Объект, который рассматривают изолированно от целого — не есть реальная вещь».

Думаю, что именно так — непосредственно и во всей полноте — воспринимают природу все животные, и даже насекомые. Их мир — конкретен и ограничен, но восприятие этого мира не грешит тенденциозностью и слепотой.

Можно ли улучшить природу? А есть ли что-то совершеннее природы? На одной чаше весов — наши обрывочные представления, на другой — миллиарды лет совершенствования биосферы.

Мы увеличиваем продуктивность растений, но этот избыток корма тут же осваивают вредители и болезни. Мы расчищаем землю, и создаём нишу для сорняков. Мы ухаживаем за растениями, и они становятся слабыми и болезненными.

Мы можем улучшить не природу, а отдельные качества растений — но всегда платим за это, так как сдвигаем какое-то равновесие.

Улучшив одно качество, теряем кучу других. И чем мы больше верим, что обрывочные (то есть, научные) данные истинны, тем более разрушительны наши попытки.

Когда-нибудь мы сможем создать действительно совершенные растения, но это произойдёт не раньше, чем мы познаем природу достаточно полно, чтобы создать и совершенные экосистемы для этих растений.

Не проще ли воспользоваться уже созданными — стать природой, вписаться в неё?

Природа не имеет ошибок — у неё были миллиарды лет, чтобы исключить их. Цель и природы, и человека — бесконечное процветание. Природа этой цели давно достигла. А человек ещё даже не осознал.

«Кажется, что дела фермера идут лучше, если он применяет «научную» методику. Но это не значит, что наука может улучшить естественное плодородие почвы. Это лишь значит, что наука может помочь восстановить естественное плодородие, которое мы разрушили».

Наша современная наука — это постоянная, возведённая в ценность, борьба с собственными ошибками. Новые открытия постоянно доказывают ошибочность старых.

Это можно было бы считать нормальным способом познания, не будь вокруг нас живого и открытого примера безошибочности.

Научным умом человечества руководит парадоксальное, совершено беспочвенное, жестокое и тупое тщеславие.

Первое, что сделал человек, осознав величие природы — брызжа слюной, объявил себя её хозяином и венцом творения.

Потом, два века наука развивалась, как слон в посудной лавке — чтобы переделывать и уничтожать. Развилась и озверела неимоверно. И упёрлась в то, что если и дальше так продолжать, то всем хана.

Наконец, наука поняла, что мы живём в природе и зависим от неё. Это — уже прогресс! Уже научно доказано, что природа и мы — симбиоз, и мы процветаем настолько, насколько поддерживаем природу.

Осталось слегка покраснеть от стыда, спустить в унитаз паранойю «венца творения» и, засучив рукава, стать благодарными и вдумчивыми учениками Природы.

Растения, животные и микробы развивали природу миллионы лет, и ни разу не додумались её разрушить! Они создали прекрасную планету, пригодную для жизни. Хочется верить, что наука нового тысячелетия приблизится к их разумности.

«Каждый, кто придёт и увидит эти поля, и воспримет их немое свидетельство, почувствует глубокое недоверие к утверждению, что мировая наука знает природу. … Ирония в том, что наука существует только для того, чтобы показать, как ничтожны человеческие знания».

Фукуока считает: достигнув самых своих вершин, наука не улучшит природу. Мы не в силах создать и зёрнышка пшеницы. Вершина науки — понять природу в том виде, как она есть.

Я же думаю, что вид, открывшийся с этой вершины, раскроет перед людьми такие новые цели, и покажет такие прямые пути, которых мы не в силах даже представить.

Наверное, мечта об этом и заставляет нас продираться сквозь джунгли, вслепую маша топором.

Возвращение к источнику

«Путь, которому я следую, большинству людей кажущийся странным, поначалу интерпретировали, как реакцию против бесконтрольного развития науки интенсивного земледелия, но всё, что я делаю, работая здесь в деревне — это попытка показать, что человечество ничего не знает.

Поскольку мир движется с бешенной энергией в противоположном направлении, может показаться, что я просто отстал от времени, но я твёрдо знаю, что этот путь самый разумный.

…В течение нескольких лет мой метод проверялся в университетских лабораториях и опытных центрах по всей стране. И было показано, что он является самым простым, эффективным и современным методом, по сравнению со всеми другими. Хотя он и отрицает науку, теперь он оказался на переднем крае в развитии современного сельского хозяйства.

…Немногие могут понять, что натуральное земледелие возникло из неподвижного и неизменного центра сельского хозяйства — природы. Чем больше люди отдаляются от природы, тем дальше они от этого центра. Неподвижная точка источника, абсолюта, лежащая вне относительности, остаётся незамеченной ими.

…Природа не меняется, хотя пути познания природы неизбежно меняются от одной эпохи к другой. Независимо от эпохи, натуральное земледелие существовало всегда, как родниковый колодец, источник, из которого берёт начало всё сельское хозяйство.

Самозванные эксперты часто говорят: “Идея хороша, но не удобнее ли убирать урожай машиной?” Или: “Не повысится ли урожай, если использовать удобрения и пестициды в некоторых случаях?”

Всегда найдутся те, кто попытается смешать научное и натуральное земледелие. Но тут упускается главное. Фермер, идущий на компромиссы, не имеет более права критиковать науку на фундаментальном уровне. Натуральное земледелие — тонкое дело, и оно означает возвращение к источнику земледелия. Каждый шаг в сторону может только сбить с пути».

Я не склонен отстаивать право критиковать науку — она и сама постоянно критикует себя. Кроме того, создать устойчивый агроценоз — тоже наука, хотя и другого качества, и Фукуока, несомненно, великий учёный.

Но, я вполне представляю себе, сколь чувствительна устойчивая экосистема к любому техногенному воздействию.

Один проход машины может так нарушить равновесие на полях, что восстанавливаться оно будет два или три года.

Применение одного химиката немедленно вызовет вспышку какой-нибудь болезни или вредителя, и опять потребуется время на восстановление равновесия.

Это и есть первоисточник земледелия — уравновешенный агроценоз, работающий сам, без вмешательства техники и химии.

Он устойчив к естественным факторам, но исключительно раним искусственными. И чем устойчивее — тем ранимее.

Научимся ли мы создавать и сохранять культурные устойчивые агроценозы? Несомненно. Такова цель современных агроэкологов, и дай им Бог поскорее во всём разобраться!

 

Глава-прослойка. Кое-что ещё об органике

 

Интересно, что же скажет о восстановительном земледелии моя палочка-выручалочка, доставшаяся от деда десятитомная «Полная энциклопедия Русскаго Сельскаго Хозяйства», изданная А.Ф. Девриеном, аккурат, в 1900 году, одновременно с работой Овсинского?..

Об Овсинском и его системе — ни одного слова на 13 000 страницах. Показательно.

О мелкой пахоте говорится только, что она возможна и бывает целесообразна на тяжёлых почвах, особенно, при заделке органики, но что, всё равно, глубокая — лучше и прогрессивнее.

А что говорят о сидератах?

И вот тут нашлась весьма содержательная статья С. Франкфурта «Зелёное удобрение». Интересные данные нашлись и в небольшой статье А. Яковлева «Пожнивная культура». Вольный конспект этих статей и привожу.

Зелёное удобрение

Удобрение зелёной растительной массой, выросшей тут же на поле, было известно ещё римлянам.

Тысячу лет спустя, германский помещик Шульц стал запахивать в песчаную почву люпин и получать преотличные урожаи пшеницы, не покупая ни селитры, ни навоза.

Гельригель изучил этот феномен, обнаружил клубеньковых бактерий, подтвердил прибавку азота в почве и рекомендовал бобовые к широкому применению.

Но окончательно убедил всех в их необходимости Дэгерен.

Он исследовал дренажные сточные воды, и обнаружил, что они выносят огромные количества нитратов, иногда соответствующие 200-350 кг/га селитры.

Паровые поля теряют азот, накопленный бактериями-нитрификаторами! Особенно усиливался вынос осенью, когда спадает жара, начинаются дожди и нитрификация усиливается.

Что делать?

И Дэгерен предлагает разумный выход, подсказанный самой природой: в конце лета, под покров хлеба (семена разбрасывают за 2-3 недели до уборки, чтобы всходы, в первое время, были укрыты растениями) сеять пожнивные культуры.

Они усвоят лишний азот и спасут его от вымывания, а потом, будут использованы, как зелёное удобрение. На супесях лучше запахивать их весной, а на суглинках, где их разложение идёт медленнее — с осени.

В это же время, Бреаль обнаружил, что бобовые обогащают почву азотом вдвое втрое сильнее злаков. Оказалось, что бактерии, разлагающие солому злаков, сами едят азот. И бобовые стали признанным семейством для пожнивной культуры.

Итак, главное назначение зелёного удобрения — азот: он самый дорогой и важный. А запасают его бобовые очень много — 100-200 кг/га, что соответствует 300-600 кг селитры на гектар.

При этом, люпин давал прибавку хлеба на 5-15 ц/га больше, чем эквивалентное количество селитры (300 кг/га). Но, самое главное, после урожая по люпину, в почве оставалось ещё 60-95 кг/га азота, а после урожая по селитре — ничего: весь азот вымылся в дренаж.

Применяют бобовые по-разному. Можно выращивать их год в севообороте. Можно — как пожнивную культуру, сеять после уборки или под покров.

Можно сеять люпин в междурядья картофеля по последнему окучиванию; при этом, можно постоянно возделывать рожь и картофель, чередуя их без пара и не применяя азотных удобрений.

Можно косить их на сено, а если требует почва, лучше запахать целиком. Наряду с люпином и люцерной, эффективна сараделла; под покров хороши клевера. Сеять бобовые лучше загущено, до 80 кг/га.

Более тяжёлые и богатые почвы — менее отзывчивы на удобрения вообще, и выгода бобовых на них зависит от условий. Меркер нашёл оптимальную смесь для таких почв: конские бобы — вика — горох (2:1:1), до 150 кг/га семян.

Запахивая зелёную массу целиком, можно вызвать избыток азота и полегание хлебов, и на богатых почвах лучше скосить вершки на сено.

Другая роль зелёного удобрения — фиксация азота и накопление других элементов питания. Особенно активно достают из почвы калий и фосфор крестоцветные и гречиха.

Важнейшая роль сидерата — образование перегноя. В статье подробно перечислены все достоинства перегноя, как главного улучшателя почвы, включая создание структуры и снабжение почвы углекислотой.

Исключительная роль пожнивных бобовых: после них культура хлеба пускает корни гораздо глубже и практически не страдает от засух, смертельных для соседних полей. Это подтверждают многие авторы, в разное время.

Доказано, что корни культуры идут по влажным каналам, оставленным корнями бобовых. Этот эффект дают только сидераты: все другие удобрения только снижают засухоустойчивость растений, увеличивая их испарение.

Наконец, сидерат подавляет сорняки и затеняет почву, что также полезно.

По удобрительному значению, зелёное удобрение стоит рядом с навозом, а по быстроте разложения опережает навоз. Получается, что 100 кг семян сидерата, в среднем, приносят до тонны зерна. Но это — при глубокой запашке.

Возможно, поверхностная заделка, а в других случаях — подбор оптимальной глубины запахивания, могут дать ещё лучший эффект, который, со временем, будет усиливаться.

И вот, заключает Франкфурт, на подходящих почвах, или если не выгодно держать скот, зелёное удобрение открывает перспективу ведения безнавозного хозяйства, и такой опыт уже есть.

Видимо, автор и сам не понял, что он говорил о системе земледелия, увеличивающей плодородие почвы!

Компост Тани Зориной

В природе весь компост делается САМ. И если Фукуока делает это на поле в гектар, то на небольших грядках это ещё проще.

Солому и пищевые отходы можно разбрасывать прямо на огороде. Эта техника давно известна под названием «финские грядки».

Одна из моих знакомых, Таня Зорина, за четыре года превратила таким способом свой палимый солнцем кубанский суглинок в постоянно влажный, питательнейший перегнойный «пух». Её опыт для нас — просто бесценен.

Дачный участок Тани — 10 соток — находится рядом с полем и окружён брошенными дачами, заросшими метровым бурьяном.

Условия — самые экстремальные: электричества нет, вода — только вручную из скважины, и добираться, по большей части, приходится на автобусах, а потом, пешком.

Я бы такую дачу, честное слово, бросил. А Таня просто всерьёз взялась за органику и мульчу.

Все пищевые отходы, свои и соседские, все доступные листья, при возможности — лесная подстилка из лесополос, картон и резаная бумага с работы — рюкзаками, голубиный помёт с чердака, солома с поля — по три стога за осень — всё на дачу. Ни одного рейса с пустыми руками.

Грядки шириной в метр и длиной 10 м Таня распланировала сразу и навсегда. Часть огородила досками, другие — нет, но на них никогда больше не «ступала нога человека» — только руки.

Проходы, шириной до полуметра, постепенно укрылись картоном, а сверху соломой или опилками.

Главная подготовка почвы происходит зимой. Собрав урожай, Таня обычно сеет однолетние сидераты. Поздно осенью их подрезает плоскорезом, а если не успели отрасти, юную зелень просто заваливает органикой.

Сначала на грядку распределяются пищевые отходы слоем 2-4 см. Сверху — сорняки, и всё это укрывается соломой или опилками слоем не меньше 15-20 см. Под таким слоем всю зиму кипит работа микробов.

При возможности, солома присыпается сверху небольшим количеством перегноя или помёта — для лучшего гниения. Если дождей или снега нет больше двух недель, мульча увлажняется — хотя бы по три-четыре лейки на грядку. Это — важно для ускорения гниения.

Весной не сгнившие стебли и остатки соломы сгребаются в междурядья — грядки должны быстро прогреться. Даже картошку Таня теперь сажает голыми руками — почва такая рыхлая, что не требует железа.

Грядки не копаются никогда: сохраняется структура, созданная корнями и многочисленными червями. Когда растения поднимутся, грядки вновь заваливаются толстой мульчей.

Поливать приходится редко. Когда соседские дачи стонут от засухи, Таня спокойна: под мульчей и под картоном — всегда сыро.

Севооборот — ежегодная смена культур по грядкам — исключает возможность почвоутомления и накопления болезней, и растения здоровы.

Дача кормит Таню в прямом смысле: клубнику и некоторые излишки она успешно продаёт на рынке.

Её цель — иметь хороший урожай, но не гнуть всё лето спину с тяпкой — стала реальностью.

Таня осваивает ещё 10 соток брошенной целины: она теперь чувствует почву, как часть себя самой, и точно знает, что надо делать, а чего — ненадо.

Вот это — настоящий Успех.

Глава 4. Т.С. Мальцев

 

Терентий Семёнович Мальцев не просто разработал оптимальную систему земледелия для Зауралья.

Он сумел сделать это, вопреки страстной вере в травополье и риску пойти под суд за нарушение закона о глубокой пахоте.

В 1935 году, на встрече в Москве, Вильямс внушил Мальцеву убеждённую веру в успех травополья.

Без сомнений, Мальцев ввёл травопольные севообороты. Их тогда по указу вводили все. И почти все, кто не получил результата, вскоре опустили руки и смирились.

Мальцев, вместо этого, организовал опытную работу. Он сильно рисковал, но результат был для него важнее всего. И он победил.

О Мальцеве говорили и писали много разного и часто противоречивого. Одни восторгались его смелостью и результатами, другие ставили ему в вину отсутствие научных степеней и чёткой теоретической базы.

Для меня же, важно главное: Мальцев был думающим практиком, нашёл способ увеличить плодородие почвы и получил хорошие результаты.

И с теоретической базой у него всё в порядке. Его система — прекрасный пример гибкого приспособления к местным условиям, создания местной агрономии.

Он на деле показал: правильная агрономия может быть только местной. Она должна родиться из опыта.

Взаимодействие почв, климата, площади, набора культур и технических возможностей уникально в каждом хозяйстве.

С удовольствием привожу свой конспект его книги «Система безотвального земледелия».

 

Т.С. Мальцев