Скрытки, кикиморы и годовики

     Как мы уже говорили раньше, Скрытек, или Скрутек, а также германский Шрот, или же Скрытка, — мелкие полубожества, сродни Кикиморе, некоему духу безобразному, но достаточно дея-

 

207

тельному. Годовики из того же ряда мелочных, надоедливых духов, заставляющих хозяина или хозяйку забыть что-либо нужное и выехать в поле или город без этой нужной вещи. Помнится, крестьянин, грузивший мешки зерна на арбу, чтобы везти их в город, за три десятка верст, потерял свой картуз и никак не мог его найти. В конце концов, он заявил: «Они же хитрые!» — «Кто они?» — спросила мать. — «А Скрытки! Они так и шныряют вокруг, чтоб что-либо спрятать, а ты бы и не нашел после!… Ох, это — хитрые бестии!» Несмотря на все возражения нашей матери, он все настаивал на своем и так уехал с зерном. В городе он купил новый картуз, а мы, дети, в это время нашли его старый картуз за дверьми, в доме, на галерее. Как он туда мог попасть, никто не находил объяснения. Наконец, мы увидали котенка, который явился с картузом в зубах! Только тогда мы поняли, кто сыграл шутку над мужиком. Однако, чтобы не обижать человека, мать решила старый картуз сжечь, а за новый заплатить. Она вообще очень бережно относилась к верованиям простолюдинов и никогда над ними не смеялась. Так же поступал[637] и отец. Однако, мы еще долго хохотали в доме, называя нашего котенка «Скрыткой». Другой случай, одна весьма неглупая дама уверяла нас, что «стоит ей поставить перевернутую чашку на стол, как она немедленно находит потерянную вещь!» Это, конечно, уже суеверие, но, все-таки, суеверие, покоящееся на старом веровании. О Годунах в Юрьевке говорили: «Стоит вечером не бояться, войти в темный амбар, как он наполняется сейчас же шумом, шорохом, даже писком иногда: то разбегаются Годуны!» В другом месте, в Анновке, их называли Годовиками. Конечно, на самом деле то были либо крысы, либо мыши, разбегавшиеся при входе человека в темное помещение. Но воображение, населявшее темноту всякими страхами, находило им старинное объяснение, основанное на древнем веровании в низшие божества, не вполне благоприятные человеку. Однако, эти же божества были для них благоприятными до принятия христианства, когда, естественно, по мысли людей, изменивших старым Божествам, некоторые из них, особенно низшие, должны были стать ему враждебными. Название Годунов, или Годовиков, вероятно, происходит от слова Год, а особенно — Новый Год[638], ибо в эти дни, вернее, ночи, под Рождество и Новый Год, старые Божества, и особенно низшие, гуляют свободно. Высшие Божества зла не делают, и на хитрые штучки не пускаются, но низшие на такие вещи идут. Они мстят за отступление от них. Потому-то родились и суеверия, ибо в основе таковых страх перед Божествами, которые могут как-то отомстить отступнику от Дедовщины[639], ставшему христианином. Почти наверное можно сказать, что «демонология» славян стала существовать с момента принятия христианства, а что раньше ее не было.

 

208

Лесной и полевой культы

     Американская школа утверждает, что Дуб — форма Бога Грома. Это, конечно, весьма рискованное утверждение. Дуб есть, как мы сказали, только икона Сварога, Перуна, или его соответствия у ведийцев, Варуны. Несмотря на то, что дуб у всех индоевропейцев пользуется почтением и уважением, это еще не значит, что он и Божество идентичны. У некоторых англосаксов мы просто подозреваем желание во что бы то ни стало доказывать вещи, которые[640] «на голову не натянешь». Это бывает с кабинетными учеными. То же случается и с германскими учеными, во-первых, потому что немцы не любят славян, а во-вторых, потому что германцы все же, если не англосаксы, так саксы. Что-то общее в них имеется, некое «деревянное» отношение к образу, идее, в других случаях упорство, не считающееся ни с какими доказательствами, и потому с ними трудно соглашаться человеку, свободно разбирающемуся в предмете. Оттого, что Дуб — Громовик, еще не следует, что он — Перун. Мы не говорим, что у всех индоевропейцев дело обстоит именно так. Возможны исключения. Однако, что касается славян, то мы утверждаем, что они считали Дуб священным, но не Божеством. Р. Мух, Сэр Джемс Фрезер, Гюнтер, Гоммель, Дитрих, Хирт, Кук, Чадвик в один голос утверждают это. Откуда они взяли свое утверждение? Расшифровывать религии и мифологию индоарийцев[641] надо, исходя из ведизма, их примитивной религии (бывшей вовсе не такой уж «примитивной!»), а не из греко-романской мифологии. Между тем, даже не все еще санскритские книги переведены на европейские языки! Кроме буквального и смыслового перевода, надо еще произвести перевод мышления, ибо санскрит ближе к идеограмме, отражение которой надо видеть и в священных предметах. Санскрит был вначале тоже иероглифичен[642]. Влияние иероглифа на дальнейшее развитие санскрита несомненно, а творчество образов и символов в санскрите нуждается в ином, более гибком определении, чем простое формальное, связанное со словами и смыслом. Только исходя из ведизма, можно будет понять, как удалились от первоисточника индоевропейские религии, и в чем они погрешили. Точно такое же недалекое заключение делает и Фогельсон в своей книге «Моисей и его монотеистическое учение»: «Какая-нибудь чурка, чурбан, зарытый в землю на окраине славянской деревни, далеки от Единого Бога!» Эта «чурка» была простой материализацией Чура, или Щура, Предка, которому посвящали село. Предки должны были следить за сохранностью жителей и за их благополучием.[643] Это вовсе не «идол»! Однако, мы понимаем, что иностранцу,

 

209

да еще материалисту, трудно в этом разобраться. В таком случае надо было бы сказать просто: «Не знаю!»,[644] и никто бы незнающего не обвинил ни в чем. Трудно понять материалисту и другие вещи, например, что не в «чурке» суть, а в обряде, когда ее закапывают. Этот обряд имеет символическое значение передачи села и земли под охрану Предка. Вера в «Тот Свет» славян не допускала грани между жизнью и смертью. Мертвые были в непрерывном общении с живыми.

     Конечно, Лесовик, или Лесобог, был существом благоприятным, как и Полевик, и они были окружены Русалками, как лесными, так и полевыми. Лесобог, Полевик и Водяной составляли Триаду, или Триглавы Природных сил. К ним можно причислить Кринича, или Божества Источников, Ручьев и вообще Живой Воды, Езерича, Водяных Русалок. В христианский период о Русалках уже говорили лишь в отношении Водяных, а о Лесных стали забывать, замещая их Дивом Дивным. Между тем, в древние времена были Тридевять Сестрениц, разного рода Русалок. В «тридесятом царстве, в тридевятом государстве» сказок и находится та страна, где живут Сестреницы.

     Травы и Кущи — обиталище Малых Божеств: Травича, Кущича, Стеблича, Листича, Цветича, или Кветича, Коренича, Ягодича и Муравича. Мурава — зелень. Зеленяк, или Зеленчук — Божество Зелени вообще. Жар-Цвет — древний символ Сомы, Священной Травы и самого Божества этой Травы. Однако, между Сомой-Божеством и Сомой-Травой большая разница: если Сома-Божество нуждается в прославлении и хвале, Трава-Сома священна, и ее уважают, к ней относятся с почтением (отголосок этого — Жень-шень[645] китайцев, срывая который, они его тоже славят, молитвенно складывают руки и кланяются), но Трава, как и Дуб — только священные существа, но не Божества. Дуб-Грмик, или Громовик, как и Персть-Земля — вещи священные, потому что Перун низвергает Грм в Дуб, Сноп и Землю. Все это — образы, а не Божества. Надо понять, что ведийцы ни кумиров, ни статуй, ни икон не имели, а следовательно, должны же были иметь что-то, что бы фиксировало их религиозное понимание. Такой фиксацией[646] служили некоторые предметы или существа-символы. Сноп-Дуб — один из главнейших таких символов, а Трава-Зелень-Клечево — образ Божества, глядя на которое, пастухи и земледельцы молились Божеству, а не физическому Снопу или Дубу, или же Зеленой Ветке. Рассматривать их как простых фетишистов нельзя, хотя бы уже из-за их религиозного уровня. Мы знаем, что моления славян протекали в обстановке обрядности и трапезы. Это уже сложная форма религии. Общая трапеза заканчивалась игрищами и танцами. Вся эта форма Богослужения особая, выработанная издавна, и ее некоторые исследователи сравнивают с оперой, так как пение распределено по

 

210

ролям, и одно пение сменяется другим. Хороводы, оставшиеся до сих пор, служат одной из форм религиозного действа, и потому не могут рассматриваться как простые пляски, но как религиозные танцы.

     Поле и лес служили местом этих молений, где молились все сообща, а личное Мовление-Моление было домашним, в бане. Там человек очищался от нечистоты духовной и телесной, чтобы чистым принять участие в общем молении. Понятие германское о лесном духе славянам не свойственно. Там этот дух враждебен человеку. В славянстве он носит дружественный характер. Сами они — Дажьбовы Внуки.

 

 

Пушан — Пастырь-Волос

     Если у греков был Пан, божество пастырей, которое покровительствовало стадам и самим пастырям, у славян был Велес — Звездный Пастырь. Он пас Стада в Сварге, а отсюда, по ассоциации, покровительствовал и стадам земным. Вообще, многое надо искать по ассоциации, так как религиозная мысль, вращаясь вокруг тех или иных понятий, связывает с ними все лежащее на пути. Так, в жизни пастырей, конечно, играла большую роль Вечерняя и Утренняя Звезда, даже называемая Пастушьей. Отсюда, по ассоциации, Пушан-Велес пасет Звезды, а созвездия становятся стадами. С другой стороны, овца,[647] по ассоциации, идентифицируется[648] с Волной-Шерстью, а шерсть с облаком, облако же с Божеством. Сварог называется также Туча[649]. Первым указал на соответствие между Паном и Пушаном Шульце (Zeitsch. f. vgl. Sprachforschung XLII, 81; Guntert, «Der Arische Weltkönig», с. 43, Hildebrand, III, стр. 362). Будучи Божеством Пастырей, Велес-Пушан помогает найти потерянных овец и, конечно, знает, где находится потерянная вещь вообще, так как ему известны все дороги, все самые малые тропинки. Млечная Дорога в Небе — его путь, по которому он идет в Рай-Ирий и откуда выгоняет Стада Звездные на Пастбище. Звезды — Души Умерших Героев, сияющие как Солнце, и если они становятся Небесными Овцами, то значит, каждая из них переходит со временем в Агнца, но мы знаем, что Первый Агнец — Агни-Солнце, а потому Души Умерших Героев сливаются с Хоросом-Велесом-Яро-Дажьбо, уходя в Сварога. Это обратный путь в Божество Душ, из него вышедших. Возвращение идет через утрату жизни, а Пушан-Велес, знающий все утраченное, находит их и возвращает к Богу-Отцу. Пушан-Велес является, таким образом, вестником божественной воли на земле. Его животным является Баран[650], а потому понятно, почему в дни Зимнего Коляды Три Брата одеты в тулупы из бараньей шкуры[651], шерстью наружу. Будучи покро-

 

211

вителем Агнцев, Пушан-Велес в то же время является Божеством приумножения стад и в этом случае встречается в своих функциях с Савитаром-Божеством Творящим[652]. Гюнтерт думает, что Савитар ведийцев — Ипостась Божества Неба, Варуны (по-нашему, Перуна). Однако, в отличие от всех европейских форм язычества, ни Савитра-Савитарь, или Савтарь, Святарь-Святовид (Свенто, Свято), ни Белее не играют роли, подобной Пану, хотя Велес и является Божеством музыки, пения, танцев и мудрости. Пан, играющий на свирели, заманивает женщин, которыми обладает —[653] если не сам, то напускает на них фавнов. Велес или Святарь не делает ничего подобного. Святарь, по-нашему, Савитар или Велес — одно и то же Божество, потому что их функции одинаковы, а сам Велес есть только форма Сварога. Святарь же является формой Велеса. Мы можем думать, что в дни, когда рождаются Агнцы, Святарь помогает их рождению, делая дело Велеса, и в этом смысле он выполняет функцию Велеса.

 

 

Мать-Сыра-Земля

     Если славяне русского корня уважали Землю, называли ее Матерью, то вовсе не в том смысле, как если бы считали ее Богиней. Они называли ее так, потому что она действительно Мать всего живущего, рождает злаки, животных и людей, ибо и в православном обряде погребения говорится: «земля еси и в землю отыдеши!» В этом смысле и славяне почитали Землю-Мать. Но слово сыр а происходит от арийско-ведического Сурья -Солнце[654], и таким образом, обращение Мать-Сыра-Земля надо понимать так: «Мать- Сура [655], или Сурова Земля[656]», то есть «Мать — Солнцева Земля». Позже, корень сур - или сыр - стал пониматься как сыр ой, влажный, холодный, но в древности он имел значение теплый, солнечный, горячий. Такое переворачивание понятий именно в их противоположность наблюдается у всех народов с течением времени. В славянских языках оно заметнее, ибо корни у них одинаковы, и если меняется значение, то его легко проверить путем сравнения с другими языками той же ветви. Так в чешском слово «рыхлый»[657] означает скорый [658], тогда как в русском языке корень рых - означает крошащийся [659], как рыхлая земля[660], на кусочки. Слово красный [661] в славянских языках осталось для понятия красивый [662], а в русском языке оно означает красный цвет [663]. Слово живот [664] в славянском понимании — жизнь [665], а в русском языке это слово приобрело значение утроба [666]. Тут ассоциативное превращение, ибо в утробе заключена жизнь в том смысле, что если утроба поранена, то и жизнь может покинуть тело. Отсюда отождествление в русском языке Жизни и

 

212

Утробы. Бардзо [667] по-польски много [668], но борзой [669] по-русски значит быстрый [670], ибо борзой конь или пес [671] пробегает большие расстояния, много [672] пространства. По-чешски гоуска [673] — хлебец [674], а по-русски гуска — гусыня [675]. Некоторые понятия изнашиваются, как русское ведь — знай [676], а говорится: «ведь [677] ты знаешь», что явно является повторением, ибо в переводе эта фраза означает: «знай, ты знаешь!»[678] Черствый [679] и свежий [680] по-чешски означают,[681] первое, то есть черствый [682] — именно русское слово «свежий»[683], а «свежий»[684] означает «черствый»[685]. Так,[686] сказать[687] «Дайте мне свежей воды!» по-чешски звучит: «Дайте[688] ми черстве воды!» Или же[689] «То[690] йе свежей хлеба!» означает по-русски: «Это черствый хлеб [691]». Так в течение веков теряется прямой смысл слов, заменяется ассоциативным, или противоположным. Это естественная эволюция языка, ибо язык тоже живет, он является языковым наследием народа, средством общения между людьми и эволюционирует с людьми же. Так слово иже [692] («который») в течение веков сократилось до частицы «же»[693], уже не означающей того, что есть в слове иже [694]. Между тем, фраза: «ты же [695] знаешь!» означает на самом деле: «ты,[696] который [697] знаешь!» Так зря [698] стало в сущности означать «напрасно», «лишне» с оттенком осуждения: «зря ты это сделал!» Между тем, раньше это было обвинение: «ты это сделал зря [699]!», то есть понимая, что делаешь [700].

     Таким образом и Мать-Сыра-Земля [701] означает: «Мать — Солнцева Земля!»[702] В этом выражении — уважение: «Солнцева» значит «Богова»[703], ибо Солнце — Телега Хороса [704].

 

 

Индра—Ондра—Вёдро

     Герой Неба и защитник Света ведийцев является Ондрой- Вёдром [705] русских славян. Вёдро — хорошая погода. «Будет Вёдро!»[706] — говорят крестьяне, глядя на чистый закат солнца. «Ласточка летает высоко к Вёдру [707]» — другое русское выражение. Этим словом обозначается хорошая, способствующая урожаю погода. Так как Индра «освободил Украденных Коров», спрятанных Вритрой в пещеру, то ассоциативно — это означает освобождение благополучия, связанного Дождя [708], появление молока. Язычники вовсе не были такими примитивными, чтобы не понимать, что корова ест траву, взращенную солнцем, а значит, небом и дождем. Они знали, что Земля-Мать превращает Солнечные Перуны в траву при помощи дождя. Таким образом, после дождя нужно Вёдро [709], то есть Солнечная Погода. Индра, Ондра или Вёдро [710], после Дождя (Дождь дает Дажьбо[711]),[712] греет Мать-Сыру-Землю, и последняя производит Траву, нуж-

 

213

ную Коровам, и Коровы дают Молоко [713]. Однако, если Солнце, Дождь, Трава, Мать-Сыра-Земля, Молоко и священные для всякого земледельца понятия и предметы[714], то они еще не божественны от этого. Божества стоят за ними. Брахманисты говорят: «Солнце — не Брахма, Земля — не Брахма, Свет — не Брахма, Вода — не Брахма, Хлеб — не Брахма, Луна — не Брахма, Ветер — не Брахма, Звезды — не Брахма, все — не Брахма, но за всем этим — Брахма!» Так же верили и язычники. Разумеется, всегда были люди, верящие в «амулеты», например, или что «Святой Иосиф сильнее Иисуса!» (Остров Капри, книга шведского доктора Акселя[715] Мунте), но не по ним судят о религии, а по тем, кто ее наилучшим образом понимает, то есть по жрецам, волхвам прошлого, по кудесникам или колядунам (Коло-Коляда-Колядун, в просторечии Колдун, но уже не в религиозном, а в нарицательном смысле). Эти люди верили, конечно, яснее и ближе к ведизму. И сейчас священники христианской религии, конечно, верят правильнее, чем обычный прихожанин, несущий к подножию статуи Богородицы каменное сердце, сделанное в честь Матери Иисуса-Младенца. Простому человеку не приходит в голову, что его «приношение» может в некотором случае стать образом его собственного сердца, окаменевшего в грехе! С другой стороны, частные указания, несмотря на время, протекшее с тех пор, на более глубокое понимание самим русским народом, встречаются весьма часто: «Бог-то Бог, да сам не будь плох!» или: «Бога проси, а сам -коси!» В этом выражении вся чистота религиозного мышления: Бог помогает трудящемуся. Конечно, язычники не обладали догматами, но и ведизм догматами не обладал. Либо религиозное творчество верующих, либо религиозное подчинение таковых авторитету священников. В последнем случае устанавливаются догматы. В первом их нет. Однако, во всех случаях священник, или жрец, является хранителем самой чистой религиозной традиции.