Политические аспекты соразвития

 

СЕГОДНЯ, в начале нового тысячелетия, военно-политическая и стратегическая обстановка в АТР представляется в целом благоприятной для России, и для реализации планов участия России в региональных интеграционных процессах.

После окончания холодной войны отношения России и США определяются уже не столько балансом военных сил, сколько объективной заинтересованностью сторон в мире и стабильности во имя развития, в обеспечении национальной и международной безопасности через партнерство и экономическую взаимозависимость. Существенно стабилизировалась обстановка в СВА, снижено военное противостояние вдоль бывшей границы СССР с Китаем. Непосредственной военной угрозы для России сегодня и на ближайшую перспективу не существует.

Вместе с тем, неверно было бы забывать об уроках бомбардировки Югославии странами НАТО, о вмешательстве внешних сил в дела в Чечне, о попытках вытеснить Россию из Средней Азии. Отсюда вывод: России, безусловно, не надо втягиваться в новый виток гонки вооружений, защищая свои национальные интересы, однако необходимо остановить и одностороннее разоружение. Здесь важно поддерживать достаточный уровень обороноспособности на Западе и на Востоке нашей страны.

Второй уровень анализа стратегической ситуации в АТР — региональный. Здесь также существуют свои проблемы. Региональные и локальные конфликты в АТР осложняют общую атмосферу и являются препятствием на пути развития экономической интеграции. Однако интеграционные факторы и интересы усиливают все же свои позиции, по сравнению с военно-политическими, в структуре мотивов, которыми руководствуются национальные лидеры при принятии стратегических решений. И хотя, в начале нового столетия, экономические факторы и мотивы пока не главенствуют, военно-политические факторы, продолжая играть весьма важную роль, тем не менее, утратили свои прежние монопольные позиции в большинстве стран АТР. Соседи по АТР постепенно овладевают приемами решения застарелых региональных проблем без опоры на вооруженные силы, путем политического диалога.

Россия и Китай в целом сумели урегулировать свои приграничные трения, и создать условия для долгосрочных отношений стратегического партнерства и взаимовыгодного сотрудничества. Участие обоих государств в АТЭС, и переход Китая от политики «открытости» к политике интеграции в глобальные и региональные рынки, создают новые возможности для российско-китайских отношений. Стороны получают шанс скорректировать понятие двустороннего стратегического партнерства в свете требований экономической глобализации и регионализации, и дополнить его такими компонентами, как координация политики обеих стран в отношении АТЭС, согласование путей создания в отдаленной перспективе общего рынка в СВА, постепенного создания системы безопасности на основе сотрудничества всех заинтересованных стран без перехода к политике «блокостроительства». Таким образом, интеграционный акцент российско-китайского стратегического партнерства может сделать последнее не только международно значимым, но и воспринимаемым в АТР в качестве необходимого компонента общей конструкции будущего «азиатского дома», а не в качестве гипотетического источника угрозы и напряженности.

Хотя и тяжело, но все же продвигаются российско-японские отношения. Есть основания полагать, что Москва и Токио сумеют в конце концов отделить нерешенные вопросы от своих политических и экономических отношений, и смогут развивать последние в соответствии с современными требованиями. Многостороннее интеграционное сотрудничество, зарождающееся в СВА, где Россия и Япония являются соседями, позволяет по-новому взглянуть на территориальный спор. Позволяет в свете тенденций глобализации экономики и политики считать его (спор) второстепенным, отложенным в своем решении на потом — по сравнению с задачами расширения экономического сотрудничества с активным участием Сибири и российского Дальнего Востока.

Июньский (2000 г.) межкорейский саммит ослабил остроту ситуации на Корейском полуострове, и создал предпосылки для продолжения и углубления диалога и сотрудничества между Севером и Югом.

Наибольшую обеспокоенность в регионе вызывает широко дискутируемая опасность военного конфликта между КНР и Тайванем. Китай настаивает на непременном возвращении Тайваня под китайскую юрисдикцию. Тайвань не спешит выполнять эти требования. Однако новоизбранный Президент Тайваня, придя к власти, скорректировал свой подход к проблеме независимости, заявив о приверженности принципу «один Китай», хотя и оставив за собой право «торговаться» с Пекином по поводу того, какой смысл должен закладываться в эту формулу. На практике это означает сохранение статус-кво по крайней мере на ближайшие четыре года и определенные гарантии региональной безопасности и стабильности.

Китай и страны АСЕАН, втянутые в спор по поводу территориальной принадлежности островов Южно-Китайского моря, несмотря на сохраняющиеся разногласия, тем не менее обнаруживают, пусть и ограниченную, готовность к тому или иному варианту диалога по спорной проблеме, уменьшая, хотя и не устраняя полностью, вероятность применения силы.

Под международный контроль взята ситуация в Восточном Тиморе. К этому можно добавить замороженные на неопределенный срок, хотя и не решенные окончательно, территориальные споры между Китаем и Японией, Японией и Республикой Корея.

И хотя, в начале нового столетия, Азиатско-тихоокеанский регион находится от мира и стабильности на гораздо большем расстоянии, чем Европа, главными и здесь являются тенденции к решению споров путем переговоров и поиска компромиссов, к преобладанию в региональных отношениях того, что сближает страны, по сравнению с тем, что усиливает напряженность и создает конфликтные ситуации.

Глобальные изменения и локальные конфликты, происходящие в мире на стыке тысячелетий, заставляют по-новому взглянуть на проблемы безопасности Азиатско-тихоокеанского региона. Глобализация мировой экономики и политики требует координации и объединения усилий стран региона, для того, чтобы максимизировать выгоду и минимизировать негативные последствия растущей взаимозависимости стран мира. Тогда как противоположная тенденция к фрагментации международных отношений и обострение региональных и этнических конфликтов указывают на необходимость учета специфики стран региона при конструировании моделей азиатской безопасности.

В головах политиков и ученых уже давно витает идея создания в АТР того или иного варианта коллективной безопасности — аналога европейской ОБСЕ. Однако вряд ли такая идея может быть реализована в среднесрочной перспективе. Тому существует две главные причины.

Во-первых, это большие экономические, политические, социальные различия между Европейским и Азиатско-тихоокеанским регионами. В отличие от Европы времен создания ОБСЕ, в сегодняшнем АТР еще очень далеки от решения территориальные и приграничные споры, которые сохраняются между 40 странами, выходящими на бассейн Тихого океана. В отличие от Европы, Азиатско-тихоокеанский регион географически слишком растянут, что не позволяет людям чувствовать свою принадлежность к единому сообществу и что дает некоторым политикам повод ставить под сомнение правомерность самого термина «Азиатско-тихоокеанский регион». По сравнению с Европой в Азии больше различий между странами в исторических традициях и культурных ценностях, острее проявляется негативное отношение к участию в азиатских делах так называемых «внешних сил».

Во-вторых, это изменение нашего мира в целом и изменение содержания понятия «безопасность». В период после окончания холодной войны, когда на смену противостоянию социализма и капитализма как «главной тенденции современности», пришла новая историческая тенденция — тенденция глобализации, понятие национальной и коллективной безопасности, наряду с традиционным военным компонентом, включает не менее, а может быть, и более значимые составляющие: экономическую, культурную, информационную и экологическую безопасность, а также международную безопасность личности.

Отсюда и изменения в формуле международной безопасности. Если раньше это была «безопасность на основе баланса сил» двух военно-политических блоков, которая после краха социализма в Европе трансформировалась в новую формулу «безопасности через сотрудничество» бывших глобальных противников, то теперь речь резонно вести о новом виде безопасности — безопасности через развитие. Более того, последний азиатский финансовый кризис и его национальные, региональные и глобальные социально-экономические и политические последствия поставили вопрос не просто о желательности сотрудничества стран региона в экономической и финансовой сфере, а о неизбежности и необходимости такого сотрудничества. Вызовы глобализирующейся экономики и политики побуждают сегодня думать о следующем этапе развития понятия азиатской коллективной безопасности — «безопасности через сотрудничество в развитии».

Однако здесь возникает, по крайней мере, два блока серьезных политико-философских дилемм.

Формула «безопасность через сотрудничество в развитии» и требования глобализации ставят перед правительствами стран АТР вопрос о необходимости поделиться частью национального суверенитета в пользу общерегиональных интересов, делегировать долю своих национальных полномочий и власти будущим региональным институтам, обеспечивающим соблюдение общерегионального правопорядка. Сегодня вряд ли найдется много стран в АТР, готовых принять это требование. И вероятно, нет необходимости принуждать, в той или иной форме, страны к принятию этого требования, нет нужды форсировать новое понимание соотношения национального суверенитета и интересов региональной интеграции. Ситуация должна вызревать естественным образом.

Что можно и нужно сделать сейчас, так это признать сам факт существования этой дилеммы, то есть признать правомерность постановки вопроса о том, что экономическая глобализация и новая формула «безопасность через сотрудничество в развитии» требуют от суверенных государств делегирования части своих полномочий и власти региональным органам.

Вторая дилемма касается взаимоотношений общечеловеческих и национальных ценностей, а также между формирующейся мировой цивилизацией и региональными цивилизациями. Стремление ряда стран навязывать свою систему ценностей, как якобы общечеловеческую, игнорирует особенности восточных цивилизаций, в том числе русской евразийской цивилизации, создает новый источник напряженности в отношениях между народами и странами АТР, с одной стороны, и развитыми государствами Запада — с другой. Важно осознать, что глобализация означает не культурно-цивилизационную унификацию, а усиление взаимовлияния и взаимообогащения цивилизаций в полицентричном мире.

Отталкиваясь от признания этого факта, уже возможно вести речь о том, какой может быть в будущем архитектура азиатско-тихоокеанской безопасности. При этом обнаруживается следующая закономерность: практические результаты в создании нового «азиатского дома» напрямую связаны с распространением в азиатских странах нового подхода к трактовке оптимального соотношения национального суверенитета и интересов региональной интеграции.

С позиций сегодняшнего дня структура коллективной безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе представляется многоуровневой. На верхнем уровне, объединяющем АТР с другими мировыми регионами, находится Организация Объединенных Наций, Устав которой определяет наиболее общие принципы межгосударственных отношений. И хотя сегодня, после окончания военного противостояния двух сверхдержав периода холодной войны, структура и правовая основа ООН требуют серьезного реформирования, именно ООН остается главной многосторонней организацией глобального уровня, содействующей поддержанию международной безопасности и развитию.

На втором уровне, собственно азиатско-тихоокеанском региональном уровне, формируются или могли бы быть сформированы свои региональные структуры «безопасности через сотрудничество в развитии». В экономической, экологической и социальной сферах главным направлением развития азиатского регионализма представляется институциализация АТЭС и превращение этого форума, со временем, в реального координатора экономической политики стран АТР.

На третьем уровне азиатской безопасности могло бы найтись место для существующих (АСЕАН, «Шанхайский форум» с участием Китая, России, Казахстана, Киргизии, а также Таджикистана, сотрудничающего с ним Узбекистана, причем эта организация является открытой для участия любой заинтересованной страны региона) и будущих (японо-южнокорейский общий рынок, организация экономического сотрудничества стран Северо-Восточной Азии и т.д.) субрегиональных группировок и возможного их расширения.

Четвертый уровень в этой структуре сотрудничества отводится двусторонним отношениям, прежде всего между странами, заявившими о желании выстраивать тесные и глубокие отношения, как, например, российско-китайские связи, направленные на формирование отношений стратегического партнерства в XXI веке.

Важную роль во встраивании азиатской системы коллективной «безопасности через сотрудничество в развитии» в общемировую систему могли бы сыграть трансрегиональные структуры. Развитие и наполнение практическим содержанием встреч на высшем уровне руководителей стран АТР и Евросоюза (ASEM), а также ЕС и стран Латинской Америки, АТР и Латинской Америки (EALA) целесообразно было бы со временем дополнить аналогичными форумами между государствами АТР и СНГ (AsCIS), АТР и Африки (ASAF).

В формировании новой архитектуры азиатской безопасности большое значение имеет вопрос о том, кто возьмет на себя интеллектуальную, политическую и финансовую инициативу в построении «азиатского дома». На ком, следовательно, будет лежать основная ответственность за судьбу коллективной безопасности в Азии.

Ведущую роль в нахождении оптимальной модели безопасности в АТР и ее продвижении в практическую жизнь, на наш взгляд, должны взять на себя крупные державы или экономические группировки, включая США, Россию, Китай, Японию, страны АСЕАН и Индию. Обладая относительно большим военным, экономическим, интеллектуальным потенциалом и имея относительно больший вес в региональных делах, крупные державы и экономические группировки в первую очередь несут ответственность за то, чтобы система коллективной безопасности в АТР была создана. Более того, без согласия хотя бы одной из них трудно ожидать реальных успехов на пути реформирования азиатско-тихоокеанского правопорядка.