Освободительное движение маратхов

Махараштра — регион, где процесс этнической консолидации проявился, пожалуй, с наибольшей силой в доколониальной Индии. Историческая память этого народа сохранила воспоминания о сильных государствах Чалукъев, Раштраку-тов и Ядавов, основу которых составляли маратхи. Язык маратхи имел длительную историю развития, и уже в раннее Средневековье он заметно потеснил санскрит в сфере официального делопроизводства и даже религии, на нем была создана богатая литература, в которой с большой силой проявили себя патриотические настроения.

Страна маратхов на протяжении всего XVI в., а затем и XVII в. была ареной кровопролитных войн. Армии султанатов Ахмад-нагара и Биджапура, войска Моголов непрестанно сталкивались здесь, сея смерть и опустошение. Но если в мусульманском султанате Ахмаднагар маратхи играли значительную роль, а их язык признавался государственным наряду с фарси, то Великими Моголами они воспринимались совсем по-иному. Для маратхов они были дважды чужаками: и мусульманами, и представителями Севера. Когда, начиная со времен Акбара, могольские армии стали совершать набеги на Ахмаднагар и Биджапур, Маратхские феодалы, подданные этих двух мусульманских султанатов, храбро воевали против Моголов. Один из них, Шаху Бхонсле, возвысился на службе у правителей Ахмаднагара и Биджапура. Войны против Моголов позволили этому выходцу из маратхской общинной верхушки сделать головокружительную карьеру, превратиться в крупного феодала и полководца. Когда в 1636 г. Ахмаднагар был завоеван Моголами, Шаху Бхонсле продолжал борьбу против Моголов при негласной поддержке Биджапура. На службе этому государству он приобрел множество земельных пожалований и стал одним из крупнейших феодалов Биджапура. Сыну

Шаху, Шиваджи (1630—1680), история уготовила почетную роль вождя освободительного движения и национального героя маратхов.

Детство Шиваджи прошло в пунском джагире отца, где он поселился со своей матерью, жившей в неофициальном разводе с мужем. С юных лет Шиваджи участвовал в военных походах и междоусобных войнах, которые были обычными явлениями в Махараштре. Не достигнув и двадцатилетнего возраста, Шиваджи уже имел в своем распоряжении испытанное войско, состоявшее из маратхской молодежи, горцев — мавали и воинов из племени рамоши. В 1646 г. Шиваджи внезапным ударом захватил крепость Торну; на деньги, ставшие добычей в этом набеге, он построил в горах близ Пуны мощную крепость Райгарх, ставшую впоследствии опорным пунктом освободительной войны. Действуя где силой, где хитростью (последнее в большей степени), за последующий десяток лет Шиваджи объединил под своей властью княжество, включавшее Пуну, Сатару, Мавал (горную область Западных Гхатов), а также северную и южную часть Конкана, экономически развитой прибрежной территории. На первых порах Шиваджи выступал не в качестве вождя освободительной борьбы, а как один из многочисленных маратхских феодалов, стремившихся расширить свои владения за счет менее удачливых соседей и слабеющего Биджапура. Проявляя незаурядное дипломатическое искусство, он лавировал между Биджапуром и Моголами, нередко подстрекая их к столкновениям, поддерживая то одного, то другого. Когда после смерти Шах Джахана началась война за престолонаследие, и могольский натиск на Декане временно ослаб, Биджапур попытался расправиться с Шиваджи. В 1658—1659 гг. биджапурская армия под командованием Афзал Хана пыталась усмирить маратхского вождя. Здесь и произошел знаменитый, прославленный в маратхских хрониках и балладах эпизод. Афзал Хан пригласил Шиваджи на переговоры в крепость Дзавли, намереваясь убить его во время беседы. Предупрежденный одним из приближенных Афзал Хана о готовящемся предательстве, Шиваджи явился на переговоры, спрятав под одеждой кольчугу; руки его были в железных перчатках, из которых выпускались при необходимости «тигриные когти» (багнакха). Когда Афзал Хан, обняв Шиваджи, нанес ему удар кинжалом, тот вонзил в живот багнакху и кликнул своих воинов, скрытно

приведенных к месту свидания. Афзал Хан был убит, его армия разгромлена, но через год самому Шиваджи пришлось спасаться бегством из крепости Панхала, осажденной биджа-пурскими войсками под командованием сына Афзал Хана, жаждавшего отомстить за отца.

Война с Биджапуром продолжалась с переменным успехом до 1661 г. Вскоре, однако, ситуация осложнилась: маратхам пришлось вести битву на два фронта. Усиление Шиваджи должно было рано или поздно привести к конфликту с Моголами, которые на первых порах стремились поддерживать хорошие отношения с маратхским вождем, особенно пока он досаждал Ахмаднагару и Биджапуру, но нисколько не сомневались в том, что столкновение с Шиваджи неизбежно. Утвердившись на престоле и покончив с братьями-соперниками, Аурангзеб обрушил на Маратхские земли всю мощь своих f завоевательных армий. На первых порах Моголы попытались *' заключить союз с Биджапуром против Шиваджи, но маратх-ский вождь удачным дипломатическим маневром добился того, что Биджапур вышел из коалиции и заключил в 1661 г. мир с маратхами. Тем временем Моголы развивали наступление, сея смерть и разрушение. Маратхские крестьяне, как свидетельствует очевидец-хронист, были на стороне Шиваджи; Аурангзеб приказал конфисковать все найденное в деревнях оружие и всех лошадей, но в результате народное сопротивление вспыхнуло с еще большей силой.

Теперь Шиваджи был уже не просто одним из амбициозных феодальных правителей, он стал народным вождем. Освободительная война против Моголов осознавалась как противостояние не только завоеванию, но и всей политике Ауран-гзеба, которая несла обнищание, разорение и оскорбление религиозных святынь, причем не только для маратхов или индусов в целом. Среди воинов и приближенных Шиваджи было немало мусульман. Сам Шиваджи неоднократно подчеркивал, что воюет не против приверженцев ислама, а против тирании Моголов и, как вынужден был признать враждебно настроенный к нему могольский хронист, старался не оскорблять религиозных чувств мусульман: его солдатам было приказано щадить мечети, а попадавшие в их руки экземпляры Корана надлежало с почтением передавать мусульманам.

Особый характер антимогольской войны повлиял на формирование и действия армии Шиваджи. Основу маратхского

войска составляла легкая кавалерия, набранная из крестьян: эта конница не была наемной, как у Моголов, а пополнялась за счет рекрутской повинности с каждой общины, да и в добровольцах не было недостатка. Конями (обычно три лошади на двоих) и оружием всадников снабжала сама община, и лишь свою личную гвардию Шиваджи вооружал за счет казны. В отличие от тяжелой, неповоротливой, обремененной обозами могольской армии, где военачальники не отказывали себе в удобствах и развлечениях и даже везли с собой гаремы, Маратхская конница была исключительно подвижной и как нельзя лучше подходила для ведения полупартизанской войны в условиях гористой местности. Никаких обозов, прислуги и даже палаток, воины и их командиры спали под открытым небом, фураж и пропитание добывали у крестьян, причем за деньги. За грабежи на маратхской территории Шиваджи наказывал с исключительной суровостью, подчеркивая при этом, что если его солдаты начнут грабить маратхских крестьян, то те «решат, что вы хуже Моголов». Что касается не-маратхских земель, то там грабить разрешалось, но насилия над брахманами, женщинами и убийство коров запрещалось. Все источники того времени отмечали, что армия Шиваджи была дисциплинированной и спаянной духом освободительной борьбы. Излюбленной тактикой маратхов были внезапные атаки, ложные отступления с целью заманить врага в ловушку, перехват обозов и почты неприятеля. С помощью крестьян Шиваджи наладил великолепную разведку; деревенские жители сообщали ему обо всех передвижениях врага, заваливали или отравляли колодцы, сжигали все, что могло быть полезно могольской армии.

Моголы вторглись в самое сердце Махараштры, опустошили Пуну, и главнокомандующий падишахской армии, дядя Аурангзеба Шаиста Хан устроил свой штаб в доме, где прошло детство Шиваджи, дабы унизить маратхского вождя. Но Шаиста Хан торжествовал недолго, Шиваджи с тысячью воинов ночью напал на его лагерь и едва не захватил могольского полководца спящим. В 1664 г. Шиваджи дерзким налетом захватил Сурат, важнейший коммерческий центр Могольской империи. Город подвергся страшному разграблению, марат-хам досталась колоссальная добыча, причем воинам было приказано не брать ничего, кроме золота, серебра, драгоценных камней. Для Моголов это был не просто экономический урон,

а вызов, оскорбление. Стремясь разделаться с «горными крысами», как при могольской дворе презрительно называли маратхов, Аурангзеб собрал огромную армию и подчинил ее раджпуту Джай Сингху, что имело важный политический подтекст: Джай Сингх был индусом из знатнейшего раджпутского рода, восходившего своими корнями якобы к самому Раме.

Джай Сингх возглавлял армию, втрое превосходящую силы маратхов; к тому же, он привлек на свою сторону недовольных усилением Шиваджи маратхских феодалов. В 1665 г. Шиваджи был вынужден подписать с Джай Сингхом унизительный Пурандхарский договор, по которому маратхское государство теряло около 80% территории, сын Шиваджи Самбхаджи поступал на службу Моголам, а сам Шиваджи обязался выставить 10-тысячное войско в помощь могольскому походу на Биджапур. Но поход этот кончился неудачей, посланные Шиваджи войска перешли на сторону Биджапура, а последний заключил союз с Голкондой. Опасаясь, как бы Шиваджи не присоединился к этой коалиции, Аурангзеб пригласил Шиваджи в Агру, соблазняя маратхского вождя различными уступками и щедрыми обещаниями. Видимо, надеясь добиться мира для измученной страны, Шиваджи с сыном и небольшой свитой прибыл в Агру. Но здесь его подвергли публичному унижению, а когда он заявил протест, то по приказу Аурангзеба маратхский вождь был арестован и вместе с сыном заключен под стражу. Оттуда Шиваджи с сыном осуществили дерзкий побег и, несмотря на погоню, вернулись в Махараштру.

Через три года Шиваджи возобновил войну и отнял у Моголов земли, захваченные ими по Пурандхарскому договору. Он вновь ограбил Сурат, и город уже никогда не оправился от разорения. Война продолжалась с переменным успехом, Шиваджи осуществлял дерзкие набеги на территории Моголов, на земли Биджапура и Голконды, разоряя местных жителей ТЭ.К л\&) КЭ.К Моголы разоряли Махараштру. Со всех окрестных территорий маратхи взимали чаутх (четверть всей собираемой с данной местности податей; уплата чаутха спасала от маратхского набега). В 1674 г. Шиваджи торжественно короновался по всем предписанным древними обычаями церемониям как правитель независимого маратхского государства. После коронации он продолжал завоевания, распространившие государство Шиваджи за пределы Махараштры, в области Тамилнаду и Карнатаки.

Маратхи создали свою независимую державу, но радоваться победам было рано. Когда Шиваджи умер в 1680 г., между его сыновьями Самбхаджи и Раджарамом вспыхнула борьба за престол, закончавшаяся кровопролитием. В 1682 г. в Махараштру вновь вторглась огромная Могольская армия под руководством самого Аурангзеба. В этой войне, несмотря на свое численное превосходство, Аурангзеб не сразу начал активные действия. В течение почти двух лет он играл с ма-ратхами, точно кошка с мышью, дожидаясь, пока тыл его укрепится. Лишь в 1684—1685 гг. он по-настоящему вступил в войну, прошел огнем и мечом по Махараштре, захватывая важные крепости, истребляя пленных и местное население. Затем, неожиданно для всех, Аурангзеб увел войска из Махараштры и бросил их сначала против Биджапура, потом Голконды. К 1687 г. оба эти государства перестали существовать. Включив их в свои владения, Аурангзеб теперь мог беспрепятственно обрушиться на маратхов, что и было сделано в 1688 г. А Самбхаджи тем временем проявлял абсолютную беспечность, то развлекаясь пирами и охотой, то участвуя в мелких и бесполезных стычках с враждебными маратхскими феодалами. Вскоре последовал вполне заслуженный финал: беспечно пировавший в одном из своих дворцов Самбхаджи был захвачен Моголами и в марте 1689 г. казнен.

Моголы захватили столицу Махараштры Райгарх, все стратегически важные крепости. Страна была залита кровью. Убежденный, что война с «горными крысами» закончилась, и независимое государство маратхов перестало существовать, Аурангзеб увел войска из Махараштры, оставив лишь гарнизоны. Но торжество падишаха было преждевременным. Маратхи оправились от страшного потрясения, и вскоре вся страна была охвачена пламенем народной партизанской войны. Младшему сыну Шиваджи, Раджараму, удалось бежать из осажденного Райгар-ха в Джинджи, горную крепость в Карнатаке, и укрепиться там. И хотя у него не было ни талантов, ни возможностей возглавить освободительное движение, само известие о том, что маратхский государь жив, что сын национального героя не погиб, воодушевляло сердца маратхов, которые под руководством своих полевых командиров отважно сражались против могольских захватчиков. Аурангзеб попытался захватить Джинджи, но потерпел неудачу. С 1692 г. маратхи перехватили инициативу, а обострившийся в то время кризис империи подорвал силы Аурангзеба.

Сами могольские военачальники тайно поддерживали сношения с маратхами, охотно получали от них взятки, а Зульфи-кар Хан, осаждавший Джинджи, тайно помог Раджараму покинуть крепость, и лишь потом взял ее. Раджарам вернулся в Махараштру. После его смерти в 1700 г. к власти пришла его жена Тара Баи, регентша при малолетнем сыне. Эта умная, энергичная и талантливая женщина сыграла важную роль в восстановлении маратхского государства, хотя о единстве времен Шиваджи уже не приходилось и мечтать: каждый ма-ратхский феодал, каждый полевой командир действовал на свой страх и риск. Попытка Аурангзеба вновь привести Махараштру к покорности кончилась полной катастрофой. Падишах, по сути дела, потерял на Декане свою армию; маратхи в союзе с мятежными феодалами Бунделкханда и Южной Индии начали вновь совершать набеги на территорию Моголов. Смерть Аурангзеба ускорила агонию империи, и вскоре маратхи и Моголы поменялись ролями: уже правителям Дели пришлось отбивать нападения «горных крыс», с честью отстоявших свою свободу и восстановивших к началу XVIII в. независимое государство маратхов.

Движение сикхов

Совсем по-другому обстояли дела в далеком от Махараштры Панд жабе, где главной движущей силой мощного анти-могольского движения стали сикхи. Вооруженному выступлению сикхов предшествовал длительный период, в течение которого сикхизм существовал как мирная секта, к которой могольские правители относились вполне терпимо. Акбар даже встречался с гуру Амардасом в 1571 г., милостиво беседовал с ним и впоследствии покровительствовал сикхам, защищая их даже от ортодоксальных брахманов.

При первых наследниках гуру Нанака — Ангаде, Амардасе, Рамдасе, Арджуне — сикхизм сохранял подчеркнуто мирный характер религиозно-реформаторского движения, главными участниками которого были ремесленники и торговцы. Идеалом сикхизма в то время считался скромный, смиренный труженик-домохозяин, не помышлявший о каком-либо вооруженном сопротивлении. Во главе общины стояли гуру — наследственные вероучители, живые боги для рядовых сикхов. Община делилась

на округа, возглавляемые агентами гуру — масандами, собиравшими с каждого сикха налог в пользу гуру. Постепенно гуру, не брезговавшие торговлей, сосредоточили в своих руках огромные денежные средства. Масанды превращались в настоящих феодалов, державших в полном подчинении рядовых сикхов. Уже к концу XVI в. во главе общины стояли не скромные проповедники, каким всю жизнь оставался Нанак, а настоящие государи, быт которых был мало отличим от быта могольских вельмож или индусских раджей. Построенный сикхами на пожалованной Акбаром земле город Амритсар превратился в столицу полунезависимого государства в государстве. Столкновение с Моголами было неизбежно. И когда в 1605—1606 гг. гуру Ард-жун оказал помощь принцу Хусро, поднявшему мятеж против своего отца Джахангира, это переполнило чашу терпения падишаха. Арджун был казнен в Дели, и сикхи взялись за оружие.

При этом развитие сикхского освободительного движения, равно как и эволюция его идеологии, обладали целым рядом особенностей. Сикхи начали вооруженную борьбу тогда, когда их община из сообщества равных трансформировалась в теократическое государство, и процесс разложения общины зашел уже далеко. Внутри сикхского теократического государства даже стала развиваться феодальная анархия, поскольку масанды, превратившиеся в настоящих феодалов, стали всячески подчеркивать, что не они зависят от гуру, а гуру находится целиком в их власти. И хотя гуру Харговинд, преемник казненного Арджуна, принял титул «Истинный падишах», власть гуру все более и более слабела. Харговинд одержал ряд побед над Моголами, но среди его приближенных было немало предателей, активно помогавших неприятелю. Ни Харговинд, ни его преемник Тег Бахадур, также активно боровшийся против Моголов, не могли ничего противопоставить растущей власти масандов. Кроме того, антимогольская борьба, которую начали сикхи, была несовместима с проповедью смирения, пронизывавшей священное писание сикхов «Ади грантх». И сама община, и ее идеология нуждались в реформировании.

В 1675 г. гуру Тег Бахадур, поддержавший во время войны наследников Шах Джахана и активно выступавший против Моголов, был казнен в Дели. Общину возглавил его 15-летний сын гуру Гобинд (1660—1708), талантливый политик, полководец и поэт, человек разносторонне образованный,

беззаветно храбрый и одаренный. В его лице сикхское движение получило и военачальника, и реформатора.

Свою ставку Гобинд устроил не в Амритсаре, а в горных крепостях Анандпуре и Паонте. Сначала он попытался заключить союз с индусскими правителями, но те видели в сикхах лишь толпу плебеев. Главной опорой Гобинд а стали крестьяне — джаты, ремесленники и торговцы Панд жаба и других регионов Северной, Западной и даже Центральной Индии.

Свою реформу сикхского вероучения Гобинд начал с того, что отверг идею смирения. «Я не буду молча взирать на угнетение и насилие, царящие в мире, — писал он, — не уйду в аскетическое созерцание, закрыв глаза на мир... Пусть в одной руке будет пища для бедных, в другой — меч для тиранов!». Популярнейшим афоризмом, лозунгом восстания стали стихи Гобинда:

Когда все мирные средства исчерпаны и выхода нет, Дозволено взять в руки меч!

Гобинд начал с реформы самой общины. Прежде всего, он счел необходимым избавиться от маеандов, давно уже вызывавших гнев у сикхских масс. С этой целью гуру поручил труппе бродячих актеров разыграть перед собранием сикхов пьесу, видимо, написанную самим Гобиндом. Пьеса эта, живописавшая злоупотребления масандов, затронула нужную струну, и вооруженные зрители бросились на масандов. Гобинд вообще вскоре отменил эту должность; мало того, он осмелился ликвидировать сам пост гуру. Если гуру Арджун заявлял, что «бог и гуру — одно и то же», то Гобинд объявил, что гуру — это сама халса, т. е. сикхская община. Себя он считал лишь военным вождем сикхов и настаивал, что «те, кто назовут меня богом, отправятся прямо в ад. Знайте, что я лишь слуга божий». По свидетельству современников, Гобинд неоднократно нарушал сикхские установления и требовал предусмотренного сикхскими обычаями наказания: он делал это нарочно, чтобы подчеркнуть равенство всех членов халсы, обязательность ее законов для всех, включая себя самого.

Решающие изменения в судьбе сикхского движения произошли в 1699 г. во время многотысячного собрания по случаю праздника весны. В этот день Гобинд объявил о реформе общины. Отныне все вступавшие в нее должны были проходить обряд посвящения: их окропляли водой, взболтанной кинжалом.

Были введены и другие отличия, призванные подчеркнуть, что сикхизм становился не одной из индусских сект, каковым его считали раньше, а отдельной религией. Каждому сикху вменялось в обязанность не стричься и не брить бороды, носить железный гребень, кинжал и металлический браслет, а также — особого покроя штаны; все мужчины — члены хал-сы получали в качестве прибавления к собственному имени титул «Сингх» («лев»), ранее встречавшийся лишь у рад-жпутской знати (таким образом Гобинд как бы «посвятил в рыцари» своих воинов — крестьян, ремесленников, торговцев). Девочкам стали давать при рождении мужские имена с добавлением слова Каур — «львица».

В тот же исторический день Гобинд обратился к сикхам с проповедью, которую записал могольский соглядатай: «Пусть все примут одну веру и отбросят религиозную рознь. Пусть все четыре варны индусов, имеющие различные обычаи, отринут их все и станут братьями. Пусть никто не считает себя выше других». В сикхской общине произошел раскол: часть представителей высших каст покинула Гобинда, но остальные с восторгом приняли реформу. При этом следует отметить, что среди активных последователей Гобинда было немало и мусульман.

Гобинду удалось превратить общину, члены которой были в большинстве своем мирными, даже робкими и приниженными людьми, в сильную и дисциплинированную армию, отличавшуюся беззаветной отвагой и преданностью. Сикхи смогли разбить несколько крупных карательных экспедиций могольской армии, но в 1705 г. объединенные силы Моголов, раджпутов и пригималайских раджей нанесли повстанцам страшное поражение. Анандпур был взят штурмом, все его защитники погибли. Двое старших сыновей Гобинда пали в бою, а двое младших вместе с престарелой матерью гуру были захвачены в плен и замурованы живыми в стену. Сам Гобинд скрылся, его долго прятали, рискуя жизнью, торговцы-мусульмане, у которых карателям не пришло в голову искать сикхского вождя.

Поражение не сломило Гобинда и его уцелевших соратников. Они продолжили партизанскую войну. Именно в это время Гобинд обратился к Аурангзебу со знаменитым посланием «Слово победы». Потерпевший страшное поражение, потерявший семью, вождь сикхов бросил в лицо победителю новый вызов. Он обвинил ревностного мусульманина Аурангзеба в неверии и неуважении к собственной религии, что было

вполне логично: ведь для Гобинд а ислам и индуизм были едины, и жестокость к немусульманам означала оскорбление ислама. Сикхское движение Гобинд связал в этом письме с другими антимогольскими восстаниями и дерзко напомнил Аурангзебу о понесенном империей уроне: «С Юга (т. е. из Махараштры) ты вернулся несолоно хлебавши, в Меваре рад-жпуты проучили тебя, теперь ты обратил взор на Панджаб, но я разожгу огонь под твоими ногами!». Напомнив Аурангзебу о гибели своих детей, он советовал не обольщаться этим, ибо «тысячи сильных — мои дети».

Чувствуя, что сил его хватит ненадолго, Гобинд еще при жизни подыскал себе преемника в лице бродячего аскета из крестьян Банды Бахадура. В 1708 г. десятый и последний гуру сикхов, один из интереснейших исторических деятелей и поэтов Индии XVII в., пал от руки наемного убийцы. Несмотря на страшные репрессии, обрушившиеся на сикхов, и гибель Гобинда, подавить движение не удалось. Банда собрал армию из уцелевших сикхов и индусов низших каст (по словам могольского хрониста — 70 или 80 тыс.), взял Сирхинд, казнил сидевшего там наместником убийцу детей Гобинда и двинулся дальше, в сторону Дели. По дороге его воины изгоняли местных феодалов — раджпутов, захватывали фураж и зерно, но брали только необходимое, остальное же раздавали крестьянам. Подойти к столице, однако, повстанцы не рискнули; они повернули в Панджаб, прошли его огнем и мечом, захватили ряд городов, подошли к Лахору, но были отбиты. В Дели были настолько встревожены восстанием, что огромную карательную армию возглавил сам император Бахадур Шах. В кровопролитной битве близ Садхаура (декабрь 1710 г.) сикхи потерпели поражение. Банда с горсткой соратников бежал в крепость Лохгарх, но когда стало ясно, что Моголы неизбежно возьмут эту крепость, прорвался из окружения.

Банда укрылся в горах, а в 1711 г. снова появился в Панджа-бе, собрал армию, и борьба продолжилась с новой силой. Сикхи сражались с превосходящими силами Моголов до весны 1715 г., когда Банда был окружен могольскими войсками в крепости Гурдаспур. Осажденные в течение 9 месяцев мужественно отбивали атаки и боролись с голодом. И Гурдаспур был взят, большинство его защитников перебито, а Банда с группой сподвижников был приведен в Дели и подвергнут чудовищной казни, которую он принял с невероятным мужеством.

Могольские наместники Панджаба развернули против сикхов войну на уничтожение. Была назначена награда за голову каждого убитого сикха, а тот, кто сообщал о местонахождении мятежника, получал половину имущества последнего. Уцелевшие сикхи обрезали волосы и попытались смешаться с остальными крестьянами, но часть повстанцев, укрывшись в горах и в джунглях, продолжала партизанскую войну. Эти мелкие, разрозненные отряды, возглавляемые выборными командирами, к концу 30-х годов стали объединяться в войско, известное как дал халса (букв, отряд халсы). Именно сикхские отряды оказали героическое сопротивление войскам Надир Шаха и афганцев, перед которыми зачастую капитулировали могольские наместники.