Источниковое  и внеисточниковое знание .

Историческая наука в настоящее время переживает кризис - критике подвергаются практически все ее основания, в том числе и исторический источник. Звучат высказывания о том, что источники не надежны и поэтому необходимо привлечение внеисточникового знания, которое, в некоторых случаях, полагается заменителем источников. Для решения этой проблемы осуществляется попытка выявления топоса исторического источника и топоса внеисточникового знания, что позволит углубиться в содержание понятия «исторический источник» и определить сферу внеисточникового знания.

Если ранее источник полагался основой исторического познания, то впоследствии оказалось, что он не перекрывает все содержание исторического знания. На первый план был выдвинут историк, что позволило, с одной стороны, разрешить проблемы исторического исследования, связанные с отсутствием источников, но с другой стороны, предопределило небрежное отношение к ним.

В результате все больше внимания стало уделяться так называемому внеисточниковому историческому знанию. Это было бы оправданно, если бы не попытки заменить им источники: при всем их несовершенстве и недостатках, они являются главным каналом связи, который позволяет исторической науке получать самотождественную информацию, т.е. информацию, которая определяет сущность исторической науки. Для того чтобы она не утратила свою сущность науки, необходимо определиться с границами понятия «внеисточниковое знание».

Попытка решения этих проблем связана с привлечением метода «выявления топоса», основанного на аристотелевской топике и предполагающего рассмотрение исторического источника или «источникового знания» и внеисточникового знания, как пространств сосредоточения, распространения и пересечения смыслов (см. подробнее [1]).

Первый шаг, который следует сделать в соответствии с методом, - это обнаружение вещи, «очерчивание» ее границ, обозначение в виде «смыслового пятна». Как сказал А. Родин, внесший вклад в разработку данного метода, в своей работе «Среда и событие», чтобы начать исследование вещи, она должна быть названа [3]. Он замечает, что название вещи состоит из двух частей - имени ее рода и ее собственного имени. Род показывает, что есть вещь, где ее искать, а сама вещь выделяется собственным именем. Родовым именем (индивидуальным топосом) является имя «источник», собственным именем (общим топо-сом) - «история», «исторический». Топосом является и пересечение общего и индивидуального топоса (имя и род).

Далее поиск или выявление топоса (места пересечения смыслов) будет осуществляться путем «наполнения места» и исследования распространения смыслов родового имени. Следующий за этим поиск границы предполагает выявление сходств и различий исторического источника с источниками из других сфер знания, которые, имея совпадения в родовом имени, различаются собственными именами.

С познавательной точки зрения источник - это то, что может «источать информацию». Для естественных наук - это природные явления, с которыми субъект познания взаимодействует напрямую, а для сферы социально-гуманитарных наук - это текст, представляющий реальность, прямое взаимодействие с которой невозможно. По словам М.М. Бахтина, текст является первичной данностью (реальностью) «всякой гуманитарной дисциплины» [5. С. 292].

. В исторической науке реальность отделена от историков «барьером времени», преодолеть который не представляется возможным. Поэтому необходимо существование опосредующего звена, в качестве которого и выступает, прежде всего, исторический источник. Ф.Н. Блюхер назвал источник единственной действительностью исторической науки, тем, «благодаря чему история может оперировать категорией истинности» [6. С. 9].

Из прошлого исторический источник трансформируется в настоящее по различным каналам, в том числе и на материальном носителе. Поэтому исторический источник - это источник, имеющий две стороны - предметную и содержательную..

Информация, содержащаяся в историческом источнике, извлекается различными методами: это связано с разнообразием их форм, видов, с принадлежностью к эпохе и др.

Специфика исторического источника проявляется и в том, что методом понимания свидетельств, содержащихся в нем, является критика, включающая определение подлинности «носителя» источника, его текста, критику достоверности свидетельства, реконструкцию скрытых фактов, извлечение истинной и определение ложной информации.

При изучении исторического источника, как полагает М. Блок, необходимо активное и пристрастное «вторжение», «вживание» в его структуру, смысл, специфику формы, содержание, язык, стиль [8. С. 29]. Таким образом, в первом приближении, рассмотрев исторический источник через различия и сходства собственного имени, можно сказать, что топосом исторического источника является его принадлежность прошлому, отражение в нем жизни людей в прошлом, его предметность, выражающаяся в разнообразии проявлений. Методом его познания (понимания) является критика, включающая не только методы сферы социально-гуманитарных наук, но и естественнонаучные.

В настоящее время существуют две традиции в представлении о роли исторического источника. Первая основывается на взглядах Ранке, который выдвигал «требование» к исследователям устраняться из своего исследования. Факты, извлеченные из источников, он полагал единственной реальностью исторической науки. Представители другой традиции не склонны не только абсолютизировать источники, но даже придавать им большое значение. Вторая позиция в настоящее время получает все большее распространение, исторический источник теряет доверие.

Недоверие основывается на ряде обстоятельств:

1. Как уже упоминалось, историк имеет дело не только с письменными источниками, но и с вещественными. Извлечение из них информации связано с привлечением широкого спектра внеисточникового знания.

2. Информация, содержащаяся в письменных источниках, может быть идеологизирована, плохо проверена, намеренно искажена и др. Например, на некоторых документах отсутствуют атрибуты, подтверждающие их официальный статус (подписи, печати и др.). Не все события фиксируются в письменных источниках: они могут оставаться лишь в устной традиции, приобретая впоследствии статус преданий. Что касается других видов источников (мемуары, рассказы очевидцев и др.), то здесь изначально предполагается мнение автора. То есть источники могут изначально нести на себе печать субъективизма, включать субъективный компонент.

3. Историк, также относясь к прошлому субъективно заинтересованно, интерпретирует его с позиций  

своих ценностей, установок, принципов и др. Это может выражаться в отборе источников, в выборе угла зрения, аспекта рассмотрения тех событий, о которых информирует источник.

4. Источники содержат лишь часть информации о прошлом.                                        5. Историк, для создания более или менее полной картины, не может ограничиться источниками, относящимися только к какому-либо одному месту и ограниченному временному отрезку, несущими информацию о каких-либо конкретных событиях. Кроме этого, требуется использование фактов, полученных из других источников.

Уязвимость источника побуждает исследователей к привлечению так называемого внеисточникового знания. Но данное понятие часто заполняется различным содержанием, поэтому очень важно рассмотрение существующих представлений о нем, что позволит определить сущность, границы распространения смыслов этого понятия и его место по отношению к историческому источнику.

Следующим этапом выявления топоса, таким образом, предполагается поиск различий между возможностями исторического познания с помощью исторического источника и внеисточникового знания, которые имеют разные родовые имена. Различие родовых имен выражается в противопоставлении: вне-источниковое знание, с одной стороны, означает отрицание принадлежности к источниковому историческому знанию. С другой стороны, здесь предполагаются «привязанность» внеисточникового знания к источнику, его производность, «вторичность». Это обстоятельство позволяет предположить, что внеис-точниковое знание, так же как и знание, извлеченное из исторического источника, принадлежит преимущественно исторической науке и является той характеристикой, которая выделяет ее из сферы других наук. Для других наук, даже тех, которые имеют дело с источниками (филология, юриспруденция), это понятие не имеет смысла, так как нет необходимости в противопоставлении этих двух видов знания.

Большинство исследователей к внеисточниковому историческому знанию относят, прежде всего, «пред-знание».

Особым образом решалась проблема «недостаточности» источников представителями школы «Анналов». С одной стороны, ими расширяется источнико-вая база. К источникам они (более всего Л. Февр и М. Блок) относят «все, что человек написал, создал, все, чего он касался» [8. С. 27]. Историческое исследование должно сопровождаться изученим статистики, демографии, психологии и др.

С другой стороны, они проявляют недоверие к источникам, пытаясь с помощью предзнания выявить в источниковой базе знание, которое не соответствует замыслу источника (различного рода «оговорки»). Их недоверие было связано с тем, что источники построены по «схемам», определяемым идеологиями времени, поэтому прямое содержание текста источника может быть фальсифицировано. В результате работа историка - это поиск подлинного содержания в любом письменном источнике. В связи с этим даже фальсифицированные источники представляются ценными для исследования. Таким образом, статус исторических источников изменяется: источники полагаются «молчаливыми» и «говорят» лишь тогда, когда их спрашивает историк.

Необходимо заметить, что в качестве предзнания могут выступать некоторые виды вненаучного зна-

ния - здравый смысл, обыденное знание, как уровень исторического познания, социально-психологические установки общества, иногда основанные на исторических мифах. Предзнанием могут быть и официальные концепции власти, идеология. То есть в качестве предзнания выступают те знания и установки, которые может иметь исследователь, с которыми он «приступает» к исследованию источников.

Одним из видов внеисточникового знания считается опыт, эксперимент. Тема эксперимента в истории возникла довольно давно и является дискуссионной. Одни исследователи не очень высоко оценивают эксперимент в исторической науке. Например, Э.Н. Ло-оне пишет: «Если мы знаем, как строили пирамиды, то неважно, что их можно было строить и по-другому» [15. С. 150]. Более того, сторонниками данной позиции полагается, что он может исказить историю. Другие исследователи напоминают, что эксперимент помог сделать ряд исторических открытий.

 

Необходимо заметить, что здесь речь идет об экспериментах в их естественнонаучном смысле, когда объект исследования вполне достижим и опыт может быть повторен. Это так называемый реалистический подход. Историческое прошлое предстает здесь как реальность, существующая сама по себе, независимо от познавательной активности субъекта, а эксперимент выступает как воспроизведение этой реальности - «оригинала». С точки зрения Уайта, в этом случае воспроизводятся события, внешние сознанию историка [11].

В связи с этим возникает вопрос о том, что дает возможность назвать данный эксперимент историческим? Опыт проводится с использованием методов других наук, и с историей он связан лишь тем, что обращен в прошлое. Кроме того, воспроизведение исторических событий, подобно тому как воспроизводятся явления в естественных науках, может привести лишь к частичному успеху, прежде всего, потому, что история каждой социальной общности уникальна, бесконечно изменчива, поведение людей мало предсказуемо. Апелляция к законам истории также не приведет к успеху в достижении истинного знания, так как они порождаются в результате деятельности людей и не действуют всегда одинаково как законы природы. Поэтому позиция приверженцев реалистического подхода предполагает опору на исторический источник при частичном использовании внеисточни-кового знания.

.

Предшественником конструктивизма в понимании опыта в исторической науке, на наш взгляд, можно назвать Коллингвуда, который выдвинул в качестве реальности исторической науки историческое сознание. Содержанием исторического знания он полагает знание о том, что дух совершил в прошлом, и опыт «воспроизведения его действий» [18. С. 207]. Объектом опыта здесь уже является «деятельность мышления», сознания, а сам опыт - воспроизведением этой деятельности.

Мысль о том, что познать прошлое «как оно было» невозможно, все более укрепляется. Причиной этому, как пишет В. Н. Сыров, является не только то, что прошлое недостижимо и не может стать «подтверждением суждений историка», а и потому что «"смысл" происшедшего чужд нам» [20]. В этой ситуации (в рамках постмодернизма) возможность исторического опыта первым рассмотрел голландский философ Ф.Р. Анкерсмит Невозможность опереться на прошлое, его чуждость побуждают Х. Уайта разработать способ преодоления чуждости. Он считает, что это может произойти с помощью форм, тропов, на которые опирается историк в своем исследовании. Предпочтение тропов влечет за собой «определенный способ объяснения, аргументации и идеологической стратегии» [10. С. 11]. То есть Уайт создает «структуралистскую сетку», в пределах которой существуют все исторические тексты. Она выступает в качестве закона, претендуя на статус незыблемости, неразрушаемости, что свойственно законам природы, которым подчиняется опыт в естественных науках.

Исторический опыт, представленный Х. Уайтом, с одной стороны, основан на предпочтении историком тропов, с другой стороны, это предпочтение связано с представлениями об их независимости от исследователя. Поэтому определить его как внешний или внутренний достаточно трудно [11].

Как мы видим, представления о возможном использовании в историческом исследовании опыта (эксперимента) весьма широки - от признания его не

особенно важным дополнением до признания за ним довлеющего положения в получении исторических знаний. Более того, можно согласиться с В.Н. Сыро-вым, который полагает что «концепт "опыта" дает принцип, позволяющий решительно отделить исторические повествования от художественных Подводя итоги, можно сказать, что топосом вне-источникового знания являются знания и способности, которыми обладает историк; наличное знание, которое он может использовать; то, что может быть «добыто» им в процессе исследования не методом критики источников, относящихся к теме, а иными методами. Это могут быть комплекс знаний, полученных из других исторических источников ранее; знание отдельных фактов; результаты исследований других сфер науки; опыт настоящего (например, мо-

дели поведения людей в той или иной ситуации); интуиция, способность к анализу и понимание эпохи исследователем, эксперимент, подобный естественнонаучному, и индивидуальный опыт прошлого, основанный на чувственном восприятии прошлого и личном восприятии историка «жанра» того или иного события.

Таким образом, ситуация получения исторического знания такова: исторический источник - это то, что определяет границы исторической науки, ее отличие от других наук и от вненаучного знания. Сторонниками реалистического подхода источнику придается особая ценность, по словам Я. С. Лурье, исторические факты извлекаются только из источников [14. С. 14]. Конструктивисты, склонные к низкой оценке источниково-го знания, все-таки отмечают, что внеисточниковое знание (опыт) не является единственным способом проникновения в историческое прошлое [10. С. 369]