Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Мистер Хамфри в своем углу с часами у камина

Поиск

На третий или четвертый вечер после учреждения «Часов мистера Уэллера» мне послышался, когда я гулял по саду, голос самого мистера Уэллера где-то неподалеку; и, приостановившись раза два, чтобы прислушаться внимательнее, я убедился, что звуки доносятся из маленькой комнаты моей экономки в задней половине дома. В то время я не обратил внимания на это обстоятельство, но на следующее утро оно послужило темой для разговора между мной и моим другом Джеком Редберном, и я убедился, что мой слух меня не обманул. Джек сообщил мне нижеследующие подробности, и так как он, по-видимому, повествовал о них с необычайным удовольствием, то я попросил его на будущее время записывать те домашние сценки или происшествия, какие его позабавят, чтобы они были изложены в свойственном ему стиле. Должен признаться, что так как мистер Пиквик и он постоянно бывают вместе, то я, обращаясь к нему с этой просьбой, руководствовался тайным желанием узнать что-нибудь об их встречах.

В тот вечер, о котором идет речь, комната экономки была приведена в порядок с особенным старанием, а сама экономка оделась очень нарядно. Эти приготовления были, однако, рассчитаны не только на внешний эффект, ибо вдобавок был приготовлен чай на три персоны и устроена маленькая выставка варенья и сладкого печенья, возвещавшая о каком-то исключительном событии. Мисс Бентон (моя экономка носит эту фамилию) находилась в сильном волнении, часто подходила к парадной двери, с беспокойством выглядывала в переулок и несколько раз сообщала служанке, что ждет гостей и боится, как бы их что-нибудь случайно не задержало.

Наконец, тихий звонок рассеял ее опасения, и мисс Бентон убежала в свою комнату, захлопнула за собой дверь, чтобы иметь такой вид, будто ее застигли врасплох, что является столь необходимым для вежливого приема гостей, и, улыбаясь, ждала их появления.

– Добрый вечер, сударыня, – сказал мистер Уэллер-старший, постучав, а затем заглянув в дверь, – боюсь, что мы пришли с маленьким опозданием, но этот молодой жеребенок показал свой норов, закусывал удила, бросался в сторону и путался в постромках столько раз, что, если его скоро не объездят, он разобьет мне сердце, а тогда его будут выводить на прогулку только для того, чтобы он обучался азбуке по надписи на могильной плите своего деда.

С такими патетическими словами, – обращенными к чему-то находившемуся за дверью и поднимавшемуся на два фута шесть дюймов от земли, мистер Уэллер представил очень маленького мальчика, твердо стоявшего на крепких ножках, которого, казалось, ничто не могло свалить. Не говоря уже о круглом лице, сильно напоминавшем лицо мистера Уэллера, и толстенькой фигурке точь-в-точь такого же сложения, как у него, этот юный джентльмен, стоя с широко раздвинутыми ногами, как будто привыкшими к сапогам с отворотами, подмигнул экономке младенческим глазом, подражая деду.

– Вот он, дрянной мальчишка! – сказал мистер Уэллер, приходя в восторг.

– Вот он, беспутный Тони! Видал ли кто-нибудь маленького мальчугана четырех лет и восьми месяцев от роду, который бы подмигивал незнакомой леди? Так же мало тронутый этим замечанием, как и первым призывом к его чувствам, юный Уэллер поднял руку, в которой держал миниатюрный кучерской бич, и, обратившись к экономке с пронзительным: «Ия-хок!» – осведомился, «собралась ли она в путь». Наблюдая, как его внук воспользовался уроком, преподанным ему еще во младенчестве, мистер Уэллер не мог сдерживать дольше свои чувства и тут же подарил ему два пенса.

– Что толку отрицать, сударыня, – сказал мистер Уэллер. – Этот-вот мальчишка пришелся по сердцу своему деду и перегнал всех мальчишек, какие были или будут. Хотя в то же время, сударыня, – добавил мистер Уэллер, стараясь глядеть сурово на своего любимца, – это было очень нехорошо, когда он пытался перелезать через все тумбы, мимо которых мы проходили, и очень жестоко – поджимать ноги и заставлять дедушку переносить его через каждую тумбу. Он ни одной тумбы не пропустил, сударыня, а в этом переулке их стоит сорок семь в ряд и очень близко одна от другой.

Тут мистер Уэллер, чье горделивое чувство, внушаемое ему подвигами внука, постоянно враждовало с сознанием его собственной ответственности и необходимости внедрять в него правила морали, разразился приступом смеха, но, вдруг сдержавшись, заметил суровым тоном, что маленькие мальчики, которые заставляют своих дедушек переносить их через тумбы, никогда и ни за что на свете не попадут на небо.

Тем временем экономка приготовила чай, и маленький Тони, сидевший рядом с ней на стуле, – причем глаза его находились почти на одном уровне со столом, – получил разные вкусные вещи, доставившие ему большое удовольствие. Экономка (которая как будто побаивалась ребенка, хотя и ласкала его) погладила его по головке и объявила, что это самый чудесный мальчик, какого ей случалось видеть.

– Что правда, то правда, сударыня, – сказал мистер Уэллер, – вряд ли вы много таких увидите. Но если бы мой сын Сэмивел сделал по-моему, сударыня, и снял с него... как бы это... могу я сказать это слово?

– Какое слово, мистер Уэллер? – спросила экономка, слегка краснея.

– Юбку, сударыня, – отвечал этот джентльмен, кладя руку на платье своего внука. – Если бы только мой сын Сэмивел снял с него вот это, вы бы увидели такую перемену, какую и вообразить невозможно.

– А как бы вы хотели одеть ребенка, мистер Уэллер? – спросила экономка.

– Я несколько раз предлагал моему сыну Сэмивелу, сударыня, – сказал старый джентльмен, – приобрести за мой собственный счет костюм, который бы сделал из него человека и с младенческих лет образовал его ум для тех занятий, которым, надеюсь, семейство Веллеров всегда будет предано. Тони, мой мальчик, расскажи леди, какой это костюм отец должен тебе купить, как советует дедушка.

– Белая шапочка и жилетик с разводами и короткие полосатые штанишки и сапожки с отворотами и зеленая курточка с блестящими пуговичками и бархатным воротничком! – ответил Тони залпом и с большой готовностью.

– Вот какой костюм, сударыня, – сказал мистер Уэллер, с гордостью взирая на экономку. – Сделайте из него такую модель, и вы скажете, что он ангел!

Быть может, экономка подумала, что в таком наряде юный Тони будет похож скорее на ангела в Ислингтоне *, чем на какого бы там ни было другого ангела, или, может быть, она смутилась, убедившись, что все прежние ее понятия поколебались, ибо ангелов не принято изображать в сапогах с отворотами и в жилетах с разводами. Она недоверчиво кашлянула и ничего не сказала.

– Сколько у тебя братьев и сестер, мой милый? – спросила она, помолчав.

– Один брат и ни одной сестры, – ответил Тони. Его зовут Сэм, и так же зовут моего папу. Вы знаете моего папу?

– О да, я его знаю, – ласково сказала экономка.

– Мой папа вас любит? – продолжал Тони.

– Надеюсь, – ответила, улыбаясь, экономка.

Тони секунду подумал, а потом спросил:

– А мой дедушка вас любит?

Казалось бы, на этот вопрос очень легко ответить, но, вместо того чтобы так и поступить, экономка в большом смущении улыбнулась и сказала, что, право же, дети задают удивительные вопросы и с ними чрезвычайно трудно разговаривать. Мистер Уэллер ответил за нее, что он очень любит леди, но когда экономка взмолилась, чтобы он не вбивал ребенку в голову таких вещей, мистер Уэллер покачал своей собственной головой, пока экономка смотрела в другую сторону, и, казалось, был встревожен предчувствием, что пленение уже не вызывает сомнений. Быть может, потому-то он и переменил вдруг разговор.

– Очень нехорошо, когда маленькие мальчики потешаются над своими дедушками, не правда ли, сударыня? – сказал мистер Уэллер, шутливо качая головой, пока Тони не взглянул на него, после чего он изобразил, на своем лице скорбь и глубочайшее уныние.

– О, очень печально! – согласилась экономка. – Но, я надеюсь, ни один мальчик этого не делает?

– Есть один негодный мальчишка, сударыня, – сказал мистер Уэллер, – который, увидев, как его дедушка выпил лишнее по случаю дня рожденья друга, начал расхаживать по дому, пошатываясь и спотыкаясь и делая вид, будто он и есть этот старый джентльмен.

– Ах, какой стыд! – воскликнула экономка.

– Вот именно, сударыня! – подтвердил мистер Уэллер. – А прежде чем это проделать, этот-вот маленький предатель, о котором я рассказываю, щиплет себя за носик, чтобы он покраснел, а потом икает и говорит: «Все в порядке, спойте-ка нам еще!» Ха-ха! «Спойте-ка, говорит, нам еще!» Ха-ха-ха!

Вне себя от восторга мистер Уэллер совсем позабыл о своей моральной ответственности, пока маленький Тони не начал болтать ногами и не воскликнул, заливаясь хохотом: «Это был я, это был я!» – после чего дедушка, с трудом овладев собою, стал опять чрезвычайно серьезен.

– Нет, Тони, не ты! – сказал мистер Уэллер. – Надеюсь, это был не ты, Тони. Должно быть, это был тот дрянной мальчишка, который выходит иной раз из пустой караульной будки за углом, – тот самый мальчишка, которого поймали, когда он стоял на столе перед зеркалом и делал вид, будто бреется ножом для открывания устриц.

– Надеюсь, он не порезался? – осведомилась экономка.

– Он-то порежется, сударыня! – гордо отвечал мистер Уэллер. – Господь с вами! Этому мальчугану вы можете доверить чуть ли не паровую машину, такой он смышленый малыш...

Но вдруг, опомнившись и заметив, что Тони прекрасно понял и оценил комплимент, старый джентльмен застонал и объявил, что «все это было очень, очень скверно».

– Да, он дрянной, – продолжал мистер Уэллер, – этот-вот мальчишка из караульной будки, он поднимает такой шум и возню во дворе, поит деревянных лошадей и кормит их травой, вечно вываливает своего братца из тачки и до смерти пугает свою мать, а она-то как раз собирается подарить ему на счастье еще одного товарища для игр. О, он очень дрянной! Он даже до того дошел, что заставил своего отца сделать ему бумажные очки, надел их и разгуливает по саду, заложив руки за спину, – изображает мистера Пиквика, – но Тони таких вещей не делает, о нет!

– О нет! – подхватил Тони.

– Уж он-то не так глуп, – продолжал мистер Уэллер, – он знает, что если он вздумает заниматься такими играми, никто не будет его любить, и дедушка совсем разлюбит, даже смотреть на него не захочет. Вот почему Тони всегда хороший.

– Всегда хороший! – подхватил Тони, а дедушка тотчас же посадил его к себе на колени, поцеловал и в то же время, кивая и подмигивая, лукаво указал большим пальцем на голову ребенка, чтобы экономка, которая в противном случае могла быть введена в заблуждение прекрасным мастерством, с каким он (мистер Уэллер) провел свою роль, не предположила, будто речь идет о каком-то другом юном джентльмене, и ясно поняла, что мальчик из караульной будки является лишь плодом воображения и двойником самого Тони, придуманным для его усовершенствования и исправления.

Не ограничившись одним только словесным описанием способностей своего внука, мистер Уэллер, по окончании чаепития, подстрекнул его, с помощью нескольких пенсов и полпенни, курить воображаемую трубку, пить несуществующее пиво из настоящей кружки, без стеснения изображать дедушку и – что самое главное – в пьяном виде, а это привело старого джентльмена в восторг и преисполнило экономку изумлением. Но даже таким спектаклем гордость мистера Уэллера не была удовлетворена, ибо он, распрощавшись, понес ребенка, словно какую-то редкую и изумительную диковинку, сначала к цирюльнику, а потом к табачнику, и у того и у другого повторил свое представление, произведя чрезвычайное впечатление на аплодирующих и восхищенных зрителей. В половине десятого можно было наблюдать, как мистер Уэллер нес его домой на плече, и даже пошел слух, что в это время младенец Тони был слегка под хмельком.

 

КОММЕНТАРИИ

 

«Пуритане» – роман В. Скотта «Old Mortality», изданный в 1816 году; исторический фон романа – события 1685 года в Шотландии.

Экстер-Холл – большой лондонский зал, предназначенный для устройства политических, религиозных и т. п. собраний. Здание построено в 1831 году;

Эбенезер Чепл – один из молитвенных домов, принадлежащих какой-нибудь из многочисленных протестантских сект.

Эсквайр-звание, которое в эпоху феодализма получали оруженосцы рыцарей; с течением времени оно было присвоено чиновникам, занимающим должности, связанные с доверием правительства (например, мировым судьям, адвокатам, имеющим право выступать в Суде Королевской Скамьи, и др.), но в эпоху Диккенса это значение было уже утрачено и в обиходе присваивалось состоятельным буржуа; в настоящее время вышло из обихода.

Хорнси, Хайгет, Брикстон, Кемберуэл – окрестности Лондона; первые два к северу, вторые – к югу; в настоящее время вошли в черту города.

Похвала людей для него – угроза поджога... – Диккенс прибегает к исторической идиоме «Суинг», означающей «угроза»; этим вымышленным именем «капитан Суинг» в Англии нередко подписывались письма с угрозой поджога имений; письма рассылались помещикам от имени сельскохозяйственных рабочих во время аграрных волнений. Эта идиома-пример анахронизма в романе, так как протокол Пиквикского клуба помечен 1827 годом, а «суинговские» письма относятся к более позднему времени – к началу 30-х годов.

Пассажирские кареты. – В эпоху Диккенса междугородные пассажирские кареты вмещали четыре «внутренних» пассажира и, если багажа было мало, десять-двенадцать «наружных» на плоской крыше; один из них мог сидеть впереди на козлах, рядом с кучером, и другой – позади, с кондуктором.

Уотермен – специальный слуга па стоянке пассажирских и почтовых карет; на его обязанности – поить лошадей («уотер»-вода) и следить за очередностью посадки пассажиров; наименование пришлось сохранить, ибо у нас в прошлом на почтовых станциях не было слуг с таким кругом обязанностей.

Боб – шиллинг на лондонском диалекте.

Пентонвилл – лондонский пригород, в который вливалась Госуэлл-стрит, где жил мистер Пиквик.

Шпион – так лондонские горожане называют полицейского осведомителя.

Грог – ром, разбавленный наполовину водой; происхождение этого наименования относится к середине XVIII века, когда адмирал Вернон отдал приказ выдавать матросам разбавленный ром. Верхней одеждой Вернона обычно служил грубый шерстяной плащ (грогрэм); моряки прозвали Вернона «Старый грог» и перенесли эту кличку на напиток.

Комодор – звание в английском военном флоте, среднее между капитаном 1-го ранга и контр-адмиралом. В эпоху Диккенса пассажирские кареты, в отличие от почтовых, часто носили это название.

Брамеджемские пуговицы – фальшивые серебряные монеты, искаженное «бирмингемские», названные так потому, что во времена Диккенса город Бирмингем, центр металлообрабатывающей промышленности, еще с XVII века пользовался дурной славой поставщика фальшивой монеты.

Рочестер – древний городок на правом берегу реки Медуэй, впадающей в Темзу.

Уайтхолл – улица, ведущая от Чаринг-Кросс, главной площади Сити, центрального района Лондона; Джингль намекает на короля Карла I, которого вывели на эшафот из окна дворца, находившегося на этой улице и называемого также Уайтхолл; дворец сгорел в XVII веке и отстроен только в части, сохранившейся до нашего времени.

Саксонские двери – двери так называемого «саксонского» стиля, которым характеризуется архитектура Англии до завоевания ее в XI веке нормандцами.

Кент – графство, граничащее на северо-западе с Мидлсексом, включающим Лондон.

Дракон-то есть изображение дракона, поверженного наземь св. Георгием, на одной из сторон соверена (английской золотой монеты в один фунт стерлингов (20 шиллингов или 240 пенсов); в игре в орлянку эта сторона монеты называется также «женщина»; происхождение этого жаргонного английского названия неизвестно, почему Диккенс и предположил, что Джингль так называл дракона «из любезности».

Александр Селькирк – английский матрос, шотландец, проживавший в одиночестве на необитаемом острове Хуан Фернандец в Тихом океане; на этот остров, в четырехстах километрах от берегов Чили, он был высажен в виде наказания капитаном корабля «Пять портов» во время плаванья и прожил на острове с 1704 по 1709 год, когда был снят с острова проходившим кораблем. Судовой журнал Вудса Роджерса, капитана этого корабля, опубликованный в 1712 году, послужил основой для «Робинзона Крузо» Дефо и для романа французского беллетриста X. Сентина «Один!» (1857).

Нигес – напиток, названный так по имени составителя его: портвейн с сахаром и лимоном.

Форт Питта – одно из укреплений города Четема (на правом берегу впадающей в Темзу реки Медуэй), где находится и в настоящее время одна из главных военных баз Англии.

Двухпенсовый письмоносец – почтальон, разносивший в лондонском Сити городские письма, доставка которых во времена Диккенса оплачивалась двумя пенсами (8 копеек).

Черноокая Сьюзен – героиня баллады Джона Гея (Ху1П век), автора известной «Оперы нищего».

Сарийская, сторона – лондонский приречный район, к югу от Темзы, называемый также Саутуорк.

Нью-Риверский водоем – резервуар для снабжения водой северного Лондона.

Менор Фари, Дингли Делл – измышленные Диккенсом названия поместья (первое название) и городского поселка (второе); в литературе о Диккенсе можно найти множество догадок о том, какую реальную помещичью усадьбу Диккенс избрал для прославленного описания святок н приключений мистера Пиквика в английском поместье, но единого мнения у диккенсоведов нет.

Рипстонский ранет – поздно созревающий сорт яблок.

Юный Лемберт – Дэниел Лемберт, феноменальный толстяк, весом около двадцати пудов; он выступал в балаганах в самом начале прошлого века, умер сорока лет, в 1809 году.

Магльтон – корпоративный город – название города вымышлено Диккенсом; эпитет города «корпоративный» указывает на то, что этот город некогда получил от короля право на самоуправление и тем самым не был подчинен властям графства.

Фримены – полноправные граждане, сохранившие в ту эпоху, к которой Диккенс приурочил события «Пиквика» (то есть в 1827 году), всю полноту политических прав с добавлением некоторых фактических привилегий, являвшихся историческим пережитком (например, фактическая монополия выборов в органы городского управления). После избирательной реформы 1832 года и муниципальной реформы 1835 года различие между фрименами и остальными гражданами, имевшими, в пределах новых законов, избирательные права, сгладилось.

Боулер, скаут – название игроков в старинной английской игре крикет; боулер бросает мяч, скаут останавливает летящий мяч, которым противник пытается сбить перекладину ворот.

Лицензия – разрешение на заключение брака без предварительного тройного оглашения в приходской церкви; в эпоху Диккенса (то есть до введения гражданской регистрации брака) эти разрешения в Англии можно было купить в канцеляриях викариев (заместителей) епископов англиканской церкви, а в Лондоне – в канцелярии генерального викария, где побывал Джингль.

Боро – второе название лондонского приречного района к югу от Темзы Саутуорка; нарицательное имя «боро» (бург) превратилось в собственное, хотя для того же Лондона боро сохраняет и нарицательное значение: так называется в Англии город или местечко, иногда имеющее корпоративное устройство (см. выше) и всегда – право парламентского представительства; в Лондоне около трех десятков таких боро – то есть районы приравниваются к пунктам, имеющим право представительства в парламент.

Джек Кеч – лондонский палач Джон Кеч (жил во второй половине XVII века, после реставрации Стюартов), чье имя и фамилия («Джек» – уменьшительное от «Джон») стали нарицательными для палача.

Вакса Дэя и Мартина – Дэй и Мартин – лондонская популярная фирма по производству ваксы; конкурировала с фирмой Уоррена, где Диккенс работал мальчиком, завертывая баночки с ваксой и наклеивая на них ярлыки.

Докторс-Коммонс – ряд зданий, некогда принадлежавших корпорации юристов, которые вели дела клиентов в церковном суде; этому суду, находившемуся в одном из таких зданий, подсудны были дела семейные, наследственные и по делам адмиралтейства; суду также присвоено было название Докторс-Коммонс, а во всех зданиях, расположенных вокруг него, разместились многочисленные конторы адвокатов при церковном суде; в зданиях Докторс-Коммонс находилась также канцелярия генерального викария (заместителя лондонского епископа), выдававшая упоминаемую Диккенсом лицензию – свидетельство об освобождении вступающих в брак от оглашения в церкви о предстоящем браке.

Проктор – адвокат при суде Докторе Коммонс (см. предыдущее прим.), судопроизводство в котором сильно отличалось от судопроизводства в общих судах, но было таким же сложным и запутанным и сопровождалось такой же чудовищной волокитой; поскольку ведение процесса в Докторс-Коммонс требовало от адвокатов знания канонического права и прецедентов в этой области, прокторы были выделены в особую корпорацию, и кандидаты в прокторы проходили специальную подготовку, описанную Диккенсом в романе «Дэвид Копперфилд». После ликвидации суда Докторс-Коммонс в 1857 году прокторы вошли в корпорацию солиситоров (см. «поверенный»).

Одд-Бейли – лондонский уголовный суд, на который перенесено было название улицы Олд-Бейли, где суд находился.

Приход – район, входящий в состав графства или города; церковно-историческое происхождение такого административного деления обнаруживается в названиях «приходов», связанных с какой-либо церковью.

Amicus curiae – «Друг суда», то есть советник, консультирующий при ведении судебного дела, но не выступающий официально.

Аргумент ad captandum – юридический термин (лат.) – довод, цель которого завладеть чем-либо. Перкер, уснащая свою речь юридическими терминами, хочет сказать здесь, что полгинеи, предлагаемые Пиквиком Сэму, есть довод для получения необходимых сведений, и таким «доводом» Пиквик вторгается в компетенцию Перкера.

Не тревожьте Джорджа Барнуэла... – Джорж Барнуэл – герой известной буржуазной драмы Джорджа Лилло «Лондонский купец, или История Джорджа Барнуэла» (1731), очень популярной в Европе в течение целого столетия. Сэм Уэллер имеет в виду именно этого героя, но Перкер пытается сослаться на книгу юриста Р. Барнуэла, посвященную разбору дел, слушавшихся в Суде Королевской Скамьи.

Поверенный – Диккенс в данном случае, как и во многих своих произведениях, употребляет термин «атторни». Таково было звание английского юриста, выступавшего в процессе как должностное лицо вплоть до начала XIX века. В эпоху, к которой относится время действия «Пиквика», это звание было уже пережитком – оно вытеснилось званием «солиситор» (см. «поверенный»), существовавшим параллельно со званием атторни еще с XVII века, но в конце концов заменившим последнее.

Таблицы А и Б – перечень английских городов, приложенный к закону 1832 года о выборах в парламент; в эти таблицы вошли города и населенные пункты, которым закон впервые предоставил право выбора членов парламента либо лишил этого права.

Синие и Желтые – в «Пиквике» синие – тори (позднее – партия консерваторов), желтые – виги (позднее – партия либералов) – две основные партии господствующих классов Англии.

Сламки Холл, Физкин Лодж – названия поместий кандидатов двух партий, конкурировавших на выборах; следует отметить, что Диккенс не обмолвился ни одним намеком на различие политических программ двух провинциальных помещиков, выступавших соперниками на выборах; это не является ошибкой Диккенса: если в политических программах тори и вигов его эпохи и было некоторое различие, то оно нисколько не влияло на ход избирательной «борьбы» в английской провинции. Близкое знакомство Диккенса с обстановкой и методами такой борьбы (в бытность его разъездным газетным корреспондентом) убедили его в том, что в провинции во время выборов никакой идейной борьбы между тори и вигами нет и в помине, а происходит драка между двумя политическими кликами, борющимися за теплые местечки. Потому-то классическое описание «итенсуиллских выборов» является отнюдь не карикатурой на политическую жизнь Англии времен Диккенса, но образцом реалистической сатиры.

Констебли-полицейские, состоявшие на службе в полиции до реформы ее в 1839 году. «Специальные констебли» на службе не состояли, вербовались из «благонамеренных» граждан и были обязаны дать присягу в том, что будут оказывать поддержку полиции в охране порядка.

Мальборо – меловые возвышенности по дороге из Лондона на запад к Бату известному курорту с горячими минеральными источниками.

Полдюжины львов – ироническая кличка группы литераторов и других гостей миссис Хантер, мнящих себя «знаменитостями», перекликается с ее фамилией (хантер – охотник, –ца) и именем ее супруга (лио – лев), которым, по английскому обычаю, нередко заменяется собственное имя замужней женщины.

Большой парик – длинный парик, по традиции носимый в Англии государственными судьями и адвокатами при исполнении обязанностей; гротескный иностранец, гость миссис Хантер, спутал, по созвучию, фамилию «Пиквик» и big Wig – большой парик – и счел Пиквика профессиональным юристом.

Бери-Сент-Эдмондс – городок на западе графства Саффок, известный развалинами огромного монастыря, построенного в XI веке.

Уокер – фамилия, которой Сэм отрекомендовался, имеет несколько значений: она может значить «пешеход», а также «шутишь?», «ой ли?!» и др. Смысл его остроты раскрывается только в связи со значением фамилии, которой отрекомендовался незнакомец: «Троттер» – рысак.

Суд Общих Тяжб – гражданский суд, в котором назначено было слушание дела Бардл против Пиквика, относился к разряду так называемых «судов общего права», которые руководствовались нормами обычного права (в Англии не было и нет кодекса законов), а также судебными прецедентами. Английские юристы, которые испокон веку являлись верными слугами господствующих классов, создали из системы судопроизводства надежный оплот для защиты интересов своих хозяев. Пользуясь отсутствием кодекса законов, они невероятно усложнили судопроизводство; для сторон в судебном процессе они выработали не только детализированные правила представления судебных доказательств, но и предварительного обмена письменными заявлениями, что, разумеется, лишало тяжущихся возможности разобраться в обычаях и судебных прецедентах при заслушании дела в «судах общего права» и закрепляло за юристами монополию по ведению любого, даже самого несложного, процесса. Если прибавить, что функции адвоката были искусственно разделены между юристами разных категорий (см. «Грейз-Инн»), то станет очевидно большое прогрессивное значение возмущенного протеста Диккенса против правопорядка и организации судебного дела в Англии. С этим возмущением Диккенса читатель встретится во многих его произведениях и, в первую очередь, в «Пиквике», где Диккенс дал сатирическое, но очень точное, описание процесса Бардл против Пиквика в Суде Общих Тяжб.

Тайбурн – место, где казнили в Лондоне преступников вплоть до 1783 года; еще в конце XVIII века оно находилось в двух-трех километрах за чертой города, в настоящее время – в западном конце Оксфорд-стрит.

Пороховые ловушки – капканы со взрывчатыми веществами, применяемые землевладельцами для охраны своих полей от браконьерства.

Бидл – низшее должностное лицо в приходе (районе), избираемое общим собранием налогоплательщиков, живущих в приходе. Сперва бидл был курьером приходских собраний, затем в его руки перешел надзор за судьбой бедняков нуждающихся в помощи или помещенных к «работный дом» (см. роман «Оливер Твист»), и за «порядком» в церквах при богослужениях.

Поверенный – Диккенс в данном случае употребляет термин «солиситор» звание юриста низшего разряда с компетенцией ходатая по делам (to solicit – ходатайствовать), обнаруживающее разделение английской адвокатуры на разряды. Это разделение является иллюстрацией кастовой организации адвокатуры. Такая организация, по замыслу господствующих классов Англии, преследовала двойную цель: с одной стороны, расширить компетенцию адвокатов, вышедших из кругов аристократии и крупной буржуазии, а с другой – усложнить судопроизводство и лишить трудовой народ возможности защищать свои права судебным порядком, так как ведение дела связано было для трудящихся с непомерными расходами. Диккенс, обучавшийся в течение четырех лет юриспруденции (в должности клерка) в конторах солиситоров, превосходно это знал, и никто из английских писателей не разоблачил с таким знанием дела и с такой силой, как он, уродливость английского «правосудия», немаловажным элементом которого является организация адвокатуры. В процессе исторического развития института адвокатов более привилегированные слои господствующих классов оттесняли менее привилегированные и, наконец, исключили их из Иннов (см. прим.). Таким образом, лица, принадлежавшие к менее имущим слоям буржуазии, должны были проходить подготовку в качестве клерков в конторах практикующих юристов – своих старших собратьев по профессии солиситора. В отличие от полноправных юристов (баристеров, см. слово «Грейз-Инн») солиситор и в наше время должен прослужить в учении клерком от трех до пяти лет, посещать в течение года какую-нибудь юридическую школу, избираемую Юридическим обществом (объединяющим солиситоров), и сдать экзамен; после этого он допускается к выступлению только в судах графств и в мировых судах, но все остальные суды для него закрыты; он ведет только внесудебные дела и является посредником между клиентом и баристером, которому подготавливает материалы для выступления в любой из многочисленных судебных инстанций Англии.

Суд Королевской Скамьи – один из трех высших судов общего права (два другие: вышеупомянутый Суд Общих Тяжб и Суд государственного казначейства), функции которого менялись на протяжении столетий со дня его возникновения. В эпоху Диккенса это был высший суд по делам о преступлениях должностных лиц,

– от государственной измены до маловажного проступка, – разбор важнейших уголовных дел и апелляций на решения мировых судов и проч. Несмотря на то, что это суд уголовный, его ведению подлежали также и гражданские иски, основанные на нормах обычного права.

Канцлерский суд – высший суд, не входящий в систему судов общего права и созданный в раннюю эпоху феодализма как дополнение к системе судов, опиравшихся на королевские указы, нормы обычного права и судебные прецеденты. Председателем его является канцлер (министр юстиции), который формально не связан ни парламентским законом, ни обычаем, ни прецедентом и должен руководствоваться «справедливостью» и издавать «приказы» для удовлетворения возникающих новых правоотношений. Такая практика Канцлерского суда и «приказы» канцлера привели очень скоро к неустранимым противоречиям «суда справедливости» и «судов общего права», создав необычайные трудности применения и толкования законов. Различие в судопроизводстве двух систем суда еще более углубило эти противоречия, а право судей применять по своему выбору либо «общее право», либо «право справедливости» открыло полный простор судейскому произволу. Вместе с тем с течением времени совершенно исказился принцип, лежавший в основе Канцлерского суда, который превратился в еще более уродливый орган «правосудия», чем «суды общего права». Не удивительно поэтому, что Диккенс с особенным возмущением относится к Канцлерскому суду; описанию чудовищной волокиты, связанной с судопроизводством в этом суде, он уделил немало места в романе «Холодный дом», а в «Пиквике» вывел двух жертв этого суда: заключенного в тюрьме Флит «канцлерского арестанта», просидевшего в ней двадцать лет и умершего там, не дождавшись решения суда, а также другого заключенного той же тюрьмы сапожника, двенадцать лет дожидавшегося решения суда по своему делу.

Зейдлицкий порошок – смесь соды и винно-каменной кислоты; из него приготовляется освежающий напиток, являющийся вместе с тем легким слабительным.

Блюхеровские башмаки – высокие зашнурованные ботинки.

Сомерс-Таун – район Лондона к северо-западу от Сити, бывший еще пригородом в годы детства Диккенса.

Судебный приказ – в данном случае распоряжение суда, соответствующее нашему исполнительному листу.

Кемберуэл – заречный район Лондона к югу от района Боро (см. прим.).

Декларация по иску зарегистрирована – то есть занесена в список в одной из канцелярий, где, по закону, должны регистрироваться все судебные документы; такая регистрация связана с уплатой судебных издержек, чем и запугивает недобросовестный Фогг бедняка Ремси.

Адвокатская гарантия – обязательство, выдаваемое должником (Ремси) поверенному кредитора (Фоггу), уплатить сумму долга, но с оговоркой, что эта сумма не взыскивается немедленно, если уплата долга не вызывает сомнений. Фогг мог всякими уловками отодвигать получение долга и таким образом увеличивать судебные издержки Ремси, а значит, и свой адвокатский гонорар; как видно из «Пиквика», он был уверен, что хозяева бедняка Ремси вынуждены будут уплатить все сполна.

Первоначальный приказ – соответствует, с некоторыми отклонениями, нашей повестке о вызове в суд ответчика по иску.

Книга praecipe – книга у адвокатов, в которой регистрировались документы их клиентов; называлась так потому, что один из «первоначальных приказов» начинался со слов: «Уведомляю, что...» (praecipe quod...).

Меншен-Хаус – здание, в котором живет лорд-мэр Лондона.

Чемсфорд – городок в тридцати милях к северо-востоку от Лондона.

Уайтчепл – северо-восточный район Лондона, населенный беднотой; по количеству трущоб Уайтчепл превосходит остальные рабочие районы Лондона; в частности, здесь проживают бедняки-иммигранты.

Грейз-Инн – один из Иннов, расположенных в пределах лондонского района Темпль. Судебные Инны (названия которых распространялись на дома, где жили члены Иннов) являются лишним доказательством классовой организации английской адвокатуры. Основанные еще в XIII веке корпорации юристов – так называемые «Инны» – монополизировали право подготовки полноправных юристов баристеров, уполномоченных выступать во всех судах Англии (слово «баристер»

– произошло от слова «bar»-суд). В прошлом судебные Инны были строго аристократическими корпорациями; они управлялись бесконтрольно своими старейшинами (бенчерами), издавна организовавшими юридические школы, студенты которых проживали в общежитиях при этих Иннах и подчинялись распорядку, установленному бенчерами. С течением времени доступ в эти школы, обучение в которых стоило недешево, получили и выходцы из буржуазии, но замкнутый характер корпораций не изменился: юристы (атторни), получившие практическую подготовку в адвокатских конторах и являвшиеся в большинстве выходцами из кругов мелкой буржуазии, не имели доступа в корпорации судебных Иннов. При этом корпорациям Иннов удалось сохранить монополию на выступления своих членов в любом английском суде, а потому атторни, переименованные, как мы указали, в солиситоров, должны были довольствоваться в основном ролью поверенных. С другой стороны, замкнутость корпораций баристеров имела своим последствием укоренившийся обычай: баристеры входили в общение с клиентами только через посредство солиситоров, которые вели до суда сложную подготовительную работу. В среде баристеров была группа привилегированных юристов, королевских юрисконсультов (king's council); это звание присваивалось правительством немногим ученым адвокатам, называвшимся также «сарджентами», что соответствовало в далеком прошлом ученой степени «доктор прав». Именно такой королевский юрисконсульт, помимо баристера, как увидит читатель, принимал участие в процессе Пиквика. Хотя эти королевские юрисконсульты формально являются и теперь должностными лицами, но подчиняются руководству судебных Иннов, прием в которые обставлен был во времена Диккенса, как и теперь, такими правилами: кандидат после вступительного экзамена должен пройти трехлетний курс обучения в юридической школе и помимо высокой платы за обучение



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 234; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.223.239.65 (0.017 с.)