико количество праздников в году у наших предков. Исследования праздников А. Ермоловым в XIX в. фиксируют, что, помимо 80 официально установленных, в отдельных местностях отмечали свои (общее число достигало 150) праздники. Если учесть, что многие праздники могли длиться от трех до восьми дней, то это становилось существенным подспорьем в распределении и ерераспределении
материальных благ.

Б) Общинно-родовые формы помощи.

Другим важнейшим механизмом, связанным с сакральными установками, являлись родовые обряды почитания предков. Сакрализация данных процессов раскрывается в системе родового пространства, когда умершие предки обожествляются, и к ним обращаются через культовые обряды, что в конечном итоге вело к определенному родовому единению. В честь умершего устраивались тризны, погребальные состязания, игрища, трапезы, причем это наблюдалось у многих народов. Считалось, что покойник невидимо присутствует и принимает участие во всеобщем действии. И в день похорон, и в дни поминовений родственники жертвовали
какую-либо милостыню, «справу». Это была «милостыня с рук».
К общинно-родовым (в рамках рода, семьи, поселения) формам помощи принято относить институт старцев, институт вдов.

«Институт старцев» появляется не сразу. Община постепенно предопределила отношение к людям, не являющимися активными участниками трудовой и коллективной жизни. Причем по отношению к взрослому миру в одной социовозрастной группе находились старики и дети. Надо сказать, что первоначально половозрастное деление не связывалось с социовозрастным. Отношение к старикам такое же, как и к детям. Типология «старых» и «малых» как одной социальной группы в некоторых случаях определялась по признаку «сиротства», когда человек остается без попечения близких родственников. Словарь В. Даля трактует «сиротство» более широко, чем это принято сегодня. Сирота – это беспомощный, одинокий, бедный, бесприютный, также субъект, не имеющий ни отца, ни матери. Сиротство распространялось и на другие проблемы, такие как хозяйство, деятельность, статус, социальная роль. Архаические народные представления о детях и стариках идентифицировали их как «чистых», не живущих половой жизнью, отсюда общность в одежде у тех и других, и одинаковое отношение к ним. Так, инфатицид (узаконенное убийство ребенка) — довольно характерное явление на ранних этапах развития общественных отношений (известен как в западной, так и отечественной истории), существовал не только в отношении детей, но и стариков (ранние страницы славянской истории). «Отправление на тот свет» дряхлых и больных стариков имело различные формы: зимой их вывозили на санях и, привязав к лубку, спускали глубокий овраг; отвозили в мороз в поле или степь, где и бросали; опускали в пустую яму; сажали на печь в пустой хате; везли куда-нибудь и добивали в огородах; увозили в дремучий лес и там оставляли под деревом; топили.
Однако, когда происходит социовозрастное деление в общинной жизни и к представлению «старый — молодой» добавляется «старший, мудрый, младший», «главный — неглавный», формируются ритуалы поминовения предков. Формы поддержки стариков были различны. Исследование этнологического материала показало, что там, где по какой-либо причине на помощь не приходила семья, заботу о стариках брала на себя община. Одним из вариантов поддержки стариков был специальный отвод им земель по решению общества, «косячка», который давал возможность заготовки сена. В том же случае, когда старики   окончательно «впадали в
дряхлость», они призревались общиной. Старика определяли на постой к кому-нибудь на несколько суток, где тот получал ночлег и пропитание, затем он «менял» своих кормильцев. Такой вид помощи стал своеобразной общественной повинностью и назывался кормление по домам. Возможно, в древности формы поддержки были иными, но их видоизмененная архаическая форма сохранилась до конца XIX столетия.

До принятия христианства на Руси существовали и другие «закрытые» формы помощи, но все они связаны с «институтом старцев». К примеру, вариантом ухода на «тот свет» был добровольный уход из общины. Пожилые люди, которые не могли участвовать в трудовой деятельности, селились недалеко от общины, на погостах, строили себе кельи и жили за счет подаяния. Подобная форма милости существовала, по данным исследователей, вплоть до XVI в., о чем мы находим свидетельства в новгородских писцовых книгах, хотя к этому времени «нищепитательство» осуществлялось церковью и приходом.

Можно предположить, что общность постепенно формировала и другие институты поддержки сирот в пределах своего родового, общинного пространства. Первоначально, наверное, это были чисто экономические мотивы, но они возникали в системных связях реципрокных отношений. Так, еще на стадии первобытной коммуны возникли связи между членами разных
общин — дарообмен или потлач. Дар представлял собой переход вещей из собственности одного субъекта в собственность другого и обязательно предполагал отдар. Почти во всех древних обществах существовал социальный институт «potlach» - американский социальный антрополог Франц Боас, исследовавший быт североамериканских индейцев, определил этот термин как «система обмена дарами», такой же институт существовал и в славянских племенах. Это пример всеобщей системы дарения, в которой объединены честолюбивые стремления дарителя и получателя. Система достаточно проста: каждый дар должен быть возвращен дарителю в каком-
либо виде. Это правило лежит в основе всех социальных отношений. Такая форма мирного перераспределения имущества и натуральных продуктов, выступала механизмом экономического равновесия в ситуациях социального и экономического неравенства. Институт дарения был связан с появлением излишков продуктов. Поскольку в силу неразвитости хозяйственных отношений и сохранения первобытнообщинных традиций излишки не могли быть обращены в сокровища, то общественное мнение заставляло их собственников раздавать эти излишки соплеменникам. Поводом для этого могло быть строительство нового дома, рождение, смерть, поминки и т. п. Такая экономическая система дара и отдара хорошо просматривается в мотивах усыновления внутри родовой общины и появления института «приймачества» у южных славян; «приймать» в семью сироту, как правило, могли люди пожилые, когда им становилось уже трудно справляться с хозяйством, или когда они не имели наследников. Принятый в семью должен был вести хозяйство, почитать своих новых родителей, а также обязан их похоронить. Здесь налицо принцип — «я — тебе, а ты — мне», или «дар — отдар».

Другая форма поддержки сироты — общинная, мирская помощь. Она по своему характеру совпадала с помощью «немощным старикам», когда ребенок переходил из дома в дом на кормление. Сироте могли также  назначать «общественных» родителей, которые брали его на свой
прокорм. Однако, если сирота имел хозяйство, община противодействовала усыновлению. Такие сироты назывались «выхованцами», «годованцами».

Начинаются складываться новые подходы к поддержке вдов. Они, как старики и сироты, считались социально ущербными субъектами в родовой общине. Можно предположить, что оформление института вдов и его дальнейшая поддержка — явление исторически обусловленное, этапное в языческом мире. Думается, на ранних этапах российской истории института вдов просто не существовало, поскольку в соответствии с языческой идеологией жена была обязана следовать за своим супругом, то есть ее после смерти мужа вместе с культовыми предметами, утварью хоронили или сжигали на костре. Подобные обычаи описаны путешественниками в славянских племенах. Появление института вдов у восточных славян происходит незадолго до принятия христианства. Не случайно, что «вдовицы» как особые субъекты выделяются в первых русских законодательных актах, к ним требуют особого внимания, в духовных наставлениях завещают им помогать и «оберегать» их.
Можно предположить, что первая форма помощи институту вдов  развивалась во все той же парадигме дара — отдара в системе сакральных отношений. Как «чистые», находясь близко к миру смерти, вдовы обмывали и обряжали умерших. Это — древний вид языческой магии, в качестве же отдара они получали вещи покойного. Если верить Ахмеду Ибн Фадлану, то, согласно славянским обычаям, при погребениях, которые он сам наблюдал, имущество богатого человека разделялось на три части: «треть дают семье, за треть кроят ему одежду, и за треть покупают
горячий напиток...». Учитывая, что соборование покойника было делом вдов, возможно, именно они и получали одну треть. Сельская община предоставляла им землю, на них распространялись
такие же «льготы» мирского призрения, как и на стариков.

Не менее древний обычай — хождение за «навалным» (встречалась в прошлом веке на юге Украины). Он состоял в том, что нуждающейся женщине оказывали помощь продуктами, обычно осенью, после уборки урожая. При этом соблюдался своеобразный ритуал. Он включал в
себя особым образом организованный приход в дом, которому будет оказана помощь: иносказательно приглашали в гости, а затем, когда «гости» приходили и приносили определенное количество запасов, предлагали им выпить и закусить.

В) Хозяйственные формы помощи и взаимопомощи.

Таким образом, мы видим, что уже на стадии родовой общины зарождаются механизмы поддержки тех субъектов общности, которые в силу разных обстоятельств не могут быть равноправными участниками ее жизнедеятельности. Однако параллельно с практикой индивидуальной помощи, возникают формы взаимоподдержки. Они связаны не с индивидуальными формами защиты, а с коллективными, когда поддержка оказывается семье, соседской общине, целому роду. В основе хозяйственных форм помощи и взаимопомощи лежит «всякая взаимовыручка, в
более узком, экономическом смысле — форма обмена, зародившаяся в первобытной общине с появлением в ней распределения по труду и личной собственности».

Ранние формы помощи и взаимопомощи первоначально носили ритуальный характер и до XIX столетия сохранялись в виде народных праздников. Исследователи, анализируя древнейшие земледельческие славянские праздники, связывают их с четырьмя временами года, каждому из которых соответствовали свои «братчины, ссыпчины, холки, посиделки, беседы, Никольщины» (как правило, эти праздники связывали с ритуальным персонажем Ярилой, который олицетворял плодородие, прибыток, урожай). Помочь (толока, талака) — обычай взаимопомощи односельчан-общинников, заключавшийся в приглашении соседей на спешную работу, причем работающих обильно угощали по окончании работ. Помочь обычно устраивалась для сельскохозяйственных работ (уборка хлеба, молотьба, покос и пр.), а также для строительства жилища и т. и. Если проанализировать различные формы крестьянских «помочей», то при всем их многообразии просматривается определенный сценарий, в котором сохранены остатки магических аграрных культов. Он состоит из следующих элементов: ритуальный договор (его обязательным элементом является «хлеб — соль и магарыч»), совместная трудовая деятельность в договоренные сроки и по завершению работ совместные трапеза, игры, танцы, катания. Помочь носила праздничный характер: «помочане» приходили в нарядной одежде; угощение, которое часто устраивалось на месте работы, сопровождалось пением, иногда плясками. Объектами помощи в таком случае становились вдовы, а также те, кого постигло несчастье или кто занемог в страдный период.

Помочь считалась неписаным законом и долгом общины.
Среди различных видов «помочей» как специфической формы групповой поддержки выделяются обязательные внесезонные и сезонные. К первым относятся такие виды поддержки, которые обусловлены экстремальными ситуациями, например пожарами, наводнениями или массовым падежом скота (в последнем случае часть приплода отдавали пострадавшим
безвозмездно).

Особой формой поддержки считались «наряды миром», когда в семье «работные люди больны» и необходима помощь в деле управления хозяйством (растапливание печи, кормление домашнего скота, уход за детьми). К этой группе поддержки можно отнести и обязательные «помочи» при постройке дома, мельницы (когда, как правило, за угощение
осуществляли весь необходимый комплекс работ),
сиротские и вдовьи «помочи» (когда данная группа снабжалась за счет общества хлебом, дровами, лучинами).

Разновидностью архаической модели помощи являются толоки. В разных местностях они имели различную направленность. С одной стороны, они представляли форму совместной деятельности, с другой — форму помощи бедным крестьянам. Толоки включали в себя не только совместную обработку земли, но и различные виды перевозок сена, хлеба, навоза.

Довольно своеобразна и форма складчины. Под этим явлением понимается не только совместное кормление, но и совместная заготовка корма для скота.

Общинные институты социальной защиты членов общины иногда принимали очень интересную сторону. В последующем эти формы поведения перестали считаться благотворительностью для многих они стали нормой. Например: дети должны были уважать и обеспечивать старость своих родителей, родители обязаны выдать замуж дочерей, чтобы они не
остались старыми девами, иначе забота о них в старосте ложилась на общину. Члены общины могли получить от нее материальную помощь в случае стихийного бедствия или несчастного случая. Однако вряд ли нужно расценивать это как благотворительность - такая помощь была
скорее не благотворительной, односторонней и экстраординарной, а нормальной, отвечающей самим основам этого общества. Модели взаимопомощи носили внутриродовой характер, происходило расширение
помогающего пространства, где вырабатывались принципы «соседской» взаимовыручки, архаические праформы дошли до XIX века в виде совместных празднований, уборки урожая и т.п.

 

Лекция 3.