Федор Васильевич – реставратор балетов классического наследия

С 1920-х годов Федор Лопухов ставил и возобновлял многие спектакли классического наследия во многих театрах.

Его работа над реставрацией классических спектаклей началась с балета «Спящая красавица». Потом Лопухов принялся за работу над балетом «Раймонда». Он сохранил в неприкосновенности хореографию этого спектакля, лишь добавив в него несколько сочиненных им эпизодов.

Кроме работы над двумя этими балетами, в сезоне 1922 – 1923 годов, Федор Васильевич Лопухов занимался также восстановлением спектаклей «Конек-Горбунок», «Щелкунчик», «Эсмеральда», «Корсар», а на следующий год проделал огромную работу по реставрации балета «Дон Кихот» [21, с. 233].

Федор Василевич Лопухов говорил о себе: «Я рассматривал себя как реставратора лучших хореографических творений в театре – хранителе достояния мировой балетной культуры; поправки, доделки и переделки допускались лишь в случае крайней необходимости» [15, с. 223].

В «Дон Кихоте» Лопухов постарался восстановить подлинного Горского, так как он знал этот спектакль и в Петербурге, и в Москве. Только заменил постановку «Фанданго» на музыку Направника, принадлежавшую в Мариинском театре Н. Легату. Испанские танцы никогда не были «коньком» этого балетмейстера. Пришлось сделать «Фанданго» заново, в характере спектакля Горского.

При восстановлении «Конька-Горбунка» Горского (он создал оригинальную редакцию для Мариинского театра, отличавшуюся от редакции Большого театра) Лопухов сохранил все фрагменты Сен-Леона, Иванова, Петипа и Горского, какие знал. Роль Федора Васильевича была очень скромной: ему надо было тщательно отрепетировать весь спектакль, возродить забытые и обветшалые пантомимные сцены, восстановить в деталях замечательную вариацию Царь-девицы на музыку Чайковского, поставленную Горским. Но лично Лопухову в этом возобновлении принадлежат только две сценки: на музыку вступления и заключения он собрал детей вокруг старика, который как бы рассказывал им сказку.

Тогда же Федор Васильевич полностью восстановил «Раймонду». Но он не знал давно забытое пиццикато Раймонды в первом акте, поэтому пришлось включить сюда его постановку, сделанную еще до революции. А вариацию Раймонды в последнем акте Лопухов включил в редакции Преображенской, которая была одобрена Петипа. Особенно пришлось повозиться балетмейстеру-реставратору с пантомимными мизансценами. Они давно расшатались и шли как попало. Так, в финале второго акта, где первоначальная мизансцена была забыта, Лопухов сочинил новую – подчеркнул триумф рыцарей, победивших сарацин [5, с. 192].

О восстановлении балета «Щелкунчик» Лопухов писал следующее: «В трудное положение я попал с возобновлением «Щелкунчика». Известно, что постановка была наспех осуществлена львом Ивановым по плану Петипа; Петипа в ней не участвовал из-за тяжелой болезни. Постановка эта не смогла удовлетворить ни Петипа, ни Иванова, ни Чайковского, о чем мне рассказывали «старики». Возможно, из-за этого Легат счел себя вправе изменить ряд моментов – где к лучшему, где к худшему; в частности, ему принадлежит новая редакция адажио принца Коклюша и феи Драже во втором акте, сделанная для себя с Преображенской и одобренная Петипа. Она-то и закрепилась в обиходе, числясь за Ивановым; на самом деле от постановки Иванова остались лишь частицы да женская вариация. На беду, я плохо помнил старую постановку и потому обратился за помощью к А. Ширяеву. В результате совместной работы мы восстановили постановку Иванова, но не полностью: память отказала нам в ряде моментов, и пришлось досочинять и пересочинять куски. Так пришлось доделывать и «Вальс снежинок»» [15, с. 224, 225].

Но всё же самая большая и сложная работа выпала Лопухову при возобновлении «Спящей красавицы».

Петипа, поручив роль феи Сирени своей дочери Марии Мариусовне, вынужден был отказаться от постановки вариации для нее: Мария Петипа классики не танцевала. Из-за этого сюита танцев фей не имела заключения. И, как следствие, Лопухову пришлось сочинить вариацию феи Сирени, исходя из портрета феи-благодетельницы, какой дан в музыке Чайковского и в других эпизодах Петипа. Помимо этого Федор Васильевич восстановил купюру в начале первого акта, где показаны кумушки-вязальщицы, забывшие, что нельзя появляться со спицами поблизости от замка. Лопухов полностью восстановил финал и усилил мизансцену завязки. Прежде, в то время, когда Аврора играла с веретеном и увлеченно танцевала, безучастная толпа глазела по сторонам. Лопухов же заставил придворных и крестьян взволноваться при виде смертельной опасности, грозящей Авроре, а затем гнаться за нею и тщетно стремиться вырвать веретено из ее рук [1, с. 89].

Федор Васильевич говорил: «Восстановление старого репертуара далось нелегко. Трудно сказать, что было прискорбней – обвинение меня в кощунстве или то, что я прослыл консерватором, ретроградом. Даже некоторые друзья мои и те не понимали, зачем я «вожусь со старьем», занимаюсь «починками» и тому подобное. Так, Голейзовский обвинял меня в печати, что я, как руководитель, тяну балет Мариинского театра вспять, к «давно минувшим временам». На что я ответил ему, что я всегда был и буду в числе защитников старого репертуара, несмотря на то, что я в своем творчестве примыкаю к левым. Создавайте новые произведения. Я, как хореограф, буду бесконечно рад каждому новому звену в хореографической цепи, но не надо плевать в тот колодец, откуда мы пили и, я не сомневаюсь, пьем и сейчас. Ибо создание нового возможно лишь при познании старого, ибо в старом есть предпосылки нового» [15, с. 231].