Женская проза во французской литературе второй половины XX В. С. Де бовуар, Ф. Саган, Н. Саррот и др.

Феномен женской прозы во французской литературе XX века тесно связан с развитием феминизма. Литературный феминизм начал активно формироваться во Франции еще в XIX столетии, особенно ярко - в творчестве Ж. де Сталь и Жорж Санд, однако следует заметить, что только в 1904 г. впервые было учреждено жюри литературной премии, состоящее исключительно из женщин.

Выход в 1949 г. книги Симоны де Бовуар «Второй пол» стал ярчайшей вехой в истории «второй волны» феминизма и важнейшим переломным моментом этой истории. По существу, именно Бовуар, хотя она и использовала в названии слово «sexe» (а не «genre»), придала женскому вопросу подлинно гендерный, социокультурный характер. Впервые проблема эмансипации женщин осмыслялась столь глобально, «охватывала историю, мифологию, культуру, сексуальность» И одновременно впервые феминизм приобрел столь явный личностный характер.

Книга вызвала возмущение со стороны католической церкви и восторг сторонников признания прав женщин, споры касались наиболее новаторских черт сочинения Симоны де Бовуар: ей удалось повернуть к гендерной проблематике философию экзистенциализма, соединить две по существу враждующие теории - марксизм и психоанализ, не принимая полностью положения ни одного из них. Идеи Бовуар демонстрировали ее глубокое знание философских течений прошлого и настоящего (Гегеля, Маркса, Ницше, Фрейда и др.) и одновременно интеллектуальную независимость даже от Сартра, с которым она, по общему признанию, вела постоянный диалог и по отношению к которому сохраняла оригинальность своих воззрений.

Симона де повела разговор о личном выборе современной женщиной ее жизненного поведения. Причем, ей было необходимо подчеркнуть не наличие «вечно женственного», а общность, универсальность человеческой природы, демистифицировать так называемый «женский удел». Ключ социального подавления женщины она видит во внушении обществу идеи о том, что биологическая половая принадлежность - это судьба, что женщина обречена на инертность, на неизбежное репродуцирование, а не изменение, как мужчина.

«Женщиной не рождаются, ею становятся»

Следующее произведение, однозначно перевернувшее с ног на голову литературное общество, - «Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган. В романе Саган увидели своеобразное знамение времени, примету начавшейся эпохи «свободных нравов» и ужаснулись. Именно так преломился в сознании тех, кто писал о Саган, прозвучавший в её произведении вызов принятым условностям и ханжескому лицемерию, которые всегда царили в обществе. Однако книга молодой писательницы не сводилась к породившим сенсационную шумиху «смелостям», которые сегодня, когда во французском обществе полностью снята цензура, в том числе и на порнографию, кажутся наивными и давно устаревшими. «Здравствуй, грусть» привлекает, прежде всего, искренностью тона, свежестью и остротой восприятия мира Франсуазой Саган, проявившей в первой же книге незаурядный талант.

Однако если теория и работа знаменуют историю феминистской активности, то факт остаётся фактом – в то время, когда Франсуаза Саган пишет свой первый роман, женщина не имеет права работать или открывать банковский счёт без разрешения мужа. Она либо жена и мать, либо дочь. Безбрачие в тот период всегда рассматривается как отклонение от нормы, или же неудача, контрацепция остается закрытой темой, а аборт строго осуждается. Католическая церковь по-прежнему контролирует все семейные отношения и, в частности, статус женщины. Именно поэтому произведение «Здравствуй, грусть!» на первых порах вызывает неоднозначную реакцию критиков и общества.

Практически все произведения Саган так или иначе посвящены основным особенностям женской психологии и души, исследованиям их чувственной природы. Причем главной составляющей внутреннего (эмоционального) мира женщины в понимании писательницы является феномен любви, который часто сопровождаем мотивом грусти.

Конфликт между Сесиль и Анной составляет ядро, главное содержание романа. Анна, с точки зрения Сесиль, сковывает и унижает её как личность, не даёт ей свободно развиваться, за что и наказана. Чувственное наслаждение жизнью одержало верх над благоразумием. Но, с другой стороны, тот же самый конфликт постепенно приобретает совсем иную окраску. Всё яснее проступает в тексте понимание, что Сесиль защищает бездуховное, эгоистическое, по сути, пустое существование. Она отстаивает чисто функциональный подход к людям, при котором человек важен и ценен не сам по себе, не в силу своих личных качеств, а только как предмет удовольствия. Анна, напротив, воплощает более высокую культуру чувств, более развитое духовное и нравственное начало. Если для Сесиль и её отца любовь всего лишь их собственные приятные ощущения от общения с меняющимися партнёрами, то для Анны – это постоянная нежность, привязанность, потребность в ком-то. Сесиль отдаёт должное человеческим качествам Анны, восхищается её культурой, её достоинством, её умением владеть собой. Она бы даже полюбила эту женщину, не окажись та на её пути к удовольствиям.

Натали Саррот показала себя больше, как литературного теоретика, наравне с А. Роб-Грийе она разработала концепцию «Нового романа». В сборнике эссе «Эра подозрений» (L'Eredusoupęon, 1956) Саррот утверждает, что модель романа XIX века исчерпала себя. Интрига, персонажи («типы» или «характеры»), их перемещение в фиксированном времени и пространстве, драматическая последовательность эпизодов перестали, по ее мнению, интересовать романистов XX века. «Новый роман» также переосмыслил отношения между читателем и текстом. Пассивное доверие, основанное на идентификации читателя и персонажа, должно было уступить место идентификации читателя с автором произведения. Читатель, таким образом, втягивался в процесс творчества и становился соавтором. Он вынужден был занять активную позицию, следовать за автором в его эксперименте: «Вместо того, чтобы идти на поводу у очевидного, к которому его приучила из-за его лени и спешки повседневная жизнь, он должен, чтобы различать и узнавать персонажи, как их различает сам автор, изнутри, по неявным признакам, которые можно распознать, лишь отказавшись от привычки к комфорту, погрузиться в них так же глубоко, как автор, и обрести его видение» (Саррот).

Натали Саррот пытается через банальные детали повседневной жизни дать представление о незримой стороне человеческих отношений. Проникнуть за видимость вещей, показать силовые линии существования, рождающиеся как реакция на социальные и психические раздражители, — цель анализа Саррот. Прежде всего он основан на подтексте (в данном случае это противоречащие словам жесты, умолчания). В «Планетарии» (Le Planétarium, 1959), пожалуй, самой яркой книге Саррот, «подводный» мир обретает особую рельефность. В нем идентифицируемы молодой глупец, претендующий на артистизм, его маниакальная тетка, развалившаяся семья, а также типаж знаменитой писательницы. Как это косвенно следует из названия романа, автора интересует не интрига, а движение персонажей-«планет» внутри некой космической системы. Свойство космических тел сближаться по особой траектории, притягиваться друг к другу, а затем отталкиваться лишь подчеркивает их изолированность. Образ закрытости сознания для внешнего мира переходит в другой роман Саррот, «Золотые плоды» (Les Fruits d'or, 1963): мы существуем только для самих себя; казавшиеся нам абсолютно верными наши суждения о предметах, произведениях искусства всецело относительны; слова, в целом, не вызывают доверия, хотя писатель и сопоставим с акробатом на трапеции.