Проекты и практика урегулирования

КОНФЛИКТА В КОСОВЕ

 

В социалистический период развития Югославии решение проблем Косова осуществлялось разными методами — в период курса партии на построение интернационального общества и преодоление национальных предрассудков существование межнациональных противоречий замалчивалось, позже наводили порядок силами полиции, а затем применяли экономические и политические меры. Периоды расширения прав автономий сменялись, периодами усиления централизации власти. Но меры эти оказались неэффективными. Во времена наибольшего обострения ситуации в Косове возникали разные планы урегулирования кризиса.

Известный сербский писатель Добрица Чосич еще в 1968 г. выступил на пленуме ЦК СК Сербии и открыто сказал о трудностях в межнациональных отношениях стране, о проблемах Косова. Он впервые заговорил о нетерпимости, эгоизме, и даже ненависти, которые существуют между народами. Писатель пламенно критиковал сербский национализм, и «этноцентрическую энергию» албанцев, их «стремление к объединению со своими соплеменниками в Албании» и произнес свою знаменитую фразу: «В Косове возможно или югославское, или албанское государство. Оба — исключено». Он не верил, что идее братства и дружбы может быть противопоставлена идея создания единого албанского государства. Ибо в этом случае встанет проблема границ[113].

Тогда, на пленуме; он нет сказал большего, но, предвидя будущие несчастья в том случае, если албанцы решатся бороться за отделение края, он разработал план раздела Косова на сербскую и албанскую части. Он даже начертил карту края и провел границу, пытаясь оставить не сербской стороне большинство памятников сербской культуры — православных церквей и монастырей, которыми богато Koсово. Такая идея не встретила поддержки у руководства страны, а Чосич подвергся резкой критике товарищей по партии.

Вопрос о разделе Косова вновь возник в 1994 г. во время обострения обстановки в крае. Профессор Б. Крстич опубликовал большую статью, в которой предложил свой вариант решения проблемы, исходя из того, что в Косове и Метохии столкнулись два права — «историческое право сербского народа и этническое право албанского национального содружества». Два права, полагал он, можно примирить только в томслучае, если их разделить территориально. Поэтому он выступил с идеей раздела территории Косова, взяв за основу перепись населения 1961 г., т.е. до демографического бума. Албанцам бы отошла территория, где расположены памятники албанской культуры, а также западные области и общины на юге с большинством албанского населения. Этим землям Крстич предложил обеспечить широкую территориальную автономию. А оставшиеся общины с большинством сербского и черногорского населения, могли бы быть интегрированы в Черногорию и Сербию»[114]. Крстич убеждал своих оппонентов: до тех пор, пока сербы будут считать все до единой общины Косова и Метохии, где живут 90% шиптаров, своими историческими территориями, а албанские политические партии настаивать на том, что весь край должен стать независимой республикой Косово, вопросы сербско-черногорско-албанских отношений нельзя будет решать демократическими методами. Одновременно автор сделал прогноз, согласно которому в середине будущего века в Сербии численность населения достигнет 10,5 млн. человек, из которых 40,5% составят албанцы. Этот аргумент должен был заставить задуматься тех, кто считал проект нереальным.

Один из лидеров Демократической партии, депутат Союзной скупщины Д. Тошич был более осторожен, но тоже поддержал идею разделения Косова на две области. Он даже предложил сконцентрировать в одной из них все албанское население, приблизительно 98% от общего числа. А в другой остались бы все сербы, и они могли бы составить в этой области около 30%[115].

Албанские ученые и политические деятели сразу отреагировали на проект Крстича, назвав его абсолютно неприемлемым. «Учитывая этнический, экономический и другие факторы, Косово неделимо», — заявил профессор Фехми Агани, один из лидеров ДСК[116]. Единственно возможным решением для Косова, полагают албанские лидеры, является референдум под контролем ООН, ОБСЕ, США и ЕС и уважение его результатов. При этом никто не сомневается, что все албанцы края выскажутся за присоединение к Албании[117].

В 1996 г академик Миодраг Йовичич, видя, что решение проблемы нельзя больше откладывать, выдвинул идею регионализации всей страны, согласно которой Косово и Метохия стали бы двумя регионами. Он исходил из следующих предпосылок: во-первых, Сербия должна сохранить Косово и Метохию в своем составе, во-вторых, в современном мире все граждане, независимо от национальности, должны обладать равными правами, поэтому национальные автономии — эта анахронизм, в-третьих, Автономная область Косово и Метохия начиная с 1945 г. является источником постоянных проблем для Сербии. В результате, полагал автор, «Косово и Метохия сегодня представляют собой непотребный элемент асимметричного государственного устройства, который по этим причинам надо обязательно ликвидировать»[118]. План академика заключался в следующем. Всю страну надо разделить на 13 регионов, территориальных единиц с широкой автономией, своими органами власти — двухпалатной Скупщиной и правительством, но без элементов государственности. Каждый регион представлял бы собой географическое, экономическое и культурное целое.

Сербский историк Душан Батакович разработал план кантонизации Косова. Этот план был даже представлен госсекретарю США Мадлен Олбрайт во время переговоров в Рамбуйе с надеждой, что он поможет сербам обрести гарантии безопасности, если станет одним из приложений к тексту договора. По мнению Батаковича, весь край следует разделить на 18 кантонов, пять из которых имели бы большинство сербского населения. Сербские кантоны могли бы войти в конституционную систему Сербии, а албанские имели бы большие связи с федеральным уровнем и незначительные обязательства по отношению к Сербии[119].

В 1997 г. министры иностранных дел Франции и Германии выступили с инициативой дать краю специальный статус, рассчитанный на некоторый переходный период. Он должен был создать с помощью международных организации «оптимальные условия для мирного политического выхода Косова из-под юрисдикции Сербии и для формирования соответствующей демократической политической инфраструктуры, которая бы обеспечила равноправное положение Косова в неком будущем содружестве равноправных народов и государств». Албанцы поддержали эту инициативу, поскольку рассматривали специальный статус как шаг албанского народа к свободе. Руководство Сербии было против, так как боялось отделения края. Сербская оппозиция, обвиняя руководство страны в обострении межнациональных отношений, полагала, что и албанцы виноваты в сложившейся ситуации, поскольку ничего не делают, чтобы изменить этот строй. Они не участвуют в выборах, а значит, и «в изменении власти в Сербии, что обязательно привело бы к улучшению ситуации в Косове». Если бы албанцы «вышли на выборы еще в 1990 г., то мы бы покончили с этим режимом, и уже сейчас проблема Косова главным образом была бы решена», отмечал М. Протич, директор Центра по сербским исследованиям[120].

К решению проблемы Косова активно подключилось в 1997 г. мировое сообщество в лице ООН, ОБСЕ, Контактной группы (КГ), НАТО, руководства отдельных стран. В начале декабря 1997 г. косовская тема неожиданно возникла на заседании Совета по выполнению Дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине в Германии. Это вызвало негативную реакцию югославской делегации, заявившей, что, с одной стороны, проблема Косова не являлась предметом обсуждения в Дейтоне, а с другой — она внутреннее дело Югославии и поэтому не может рассматриваться данной организацией. Югославская делегация в знак протеста против продолжавшегося обсуждения темы Косова покинула Бонн. Со своей стороны Контактная группа собралась специально для рассмотрения проблемы автономного края. США, как всегда, заняли самую жесткую позицию — они предложили применить к Белграду суровые меры, вплоть до введения экономических санкции и военной интервенции. В «Сообщении о Косове», подписанном членами КГ, события в крае названы «насилием, убийством», подчеркивалось, что власти Белграда «не могут противостоять международным стандартам и не ожидать серьезных последствии».

Заявку на свое участие в урегулировании в Косове сделала и НАТО. Северо-атлантический блок в августе 1997 г. предупредил югославского президента о возможности вооруженного вмешательства в конфликт с целью предотвращения дальнейшего кровопролития. Как наиболее вероятный сценарий силовой акции в Косове рассматривались удары с воздуха по сербским позициям по примеру Боснии и Герцеговины. Проводя акцию «принуждения к миру» в Боснии и Герцеговине, НАТО не встретила возражений ни от одного государства, и это дало ей уверенность в том, что изменение концепции ее роли в мире проходит успешно.

НАТО стремилась стать самостоятельным фактором урегулирования региональных конфликтов, не зависеть от Совета Безопасности ООН, как это было в Боснии и Герцеговине. Но именно там НАТО использовала ООН как прикрытие, чтобы «узаконить» свое миротворчество. Уже с сентября 1992 г. начался процесс постепенного, поэтапного проникновения альянса в структуру миротворческих сил ООН, а в 1994 г. были осуществлены первые налеты натовской авиации, которые еще прикрывались миролюбивой риторикой. Но сама НАТО отрабатывала чисто военные операции и преследовала свои цели, далек от миротворчества. В одном из пропагандистских фильмов, подготовленных пресс-центром НАТО, воздушная атака против сербов в Боснии откровенно называлась «первой наступательной операцией вооруженных сил НАТО». Именно так. И никакой гуманитарной словесной мишуры. И далее: «Наступление сил НАТО оказалось сокрушительным. За две недели этой кампании, получившей название «Преднамеренная сила», было совершено более 3500 вылетов авиации НАТО, имевших своей целью разрушение складов с боеприпасами, радиолокационных установок, хранилищ, командных пунктов и многих других объектов»[121].

Как происходило это «проникновение»? Начиная с 1992 г. резолюции Совета Безопасности ООН давали ряд полномочий НАТО, которая скрывалась за словами «региональные организации или союзы». Например, Резолюция № 781 от 9 октября 1992 г. призывала «государства на национальном уровне или через региональные организации или союзы предпринять все необходимые меры для обеспечения помощи СООНО (силы ООН по охране, «голубые каски» в Хорватии, Боснии и Герцеговине. — Е.Г.) на базе специального наблюдения и других возможностей». Постепенно функции НАТО расширялись. Ей поручался контроль над воздушным пространством, обеспечение безопасности, организация наземного наблюдения, и, наконец, на ее плечи ложились «меры принуждения»[122]. В 1994 г. НАТО уже разрабатывала «задачи военного характера в рамках мирного плана», затем осуществляла бомбовые удары с воздуха по сербским позициям. Дейтонское соглашение 1995 г. закрепило «миротворческую миссию» НАТО уже под руководством, управлением и политическим контролем Североатлантического совета через командные инстанции НАТО. Зависимость НАТО от ООН на Балканах становилась все меньше.

Участие НАТО в урегулировании конфликта на Балканах было связано со стремлением к адаптации Североатлантического союза к новому мировому порядку. Однако существовали и другие причины. Вашингтон доказывал своим европейским партнерам, что они не смогут решать сложные международные вопросы без США. Как отмечает российский ученый В.И. Кривохижа, «задача перестройки структуры мира… в новых исторических условиях и изменения приоритетности различных регионов для интересов национальной безопасности и геоэкономического развития США… является, пожалуй, самой сложной геополитической целью американской дипломатии со времени формирования системы сдерживания СССР»[123]. Геополитическое процветание США связывается не с осуществлением мер экономического характера, а с военной политикой, с возможностью прямого или опосредованного управления конфликтами. Важнейшим сдвигом в американских геополитических подходах стала ориентация на возможность возврата к силовой политике. В первые годы нахождения у власти администрации У. Клинтона преобладала теория политического реализма, согласно которой государство «поддерживает благоприятное для себя равновесие сил в различных регионах через периодическое», но кратковременное вмешательство». Критериями же степени активности американской внешней политики остаются «геоэкономическая приоритетность того или иного региона» и «возможность эффективного поддержания американского экономического и политического присутствия»[124]. Концепцию мирового лидерства США четко сформулировал в книге «Великая шахматная доска» З. Бжезинский. По его мнению, «Америка стоит в центре взаимозависимой вселенной». И хотя она допускает диалог между странами, «власть происходит в конце концов из одного источника, а именно: Вашингтона». При этом США отводит НАТО особую роль: «Организация Североатлантического договора… связывает наиболее развитые и влиятельные государства Европы с Америкой, превращая Соединенные Штаты в главное действующее лицо даже во внутриевропейских делах»[125].

В сентябре 1998 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1199, обязывающую сербов прекратить огонь и начать мирные переговоры с албанской стороной. В ответ правительство и Скупщина Сербии приняли документ о ситуации в Косове, в котором было выражено желание к сотрудничеству и с международными организациями, и с албанской делегацией, а также предлагался ряд мер по решению проблемы политическими средствами в рамках границ CPЮ.

Запад настаивал на переговорах, но албанцы на переговоры не шли, выдвигая все новые и новые условия. Сначала они требовали ведения переговоров на югославском, а не на сербском уровне, затем введения войск НАТО или установления международного протектората над Косово. Последним условием являлся вывод всех армейских и полицейских подразделений из края, на что руководство страны долго не соглашалось. В начале октября 1998 г. ситуация накалилась. В крае шли боевые действия, а НАТО грозила Югославии воздушными ударами, если полицейские силы и военные продолжат свои операции. Представители НАТО заявили, что альянс готов нанести удары без одобрения Совета Безопасности. Страны — члены НАТО начали подготовку к возможной акции: составлялись оперативные планы, формировались команды и готовились самолеты.

Угрозы бомбовых ударов с воздуха по территории Сербии в октябре 1998 г. выполнили роль дамоклова меча, спасаясь от которого Милошевич подписал 13 октября договор с Р. Холбруком. Он предполагал отвод сербских сил из края, размещение там 2 тыс. наблюдателей ОБСЕ, установление режима воздушного контроля самолетов НАТО над территорией Косова, дислокацию «сил интервенции в соседних странах в случае возникновения проблем»[126]. Заметим, что европейскую Миссию наблюдателей ОБСЕ возглавил американец — посол У. Уокер.

Против военных планов НАТО решительно выступила Россия, заявив, что вмешательство во внутренние дела суверенного государства требует особой процедуры прохождения в Совете Безопасности, для которой единодушие великих держав является непременным условием. Известный российский ученый-юрист, дипломат с большим стажем О. Н. Хлестов писал, что краеугольным камнем современного международного правопорядка является то, что «использование вооруженной силы вмеждународных отношениях правомерно лишь в двух случаях: 1) при осуществлении права на самооборону; 2) по решению Совета Безопасности ООН против нарушителя мира или агрессора, что именуется принудительными действиями ООН». Поэтому, если НАТО «осуществит принудительные действия без санкций Совета Безопасности, это взорвет всю правовую систему, на которой зиждутся отношения между членами мирового сообщества», что «явилось бы актом агрессии, как она определена в документах ООН, принятых в 1974 г.»[127]. Такую позицию России поддержали Индия, Белоруссия и Китай.

В феврале 1999 г. в замке Рамбуйе под Парижем 17 дней длился первый раунд переговоров между албанской и югославской делегациями. Албанскую делегацию из 16 человек составляли представители Освободительной армии Косова, умеренного Демократического союза Косова во главе с И. Руговой, а также радикалов во главе с Р. Чосья. Возглавлял всю делегацию командир боевиков Хашим Тачи. «Политический представитель OAK» А. Демачи отказался участвовать в переговорах, так как был противником любого соглашения. В сербскую делегацию из 14 человек входили ученые-правоведы, а также представители турецкой, албанской, цыганской и других национальностей из Косова.

Мирная конференция в Рамбуйе началась 6 февраля и должна была обсуждать разработанные Контактной группой принципы решения косовской проблемы, включая «элементы широкой автономии Косова».

Переговоры проходили в благоприятных для организаторов условиях — размещенный на границе с Косово контингент войск НАТО был значительно увеличен, сербские военные по договору Холбрук-Милошевич, подписанному в октябре в Белграде, были выведены с территории края, борющиеся за независимость албанцы почувствовали расположение к себе международных организаций, OAK вновь заняла большую часть территории.

В замке Рамбуйе делегациям для обсуждения были предложены только отдельные части «Временного договора о мире и самоуправлении в Космете» (Косове и Метохии). «Рамочный документ» и три приложения из девяти, которые уточняли проблемы Конституции Косова, выборов в органы самоуправления и судебной системы. Лишь через неделю делегации получили еще одно приложение, касавшееся экономических вопросов. Хотя текст документов не совпадал с текстом из 10 пунктов, согласованным в Контактной группе, делегации продолжили работу и обсудили многие вопросы. Все дополнения делегации СРЮ касались лишь положений, сохраняющих территориальную целостность Сербии и Югославии. Она настаивала на гарантиях неделимости Сербии. 23 февраля Контактная группа констатировала, что в переговорном процессе наметился прогресс и в скором времени удастся договориться по всем вопросам политической части договора.

Лишь в день окончания переговоров делегациям предоставили весь документ целиком. Оказалось, что большую часть текста сербы ранее не видели. В частности, два приложения (№ 2 и 7) предварительно в Контактной группе не рассматривались и являлись предложениями отдельных ее членов об автоматическом вводе войск НАТО после подписания договора и организации полицейских сил. В сопроводительном письме отмечалось, что «это окончательное предложение включает в себя положения, высказанные на встрече в Рамбуйе», подчеркивалось, что «Россия не присоединяется к приложениям 2 и 7» и что «ответ надо дать не позднее 13.00»[128]. Представитель России на переговорах в Рамбуйе Б. Майорский поставил свою подпись под документом с примечанием: «Кроме глав 2 и 7».

По окончании первой фазы переговоров стороны сделали заявления. Югославская делегация отметила, что, несмотря на достигнутый в Рамбуйе прогресс, переговоры следует продолжить и точно определить элементы автономии Косова, зафиксировать их и подтвердить территориальную целостность Сербии и Югославии. В заявлении делегации косоваров подчеркивалось, что она подпишет договор, если через три года албанскому народу в Косове позволят провести референдум о независимости. Представители США отвергли возможность продолжения переговоров, уточнив, что предложенный текст должен быть подписан в первый день начала второго раунда. Фактически Югославия получила ультиматум: если подпишет договор — на территорию края войдут войска НАТО, а если не подпишет — будет нести ответственность за провал переговоров, что предполагает «наказание» бомбовыми ударами.

Тупиковость ситуации и отсутствие единства взглядов у организаторов конференции потребовали паузы. С 25 февраля по 15 марта стороны уточняли свои позиции, изучали текст договора, встречались с посредниками, проводили многочисленные встречи и согласования. После консультации с американскими представителями албанская делегация стала склоняться к подписанию всего пакета соглашения. Но одновременно свои ряды укрепляла OAK, назначив 7 марта 1999 г. нового командующего. Им стал Сулейман Селеми по прозвищу Султан. Он категорически отверг «полумеры» и «частичное соглашение» и выступил за достижение полной независимости, против разоружения своих формирований[129].

Власти Югославии заручились поддержкой большинства населения страны и некоторых государств, в частности России, Белоруссии. Ультиматумы и угрозы, перспектива потерять Косово имели результат, обратный ожидаемому, — Милошевич не только не потерял поддержку населения, но и укрепил свои позиции. В стране сложилось беспрецедентное единство мнений всех структур власти, всех политических сил, включая оппозиционные партии: нельзя подписывать договор, который может привести к потере части территории. Вук Драшкович, известный оппозиционер и заместитель председателя правительства СРЮ, назвал текст политического договора «противоречивым», не гарантирующим территориальной целостности страны. Радикал Воислав Шешель, как всегда, был категоричен: «Не может быть и речи о присутствии иностранных войск в Косове или об отделении южной сербской области от правовой и административной системы Сербии и СРЮ». Даже лидер Гражданского союза Becна Пешич, всегда непримиримая к политике властей, отметила серьезные недостатки предложенного договора. Она, правда, полагала, что Милошевич пойдет на подписание договора, чтобы сохранить свою власть[130].

Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. Предложение югославской делегации о подписании политической части договора и о продолжении переговоров по поводу объема и характера международного присутствия в Косове для выполнения соглашения приняты не были. Албанской делегации разрешили подписать договор в одностороннем порядке. Представитель России отказался заверять своей подписью этот документ, поскольку в Контактной группе не обсуждались военные приложения к нему. Фактически сорвав продолжение переговоров, США и НАТО начали готовится к наказанию Югославии как «виновника срыва переговоров». 24 марта НАТО, нарушив суверенитет независимой Югославии, поправ нормы международного права, обрушила на страну бомбовые удары.

Во время агрессии Североатлантического альянса, которая длилась 78 дней, самолеты и крылатые ракеты стремились поразить военные объекты, вывести из строя югославскую армию. Экономический потенциал 19 самых развитых стран мира, участвовавших в этой акции, превышал югославский в 679 раз. Атакам подвергалась вся территория Югославии. Авиация НАТО нанесла воздушные удары по 995 объектам. В налетах принимали участие 1200 самолетов, в том числе 850 боевых, совершивших в общей сложности более 25 тыс. авиавылетов. По территории Югославии было выпущено более 1 тыс. крылатых ракет, сброшено около 3 тыс. бомб. Североатлантический альянс потерял 61 самолет, 7 вертолетов, 30 беспилотных самолетов и 238 крылатых ракет. Данные о потерях Югославской армии не сообщались.

Бомбовые удары кроме военных объектов были нацелены на национальные парки и заповедники, находившиеся под защитой ЮНЕСКО, а также на средневековые монастыри и святыни, частично или полностью были разрушены 10 православных и католических церквей и монастырей, в Джаковице тяжело повреждена Петроварадинская крепость и многие другие исторические памятники. В ряде городов были поражены центры для беженцев, больницы, водопроводы, мосты, школы, частные дома, телефонные и другие коммуникации, дорожные магистрали, склады сырья для искусственного удобрения, фабрики. Уже через несколько дней после начали акции площадь нанесения бомбовых ударов была расширена на всю Югославию. Пострадали хозяйственные и гражданские объекты, центры для беженцев из Боснии и Хорватии, более 150 школьных здании, ТЭЦ, больницы, телевизионные ретрансляторы, табачная фабрика, самый крупный автомобильный завод в стране «Застава», разрушены и повреждены более 30 мостов, 10 раз ракеты падали на железную дорогу.

В результате агрессии за первые два месяца погибли 2 тыс. гражданских лиц, около 7 тыс. получили ранения, 30% из них — дети. Материальный ущерб Югославии составил более 100 млрд. долл.

Бомбовые удары вызвали лавину беженцев из Косова. В 1998 г. во время военных столкновений между боевиками и югославской армией территорию края покинули 170 тыс. человек, главным образом женщины и дети. С началом агрессии НАТО, т.е. после 24 марта, по данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев — 790 тыс. этнических албанцев, 100 тыс. сербов, а также цыгане, адыгейцы, мусульмане стали беженцами. Большая часть албанцев бежала в Македонию и Албанию. Но часть из них нашла убежище в Сербии и Черногории. Это грозило перерасти в огромную проблему для многих балканских стран.

НАТО и США, отказавшись от переговорного процесса, продолжали настаивать на выполнении Милошевичем ультиматума, который предполагал вывод югославской армии из края, ввод туда войск альянса и возвращение беженцев. Однако военный путь решения проблемы расширения автономии Косова, предложенный западными странами, оказался нерезультативным. Мировое сообщество вынуждено было искать новые варианты урегулирования кризиса в Косове. Лидером разрешения конфликта на основе переговоров стала Россия.

С начала натовских бомбардировок территории Югославии Россия активно включилась в процесс политического и дипломатического урегулирования кризиса. Россия поддержала Югославию дипломатическими средствами, назвала действия НАТО агрессией и осудила их, заморозила отношения с НАТО, выслала из страны ее представителей, подготовила резолюцию Совета Безопасности, осуждающую действия НАТО, инициировала заседание Контактной группы, подготовила проект резолюции, призывающий к прекращению боевых действий в Югославии в Комиссии ООН по правам человека, впервые перевела в международно-правовую плоскость проблему индивидуальной ответственности стратегов НАТО и исполнителей их приказов за нарушения прав человека и, прежде всего, права на жизнь, заявив о необходимости предания виновных суду, выступила посредником в отстаивании интересов Югославии, вела активные дипломатические переговоры, поддержала присоединение Югославии к Союзу России и Белоруссии, провела учения Черноморского, Северного и Дальневосточного флотов, послала один разведывательный корабль в Адриатику, разработала планы военной поддержки Югославии, оказала гуманитарную помощь. Активную позицию заняла Русская православная церковь. В Государственной Думе неоднократно проходили слушания по проблеме Косова и Югославии. Российские парламентарии приняли несколько постановлений, осуждавших агрессию, призывающих руководство России применить более жесткие меры в отношении агрессора, а главе государства и председателю правительства предложили направить в СРЮ военную миссию.

Назначенный Президентом Российской Федерации Б.Н. Ельциным специальный представитель Президента РФ по Югославии В.С. Черномырдин и Президент Финляндии М. Ахтисаари в результате многодневной политической и дипломатической активности добились 3 июня подписания президентом Югославии «Документа о достижении мира», одобренного Скупщиной Сербии. В нем предполагалось размещение в Косове международных сил под эгидой ООН, участие в этих силах и войск НАТО «под объединенным командованием», создание временной администрации для края и предоставление ему «существенной автономии в рамках СРЮ».

10 июня Совет Безопасности принял резолюцию 1244, гласившую, что политическое урегулирование косовского кризиса будет основываться на договоренностях министров иностранных дел «большой восьмерки»» от 6 мая 1999 г. и других соглашениях. Совет Безопасности подтвердил свою приверженность суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии, необходимости создания реального самоуправления для Косова. В резолюции требовалось, «чтобы Союзная Республика Югославия немедленно и поддающимся контролю образом прекратила насилие и репрессии в Косово и начала и завершила поддающийся контролю поэтапный вывод из Косова всех военных, полицейских и военизированных сил согласно ускоренному графику, с которым будет синхронизировано развертывание международного присутствия по безопасности в Косово». Было решено развернуть в Косове под эгидой ООН международное гражданское присутствие и присутствие по безопасности с необходимым персоналом и снаряжением, осуществить демилитаризацию OAK.

Вывод югославской армии из Косова, осуществлявшийся под контролем НАТО, вызвал поток сербских беженцев, численность которых уже в середине июня достигла 80 тыс. Боевики, не желавшие разоружаться, начали преследование сербов, вновь напомнили о своей главной цели — отделении от Югославии.

20 июня 1999 г. последние части югославской армии были выведеныиз Косова. Генеральный секретарь НАТО Х. Солана официально заявил о прекращении бомбардировок территории Югославии. Представители НАТО и OAK подписали соглашение о демилитаризации OAK. Между НАТО и Россией была достигнута договоренность о размещении российского воинского контингента численностью 3600 человек в специально отведенных зонах американского, английского, французского и германского секторов в Косове.

Принесет ли все это прочный мир в Косово, покажет время. Опыт демократического обсуждения проблем, диалог вместо бомбардировок, переговоры вместо бряцанья оружием, которые стали возможны благодаря усилиям российской дипломатии, дают миру положительный пример решения национальных конфликтов.

 

Примечания:

К.В. ВОРОНОВ

 

БАЛТИЙСКАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ:

П

ПОИСК СТРАТЕГИИ*

осле перехода процесса расширения НАТО на восток в реальную плоскость особенно настойчивы среди абитуриентов «второй волны», как известно, новые независимые государства — ННГ Балтии: Эстония, Латвия и Литва. Учитывая разногласия между Россией и этими прибалтийскими странами по пограничным вопросам, проблемам русскоязычного населения, перспективам российского анклава на Балтике (Калининградская область), вряд ли удастся избежать острой конфронтации в случае присоединения их к Атлантическому союзу. Пессимисты у нас и за рубежом предполагают, что обострение ситуации в таком случае будет спровоцировано Западом и предрекают неизбежный катаклизм: «дуга нестабильности», опоясывающая Россию с юго-востока (от Афганистана через Закавказье и Чечню), тем самым замкнется на северо-западе. Реалисты обосновано отмечают, что от «ползучего» сближения прибалтов с НАТО уже ухудшились двусторонние связи, вянут политические перспективы и экономические контакты, а в самих прибалтийских республиках усиливаются социальные и этнические противоречия. Более того, при таком ходе событий региональный контекст повлияет на глобальный, мировое развитие в целом. «Именно то, как будут складываться отношения в треугольнике Россия-США-страны Балтии, — авторитетно заявляет министр обороны Швеции Бьерн фон Сюдов, — определит европейскую безопасность в ближайшем будущем»[131].

Однако, по мнению как оптимистов, так и сторонников других подходов, все еще сохраняется достойный выход, нужно только предпринять ряд инициатив, устранить источники угроз и недоверия[132]. Безусловно, балтийская политика РФ не ограничивается только отношениями с тремя ННГ Балтии, но и выражается в двусторонних связях России с Германией, Польшей, Швецией, Данией и Финляндией. Так же и диалог с Таллином, Вильнюсом и Ригой не сводится лишь к осуждению их членства в НАТО: он значительно шире и масштабнее. Тем не менее курс «контрсоюза» с Россией и ее в недалеком прошлом северо-западных окраин серьезно беспокоит Москву, а проблема расширения НАТО на Балтике стала опасным конфликтообразующим фактором для безопасности региона. Каковы же здесь реальная политическая картина и ее перспективы развития? Как избежать неблагоприятного сценария событий? Каковы цели сторон, их конкурентный потенциал и какие факторы позволят дать благоприятный прогноз? Именно эти вопросы составляют как текущую повестку дня дипломатических усилий партнеров, так и более отдаленную программу на будущее.