Отношение между наукой и мифом

Здесь следует задаться вопросом о том, как возможен выбор между априорными структурами науки и мифа. Каковы критерии выбора между мифологическими представлениями о причинности, качестве, субстанции, времени и т.п., с одной стороны, и соответствующими научными представлениями ‑ с другой?

Именно научный способ рассмотрения, делая своим предметом саму науку, приводит нас к мысли, что в обоих случаях мы имеем дело со структурами, благодаря которым наш опыт только и становится возможным и о которых, следовательно, на основании этого опыта судить непозволительно. Реальности в себе, которая могла бы служить Tertium comparationis, просто не существует, поскольку она всегда уже включает в себя мифологический или научный способ видения (результатом чего и является мифологический или научный опыт). То же самое может быть сказано и о разуме. Оба они, опыт и разум, и тем самым критерии истины и реальности изначально соподчинены между собой с помощью частных представлений о причинности и времени. И нет ничего более неверного, чем приписывать мифу, как это часто происходит, статус иррационального, а науку противопоставлять ему в качестве рационального. Миф обладает своей собственной рациональностью, которая реализуется в рамках его собственных понятий об опыте и разуме (мы проследили это на примере категорий и форм чувственности). (То обстоятельство, что эта рациональность не приобретает квазиабсолютизированной формы в технике, вопрос совершенно иного рода). Соответственно миф обладает своей собственной формой систематической гармонизации: он упорядочивает явления в их взаимосвязи, использует "логику" своего "алфавита" и свои фундаментальные структуры (Gestalten). Если подобная модернизация вообще возможна, то лишь благодаря блистательной ясности греческой античности, позволяющей нам непосредственно это почувствовать. Теперь мы подходим к следующему выводу: мифологический и научный опыт, мифологический и научный разум являются в известном смысле несоизмеримыми. "В известном смысле" здесь означает, что если и можно их сравнить, как мы это здесь делали, и представить в качестве альтернатив, то у нас нет всеобъемлющего стандарта для суждения (beurteilen) о них. Всякое суждение изначально обусловлено мифологической или научной точкой зрения.

Означает ли последнее, что мы полностью лишены выбора? Ответ гласит: решение было принято уже тысячелетия тому назад. Но хотя это и так, не следует, анализируя причины произошедшей невиданной трансформации, чрезмерно упрощать дело и рассматривать все только с сегодняшней точки зрения. Очевидно, универсализированные понятия опыта, разума, истины и реальности не обеспечивают здесь продвижения вперед. Таким образом, мы должны мыслить себе переход от мифа к науке как мутацию (в том смысле, который используется в 8 главе), т.е. системно-исторически. Нам не следует, разумеется, упускать из вида, что это событие может рассматриваться лишь относительным образом (bedingt). Ибо человек мифологической эпохи также не в состоянии рассматривать свой мир богов современным образом в качестве всеобщего априорного условия опыта в мире, как и сознательно применить системно-исторический способ анализа к историческим фигурам своего времени. Поэтому мы неизбежно подвергаем миф внешнему рассмотрению; конечно же, с точки зрения самого мифа картина тоже неизбежно должна была быть совершенно иной. Здесь перед нами разверзается пропасть, и мы так или иначе знаем, что через нее не может быть переброшено никакого надежного моста. Несоизмеримые явления нельзя объединить абсолютным образом.

Итак, характерной чертой научного миросозерцания является как раз то, что не отвергая полностью легитимность мифа, с одной стороны, оно позволяет, с другой стороны, рассматривать его деструкцию как нечто рационально постижимое и благодаря системно-историческому подходу доступное научному анализу. Очевидно, что нельзя просто вернуться к мифу, да мы и не хотим этого, ибо невозможно вернуться в мир, которому чужд и незнаком наш специфический тип опыта, основанный на науке. Однако сегодня именно болезненно-насущный вопрос об истине в науке, включающий в себя как раз и вопрос об истине применительно к мифу, и побуждает нас к более серьезному рассмотрению самого мифа, а вместе с ним нуминозного опыта и искусства, которые обнаруживают свои общие корни в мифе. В любом случае не существует никакого теоретически необходимого основания для утверждения, что весь мир, пусть даже в отдаленном будущем, должен изгнать мифологическое миросозерцание в сферу сказки, выхолостив из него как такового специфические исторические условия, свойственные древнегреческому мифу, если он не хочет, так сказать, впасть в безумие [292]. Сегодня, однако, никто не в состоянии предсказать, возможно ли такое действительное изменение нашего горизонта восприятия, которое снова сделает миф живой силой и сферой нашего опыта. Вместе с тем мы можем определенно утверждать: весьма важно установить уже саму принципиальную возможность подобной трансформации и иметь в виду, что она возможна в тот момент, когда односторонний научно-технический мир, в котором мы живем, теряет свою мощь, а его проблематичность становится как никогда более очевидной.

Ссылки

^[1] Я имею в виду работы московского методологического кружка 60‑х - 70‑х г.г. (Г.П.Щедровицкий и др.), исследования по проблеме структуры и динамики науки, проводившиеся в 70-х годах в Институте философии АН СССР, в Институте истории естествознания и техники и в Институте системных исследований АН СССР (работы И.С.Алексеева, Л.Б.Баженова, П.Л.Гайденко, Г.Г.Горохова, З.З.Казютинского, Р.С.Карпинской, Е.А.Мамчур, Г.А.Лекторского, Г.Н.Рузавина, В.Н.Садовского, В.А.Смирнова, Ю.В.Сачкова, В.Н.Поруса, Б.Г.Юдина, В.С.Швырева и др.); труды киевских философов и методологов (П.С.Дышлевой, Б.С.Крымский, В.И.Кузнецов; М.В.Попович и др.); исследования ленинградских философов (М.В.Мостепаненко, Л.А. Микешина, А.С.Кармин); работы новосибирских методологов (М.А.Розов и др.), исследования минской методологической школы (В.С.Степин, Л.А.Томильчик и др.).

 

[1] Кант И. Соч.: В 6 т. М.,1964. Т.3. С.261.

[2] Reichenbach H. Wahrscheinlichkeitslehre. Leiden,1935. S.420.

[3] Otto R. Das Heilige. Uber das Irrationale in der Idee des Göttlichen und sein Verhältnis zum Rationalen. München,1936.

[4] Heisenberg W. Ueber den anschaulichen Inhalt der quantentheoretischen Kinematik und Mechanik//Zeitschrift fr Physik.1927. B.43. S.197.

[5] Ibid.

[6] Ibid.

[7] Stegmüller W. Das Problem der Kausalität/Probleme der Wissenschaftstheorie, Festschrift fr Victor Kraft. Vienna,1960. S.183.

[8] Heisenberg W. Physikalische Prinzipien der Quantentheorie. Mannheim,1958. S.45.

[9] Weizscker von C.F. Zum Weltbild der Physik. Stuttgart,1958. S.85 f.

[10] Physical Review. 1952. Vol. 85. № 2. P. 187. Не столь важно, что данный пример, как и пример с копенгагенской школой, также можно отнести к разряду "исторических". Оба эти примера следует рассматривать как case studies *, в которых демонстрируются и подвергаются проверке некоторые фундаментальные теоретико-эпистемологические ориентации. Они также указывают на связь этих ориентаций с отдельными философскими концепциями. [ * case studies - ситуативные эпистемологические исследования, часто тесно связанные с историко-научными данными (Перев.)].

[11] Physical Review. 1952. Vol. 85. № 2. P. 166 и далее; Progress of Theoretical Physics, 1953, vol.9, №3, p.273 и далее; Physical Review, 1954, vol.96, №1, p.208.

[12] Heisenberg W. The Development of the Interpretation of the Quantum Theory // Niels Bohr and the Development of Physics. L., 1955. P.17 и далее.

[13] Bohm D. Causality and Chance in Modern Physics, L., 1958. P.170.

[14] Heisenberg W. The Development of the Interpretation of the Quantum Theory, P.18.

[15] Вычленив достаточно большое число эквивалентных систем и подвергнув статистической обработке данные, можно получить следующую результирующую разность:

которая выступает как аппроксимация:

Применяя специальные математические методы, можно вывести -функцию, удовлетворяющую статистическому значению:

и ,

и в то же время представляющую решение второго уравнения Шредингера.

В таком случае можно говорить об "экспериментально определенной" -функции. Такого рода определенность указывает на то, что она возможна лишь как некое грубое приближение и не допускает точного измерения.

[16] Против этого может быть выдвинуто возражение в духе эмпирицизма, что, дескать, подобная формулировка основывается на слишком узком, а потому неудовлетворительном понятии эмпирической проверяемости. Если принять аргументацию, развитую в работе Карнапа "Теоретические понятия науки" (Theoretische Begriffe der Wissenschaft // Zeitschrift fr Philosophische Forschung. 1960. Vol. 14. P. 209 и далее), то некоторая комбинация универсальных и экзистенциальных предложений, подобных принципу причинности, могла бы также считаться "эмпирически значимой", то есть обладать определенным эмпирическим содержанием.

Я не имею возможности здесь входить в детали рассуждений Карнапа, приведенных в данной работе. Однако позволю себе лишь небольшое замечание: в этой работе Карнап явно отошел от своих более ранних требований, получивших большую известность после его знаменитой работы "Проверяемость и значение" (Carnap R. Testability and Meaning // Philosophy of Science, 1936-37, vol.3-4), состоявших в том, что все теоретические предикаты и предложения должны редуцироваться либо полностью, либо частично к непосредственно наблюдаемым. Теперь вместо этого его критерий "эмпирической значимости" звучит следующим образом: теоретическое понятие значимо, если его применение в "частной гипотезе" приводит в итоге к предсказыванию некоторого наблюдаемого события. Таким путем это понятие входит в "теоретический язык", который посредством "правил соответствия" может быть косвенно связан с предложениями о непосредственно наблюдаемом, от которых теоретический язык строго отграничен. (Это концепция, которая, по-моему, основывается на совершенно правильном анализе научной теории).

Вообще говоря, Карнап поступает правильно, сменив исходную позицию, отказавшись от ригористического деления на теоретическое и перцептуальное в пользу практических требований науки. Но в таком случае позволительно спросить: что же собственно эмпирицистского остается в его критерии значимости? Больше нельзя говорить о полной или частичной редукции теоретических понятий к наблюдаемым предикатам; решающим фактором становится то, получают ли теоретические понятия роль соучастия в предсказаниях вместе с предложениями наблюдения, теоретическими постулатами и правилами соответствия. Но тогда эти понятия являются порождениями мышления, а не ощущений, и, следовательно, не имеют чисто эмпирической природы.

Итак, мы видим, что эта работа Карнапа есть не улучшение эмпирицистской позиции, выраженной в "Проверяемости и значении" и свойственной Венскому кружку, а скорее является определенным отречением от этой позиции.

Таким образом, упомянутое ранее возражение, основанное на том, что идеи работы Карнапа "Теоретические понятия науки" позволяют считать принцип причинности эмпирически значимым и практически верифицируемым, следует отвести. Я утверждаю, что это возражение основывается на неправильном употреблении понятия "эмпирическое". Теперь мы видим, что в отличие от более ранних работ эта статья Карнапа свидетельствует о его признании решающего значения спонтанности мышления, которое стимулируется, но не детерминируется наблюдениями во всей области науки (а не только в сфере логики).

В этой связи важно понять, что имеет в виду Карнап, когда говорит о "реальном" объяснении в науке, а именно: лишь то, что теория признается до тех пор, пока ее постулаты вместе с правилами соответствия могут использоваться для направления ожиданий исследователя, точнее, для выведения предложений наблюдения, которыми выражаются эти ожидания. Следовательно, "реальное" для него - это то, что применимо для достижения поставленных целей, а не то, что теоретически основывается на ощущениях.

См. также: Stegmüller W. Das Problem der Kausalität // Probleme der Wissenschaftstheorie, Festschrift fr Victor Kraft. Vienna, 1960. S. 87; Pap A. Analytische Erkenntnistheorie. Vienna, 1955. S. 138 и далее.

[17] См.: Пуанкаре А. Наука и гипотеза // Пуанкаре А. О науке. М., 1983. С. 5-152; Энштейн А. Геометрия и опыт // Эйнштейн А. Собрание научных трудов. М., 1967. Т. 2. С. 83-94; Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. М., 1969; Riemann B. Ueber die Hypothesen, welche der Geometrie zugrunde liegen Gottingen,1892; Dingler H. Relativittstheorie und konomienprinzip. Leipzig, 1922; Reihenbach H. Philosophie der Raum-Zeit-Lehre. Berlin, 1928.

[18] См.: Duhem P. La theorie physique: Son objet, sa structure. P., 1914; Cassirer E. Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit von Hegels Tod bis zur Gegenwart. Stuttgart, 1957; Carnap R. Theoretische Begriffe der Wissenschaft // Zeitschrift fr philosophische Forschung, 1960.

[19] У нас всегда есть лишь конечное число n отдельных измерений, результат каждого из которых отличается от остальных: l ₁, l ₂,..., l _n; но мы не располагаем "истинным значением" X, существование которого определяется правилом. Пусть e_k = l_k -X - это отклонение частных результатов от предполагаемого "истинного значения" X. Допустим, далее, что погрешность измерения с равной вероятностью может быть со знаком "+" и со знаком "-" (т.е. ее алгебраическая сумма аппроксимирует к крайнему пределу), тогда истинная средняя погрешность для частного l _k вычисляется по формуле:

Наконец, сделаем еще одно допущение, что среднее арифметическое отдельных значений - назовем его оптимальным значением L - наиболее близко подходит к истинному значению. Тогда, взяв v_k = l _k - L как среднюю погрешность по отношению к L, получим

Применяя все эти неэмпирические правила, мы с помощью простых преобразований приходим к уравнению:

,

где .

Если обозначить среднее отклонение L от X как L, то в конечном счете мы получаем

.

(Более подробный анализ см. в: Westphal W. Physikalisches Praktikum. Braunschweig, 1963. S. 290 и далее.)

[20] Если, например, интерполяционная формула Ньютона используется для того, чтобы более точно определить функциональное координирование парных значений x, y, полученных в измерениях, то тем самым уже предполагается, что это вполне рациональная функция.

[21] Эйнштейна можно назвать ярчайшим представителем такой концепции (см.: Эйнштейн А. Рассуждения об основах теоретической физики // Эйнштейн А. Собрание научных трудов. М., 1967. Т. 4. С. 229-238).

[22] Такая концепция, по-видимому, разделяется фон Вейцзеккером в его книге Zum Weltbild der Physik. Stuttgart,1958; см. об этом также: Hübner K. Beitrage zur Philosophie der Physik/Philosophische Rundschau. Bd. 4. Tьbingen, 1963.

[23] tertium comparationis (лат.) - общий признак сравниваемых предметов (Пер.).

[24] См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 135. Со времени первого издания книги Куна (1962) появились публикации, более подробно освещающие темы "предельного случая", однако здесь я не имел возможности рассмотреть их. Должен признаться, у меня сложилось впечатление, что они не внесли ничего принципиально нового в обсуждение нашей проблемы.

[25] Это обобщение идей, выдвигавшихся уже Пуанкаре, Рейхенбахом и Эйнштейном, в связи с проблемой взаимоотношений между геометрией и опытом. См. библиографию к примечанию I в этой главе.

[26] Duhem P. The Aim and Structure of Physical Theory. Princeton, 1954.

[27] Ibid. P. 268 и далее.

[28] Ibid. P. 134.

[29] Ibid. P. 148.

[30] Ibid. P. 166.

[31] Duhem P. Op.cit.. P. 183 и далее.

[32] Quaestio juris (лат.) - здесь: проблема оправдания (Перев.).

[33] Ibid. P. 216 и далее.

[34] Duhem P. Op.cit..P. 26 и далее.

[35] Duhem P. Op.cit.. P. 26.

[36] Ibid. P. 335.

[37] Ibid. P. 220 и далее.

[38] oikeios topos (греч.) - аристотелевское понятие "естественного места" (Перев.).

[39] Blumenberg H. Die Kopernikanische Wende. Frankfurt a.M., 1965; Die Genesis der Kopernikanischen Welt. Frankfurt a.M., 1975.

[40] Можно сказать, что философия Аристотеля по самим своим фундаментальным основаниям противоречит идее единства в том виде, в каком эта идея обозначена здесь. Она главным образом связана с рассмотрением частных форм и качеств, которые и служат конечными основаниями объяснений и не могут быть выведены из универсальных законов (как известно, у Аристотеля мы находим не так уж много попыток сформулировать подобные законы). Этим объясняется и постоянное стремление аристотелизма к накоплению новых качеств, которое усиливалось, не встречая сопротивления.

[41] Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

[42] Kepler. Gesammelte Werke / Ed. W.v.-Dyck, M.Caspar. Munich, 1937, Vol. 3. Astronomia Nova. T. 19. S. 178.

[43] О философских основаниях теории Коперника см.: Blumenberg H. Dei Kopernikanische Wende (Frankfurt a.M., 1965); Die Genesis der Kopernikanischen Welt (Frankfurt a.M., 1975).

[44] Коротко напомним наиболее важные аргументы Коперника: Солнце не движется, а пребывает в покое, поскольку покой в большей степени соответствует его божественной природе, чем движение, которое характерно для более низкой природы; вращение Земли вокруг своей оси следует из ее сферической формы и соответствует ее субстанциональной форме; с этой точки зрения вращение есть естественное движение Земли, и по этой причине центробежные силы не проявляют своего действия, как это бывает при вынужденных движениях; но, что важнее всего, все вещи участвуют в движении Земли благодаря своей "земной природе". Мы видим, что эти аргументы либо ставят аристотелевскую метафизику с ног на голову, либо обращают ее против нее же самой. Коперник особенно любил отмечать, что его теория проще птолемеевской. Однако это верно только в очень ограниченном смысле. Как уже отмечалось, Копернику потребовалось не 34, а 48 эпициклов. Александр Койре ("Galilee et la loi d'inertie". P., 1939) подробно описывает историю проблемы принципа инерции, начиная ее с системы Коперника.

[45] Формальные аспекты излагаются мной по работам: Small R. An Account of the Astronomical Discoveries of Kepler. Madison, 1963; Dijksterhuis E.Y. Die Mechanisierung der Weltbildes (см. примечание I. гл. 4). Ссылки на "Новую астрономию" соответствуют целям данного изложения, поэтому идеи Кеплера представлены здесь только в самых существенных чертах.

[46] Вычисление параллакса было проведено по методу Коперника.

[47] Точно так же, как система Птолемея не была в строгом смысле "геоцентрической".

[48] Kepler. Gesammelte Werke. Bd. XV. "Briefe 1604-1607". S. 146.

[49] Kepler. Geasmmelte Werke. Bd. 3. S. 346.

[50] Кеплер предполагал, что все тела притягиваются к Земле в направлении, в котором действует сила ее притяжения. Эта сила, считал он, распространяется по бесконечному числу линий, пучки которых образуют конусы. Притягиваемое тело попадает в вершину конуса, когда касается Земли. Равнодействующая этих силовых линий вертикальна и направлена сверху вниз. Таким образом, Кеплер пытался объяснить, почему, когда тело поднимается вверх над Землей, противодействие больше, чем когда оно брошено под углом к этой поверхности. Но это, конечно, не могло объяснить, почему противодействие движению тела не возрастает, когда тело движется в направлении, обратном движению Земли.

[51] Поппер К. Логика и рост научного знания. Избранные работы. М., 1983. С. 53-54.

¹¹ Там же. С.135 и далее. Интересно было бы, с этой точки зрения, более подробно остановиться на тех базисных высказываниях, которые выполняют фальсифицирующую функцию у Кеплера. Здесь мы встречаемся с данными, которые помимо прочего фабрикуются с помощью теорий и не являются непосредственно наблюдаемыми (как, например, гелиоцентрическая долгота). С помощью этих данных он затем определял другие, например: расстояния между светилами, положения точек в пространстве и др. И эти данные также могли выражаться высказываниями, которые не были предложениями наблюдения. Далее, Кеплер отвергал некоторые гипотезы, если они не соответствовали такого рода данным. Поппер однозначно требует, чтобы базисные высказывания были интерсубъективно проверяемыми посредством "наблюдения" (там же, с.137); к этому он, однако, добавляет, что "наблюдаемое" есть первичное, неопределяемое понятие, и ограничивается требованием, "чтобы каждое базисное высказывание являлось или высказыванием об относительном положении физических тел, или было бы эквивалентно некоторому базисному высказыванию такого "механистического", или "материалистического" рода" (там же, с.13.). Поэтому, если даже допустить, что базисные предложения Кеплера удовлетворяли этому требованию Поппера, то это только еще раз показало бы, как осторожно следует подходить к понятию "наблюдаемое".

[53] Поппер К. Цит. соч. С. 115-116.

[54] Там же. С. 116.

[55] Поппер К. Цит. соч. С. 116. Здесь надо отметить, что experimentum crucis между теорией Кеплера и теорией Птолемея в эпоху Кеплера был неосуществим из-за малости эксцентриситета планетарных орбит.

[56] Popeer K.R. The Logic of Scientific Discovery. L., 1959. P. 268. Аподиктичность этого правила, если даже оставить в стороне его непродуктивность для развития науки, как это показывает пример Кеплера, явно противоречит требованию Поппера о том, что базисные высказывания, или точнее, гипотезы более низкого уровня общности, всегда допускали дополнительные проверки и никогда не претендовали на свою окончательность. Не следует ли из этого вывод, что решение о фальсификации теории такого рода базисными высказываниями или гипотезами вновь обнаруживает свою проблематичность?

[57] Поппер К. Логика и рост научного знания. С. 64, 108-111.

[58] Поппер К. Цит. соч.. С. 173.

[59] Там же. С. 172.

[60] Там же. С. 175.

[61] Поппер, конечно, понимает, что всегда можно продолжать проверки базисных высказываний. Но мы можем остановить этот процесс на каком-то шагу, и было бы лучше, если бы остановка происходила тогда, когда такие высказывания "особенно легко" проверить. Он пишет: "Если бы однажды для ученых, занимающихся наблюдениями, оказалось более невозможным прийти к согласию относительно базисных высказываний, то это было бы равносильно признанию негодности языка как средства универсальной коммуникации. Это было бы равносильно новому вавилонскому столпотворению, которое свело бы научное исследование к абсурду. В этом новом Вавилоне устремляющееся ввысь здание науки вскоре превратилось бы в руины" (там же, с. 139). Очевидно, что при этом возникает вопрос об объективном критерии для выражения "легко проверить". Будучи зависимыми от теории, базисные высказывания не выражают некие абсолютные факты, относительно которых уместны безоговорочные суждения. Обычно распознавание фальсифицирующего базисного высказывания - это сложная и многослойная процедура, в которой проблематичны практически все элементы. И тем не менее наука не останавливает своего движения по этой причине - и это правильно, потому что призыв к единообразию мнений в среде ученых есть догматизм.

[62] Если бы Кеплер мог выбирать между своей и современными ему теориями, опираясь на попперовские степени проверяемости, ему пришлось бы предпочесть круговую гипотезу, имевшую меньшую размерность (по Попперу, это значит - меньшее число параметров, по которым теория может быть фальсифицирована). Но этот критерий оказал бы ему плохую услугу (другой критерий - отношение "элемент-класс" - здесь был неприменим), поскольку все эти теории, не исключая и его собственной, были, спустя некоторое время фальсифицированы. Так бывает всегда. Теории не похожи на автомашины, выставленные в автосалоне, так что всякий может вначале детально ознакомиться с их техническими данными в спокойной обстановке и только потом проверить их на шоссе; скорее можно было сравнить их с постоянно движущимся автомобилем, который с самого первого момента, как только мы доверяемся ему, обнаруживает все свои более или менее существенные недостатки.

[63] Lakatos J. Falsification and the Methodology of Scientific Research Programmes // Criticism and the Growth of Knowledge. Cambr., 1970. P. 118.

[64] См.: Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. Из Бостонских исследований по философии науки. М., 1978. С. 219-220. Здесь Лакатос дает рекомендации в отношении теорий, которые не соответствуют его правилу.

[65] Carnap R. Induktive Logik und Wahrscheinlichkeit. Vienna, 1959. S. 84.

[66] The Philosophy of Rudolf Carnap. The Library of Living Philosophers. Vol. II. L., 1963. P. 980.

[67] На первый взгляд могло бы показаться, что здесь мы имеем дело с универсальным (если пользоваться терминологией индуктивной логики) выводом, лежащим в основе закона радиуса, а именно: выводом, который получается, когда скорость планет, взятую как функция расстояния до Солнца, переносится с двух измеренных случаев на все прочие случаи, то есть превращается в универсальный закон. Но трудность в том, что в соответствии с индуктивной логикой Карнапа в данном случае c*(h, e) = 0. (Ср.: Carnap R. Induktive Log., S.226). Карнап пытался отвести возражения против этого (ведь отсюда следовало, что законы природы вообще не могут быть подтверждены), интерпретируя различным образом практический смысл такого закона. Формулирование закона, по Карнапу, не означает, что он должен быть верен для бесконечного числа возможных случаев (здесь - для всех точек орбитальной кривой), он может быть верен только в конечном множестве случаев, границы которому положены ограниченностью человеческого опыта и практическими целями (здесь - практическая цель заключена в получении достаточно большого числа точек на орбитальной кривой). Думаю, это значит, что универсальный вывод такого рода следует интерпретировать как предиктивный вывод, то есть как вывод от одной наблюдаемой выборки случаев к другой (не наблюдаемой). (Другие возможные формы индуктивного вывода - прямой вывод, аналогия, инверсный вывод здесь не рассматриваются). Однако согласно Карнапу предиктивные выводы подчиняются следующей формуле:

Ср.: Carnap R. Induktive Logik. S. 226.

[68] Philosophy of R.Carnap. P. 972-986.

[69] Carnap R. Induktive Logik. S. 86.

[70] Ibid.

[71] Ibid. S.87.

[72] Ibid. S. 80.

[73] Ibid. S. 97.

[74] The Philosophy of R.Carnap. P. 978.

[75] The Philosophy of R.Carnap. Op. Cit.. P. 990.

[76] Carnap R. Induktive Logik. S. 8.

[77] Ibid. S. 10.

[78] Ibid.

[79] The Philosophy of R.Carnap, P. 973. Разграничивая индуктивную логику и методологию, Карнап, тем не менее, подробно останавливается на пяти правилах, в соответствии с которыми практические решения основываются на индуктивно-логических выводах. Он отказывается от четырех из них ввиду их крайне ограниченной значимости, но пятое правило считает приемлемым. Оно гласит: "Из возможных способов действия следует выбрать тот, оценка конечного успеха которого максимальна" (см.: Carnap R. Induktive Logik. S. 108-124).

[80] Здесь следовало бы напомнить о нетривиальной мысли Лакатоса, согласно которой мы, по крайней мере задним числом, можем определить, была ли теория (в данном случае теория Кеплера) прогрессивной. Однако на самом деле мы можем сказать только, что теория Кеплера была прогрессивной для Ньютона в том смысле, что Ньютон придал новый смысл результатам Кеплера. И, кроме того, что это за правило, которое можно применять только задним числом?

[81] Этот многократно повторенный афоризм впервые был использован мной в 1969 г. (Was zeigt Keplers "Astronomia Nova" der modernen Wissenschaftstheorie? // Philosophia Naturalis, vol.11); Лакатос впервые высказал то же самое в 1970 г. (History of Science and Its Rational Reconstructions // Boston Studies in the Phil. of Science, vol.8). Это значит, что мы независимо друг от друга пришли к одному и тому же.

[82] Эйнштейн А., Подольский Б., Розен Н. Можно ли считать квантовомеханическое описание физической реальности полным? // Эйнштейн А. Собр. науч. тр. Т. 3. М., 1966. С. 604-611.

[83] Там же. С. 605.

[84] Там же.

[85] Согласно принципу неопределенностей обе величины не могут быть измеримыми одновременно.

[86] Только одна из двух взаимно исключающих величин может быть измерена в соответствии с принципом неопределенностей.

[87] Бор Н. Можно ли считать квантовомеханическое описание физической реальности полным? // Бор Н. Избранные научные труды. Т. 2. М., 1971. С. 187-188.

[88] Бор Н. Указ. соч. С. 190-191.

[89] См.: Meyer-Abich. Korrespondenz, Individualitt und Komplementaritt: Eine Studie zur Geistergeschichte der Quantentheorie in den Beitrgen Niels Bohr's. Wiesbaden, 1965. В этой работе представлено развитие фундаментальных философских понятий Бора и приведена обширная библиография.

[90] Подобным образом описывает ситуацию П.Фейерабенд в своей блестящей статье (Feyerabend P.K. Niels Bohr's Interpretation of Quantum Theory // Current Jssues in the Philosophy of Science. N.Y., 1961. P. 372-390, 398-400). Здесь мы читаем: "Я хотел бы еще раз напомнить..., что Бор своими аргументами не стремился доказать, что квантовомеханические состояния индетерминированы; он хотел лишь показать, что мысленный эксперимент Эйнштейна, Подольского и Розена при определенных условиях совместим с индетерминированностью квантовых состояний" (p. 384). В связи с различием мнений Бора и Эйнштейна я приведу еще один отрывок из этой статьи: "Более внимательный анализ аргументации [Эйнштейна, Подольского и Розена] должен показать..., что выводы, следующие из нее, верны только в том случае, если предположить, что динамические состояния являются свойствами систем, а не отношениями между системами и действующими измерительными приборами" (p. 381). Ниже (p. 383) Фейерабенд пишет, что Бор мог защитить свою позицию от критики Эйнштейна, допуская, что "состояния являются отношениями между системами и действующими измерительными приборами, а не свойствами этих систем". Фейерабенд также отмечает, что Эйнштейн не может определить величины, которые, как он полагал, существуют сами по себе, и потому простое обусловливание некоторых значений в таких случаях повлекло бы за собой нарушение принципа сохранения энергии. Однако Эйнштейн непосредственно не рассматривал ни одной из этих проблем. Он прежде всего хотел показать, что возможна совершенно иная интерпретация квантовой механики, чем та, которая преобладала в то время, и, таким образом, стимулировать новые теоретические исследования, как бы ни было трудно в данный момент определить их результаты.

[91] Albert Einstein: Philosopher-Scientist. (Evanston, Ill., 1949. P. 669).

[92] Блохинцев Д.И. Критика философских воззрений так называемой "копенгагенской" школы в физике // Философские вопросы современной физики. М., 1952. С. 366.

[93] См.: Hbner K. Beitrge zur Philosophie der Physik // Philosophische Rundschau. Beiheft 4; 1963. S. 74-78.

[94] Шредингер Э. Современное положение в квантовой механике // Шредингер Э. Новые пути в физике. М., 1971. С. 66-106.

[95] Albert Einstein. Op. cit.. P. 669-673.

[96] Zeitschrift fr Physik. 1952. Vol. 133. S. 101-108.

[97] Reichenbach H. Philosophische Gründlagen der Quantenmechanik. Basel, 1949. S. 36.

[98] Reichenbach H. Op. cit.. 7, 8, 25, 26, 27.

[99] Нейман фон И. Математические основы квантовой механики. М., 1964.

[100] Пусть

,

где _k - собственные функции величины A, _k - собственные значения A. Если N систем находятся в состоянии (чистый случай), то можно предвидеть, что в будущем измерения величины A дадут значение a₁ N|c₁|² раз, значение a₂ N|c₂|² раз и т.д. Пусть ₁- собственные функции величины B, b_- её собственные значения и [AB-BA]0. Тогда

,

если

.

Следовательно, можно предсказать, что мы получим раз значение ₁, измеряя величину B.

С другой стороны, если мы имеем смесь, то есть ансамбль, состоящий из подансамблей, каждый из которых был чистым, то, например, Nc₁² систем этого ансамбля имеют значение ₁ и состояние ₁;Nc₂² систем этого ансамбля имеют значение ₂ и состояние ₂ и т.д. Следовательно, мы можем предсказать, что в будущем измерения дадут Nc₁²d_1l²+Nc₂²d_2l²+...раз, или

раз

значение ₁ (Вероятность ₁ - Nc₁²; вероятность ₁ такова же, как
₁ - Nc₁²d_l² и так далее для всех состояний _k).

Из этого следует, что предсказания для чистого случая отличаются от предсказаний для смеси, потому что

.

вообще говоря не суть одно и то же.

[101] Если - ожидаемое значение величины U, то

,

где p_i- вероятность появления u_i. Но можно также написать:

,

где P - матрица плотности и U - матрица оператора U в данной базовой системе f_n (Здесь f_n не рассматриваются как собственные функции U). В свободном от дисперсии ансамбле каждый элемент будет иметь одно и то же значение u_k.

Поэтому и, следовательно, так же, как

.

Теперь допустим, что U - оператор, проецируемый на подпространство, образуемое собственным вектором f_m, тогда, благодаря идемпотенции U, мы также получаем

и поскольку в данном случае Tr(PU) = P_mm(P_ik - элементы матрицы плотности P), то исходя из того, что T_r(P)=1 и Tr(PU)=1, получаем для всех i
или 1.

Но этот результат несовместим с тем, что для всех возможных ортогональных декомпозиций функции состояния в

в гильбертовом пространстве условие

сохраняется и, следовательно,

Из этого следует, что значения P всегда могут быть найдены для каждого

и

[102] Bohm D.A Suggested Interpretation of the Quantum Theory in Terms of "Hidden" Variables // Physical Review. 1952. Vol. 85. P. 166 и далее; P. 180 и далее; Proof that Probability Density Approaches (Y)² in Causal Interpretation of the Quantum Theory // Physical Review. 1953. Vol. 9. P. 458 и далее; Comments on an Article of Tabakayashi concerning the Formulation of Quantum Mechanics with Classical Pictures // Progr. Theor. Phys. 1953. Vol. 9. P. 273 и далее; Bohm D., Vigier Y.P. Model of the Causal Interpretation of Quantum Theory in Terms of a Fluid with Yrregular Fluctuations // Physical Review, 1954. Vol. 96. P. 208 и далее; Bub Y. Hidden Uariables in the Copenhagen Interpretation - a Reconciliation // Brit. J. for Philosophy of Sci. 1968. Vol. 19. P. 185-210; What is a Hidden Variable Theory of Quantum Mechanics? // Int. J. Theoret. Phys. 1969. Vol. 2. P. 101-103.

[103] Bub J. Hidden Variables and the Copenhagen Interpretation - a Reconciliation. P. 186.

[104] Об интеллектуально историческом фоне физики Бора см.: Джеммер М. Эволюция понятий квантовой механики. М., 1985; Meyer-Abich K.M. Korrespondenz, Individualitt und Komplementaritt. Op. cit.

[105] Bub J. Hidden Vauables. P. 206; Feyerabend P.K. Problems of Empiricism // Beyond the Edge of Certainty: Essays in Contemporacy Science and Philosophy. New Jersey, 1965.

[106] Weizsacker von C.F. Zum Weltbild der Rhysik. Stuttgart, 1958. S. 301.

[107] Reichenbach H. Philosophische Gründlagen der Quantenmechanik. Basel, 1949.

[108] Mittelstaedt P. Philosophical Problems of Modern Physies. Dordrecht, 1976.

[109] Lorenzen P. Meta-Mathematik, Mannheim, 1962.

[110] Mittelstaedt P. Op. cit. P. 177.

[111] Stegmller W. Theorie und Erfahrung. Berlin, 1970.

[112] Suppes P. The Probabilistic Argument for a non-classical Logic of Quantum Mechanics // Philosophy of Science. 1966. Vol. 33. P. 14-21.

[113] Stegm*ller W.. Theorie und Erfahrung. Berlin, 1970..

[114] Suppes P. The Probabilistic Argument for a non-classical Logic of Quantim Mechanics // Philosophy of Science. 1966. Vol. 33. P. 14-21.

[115] Stegmüller W. Op. cit. S. 440.

[116] Stegmüller W. Op. cit. S. 452.

[117] Stegmüller W. Op. cit. S. 455.

[118] Здесь нет надобности рассматривать работы по квантовой логике, например: Scheibe E. Die kontingenten Aussagen der Physik: Axiomatische Untersuchungen zur Ontologie der Klassischen Physik und der Quantentheorie. Frankfurt a.M.. 1964; Z enk H. Kritik der logischen Konstanten. Berlin. 1968; Sneed I.D. Quantum Mechanics and Probability Theory // Synthesis. 1970. Vol. 21, поскольку я ограничиваюсь только теми автора