Принять на себя обязательства

Кейт делится своей историей: «Мы с Дже­нет встречались около года и достигли крити­ческой точки. Надо было решать, возьмем ли мы на себя обязательства и будем ли вступать в брак.

Дженет: На самом деле мне не хотелось за­муж. Но я определенно желала, чтобы Кейт взял на себя обязательства. Но Кейт пока не обещал, что не станет встречаться с другими женщинами.

Кейт: Это было интересно. Мы не могли решить эту проблему. В то время я был зна­ком с Джоном Греем дольше, чем с Дженет, и проконсультировался с ним по телефону. Он рассмотрел и обдумал наши позиции и, как это не удивительно, не отдал предпочтения ни одному из нас.

«Кейт, — сказал он, — ты хочешь еще переживаний, встреч с другими женщинами, то есть хочешь оставаться в игре». — «Верно», — согласился я. «А ты, Дженет, хо­чешь от Кейта единобрачия. Твое желание, чтобы Кейт дал тебе ясное обещание, не на­шло ответа». Было очень интересно услы­шать от него, как он таким образом дает власть Дженет, говоря: «Знаешь, ты можешь требовать этого и вправе хотеть от Кейта яс­ных обязательств».

Дженет: Джон сказал мне: «Ты слышала, Кейт просто сказал, что не готов к моногам­ным отношениям с тобой. Это тебя устраива­ет? Ты можешь с этим жить и продолжать с ним отношения?» Мне пришлось признать: нет, не могу.

Кейт: Тогда Джон ответил: «Вот и реше­ние. Мне кажется, что вам придется расстать­ся. Надо выбирать».

Я полагаю, что мы это знали, но Джон прос­то описал ситуацию яснее, сильнее, чем мы ее видели, так что именно Дженет смогла услы­шать то, что сама не хотела откровенно приз­нать.

Дженет: Да, он сделал ситуацию понятнее и так ее определил, что мы смогли постичь

истину отношений. Это был суровый урок, урок откровенности, которая, как известно, играет большую роль. Но если вы решили быть откровенными, то придерживаться это­го принципа не так легко.

Кейт: Точно. Но Джон был прав. Мы не могли примирить наши позиции, поэтому разошлись.

Дженет: Меня печалило то, что мы теперь не вместе. И все-таки расставание придало мне силы. Мне сказали: ладно, при нынешнем развитии событий ты не получаешь того, в чем нуждаешься, значит, необходимы переме­ны. Мне кажется, во многих взимоотношени-ях люди просто плывут по течению. Но Джон показал мне, что у меня есть собственные нужды и я имею право на них. Хотя нам с Кей-том было тяжело осознать неизбежность раз­луки, ведь мы по-настоящему любили друг друга, однако мы просто не были готовы под­няться на следующий уровень.

Мы по-настоящему любили друг друга, но просто не были готовы подняться на следующий уровень.

Кейт: Ясно, основным было дать власть Дженет. Но Джон помог и мне, не виня за то, что я хочу оставаться в игре. Знаете, это весьма тонко. Вывод был следующим — если я так чувствую, это не значит, что я плохой че­ловек. Так что мы с Дженет расстались, и хо­тя дела «на поле» не пошли у меня блестяще, я смог пережить то, что хотел, и никто не су­дил меня строго.

Дженет: Эта разлука была очень тяжелой. Мы пару раз виделись за эти полгода, и я просто плакала. Помню один вечер... как я должна была отказаться от... возможной бли­зости. Меня это очень расстраивало, но я зна­ла, что должна сдержаться. И сказала себе, что стою обязательств, имею на них право. Поэтому ничего уж не поделать...

Кейт: О да, я помню этот вечер. Да и другие ситуации тоже. Я очень уважал Дже­нет за то, что она придерживается своих убеждений. И начал ее уважать больше, чем раньше, и она стала еще желаннее.

Дженет: Итак, спустя полгода мы снова были вместе, и я этому очень радовалась. И когда это наконец произошло, все стало про­сто замечательным. Мы смогли наконец рас­слабиться. Наши отношения регулировались обязательством.

Мы снова были вместе, наши отношения были замечательными.

Кейт: И откровенность больше никогда не становилась проблемой. Да и раньше особен­ных проблем не было — два честных челове­ка пытались решить, что им делать. Вообще откровенность вовсе не гарантирует от про­блем. И все-таки мне кажется, что, когда мы наконец воссоединились, у нас был чрезвы­чайно высокий уровень откровенности.

Дженет: В самом начале нам очень помог метод любовных писем. Мы столько их напи­сали и были в них такими открытыми, на­сколько возможно. Когда мы снова стали жить вместе, то писали и писали эти письма и показывали их друг другу. Написание и чтение посланий создало основу для нашей откровен­ности. Одно дело дать обязательство быть откровенным и другое — действительно быть таковым. Каждый знает, как тяжело сказать: «Знаешь, я не могу выносить, когда ты...» Ку­да легче выразить такого рода претензии в любовном письме.

Кейт: И любовные письма дались нам не­легко. Мы поссорились, потом все ходили вокруг да около, и даже в письме нам было не­легко выразить свои чувства. Удовлетворение наступало тогда, когда мы писали друг за друга. В большинстве случаев к концу письма мы не находили никакого решения и все же получали облегчение. На семинарах Джона я видел разные пары, которые писали любовные письма только для того, чтобы свыкнуть­ся с самой идеей, а потом рвали их в одиноче­стве. Но это был не наш случай. Даже когда мы читали послания друг другу, то чувствова­ли себя неуютно. Но мы прошли через это.

Письма приносят пользу. Они могут вынес­ти всю эту ерунду на поверхность, не выходя за безопасные рамки. А тем временем вы учи­тесь: если с моей женой происходит нечто до­вольно мерзкое, не значит, что все это следу­ет вычеркнуть из жизни. Вернее, этого сде­лать нельзя. Таким образом, письма учат вас владеть своими эмоциями.

Если что-то происходит с моей женой и выглядит довольно мерзко, не значит, что все это следует вычеркнуть из жизни.

Когда ссорились мои родители, они потом не разговаривали неделями. А когда все проходит, вам совсем не захочется говорить о плохом. Но благодаря письмам вы действи­тельно можете работать с плохими эмоциями в активном, позитивном ключе и научитесь с ними справляться.

Дженет: Наконец мы объявили о нашей помолвке, потом поженились, у нас родился ребенок. Должна сказать, что до рождения ребенка мы на самом деле работали над на-

шим общением, хотя я и сопротивлялась. Ког­да возникала какая-нибудь проблема и нам на­до было с ней справиться, я все время искала, куда бы сбежать, и думала: меня это не каса­ется, я здесь ни при чем.

Кейт: Однако у нас были приемы Джона Грея, тонкие, но мощные. Так что при ссоре нам удалось наконец сказать: «Мы знаем, как из этого выпутаться». Может быть, мы не могли исправить все сразу, но верили, что сможем сделать это.

Дженет: Самым важным для меня стало то, что я научилась говорить о своих чувст­вах. Кейт смог услышать меня намного луч­ше, когда я просто рассказала о том, что чув­ствую, не указывая при этом на него пальцем.

Кейт: Это правда. Дженет знает, как ска­зать о том, чего ей хочется, и не стесняется попросить. И обычно при этом выражает большое уважение ко мне. Так что в подобных рамках общения мы готовы справиться с кон­фликтом и оба получаем то, чего хотим.

Дженет: Когда родился ребенок, я об­наружила, что трудно вести открытый и откровенный разговор, если девочка рядом. Мне просто не хотелось грубо при ней разго­варивать, поскольку стремилась уважать ее интересы. Пару раз я взрывалась или просто эмоционально реагировала на что-то при Дженнифер, и она начинала плакать.

Когда родился ребенок, я обнаружила, что трудно говорить открыто и откровенно, когда девочка рядом.

Кейт: Вы знаете, большую часть времени мы чувствуем себя с ребенком просто замеча­тельно. Но когда она плачет, реагируя на на­ши взаимоотношения, что ж, она просто ма­ленький невинный термометр, указывающий нам, какую мы создаем ей атмосферу. Поэто­му теперь мы еще больше заинтересованы в том, чтобы лучше общаться. Я ясно чувствую, что эти первые годы оставляют глубокий от­печаток на отношениях. Так важно, чтобы мы искренне создали атмосферу хороших взаимо­отношений для Дженнифер. Нам бы хотелось, чтобы у нее были именно такие отношения.

Когда она плачет, реагируя на нас, что ж, она просто маленький невинный термометр, указывающий нам, какую мы создаем ей атмосферу.

Дженет: Но дело не только в Дженнифер. Нам многое надо было уладить и между собой, как только она у нас появилась. Я сидела до­ма, кормила и заботилась о дочке и должна была помнить о том, что к Кейту следует обращаться за помощью. Муж не видел того, что видела я, и мне было больно просить его наполнить, к примеру, увлажнитель воздуха или еще о какой-нибудь подобной мелочи. Но либо я попрошу его сделать это и почувствую поддержку мужа, когда он выполнит мою просьбу, либо я буду с этим носиться, как еще с одним поводом для обиды.

Кейт: «Мелочи». Это слово с большим смыслом, поскольку в мужском мире что-то может действительно казаться мелочью. Джон говорит, дескать, надо делать мелочи друг для друга — дарить цветы, открытки и так далее, — и я понял, что это не только обо­гащает жизнь Дженет, но и нашу совместную жизнь. Когда мы наконец смогли найти няню и выйти из дома, уже на стоянке я вдруг вспомнил, что обычно открываю дверь маши­ны для Дженет. Я сделал это и почувствовал себя так: о да, я к этому привык, вот здорово!

Дженет: Я, конечно, это заметила. Это бы­ло немного странно и забавно, но весело, что-то из прошлого, вернувшее нас к дням ухажи­вания. Кейт показал, что хочет заботиться обо мне, добавить немного мороженого к пирогу. И мне определенно понравилось мороженое.

Кейт: Видите ли, это все так незначитель­но, что может показаться тривиальным, но я думаю, именно на таких пустяках и держатся взаимоотношения.

Дженет: В определенной степени для меня эпизод с дверцей машины и нечто подобное служит великолепной любовной прелюдией. Это романтика. Мы при всей занятости рабо­той и ребенком пытаемся позаботиться и о се­бе. И точно знаем, что важно оставить время для секса и романтики. Мы должны быть сча­стливыми и здоровыми в наших отношениях, чтобы быть хорошими родителями.

Мы должны быть счастливыми и здоровыми в наших отношениях, чтобы быть хорошими родителями.

Кейт: Абсолютная правда. Когда происхо­дят ссоры, то дело не только в общении. Мне совершенно ясно, что с нами произошло сле­дующее — мы зашли слишком далеко, по­теряв связь друг с другом на сексуальном уровне.

Есть и еще кое-что, что касается секса. Для меня как мужчины важным уроком стало то, что в сексе не следует торопиться и нужно быть терпеливым. То есть создать близость и пережить нечто особенное.

Дженет: А для меня наши сексуальные от­ношения значительно улучшила откровенность. Забота Кейта — не торопиться, а моя забота — откровенность. Я должна тактично и нежно сказать ему, что для меня хорошо, а что плохо. Легко молчать во время секса, но если мы действительно думаем об уязвимости друг друга и сознаем ее, тогда мы по-настоя­щему можем открыться. Секс — это тот клей, что держит нас вместе.

Кейт: Видите ли, у меня есть друг, который звонит мне почти каждую неделю, чтобы спросить совета относительно своих отноше­ний. Мне все так ясно, потому что я уже знаю об этом. Чтобы во взаимоотношениях все бы­ло гладко, главное — это здравый смысл. Для меня важно то, чтобы ладить с моей женой и лучше понимать ее. На самом деле любовь становится такой скромной и земной, это процесс, когда вы заставляете все работать на практическом уровне. Мы ссоримся, вспоми­наем привычный путь и стремимся все вернуть в прежнее гармоничное состояние. Я начинаю чувствовать, что да, мы сможем де­лать так еще долго. Нет никаких сомнений.

Дженет: Верно. Я не могу представить се­бе, что мы не поженились. И хотя имеем свою долю ссор и перебранок, у нас есть прочный фундамент и брачное обязательство. Мы должны пройти через все испытания, чтобы брак не распался. И я думаю, главное в том, что у нас есть для этого инструменты. И они не стоят в подсобке. Мы ими пользуемся».

Установить стандарты

Чери хотела все сделать правильно. «Мы встретились снова на вечере встреч в связи с двадцатилетием окончания школы. Кен кон­чил школу в 1973 году и сразу же записался во флот. Я забеременела и не завершила даже первого курса обучения в колледже. Верну­лась к учебе десять лет спустя и получила сте­пень по специальности «зубная гигиена».

К моменту нашей встречи на вечере мы оба уже дважды побывали в браке. У Кена был один ребенок — подросток, у меня двое — взрослый и семилетний. Восемь лет я жила одна, не вступая ни в какие серьезные взаимо­отношения, только изредка — то одно свида­ние, то другое. Оба моих брака не продлились и года. В первом браке мне было только че­тырнадцать. Тут и говорить нечего, мы были слишком молоды. А во втором браке (тогда мне было двадцать девять) муж начал меня бить с самого начала.

На вечере встреч я сразу же узнала Кена, хотя мы никогда не были друзьями, едва знали друг друга в школе. В последних классах он был скорее из тех парней, каких много, и ко­торые ничем не могли бы привлечь мое вни­мание в четырнадцать лет. Но когда на вечере Кен взглянул на меня и заговорил таким спо­койным, уверенным голосом, я была очарова­на. Он сел рядом и почти полтора часа мы говорили о нашем детстве, о детях, браках и по­следних двадцати годах нашей жизни. Помню, как я подумала: «Вот действительно прият­ный парень».

На другой день, решив, что мне терять не­чего, я ему позвонила. Что ж, тот вечер мы провели вместе. Проговорили несколько ча­сов, посмотрели кино вместе с моим семилет­ним сыном, сказавшим, когда Кен наклонил­ся, чтобы поцеловать меня: «А вот этого до­статочно, Мисси!» Мы так удивились, что за­смеялись. Кен провел у меня ночь. Позже я сказала ему, что все зависело от одного слова. Когда я спросила его шутя: «Будешь ли ты по-прежнему уважать меня утром?» — он от­ветил: «Обязательно!» Теперь это мое люби­мое слово!

На следующий день Кен вернулся, как это и планировалось, в Орегон, где он учился на ин­спектора по строительству. Я без устали преследовала его открытками и телефонными звонками. А через месяц приехала навестить его, и Кен вернулся со мной, чтобы провести вместе пару недель. Мы отправились в круиз, и мой сын, который был вместе с нами, хотя и немного ревновал, но тоже полюбил Кена. После путешествия Кен вернулся в Орегон, затем приехал на День благодарения и уже больше не уезжал.

Мы прожили вместе больше года. Мы хорошо подходили друг другу и сексуально и в других отношениях, он прекрасно относился к моему сыну, и тот его любил. Через полгода я почувствовала, что меня используют, по­скольку Кен не слишком помогал материаль­но. Начались приступы депрессии, и наконец через шесть месяцев я выложила карты на стол. Сказала, что чувствую себя использо­ванной, так как он не дает денег на наше сов­местное проживание. Правда, Кен тоже переживал кризис — он только что уволился из флота после двадцати лет службы и теперь ощущал себя каким-то потерянным. Он не работал, но получал пенсию. С другой стороны, у меня была очень хорошо оплачи­ваемая работа, так что дело тут было в общем не в деньгах. После этого разговора Кен стал давать больше денег, и наши отношения улуч­шились, но было и кое-что еще.

С самого начала Кен предупредил: дескать, не скажет, что любит меня, пока сам не будет в этом уверен. Он сказал, что берет на себя обязательства в связи с нашими отношения­ми, но все еще не может утверждать, что лю­бит меня. Так что моя депрессия продолжа­лась. Очень тяжело для самолюбия, когда друзья спрашивают вас: «Как дела?», а вы только и можете сказать: «Я не знаю».

Он сказал, что берет на себя обязательства в связи с нашими отношениями, но все еще не может утверждать, что любит меня.

Наконец в сентябре я сказала: «Если ты не знаешь, любишь ли меня сейчас, тебе лучше съехать, пока не сможешь этого понять». Ка­залось, Кен не уверен, что испытывает ко мне такое «чувство», как любовь.

Он уехал из города на заработки почти на месяц. Когда вернулся, я сказала ему, что мы не можем возобновить наши отношения в их прежнем виде, потому что мое самолюбие просто не вынесет. Кроме того, это очень тя­жело для моего сына, который уже привязал­ся к Кену.

Мы мало виделись, но эти встречи проходи­ли напряженно.

Однажды вечером мы смотрели телевизор, показывали одно из рекламных выступлений Джона Грея. Доктор Грей был очень веселым и интересным. Он рассказал обо всем, что я чувствовала. Тогда я сказала Кену: «Вот то, что нам нужно», имея в виду запись выступле­ний. Кен набрал номер и тут же заказал плен­ки. Я не могла поверить! Для меня это стало таким позитивным, неэгоистичным жестом, что я была потрясена.

Мы были очень серьезно настроены и стали слушать запись каждый вечер. Мы останав­ливались в середине записи и обсуждали ее или возвращались назад и слушали снова. Наконец Кен понял мои чувства. Он был и ос­тается хорошим слушателем, желающим из­менить то, что нуждается в перемене (теперь Кен все время приносит мне цветы, а этого он никогда раньше не делал). А я со своей стороны поняла строй мыслей марсиан. До этого я нередко спрашивала себя: «Как он мо­жет быть таким дураком, что не в состоянии почувствовать, насколько мне было больно?» Теперь мы счастливы, и я знаю только од­но — наши отношения никогда не стали бы такими, если бы не эти записи. Мы оба чувст­вуем это. Хотя мы и не идеальны, но то, что у нас есть, это сильно и насыщенно. Я так счи­таю потому, что у нас обоих были плохие экс­перименты в прошлом, и мы больше ценим то, что есть у нас теперь, чем то, что было в предыдущих браках. У нас свои проблемы и ссоры, но мы живем хорошо, и я так благо­дарна за этого мужчину».

Учебник для взаимоотношений

Сэнди рассказывает историю, в которой участвуют несколько поколений. «Сейчас уже прошло два года с тех пор, как я прочитала ва­шу книгу «Мужчины — выходцы с Марса, женщины — с Венеры». Это лучшая книга, которую я когда-либо читала. Она помогла мне понять Уэса и саму себя. Кто-то оставил эту книгу в офисе компании «Эль-Энон» в Тайлере, штат Техас, где я в тот день работа­ла. В течение утра я проглотила пятьдесят страниц! Телефон ни разу не звонил, никто меня не прерывал, так что я могла по-настоя­щему наслаждаться чтением.

Я позвонила моей дочери и прочитала ту часть про Тома и Мэри, которые потерялись во время путешествия, где Мэри советует То­му спросить у кого-нибудь дорогу. Моя дочка сказала: «Господи, мама, так вот, оказывает­ся, что я делала неправильно!» Ага! Тогда я позвонила своему мужу Уэсу, и тот сказал: «А ты не возьмешь этот учебник в наше следую­щее путешествие?»

Я не стала с ним ссориться по этому поводу, но он знает, что, по моему мнению, глупо не спросить, куда идти или ехать. Теперь мы шу­тим по этому поводу, и он немного быстрее начинает спрашивать дорогу.

Я купила пять экземпляров книги и по­дарила по одному каждому из троих наших взрослых детей с такой надписью:

«Мы с вашим отцом являлись не слишком хорошим примером для вас, особенно когда вы росли, потому что у нас не было «искры Божьей» в отношениях, но мы надеемся, что эта книга поможет вам добиться большего ус­пеха в вашей „счастливой жизни до конца дней"».

В это время невеста моего сына начала чи­тать эту книгу и не смогла оторваться. Так и забрала с собой домой. Джон засмеялся и ска­зал, что позже она ему заявила: «Теперь я не стану пытаться говорить тебе, что делать...» Ага! Сейчас они счастливая супружеская па­ра и очень подходят друг другу. Я довольна, что книга, подобная вашей, может дать им знания о том, что надо делать, чтобы добить­ся хороших взаимоотношений.

Мой муж — выздоравливающий алкоголик, он не пьет уже пять лет. Я впустую потратила много лет на то, чтобы заставить его «вылез­ти из „пещеры"». Даже в трезвом состоянии он едва осмеливается оттуда выходить. Те­перь я чувствую, что у меня больше основа­ний позволить ему находиться в его убежище, и это чудесно. Мне никогда не приходило в го­лову просто дать ему возможность вести себя подобным образом и не беспокоиться по это­му поводу. Благодаря вашей книге я сумела переориентироваться и изменить то, что в мо­их силах, — меня саму.

И все-таки было тяжело расстаться с соб­ственными ожиданиями. Мне всегда казалось, что, когда муж будет трезвым, мы сядем и по­говорим. Куда там!

В детстве я десять лет провела в воспита­тельном доме. Позже, когда моя семья воссо­единилась, родителям никогда не приходило в голову подумать о том, что я ощущала, живя отдельно от них. Я просто-напросто чувство­вала себя брошенной, и когда Уэс уходил в свою «пещеру», ощущения были почти таки­ми же. Видите ли, это все время казалось «де­жа вю», но, когда я прочитала вашу книгу, я поняла, почему мужчинам необходимо спря­таться в убежище, чтобы все поставить на свои места.

Я постепенно работала над тем, чтобы рас­статься с моими ожиданиями. Молилась о том, чтобы стать спокойнее и любить моего мужа без всяких условий. Проблема в том, что когда я сержусь, то всегда повышаю го­лос, и это возвращает его в «пещеру», а это, в свою очередь, провоцирует мое ощущение брошенности. Подобный сценарий снова и снова повторялся во время нашего брака.

Недавно произошло нечто необычное. Мы временно живем в трейлере в Калифорнии из-за работы мужа, и я решила, что нам опять нужно поговорить. Мне пришлось не повы­шать голос, потому что совсем рядом находи­лись соседи. Муж не ушел, так как, в отличие от дома, ему некуда было спрятаться. Так что мы оба были вынуждены вести себя иначе. Он больше прислушивался к моим чувствам, чем обычно, а я более восприимчиво отнеслась к нему. Помню также, что разговор оказался коротким.

Это был по-настоящему продуктивный раз­говор, который не закончился «тикающей бомбой с часовым механизмом» или «закрыв­шимся моллюском»! Дело кончилось объяти­ями и взаимной любовью. С тех пор я ощу­щаю себя намного спокойнее и испытываю больше удовлетворения и любви к тому, кого выбрала себе в спутники жизни. Гнев, горечь и обида оставили свои зарубки где-то позади, и я почувствовала себя ушедшей немного вперед и позволяющей идти другому.

Ваша книга в практическом плане полезнее всей прочитанной мной литературы для пони­мания разницы между особями мужского и женского рода, и это так весело! Мне также понравились разговоры-сравнения — пра­вильно, неправильно.

Мой муж не читал книги, и это нормально. Я буду вечно вам благодарна за то, что я из нее почерпнула. И спасибо вам, что вы откровенно поделились с нами пережитым вместе с Бонни. Это помогает, когда знаешь: вы не просто пишете о чем-то, а сами пережи­ли это в своей жизни.

Я сказала моим друзьям в «Эль-Эноне» и многим знакомым, чтобы они тоже приобрели вашу книгу. Это удача. Еще раз спасибо».

Признание!

Жанетта: «Когда я купила книгу «Мужчи­ны — выходцы с Марса, женщины — с Ве­неры», то пока я читала седьмую главу, «Женщины похожи на волны», все время пла­кала. Муж до меня никогда не был рядом с женщиной, напоминающей волну, и обычно говорил, что я сумасшедшая. Узнать, что я нормальная, и заставить его прочитать кни­гу — это было замечательным событием.

Мой муж обычно говорил мне, что я сумасшедшая. Узнать, что я нормальная, и заставить его прочитать книгу — это было замечательным событием.

Сейчас мы уважаем друг друга намного больше, чем раньше. И благодарим Бога, пси­хотерапию и вашу книгу за то, что помогли нам понять это».

Едем на трех цилиндрах

Мэри рассказывает о том, как она все время молчала в браке и пережила семейный кризис. «Когда мне впервые попалась книга Джона Грея, я так много узнала о себе самой и наших взаимоотношениях с мужем. Почувствовала себя ребенком, получившим потрясающее мо­локо. Я везде брала ее с собой.

Джон прямо рассказал о том, что так меня волновало. Основание нашего брака все за­несло снегом, потому что мы с моим мужем Дугом не разговаривали друг с другом.

Теперь я стала интересным человеком и все время устраиваю что-нибудь веселое и не­обычное. Даже если я готовлю картофельное пюре, я могу сказать об этом так, что мой муж не может дождаться, когда вернется до­мой. Дуга это всегда привлекало, потому что он бизнесмен. А меня тянет к нему, потому что я так люблю жизнь.

Но что-то ушло из наших отношений, мы потеряли то, что было в начале. Мы всегда любили друг друга, но не работали на восьми цилиндрах. Где-то на трех, не больше. Мы лю­били и заботились друг о друге, но не испыты­вали никаких чувств.

Так что же происходило?

Мы пережили кризис. Наша любовь достиг­ла очень больших высот. Когда мы сравнива­ли нас с друзьями, то и им и нам становилось ясно, что мы очень сильно любим друг друга. Но компания, на которую работал муж, давав­шая нам шестизначную цифру дохода, вдруг закрылась, и нам пришлось изменить стиль жизни. Дуг спрятался в свою «пещеру», а так как мне хотелось, чтобы меня успокоили, под­держали, дескать, «Не беспокойся, дорогая, все будет в порядке», то я последовала за ним туда. Мне казалось, тем самым помогаю му­жу. Я считала себя самой замечательной же­ной в мире. Мне пришлось прочесть немало историй о могущественных женщинах... Вот, например, жена Эдисона достала все суммы, необходимые для его работы. Я просто дума­ла, что оказываю Дугу помощь, преследуя его таким образом.

Когда я отправилась в его «пещеру», я считала себя самой замечательной женой в мире.

Именно тогда я открыла для себя книгу Джона Грея. Подруга рассказала мне о «Муж­чинах — выходцах с Марса, женщинах — вы­ходцах с Венеры», и я запомнила, потому что если и был брак, который я уважала, то это ее — настоящий пример любви и заботы. Ког­да я увидела книгу в магазине, я предложила подруге купить ее в складчину... И тут поняла, что я делаю, и обратилась к самой себе: «Мэри, ты так любишь своего мужа и со­бираешься купить книгу в складчину? Поду­май хорошенько!»

И забыв о финансовом кризисе, я ее купила. Читая книгу, я увидела, что приношу вред Дугу, настоящий ощутимый вред. Я полагала, что раз он отправился в убе­жище, значит, скрылся и бросил меня, бросил всю семью. А он пытался поставить все на свои места и защитить нас так, как только мог. Я не понимала этого раньше.

Я просто считала, что Дуг сломался. И ду­мала так много раз и раньше. Я сама актив­ный слушатель и разработала несколько соб­ственных приемов, заставляющих людей по­делиться своими чувствами. Но мой собствен­ный муж никогда не говорил о своих пережи­ваниях ни со мной, ни с кем-то другим. Когда он уходил в свое убежище — теперь-то я это знаю, — я называла это «пребывать в разво­де». Я считала это серьезным преступлением и обвиняла его. «Я не понимаю, почему ты со мной развелся. Мы любим друг друга, а ты от меня ушел. Я не могу и трех слов из тебя вы­тащить». Наша любовь достигла больших высот, но в глубине души я никогда не была по-настоящему уверена, что нравлюсь мужу. И теперь я знаю, что и он не был как следует уверен в том, что я его одобряю. Он считал, что, вероятно, из него вышел недостаточно хороший муж.

Когда он уходил в свою «пещеру» — теперь-то я это знаю, — я называла это «пребывать в разводе».

И все дезинформация. Абсолютная дезин­формация.

Дальше я выяснила, что не знаю кое-чего о самой себе. Я умный и преуспевающий бизне­смен, очень уверенный в этой области. И я считала — самая большая ошибка из всех! — что мой муж любит меня и уважает именно за это деловое чутье. Но его любовь и уважение не имели никакого отношения к моим дело­вым качествам. На самом деле, как я теперь понимаю, эта сторона моей натуры шла во вред нашему браку. Но я-то этого не знала. Я боялась отказаться от работы, боялась перемен, беспокоилась о том, что что-то по­теряю.

Прочитав книгу, я пошла на один из семи­наров Джона, который сделал один пустяк, настолько незначительный, что я думаю, другие женщины должны были упустить ис­тинное значение сказанного им. Джон заста­вил женщин щебетать — это наш звук, — а мужчин рычать. И вдруг эти щебечущие неж­ные звуки, издаваемые мной, стали так важны для меня. Я думала, что эти звуки заставят ме­ня потерять нечто в нашем браке, но нет, и те­перь я щебечу. Я вела себя слишком по-муж­ски, но теперь я щебечу, именно так, как ког­да мы с Дугом встречались. После семинара я попробовала снова вести себя как хорошень­кая девушка, похожая на ребенка, и вдруг у меня появился охающий и ахающий надо мной муж, обнимающий меня за плечи во время ки­носеанса.

У меня был охающий и ахающий надо мной муж, обнимающий меня за плечи во время киносеанса.

И что же с нами теперь? Огромная неожи­данность среди других перемен — у нашего сына Ричарда спид. Но мы с Дугом по-новому понимаем друг друга. Когда он уходит в свое убежище, я больше не ощущаю это так, слов­но он развелся со мной. На самом деле, когда муж так поступает, это наполняет меня гордо­стью, потому что я знаю, что он мужчина, и чувствую себя в безопасности, когда он там. Я не хочу идти в его убежище. Я не хочу ранить его душу. Я чувствую, что мне так повезло, потому что не всякая женщина расстанется с тем, с чем рассталась я, а ее муж все-таки снова влюбится в нее.

Теперь мы достаточно сильны, чтобы встретить новую ситуацию с нашим сыном, вернувшимся домой. Мы все время говорили с ним. Год, проведенный с сыном, стал для меня абсолютным вознаграждением в жизни. У не­го нежная душа, он прекрасный человек, ищу­щий красоты в себе. От Джона Грея я узнала о Дуге, о мужчинах и женщинах, и это знание теперь помогает мне понять, какому потряса­ющему существу я дала жизнь.

Думая о своей жизни и анализируя ее, Ри­чард сказал мне, что чувствовал себя неадек­ватно по отношению ко многим вещам. Но благодаря моим знаниям я поняла, что он один из самых сильных людей, самых сильных мужчин, которых я когда-либо знала. Работа Джона помогла мне показать Ричарду его сильные стороны — он мог общаться, чувст­вовать и быть чувствительным, посещать страшные места, куда не пошел бы его брат, говорить нет, когда он хотел сказать нет, и да, когда это было да, видеть и ценить радость в моих глазах, потому что я узнала правду. Ри­чард любит Джона Грея, потому что видит эту радость. А это огромный подарок — радо­ваться, когда твой ребенок болен, и ждать его смерти, не испытывая горечи.

Работа Джона помогла мне показать Ричарду его сильные стороны.

Так что Джон Грей дал мне все то, что бы­ло у нас с Дугом, когда мы только полюбили друг друга. И он вернул мне мягкость, которой я тогда обладала. Он дал мне глаза и понима­ние, чтобы быть с Ричардом, говорить с ним каждый день, словно ему снова три года и он вскарабкался ко мне на колени. Все это со­единилось вместе.

Дуг по-прежнему спокоен, спокойнее, чем когда-либо. Он остается достаточно скрыт­ным. Но как раз этим утром, а уже близко Рождество, он вошел и сказал: «Я хочу по­дарить тебе самый лучший подарок, Мэри. Я дарю тебе это утро и все другие утра тоже, чтобы ты могла поговорить с Ричардом». Со­вершенно правильно. Он сделал мою жизнь надежной, чтобы я могла говорить с Ричардом столько, сколько мне нужно и сколько хочет­ся.

Всю свою жизнь, а мне пятьдесят шесть лет, я искала способ быть женщиной, женой, матерью. Джон Грей собрал фрагменты голо­воломки и соединил их вместе.

Во всяком случае, кажется, что все работа­ет.

Случилась одна очень забавная вещь! Мы купили машину у наших друзей и вернулись из Джорджии отдельно. У меня была кассета Джона Грея, и я вставила ее в магнитолу но­вой машины. Дуг взял ее и уехал, а потом об­наружил — ха-ха! — что не может ни выклю­чить кассету, ни вынуть ее из плейера.

Так что девять часов пленка все крутилась и крутилась, снова и снова возвращаясь к на­чалу! Он получил девять часов Джона Грея. Девять часов от Джорджии до Флориды с пленкой, которую нельзя выключить! Я ехала за ним и не представляла, что происходит с Дугом. Когда мы приехали домой, после девя­ти часов прослушивания я услышала от него полторы фразы. Год назад это бы меня напу­гало. А теперь я смеюсь от души!»

ГЛАВА 6