О гипотезе «эволюционного происхождения» клетки

Эволюционная версия происхождения первой клетки подразумевает, что она образовалась из каких-то более простых элементов. Но ниже клетки по уровню сложности генетической структуры стоят только вирусы. Поэтому в процессе эволюционного формирования клетки обычно выделяют две стадии.

Первая стадия: образование клетки из более примитивного организма – то есть из вируса.

Вторая стадия: усложнение структуры уже существующей клетки за счёт захвата внешних по отношению к ней генетических элементов – то есть опять же вирусов (или мелких бактерий).

Карин Мёллинг считает, что в прошлом были реализованы обе эти возможности. Проследим за ходом её рассуждений.

Произошли ли клетки от вирусов?

Некоторые трудности гипотезы

 

Профессор Мёллинг излагает «научную» версию происхождения клетки. Согласно этой гипотезе, вначале были вирусы, а клетки ещё не было: «Первичные клетки относят к древнейшим универсальным общим (или клеточным) предкам (LUCA – Latest Universal Common (or Cellulat) Ancestors)» [с. 113].

Карин Мёллинг ставит вопрос радикально: «В чём заключается роль вирусов? Только ли в поставке ядер или, возможно, в формировании клетки в целом?» [с. 113].

Как мы видим, для автора вопрос о «поставке ядер» решён и не подлежит сомнению (мы рассмотрим эту тему подробнее в разделе 8.2.). Речь идёт о формировании клетки из вирусов. Но этого мало.

 

Факт или предположение?

 Вирусы объявлены не просто участниками в создании клетки, но эволюционными «предшественниками» клетки: «Гигантские вирусы… укрепляют подозрение, что вирусы могли быть предшественниками клеток. Если LUCA представлял собой вирус, его нужно было бы назвать LUCAV, где V обозначает вирус, как предложил Евгений Кунин из Национального института здравоохранения» [сс. 113 – 114].

Это «предложение» Е. Кунина является именно «подозрением», некоторой оригинальной гипотезой, причём далеко не общепринятой. Фрау Мёллинг, между прочим, приводит авторитетное мнение Манфреда Эйгена, который так «не считает».

Сама же Карин Мёллинг пишет убеждённо и даже категорично: «Вирусы действительно внесли свой вклад в образование клеток. Это очевидный факт (точнее: «непреложный факт», hard fact – прот. К.Б.), а не предположение (буквально: «не спекуляция», speculation – прот. К.Б.)» [с. 49].

Нет, это не «факт» и, тем более, не «непреложный факт». Это – умозрительное маловероятное предположение, а точнее говоря – чистая спекуляция. 

 

Размер.

Отсутствует логика и в следующей аргументации.

Карин Мёллинг пишет: «Были ли бактерии “раздувшимися” вирусами? Данные проведённых недавно анализов подтверждают такую точку зрения, поскольку имеется широкий спектр вирусов – от мелких до гигантских, и последние оказываются даже крупнее некоторых бактериальных клеток» [с. 114].

Однако из того примечательного факта, что некоторые вирусы могут быть крупнее некоторых бактерий никак не следует, будто одни из них являются предшественниками других. Так, крупные рыбы (акулы) могут иногда употреблять в пищу млекопитающих, а крупные млекопитающие (медведи) способны охотиться на рыб. Но размер отдельных особей никак не свидетельствует о древности их рода, тем более – о том, кто кому мог быть «эволюционным предком». Вирус остаётся вирусом, бактерия – бактерией, акула – акулой, а медведь – медведем. Так что упомянутые данные анализов ничего не подтверждают.

Никто не наблюдал эволюции вируса: как маленький вирус становился бы более крупным и более сложно устроенным. Вирусы бывают весьма разнообразными, по размеру они «могут намного превосходить наночастицы или быть намного меньше их» [с. 35]. Однако динамики роста вирусов исследователи не зафиксировали. Похоже, что вне клетки «хозяина» всякая биологическая деятельность вирусов замирает, и они остаются не подверженными никаким изменениям. А это, между прочим, означает, что они, находясь вне клетки «хозяина», не эволюционируют!

Конечно, чем крупнее биологический объект, тем сложнее и совершеннее он может быть устроен. Но всегда остаётся альтернатива: считать появление данного вируса результатом эволюционного усложнения структуры его более мелких предшественников – или результатом деградации более крупных живых тварей.

Проведём аналогию. Образец минерала, имеющего ровные грани, может сформироваться вследствие кристаллизации из раствора или из расплавленной магмы. Но могут аналогичные грани получиться в результате  физического разрушения монолитной породы. Так в результате взрыва в горном карьере образуются осколки разной крупности: глыбы, булыжники, щебень, песчинки, пыль. При этом в глыбах возникают новые неожиданные трещины; в средних фракциях – не существовавшие прежде сколотые грани; мелкие частицы приобретают иные свойства, которых они не имели, находясь в горном массиве – пластичность у глин, сыпучесть у песков. Пусть этот наглядный пример из области инженерной геологии предостережёт от желания говорить про мнимую «эволюцию» от наночастиц через средние фракции к макроскопическим объектам (равно как про «эволюцию» в обратном направлении).

Есть, конечно, различие между взрывом в массиве горных пород и «взрывом» генома, случившимся в результате Божьего проклятия первозданной земли. Тем не менее, проклятие земли Богом – это скорее «взрыв», чем «эволюция». И поэтому наша аналогия с образованием огранённых минеральных частиц в результате взрыва вполне оправдана.

Такое объяснение более естественно и органично, чем выдумка про «миллиарды лет» постепенного превращения вирусов в жирафа, синего кита, секвойю и прочих гигантов. Разные виды имеют разные габариты и разную степень структурной и функциональной сложности. Но это вовсе не означает, будто крупные живые существа произошли от мелких.

 

Возраст.

А вот на каких рассуждениях основано представление о мнимой «древности» вирусов: «ДНК гигантских вирусов содержат даже редкие чувствительные одноцепочечные ДНК участки, а некоторые их фрагменты не кодируются, то есть в них нет генетической информации для белков, из-за чего они кажутся очень древними, и по оценкам некоторых учёных, этим вирусам 2,7 млрд лет» [с. 209].

Если исследователь успел поверить в то, что вирусы эволюционировали в высшие виды флоры и фауны, это может склонить его к признанию иллюзии их «древности». Но нельзя исключать того, что в реальности всё было иначе, а именно: вирусы появились вследствие проклятия земли Богом. Тогда они все суть результат мгновенного распада, осколки от «взрыва». Их генетическая информация на некоторых участках просто стёрта, повреждена – как это бывает на старых рукописях, киноплёнках или магнитофонных лентах. И никаких миллиардов лет не было.

Существование восходящей эволюции не является фактом. Признание такого мнимого «факта» указывает лишь на приверженность исследователя определённой идеологической установке. Эволюционная версия – это только одна из альтернативных форм возможной интерпретации фактов.

 

«Направление эволюции».

Карин Мёллинг описывает интересный феномен: «Гигантские вирусы содержат гены, необходимые для синтеза белков. Синтез белков считается самой важной привилегией живых клеток и совершенно недоступен для вирусов. Поэтому открытие гигантских вирусов, содержащих компоненты, необходимые для синтеза белка, полностью меняет наши сформировавшиеся ранее представления о мiре вирусов. Эти вирусы не обладают всем комплектом компонентов для синтеза белков, и в этом смысле они дефективны, но даже если и так! Не остановились ли они на середине эволюционного пути превращения в живые микроорганизмы, например бактерии?» [с. 211].

Но почему «остановились»? Каждый вид существует в силу того, что Бог определил ему быть тем, кем он создан (или, точнее, кем он стал в результате проклятия). Что, если вирусы потеряли способность к синтезу белка, а вовсе не «не успели её приобрести»?

Функция синтеза белка качественно отличает клетку от вируса. Неспособность вирусов к синтезу белка свидетельствует об их дефективности. Никто не наблюдал, как из ущербного может получиться что-либо совершенное и изящное. Синтез белка – это невообразимо сложная функция, имеющая явно неслучайное происхождение. Поэтому клетка не могла произойти от вируса.

Логичнее предположить обратное. Действующая функция может быть иногда утеряна. Хронометр может остановиться и перестать ходить. Электроприбор может перегореть. Ёмкость для хранения воды может прохудиться. Видеть в сломанных часах, перегоревших лампах и дырявых вёдрах этапы эволюционного восхождения, по меньшей мере, странно.

В свете подобных примеров естественнее рассматривать вирус как дефективную или испорченную генную структуру, как осколок клетки. Но не наоборот.

 

«Вирофаги».  

Не подтверждает эволюционную гипотезу и следующий любопытный феномен: «Гигантские вирусы могут инфицироваться другими вирусами и обеспечивают такие же условия для их репликации, как реальный хозяин. Это исключительное свойство гигантских вирусов. Обычно вирусы инфицируют клетки, однако эти гигантские вирусы могут служить клетками для других вирусов, что, в свою очередь, делает гигантские вирусы более похожими на клетки. Гигантские вирусы – это “ почти клетки ”. Вирусы вирусов называют “вирофаги” по аналогии с бактериофагами, вирусами бактерий» [с. 213].

Безусловно, примечателен тот факт, что мелкие вирусы способны инфицировать не только клетки бактерий, но и крупные вирусы. Однако это открытие никак не доказывает, будто гигантские вирусы являются эволюционными предками одноклеточных организмов. Такое заключение ниоткуда не вытекает.

Наше замечание станет очевиднее, если на место мелких вирофагов поставить других разрушителей, к примеру, агрессивное химическое вещество. Азотная кислота губительна как для мелких животных, так и для крупных. Однако из этого факта не стоит заключать, будто первые являются эволюционными предками вторых (или наоборот). Вывод следует делать другой: просто кислота, как и мелкие вирусы, вредным «всепожирающим» образом воздействует на самые разные живые объекты, включая и крупные вирусы, и клеточные образования.

Нет ничего удивительного и в том, что одни вирусы могут быть «фагами» по отношению к другим вирусам. Хищная рыба (щука) пожирает другую рыбу (карася). Млекопитающее (волк) нападает на другое млекопитающее (оленя). Никакого отношения к эволюции эти примеры не имеют.

Гигантские вирусы можно назвать «почти клетками», но не в эволюционном смысле, а лишь по их габаритам.

«Ма-вирофаги».

Мы узнаём из книги об очередном феномене. Оказывается, один из гигантских вирусов, «Ма-вирофаг», является «ретровирусом для одного хозяина и фагом для другого» [с. 215], автор даёт этому любопытному факту следующую качественную оценку: «Получается, что это – интересное промежуточное звено эволюции» [с. 215].

Заключение никак не вытекает из предпосылок. Для того чтобы делать такой вывод, надо просто верить в эволюцию.

Постараемся бесстрастно оценить описанную ситуацию. Установлены два факта: с одним субъектом у «Ма-вирофага» сложились отношения как у хищника к своей жертве, к другим он относится по-доброму. Как из этого вытекает, будто «Ма-вирофаг» представляет собой «промежуточное звено эволюции»? К примеру, лягушка питается комарами, а с мышами у неё «мирное сосуществование». Это вовсе не означает, будто земноводные являются «промежуточным звеном эволюции» между насекомыми и грызунами.

 

Как мы убедились, ни один из аргументов, приведённых Карин Мёллинг, не подтверждает её предположения о происхождении клетки от вируса.