Языкознание в Древней Индии.

Древнеиндийская лингвистическая традиция, насчитывающая свыше 2500 лет, является наиболее древней. Она возникла в результате потребности в сохранении точного произношения священных гимнов – Вед, а также нормализации санскрита – единого литературного языка Древней Индии. Все это обусловило практический, описательный, эмпирический характер древнеиндийского языкознания.

Вопросы языка рассматриваются у индусов уже в самых ранних памятниках ведической литературы – ведангах. В одной из веданг (шикша) освещаются вопросы фонетики и произношения, в другой (вьякарана) – грамматика, в третьей (нирукта) – этимология и лексикология, четвертая (чханда) посвящена теории поэзии. Эти веданги определяют основные направления, по которым развивалась древнеиндийская наука о языке.

Наиболее известным грамматистом Древней Индии был Панини (ок. IV в. до н. э.), составивший первую нормативную грамматику индийского языка. Грамматика Панини была создана на основе предшествовавшей сложной длительной лингвистической традиции (в числе своих предшественников автор называет около 10 грамматистов).

    Грамматика Панини, содержащая свыше 4000 правил (сутр), написана чрезвычайно формализованным языком, напоминающим алгебраические формулы, которые без специального комментария непонятен даже для людей, хорошо знающих санскрит. Например, сутра ato heh комментируется как «в плюративе после a личное окончание 2-го лица единственного числа отпадает».

Большое место в грамматике Панини уделяет ф о н е т и к е. Автор подробно говорит о комбинаторных звуковых изменениях, касается вопросов ударений, Значительно подробнее Панини разбирает морфологоические явления: он выделяет различные классы глагольных корней, типа окончаний в именном склонении. Понятия корня и понятия суффикса анализируются на основе парадигма слова; Панини знакомы понятия нулевой морфемы и внутренней флексии.                                                                                                                   Грамматика Панини построена на весьма широкой основе: автор говорит о диалектных особенностях древнеиндийского языка на востоке страны, сравнивает санскрит с ведическим языком, на котором были написаны священные гимны. По мнению А.П.Баранникова, Панини впервые в истории индийского языкознания дает образцы сравнительного метода, сравнивая санскрит и ведический язык в области фонетики, морфологии, словообразования и отчасти синтаксиса. Однако Панини только констатирует факты различия, но не делает из этого никаких теоретических выводов.   

В течении почти двух тысячелетий правила Панини были непререкаемым авторитетом в грамматике классического санскрита. Метод анализа слова по его морфологической структуре, предложенный Панини, используется и в настоящее время.   

Труд Панини нашел многих выдающихся комментаторов и последователей, среди которых следует упомянуть Вараручи Катьяяна (III в. до н.э.), который, занимаясь изучением среднеиндийских языков, или пракритов, привносит в языкознание идею исторического развития языков.

Вараручи впервые в языкознании выдвинул мысль о том, что санскрит является тем источником, к которому возводятся все факты среднеиндийских языков. (В европейской лингвистике на протяжении почти всего ХIХ в. Было широко распространено мнение, что санскрит – самый древний индоевропейский язык.) В „практической грамматике” он показывает, как из санскритских слов и форм образовались пракритские. По мне нию Баранникова, Вараручи дает рудиментарную форму сравнительной граматики;он применяет сравнительно-исторический метод задолго до того, как этот метод получил распространение в Европе. Очень подробно Вараручи разбирает фонетику, изучая развитие каждого звука, анализирует фонетические изменения, в частности ассимиляцию. Причем фонетические изменения Катьяяна рассматривает в связи с морфологическими преобразованиями, указывая, таким образом, на связь фонетики и морфологии.

Древнеиндийский философ - языковед Бхартхари (I в.) в своем труде «Вакьяпадийя» разбирает вопросы соотношения предложения и суждения в философском аспекте. Он определяет предложение как единое неделимое высказывание, которое выражает единое неделимое значение. Бхартхари, как и другие грамматисты, предложение считает единицей языка, т.к. только оно способно передавать мысль. Для Бхартхари и его школы слова являются искусственными, в действительности ничего не выражающими построениями ученых. Поэтому древнеиндийских грамматистов слово не интересует; слова служат для описания материала, но сами в этот материал не входят. Бхартхари различал три аспекта слова: письменную форму, фонологическую структуру и номинативную функцию.  

При изучении языковых явлений Бхартхари подчеркивал необходимость обращаться к предшествующим лингвистическим традициям. Он выразил эту мысль в поэтической форме: богиня знания не дарит своей улыбки тем, кто пренебрегает прошлым.

После Панини, Катьяяна, Бхартхари древнеиндийские языковеды не проводили новые исследований, а лишь обобщали и комментировали труды своих предшественников.

    Необычайно высокого развития достигла в Древней Индии ф о н е т и к а, что было свзано с необходимостью сохранить в чистоте произношение ведических гимнов. Индийцы задолго до греков различали гласные, согласные, фрикативные, Им знакомо было понятие фонемы (спхота), которую они противопоставляли звуку речи. Различие между фонемой и звуком речи четко проводил Панини, В дальнейшем индийские языковеды выделили восемь разновидностей каждой фонемы.

Описание звуков в древнеиндийской грамматической традиции производилось на физиологической основе. Индийские лингвисты подробно описывали место и способы артикуляции звуков, изучали работу органов речевого аппарата, дали четкую классификацию звуков по способу и месту их образования. Они впервые обратили внимание на роль чередования гласных, разработав учение о трех ступенях подъема гласных. Основной (низшей) ступенью чередования признаются звуки [i] и [u], первая ступень (гунна) образуется путем присоединения гласного a к i и u (т.е.[ a]  +[ i ] = [ai] = [ē], [ a] + [u] = [au] = [ō]), а вторая ступень (врдхи) образуется путем присоединения a к первой ступени (т.е. [ai] + [a] = [āi], [au] + [a] = [āu]). Это чередование наблюдается, например, в древнеиндийских словах vidma – «мы знаем», v ē da – «я знаю» и v ā idyas – «ученый». Эта схема чередования в XIX в. была использована немецким ученым А. Шлейхером.

Что касается м о р ф о л о г и и, то индийские грамматисты указали, что она состоит из трех разделов: а) классификация частей речи, б) образование слов и в) изменение слов. Индийцы различали четыре части речи: имя, глагол, предлог и частицу. Имя они определяли как слово, обозначающее предмет, а глагол – как слово, обозначающее действие, происходящее как в настоящее время, так и уже совершившееся. В имени различается семь падежей: именительный, винительный, орудный, дательный, отложительный (аблатив), родительный и местный. Однако в то время падежи не имели этих названий, а обозначались как первый, второй, третий и т.п. Предлоги рассматриваются как указательные элементы языка, а частицы делятся на сравнительные, соединительные и незначимые.

Обратившись к анализу слова, индийские языковеды выделяли в словах основу (или корень), суффиксы и окончания. Различались три категории корней: простые (первичные), образующие и производные. Панини дает списки корней слов с указанием их значения.

Индийцы занимались и составлением словарей, Одним из первых словарей были нигхантавасы – списки употребленных в Ведах непонятных слов. В V или VI в. н. э. лингвист Амара составил словарь санскрита, который и сейчас широко используется европейскими санскритологами. В санскритских словарях глагол дается в форме корня, например vid - - «знать», bhar - - «нести», а имя – в виде основы слова.

Древнеиндийская наука о языке достигла значительных результатов и оказала огромное влияние на греческую и арабскую лингвистические традиции, а через них- и на последующее развитие языкознания. В.Томсен писал: «Высота, которую достигло языкознание у индусов, совершенно исключительна, и до этой высоты наука о языке в Европе не могла подняться вплоть до ХIХ в., да и то научившись многому у индийцев».        

 Философия языка. Вопрос о природе имени. Демокрит не приемлет ни учения Протагора о том, что имена "от природы", ни субъективистской теории софистов, по которой имена - условные, произвольные знаки вещей. Он различает первые слова, которые являются отображением самих вещей ("звучащими статуями") и позднейшие ("сложные"), имеющие условное значение "по установлению", но не являющиеся абсолютно произвольными. В VII письме, написанном в конце жизни, Платон решительно подчеркивает свое согласие с теорией "договора". Платон был одним из первых крупных теоретиков, исповедующих символический (знаковый) взгляд на природу языка (24). Коренное отличие от его Демокрита и других материалистов заключалось в том, что этот взгляд он использовал с целью ограничить познавательную ценность языка. Все языки, по Платону, репрезентируют определенные "значения" с помощью чувственных "знаков", но физически-чувственное содержание слова является лишь носителем идеального значения, которое не ограничивается процессами языка, а лежит по ту его сторону. Язык и слова стремятся выразить чистое бытие, идею, но они никогда не достигнут этого. Звуковая форма слова выражает идею еще меньше, чем чувственные вещи или образ. Все это делает язык, а значит и словесное искусство, неспособным к отражению высшего, истинно философского содержания познания (25).

Теория языка Аристотеля с полным основанием можно назвать знаковой теорией, о чем, в частности, свидетельствует его работа "Об истолковании". От природы, считал Аристотель, нет имен. Они получают условное значение, когда становятся символами... "Подобно тому, как письмена не одни и те же у всех людей, так и слова не одни и те же. Но представления, находящиеся в душе, которых непосредственные знаки суть слова, у всех одни и те же, точно также и предметы, отражением которых являются представления, одни и те же" (10). Предложение также имеет условное значение вследствие соглашения (11).
Итак, у Аристотеля слова непосредственно обозначают объекты, имеющие психологическую природу - это представления, образы, мысли, чувства. Ясно, что когда Аристотель говорит в "Риторике", что слова представляют собой "подражания" и что на основе этого и возникли искусства: рапсодия, драматическое искусство и другие (12), а также, когда он в "Поэтике" пишет о подражании при помощи речи, "словесных выражений" (13), речь идет о том, что подражание осуществляется на уровне представлений, образов, а не звучаний. Именно они, звучания - знаки (символы), сами же представления и образы - это копии, изображения вещей такими, каковы они есть или должны быть.

В отличие от Платона Аристотель смотрит на язык как на надежное орудие истинного познания, подчеркивая связь между философией и исследованиями языка. Вместе с языком он вводит в сферу истинного познания и мир чувственных вещей, и "подражающее" им искусство. После Аристотеля в эпоху эллинизма стоиками - одной из философских школ этого периода - были написаны трактаты "О голосе", "О языке", "О словах и их значении" и др. Филодемус и Секст Эмпирик утверждали, что в спорах стоиков с эпикурейцами центральным был вопрос о знаках. как и у Аристотеля, у стоиков между знаком (словом) и вещью стоит факт сознания. По свидетельству Секста Эмпирика, "Стоики утверждают, что три вещи между собой сопряжены: обозначаемое, обозначающее и объект. Из них обозначающее есть звук, например, "Дион"; обозначаемое - тот предмет, выражаемый звуком, который мы постигаем своим рассудком, как уже заранее существующий, а варвары не воспринимают, хотя и слышат звук; объект - - внешний субстрат, например, сам Дион. Из них две вещи телесны, именно звук и объект, одна - бестелесна, именно обозначаемая вещь... говорить - произносить звук, означающий представляемую вещь" (3). Стоики различали внутреннюю речь и речь, выраженную вовне, в звуке, в буквах алфавита. Они подчеркивали внутреннюю связь наименований и вещи, выявляемую этимологическим анализом. Если стоики представляли в эллинизме материалистическую линию, то у скептиков ясно определились субъективистские и индивидуалистические тенденции, их скептицизм в отношении критериев истинности как чувственного познания, так и мышления обратился также и против знаков, слов, языка. Так, ряд аргументов против знаков выдвигает крупный теоретик античного скептицизма в 4-й книге "Пирроновых речей". Согласно Фотию, Энесидем утверждал, что невидимые вещи не могут быть обнаружены с помощью видимых знаков, а вера в такие знаки - иллюзия (5). По свидетельству "младшего" скептика Секста Эмпирика, Энесидем не мог пройти мимо доказательства того, что не существует явных и очевидных "знаков" того, что "темно" и "скрыто" (6). Нападая на знаки, слова, Секст Эмпирик подвергает отрицанию все, что создано из слов, в частности, риторику. "Действительно, - говорит он в трактате "Против риторов", - если риторика трудится над речью, а, как мы показали, не существует ни речения, ни речи, состоящей из речений (вследствие нереальности того, части чего тоже не существуют), то из этого должно последовать, что и риторика лишена реальной основы" (7) Занимая скептическую позицию как в отношении чувств, так и мышления, античный скептицизм, - пишет В.М.Богуславский, - "отдает предпочтение чувственному знанию, вплотную подходя к эмпиризму... " (9). Идеалистическая линия эллинизма наиболее рельефно обозначилась в неоплатонизме и особенно в философии и эстетике его виднейшего представителя - Плотина. Так же, как и Платон, он начинает с утверждения, что искусство - это "подражание", но затем в духе Платона истолковывает "подражание" так, что по существу его концепция искусства оказывается идеалистическим символизмом. Произведения искусства, уточняет Плотин, "подражают не просто видимому, но восходят к смысловым сущностям (logoys), из которых состоит и получается сама природа..." (11). Мостом, соединяющим античную эстетику со средневековой является эстетика христианских философов первых веков. Начиная с этого периода, история эстетического символизма идентифицируется с историей христианской мысли (13). Ее характерным представителем является Ориген (185-254 гг.). В духе неоплатонизма он рассматривает вещи как знаки объективного духа. линия материализма (Гераклит, Анаксагор, Демокрит, Эпикур, Лукреций, в известной степени - Аристотель, стоики), с другой - линия идеализма (Пифагор, софисты, Платон, скептики, неоплатоники). Именно вторая, идеалистическая линия была одним из древнейших источников семантической философии искусства ХХ века.

(Кн.: Античные теории языка и стиля. М.-Л., Соцэкгиз, 1936, с. 80-83, 94-104, 120).

Реализм и номинализм  –  две основные богословско-философские концепции средневековья

Богословской основой возникновения этих направлений является спор о догмате Троицы: утверждение единства или троичности Бога. Этот спор породил два направления, признанные позже еретическими: тринитариев и антитринитариев. Из этого спора возник уже собственно философский и логический вопрос: вопрос о сути общего и его соотношения с вещами.

И этот вопрос встал в ряд историко-философского развития, продолжая размышления Порфирия о способах существования общего.

Свою внятную разработку и завершение они находят в зрелой и поздней схоластике, в XIII – XIV веках, но зарождаются эти два направления намного раньше, фактически уже в деятельности ранних схоластов. К ранним номиналистам можно отнести: Беренгара, Росцеллина, Абеляра, Сотириха.

К реалистам же – Гильома из Шампо, Ансельма Кентерберийского, Николая Манефонского. Крупнейшим представителями зрелого реализма были Альберт Великий и Фома Аквинский, а зрелого номинализма – Дунс Скот и Уильям Оккам.