Бормочущий беспорядок с платформы. Куда-понятия не имею.

Я ищу Сефину. Хранитель Запаха ушел.
Позади меня раздаются медленные хлопки. - Прекрасное представление, лепесток. На любой

в другой раз, я уверен, вы были бы вознаграждены за такой героизм. Сегодня, увы, мы
не можем допустить вмешательства в материалы другого кандидата.”

«Что?” Заккурус машет
рукой паре охранников. Лозанак-один из них. Хотя

Она не выглядит довольной, но подчиняется приказу.

“Заставляет сердце петь, когда инвестиции заканчиваются.
- Ты... ты знал, что он делает!” Я отплевываюсь
, ярость пронзает меня. Я дам им помехи.
Заккурус протягивает руку и похлопывает меня по локтю тем же жестом, что и раньше.

Мальчик до того, как его плоть начала гореть. У меня мурашки бегут по коже.

Потом его заменяют охранники. Они толкают меня вниз по каждой из
платформ и в толпу, один расчищает путь, в то время
как другой крепко держит меня за руку.

Я нахожу себя окруженным и в то же время совершенно одиноким. Мое дыхание
участилось, стало неглубоким, городская вонь внезапно стала слишком густой для моих легких.
Солнечный свет начинает темнеть.

Тогда Барден здесь.
Я медленно двигаюсь. Будут вопросы. О-так-много вопросов. Барден знал, что я

продавал. Он знал, что у меня была встреча с источником по поводу испытаний. Но я
еще не придумал, как рассказать ему о контракте Заккуруса. Я
надеялась, что мне никогда не придется этого делать.

Теперь, держа его в руке, я чувствую себя так, словно пытаюсь нести песок в корзине.
“
Не сопротивляйся,— шепчет он мне на ухо. - Ты сделаешь только хуже, -
говорит он так уверенно. - Я найду тебя. Я всегда нахожу тебя"
, а потом он теряется в толпе.

ГЛАВА 6

Пепел

На барже люди Иддо играют в Пять кубков и борются на руках за монету или лишний
эль. Я никогда не осмеливался выпить больше кружки с водой. Я не могу понять
, почему кто-то не хочет контролировать свой разум, свое тело. Для
меня это было бы просто опасно.

Нисай проводит большую часть времени на палубе, что-то записывая в своем дневнике,
обсуждая с Эсариком основные моменты истории Афоризмов или подтрунивая над
другом, чтобы тот сделал Ами подобающую увертюру. Я никогда не видел, чтобы кто-то краснел так
яростно, как трелианка, когда произносят ее имя.

На третий день горизонт меняется. Прямая линия равнин
переходит в сине-зеленые предгорья. Позже появляются далекие пики, их головы
и плечи окутаны белым.

Я только что закончил свои утренние молитвы и снова застегнул молитвенную ленту

к моей руке, когда Эсарик указывает. “Хребет Хагмира.”

“Алетский хребет,” говорит Нисай. - А ты знаешь, что их полное имя записано
в старых документах как Асматук Алет Тупешто? Древнеимперский арамтескан
означает "горы, которые кусают небо".”

Эсарик хмурится. - А разве " горы, пожирающие небо’ не были бы чем-то большим?

репрезентативный перевод?”

- Поэтично.
“Что ж, спасибо.”
На месте высадки несколько рейнджеров ждут со стадом верблюдов.

Иддо, конечно, может спланировать путешествие. Половина животных оседлана
, между двумя горбами у них кожа, остальные понесут наши вьюки. Нисай
гримасничает, глядя на носилки, но не протестует, и мы устремляемся к дальнему
краю Алетских холмов.

Речные равнины уступают место иссохшим зарослям кустарника, узорчатым
сетью высохших оросительных каналов. Эсарик оглядывается, потом хмуро
смотрит на карту. - Они все еще не обновили его.”

- Обновил что?” -
Когда-то это была житница Афораи. Но Великий

Землетрясение 614 года изменило течение реки. Мало надежды
на то, что ячмень прорастет в этих границах.”

Я пожимаю плечами.
Но довольно скоро мы начинаем подниматься. И по мере того, как мы это делаем, все растет

Тихий.

Слишком тихо.
Здесь нет птичьего пения. Никакого шныряния мелких тварей в колючих

растительность сгрудилась вокруг скальных образований. К тому времени, как дорога
проходит через крутой просек, все, что я слышу, - это скрип кожи и
топот верблюжьего обоза.

Пока в овраге не загремит камешек.
Рука Иддо тянется к топору.
Мимо проносится стрела
, я вынимаю из ножен свои двойные клинки и перемещаю своего верблюда между Нисаем и деревом.

происхождение стрелы. Еще один болт дугой опускается вниз, пронзая верблюжью ногу Кипа.
Косматый зверь брыкается и бросается на свой головной канат, красный цвет расцветает
вокруг его раны.

“Возьми под контроль эту штуку, - рявкает старший Рейнджер на Кипа.
- Живой щит, - рявкает Иддо. “Два глубоких!”
Почти как один, Рейнджеры выстраиваются вокруг принца.