Крестьянская община в Заонежье после отмены крепостного права.

 

Подавляющее большинство крестьян, проживавших в северных областях России, искони свободно владели землей, юридически не являясь ее собственниками. Они распоряжались своими участками, возделанными трудами поколений их предков, по формуле: «Земля государева, а владения нашего». Та же картина наблюдалась и в Заонежье. Как до крестьянской реформы, так и после отмены крепостного права, пахотные общинные земли здесь оставались в пользовании конкретного владельца, они передавались по наследству и, как правило, не подлежали переделам. В случае отсутствия наследников, земля, по решению волостного схода, передавалась другим членам общины, чаще зажиточным, имевшим возможность заниматься ее обработкой. При разделе семьи пашня выделялась каждому новому хозяйству по количеству мужчин, считая мальчиков. Также землей наделялись вдовы.

Вместе с тем, период, последовавший после Крестьянской реформы, отменившей в 1861 г. крепостное право, стал временем проведения серьезных аграрных преобразований и принятия важных государственных законов в отношении крестьян. После 1861 г. субъектом права на общинные земли продолжал оставаться не отдельный крестьянин, а крестьянский мир. Как и прежде, община должна была выплачивать налог со всей земли, которой она владела, не допуская ее запустения. Все вопросы землепользования решались сходом. Сход все также занимался раскладом податей и повинностей, осуществлял контроль над их внесением и отбыванием, рассматривал внутриобщинные дела. Если кто-то из членов общины переходил в городское сословие, то он, как и прежде, должен был предоставить начальству увольнительное свидетельство от сельского общества и «ручательную подписку» от родственников или земляков о том, что земельный участок его не останется «в пусте», и что не будет недоимки по подати. Размер податей и перечень повинностей спускался сверху. Раскладкой податей продолжала заниматься община, в этот период они распределялись «по душам», т.е. по количеству мужчин в возрасте от 18 до 60 лет. В 1860–1870 гг. существовали и различные натуральные повинности, которые оставались в ведении общины: подводная, дорожная, выполнение обязанностей выборных в волостное и сельское правление, десятских, сотских, полесовщиков, пожарных, старост, церковных сторожей, а также рекрутская повинность, которая была отменена несколько позднее, в 1874 г. Но все же для крестьян главная задача общины в этот период все также заключалась в регулировании землепользования, а для государства – в распределении и сборе податей.

В ходе реализации реформы, к апрелю 1864 г. приписные крестьяне Карелии были полностью освобождены от обязательных работ, в частности, жители Кижской и Толвуйской волостей – от отработок на Александровском чугунолитейном заводе. С этого времени они перешли на положение государственных крестьян, то есть обладали личной свободой, но обязаны были выплачивать подати в пользу государства. В 1866 г. был издан закон «О поземельном устройстве крестьян в 36 губерниях», согласно которому сельские общества государственных крестьян сохраняли все предоставленные им в надел и состоявшие в их пользовании земли и угодья. За государственными крестьянами также сохранялись их земельные наделы, которые предоставлялись не в собственность, а в бессрочное пользование. За эти участки крестьяне должны были платить оброчную подать. При этом все общинные земли, как входившие в состав крестьянских наделов, так и за их пределами, признавались собственностью казны. Через три года, 15 октября 1869 г. правительство утверждает особую инструкцию о наделении землей крестьян ряда северных губерний, в том числе, и Олонецкой. Согласно этой инструкции запрещалась «закладка крестьянами подсек в казенных лесах…, если же ранее возделываемые подсечные и сенокосные участки при размежевании оказывались в черте казенных дач, крестьяне лишались права пользования ими. Вместо этого дополнительно к постоянным пашням и сенокосам, в состав надела включались, как правило, земли, расположенные по соседству с усадьбами и полевыми угодьями, хотя и значительные по размерам, но непригодные для сельскохозяйственного использования: вырубки, болота, каменистые пустоши и т.д.» [2, с.247] (и это понятно, ведь все удобные земли вблизи деревень давно уже были задействованы – прим. сост.) Ограничив для крестьян возможность разработки подсек чертой надела, «государство в то же время удержало за собой основную часть лесных массивов края – 71%, которые ранее фактически находились в совместном пользовании казны и крестьян. Таким образом, земельная реформа на деле означала для… крестьян сужение земельной базы и закрепляла малоземелье» [2, с.248]. После издания закона «О поземельном устройстве…» более половины трудоспособного населения Заонежья устремляется в города на заработки, посевные площади в этот период заметно сократились.

С 1887 г., оброчная подать, которую крестьяне выплачивали в качестве фиксированной ренты за переданные им во владения земли, была преобразована в выкупные платежи, тем самым государственные крестьяне становились собственниками надельных земель, что окончательно ликвидировало феодальные поземельные отношения между крестьянами и казной, но при этом выкупные платежи увеличивали прежний оклад оброчной подати на 45% [3, с.40]. Таким образом, приступив, по сути дела, к выкупу земельных наделов, крестьяне оказались вынужденными платить за землю гораздо дороже, чем она в действительности стоила. В среднем выкупные платежи за каждую десятину надела составляли не менее 20 руб. При этом, по данным 1877 г., в Карелии средняя цена одной десятины удобной для обработки земли равнялась 4 руб. 70 коп. [5, с.265]. Конечно, учитывая все сказанное выше, можно сказать, что во многом реформа 1861 г. носила грабительский характер. Однако следует признать, что, не смотря на это, она имела прогрессивное значение: крестьянин приобретал статус свободного юридического лица, а на селе были созданы предпосылки для развития рыночных отношений.

Выкупные платежи за землю все же были отменены: это произошло 3 ноября 1905 г., согласно манифесту, который предшествовал началу аграрной реформы в России. Эта реформа развернулась с конца 1906 г. и вошла в историю как Столыпинская – по имени автора ее проекта, П.А.Столыпина. В основе реформы было два юридических акта: Указ от 5 октября 1906 г. о предоставлении крестьянам равных с остальным населением страны юридических прав, и Указ от 9 ноября 1906 г., который отменял закон от 1893 г. о неприкосновенности общины и разрешал любому крестьянину выйти из общины, получив в собственность свой надел общинной земли. Также он мог безвозмездно или по твердой цене, которая была более чем в 10 раз ниже рыночной, получить в собственность и земельные излишки, бывшие у него в пользовании. Поскольку в распоряжении крестьянина нередко оказывалось сразу несколько участков, он в праве был потребовать свести их в отруб, то есть, в единый надел. Для решения земельных вопросов создавались землеустроительные комиссии.

Конечной целью реформирования был отвод надельной земли крестьянину «к одному месту», в виде единых участков, что должно было привести к формированию хуторско–отрубной системы землевладения. Однако в северных регионах, и, в частности, в Заонежье, в условиях раздробленности пригодных для обработки земель, чаще всего это оставалось невозможным. Пахотные земли здесь были разделены покосами, пастбищами, неудобьями и т.д. Их разрозненность была главным препятствием к отделению «округленных» участков: никто не соглашался отдать свою обработанную землю, чтобы наделить единым участком того, кто хотел отделиться. Выход был один: заводить хуторские хозяйства и переселяться на свободные неразработанные места. Такой вариант тоже был предусмотрен проектом реформы. Однако крестьяне, по ряду причин, не спешили с выходом из общины. Во–первых, само общинное землевладение в северных губерниях имело осложненную, запутанную структуру. Еще в ходе реализации закона «О поземельном устройстве…» ввиду «недостатка землемеров, большого объема работ, запутанности землепользования и др., внимание в основном «уделялось отграничению казенных земель от крестьянских, разграничения же внутри крестьянских дач (земель) выполнялись формально или вообще не проводились. Владенные записи в большинстве случаев выдавались не на одно, а на несколько селений., все это создавало почву для конфликтов и споров, порождало черезполосицу и дальноземелье». [2, с.247]. В таких условиях разделение угодий было крайне затруднено и требовало больших затрат. Заонежские крестьяне рассуждали примерно следующим образом: «Стоит ли утруждать себя хлопотами по переходу к формальному подворному владению, когда земля и так поступает в личную собственность?».

Во вторых, следует учесть, что, при всем стремлении к экономическим преобразованиям, «. характерной чертой столыпинской аграрной политики было стремление правительства не допустить чрезмерной концентрации земли в руках отдельных крестьян, для чего в 1907 г. циркуляром «О порядке ликвидации земельного фонда, поступившего в распоряжение землеустроительных комиссий» определялись нормы продажи земли крестьянам различных губерний. Для Олонецкой губернии они были определены в 21 десятину.. Введение предельных норм означало, что при покупке земли через Крестьянский банк (а именно через него ее и можно было продавать и приобретать), общее ее количество, вместе с покупаемой, не должно было превышать на одного домохозяина установленного законом размера. Если на покупной земле образовывался хутор, то в качестве одного из условий покупки была продажа уже имеющейся у дворохозяина сверх нормы общинной земли» [3, с.178]. Получалось, что крестьяне, которые владели большим, чем следовало по праву, количеством земли, при выходе из общины должны были платить за излишки, чего они делать не хотели. Что касается малоземельных, то для них переход на хутора (то есть на новые, не возделанные земли) требовал непосильных материальных и трудовых затрат, так как освоение нового участка требовало и огромного труда, и денежных средств, при этом выдаваемые на обзаведение ссуды были невелики. Конечно, в действительности «наиболее зажиточные крестьяне нередко обходили существовавшие ограничения. Часто они покупали землю через подставных лиц, практиковались разделы хозяйств, так как нормы были определены на двор и т.д.» [3, с.179]. Но, несмотря на это, в конечном итоге в Карелии с 1907 по 1917 гг. выделилось из общины всего 2,2% крестьянских дворов. И, наконец, говоря о возможности выхода крестьян из общины, следует учесть и то, что в условиях Карелии, которые были достаточно суровыми, общинные традиции «способствовали выживанию крестьянского двора. Выделялись из общины, главным образом, представители зажиточной и бедняцкой прослоек. Зажиточные хозяева стремились таким путем закрепить и расширить свое землевладение, а беднота – поправить материальное положение за счет продажи земли» [2, с.310]. Таким образом, можно сказать, что после Крестьянской реформы общинное землепользование в Заонежье продолжало доминировать.

К началу XX в., вследствие естественного прироста населения, в общине происходило чрезмерное дробление земельных участков. Недостаток земли порождал деревенский пролетариат, для того, чтобы прокормиться, все большее количество крестьян уходило на заработки в города. В этом случае подати с них, как с членов общины, все равно взыскивались. Тем не менее, выходить из общины крестьяне боялись, так как при выходе, ввиду все той же раздробленности пригодных для обработки участков, они могли и не получить земли в достаточном количестве. В это же время произошло важное изменение в порядке сбора налогов – их стали собирать в сентябре, сразу по окончании уборочных работ. Для того, чтобы расплатиться с казной, крестьяне были вынуждены продавать собранный урожай уже в начале осени, когда цены на хлеб были самыми низкими. Весной же, когда он стоил в три–четыре раза дороже, приходилось покупать семена для посева, что вызывало потребность в дополнительных денежных средствах. В этот период зажиточная часть населения все чаще за бесценок брала в аренду бедняцкие наделы, поскольку бедняки, как всегда, не имели ни возможности для полноценной обработки и удобрения земли, ни семян. Иногда надел сдавался за половину или четверть урожая. Нередко задолжавшие бедняки уступали кредиторам свои наделы за половину налоговых выплат. У неплатежеспособных крестьян сход мог отобрать землю и передать ее зажиточным. Все это, наряду с земельными преобразованиями, становится серьезной причиной для дальнейшего развития в Заонежье промысловой деятельности. Так, например, крестьяне Кижской и Толвуйской волостей до реформы 1861 г. были приписаны к Александровскому заводу, который уплачивал за них подати в счет зимних отработок. Это были тяжелые и плохо оплачиваемые виды работ – выжиг угля, подвозка руды и угля и т.д. и после реформы крестьяне их немедленно забросили. Вместе с тем, потребность в денежных средствах, как на уплату налогов, так и на приобретение хлеба для нужд собственных хозяйств, оставалась. Для жителей указанных волостей все это стало серьезным стимулом для развития новых, в частности, отхожих промыслов, которыми они ранее не занимались. [4, с.13].

Таким образом, в пореформенный период в заонежских деревнях наблюдается усиление процесса социального расслоения и капитализации экономических отношений, уменьшение сельскохозяйственных площадей, задействованных под посевы, и дальнейшее развитие самой разнообразной промысловой деятельности.

Использованная литература:

1. Гущин Б.А. О крестьянской общине Заонежья в пореформенный период // Заонежский сборник. Петрозаводск, 1992. – С.171–187.

2. История Карелии с древнейших времен до наших дней // Научная редакция: Н.А.Кораблев, В.Г.Макуров, Ю.А.Савватеев, М.И.Шумилов. Петрозаводск, 2001.

3. Колесников П.А. Северная деревня в 15 – первой половине 19 вв. Вологда, 1976.

4. Логинов К.К. Материальная культура и производственно–бытовая магия русских Заонежья. СПб., 1993.

5. Очерки истории Карелии. Ч.I. Петрозаводск, 1957.

Основная рекомендуемая литература:

1. История Карелии с древнейших времен до наших дней // Научная редакция: Н.А.Кораблев, В.Г.Макуров, Ю.А.Савватеев, М.И.Шумилов. Петрозаводск, 2001.

2. Агапитов В.А. Сушка и обмолот зерновых в Южном Заонежье в конце XIX – начале XX вв.

3. Лалош А. Сельская община в Олонецкой губернии // Отечественные записки, 1874, №2.

4. Филиппов Р.В. Реформа 1861 г. в Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1961.

 

От составителя

 

Подводя итог всему сказанному в данной главе, которая охватывает очень долгий промежуток времени, от появления первого человека на территории Заонежья до исторических событий, имевших место в начале XX в., можно сказать, что любые заметные явления, изменения, а тем более потрясения, как в экономической жизни России, так и в ее политической истории, тем или иным образом коснулись и Заонежья. В частности, эти события оказывали заметное влияние на процесс формирования заонежан, как особой «локальной» группы русского этноса.

На этапе дославянского освоения края здесь наблюдался приток вепско–карельского населения. Выходцы с карельских территорий переселялись сюда и позднее: в 17 в. они бежали от притеснений шведов, в результате чего на территории Занежья возникали карельские поселения, такие, как Фоймогуба, Кузаранда, неподалеку от о.Кижи есть остров с названием «Карельский». Заонежане и жители деревень с карельским населением традиционно вступали в брачные связи, жен–карелок привозили в Заонежье и с западного берега Онежского озера, из районов Кондопоги, Сегозера и др., все это также оказывало влияние на этническое формирование заонежан. Определенное значение в этом смысле имели и события Смутного времени. С одной стороны, Заонежье переживало серьезный экономический упадок, численность населения края в этот период заметно сократилась, многие погосты опустели. В то же время, здесь появляется новое «население», те, кого заонежане стали называть «панами», это были представители разбитых отрядов казаков, польско–шведских интервентов, а также болотниковцы. Волею судеб занесенные в эти края, некоторые из них пошли приймаками в семьи заонежан и осели в здешних местах, более всего в районе Падмозера, Космозера, Великой Губы и в д.Кондобережской. Интересно, что в топонимике края появляется, к примеру, такое название, как д.Черкасы.

Несомненно, что значительным был приток населения из центра государства и в период церковного раскола, это были бежавшие сюда от преследований сторонники «старой веры», старообрядцы, противники церковной реформы, которых власть, как светская, так и духовная, называла раскольниками.

Стоит отметить еще одну своеобразную причину появления в Заонежье выходцев из других регионов России – бегство мужчин от рекрутчины. По закону тот, кто скрывался в течение трех лет и не был пойман, освобождался от военной службы и не преследовался. Согласно преданиям, мужское население Малого Леликовского острова первоначально составляли беглые. Они женились на местных девушках, идя в приймаки к заонежанам. Благодаря приймачеству, в частности, значительно увеличилось население д.Сенная губа, ставшей одним из самых крупных поселений на Большом Клименецком острове.

Последовавший в конце 17 в. период промышленного освоения края и строительство металлургических заводов был также отмечен притоком нового населения, в частности – иностранных рабочих для меднолитейных и железоделательных мануфактур предпринимателей Буттенанта и Марселиуса в Фоймогубской волости. Проживали они здесь недолго, в браки с местным населением не вступали и, в последствии, все вернулись к себе на родину. Однако развитие заводского производства привлекло в эти места и заонежан, часть из них сменила прежнее место жительства, что несколько изменило общую картину расселения.

В Петровскую эпоху победы России в войне со Швецией привели к тому, что западная граница государства была отодвинута, это дало заонежанам возможность осваивать новые для них территории, что также вызвало некоторую миграцию населения. Так в 18 в. на западном берегу Онежского озера кижане основали два новых поселения: Лижму и Уницу.

В конце 18 и в начале 19 вв. окончательно сложилась система поселений Заонежья, в это время активно развивалась деятельность шуньгской ярмарки, которая достигла своего расцвета в 60-е годы 19 в. Торговые пути, которые сходились в Шуньге, вели в Поморье, Новгород, Петербург, в районы Центральной России и в Финляндию, что влекло за собой постоянную миграцию населения. Эта ярмарка стала самой крупной в Олонецкой губернии, и лишь постройка в 1870 г. Повенецко–Сумского тракта, по которому грузы из Поморья стали доставлять к Онежскому озеру не зимой, а летом, а в начале века – проведение Мурманской железной дороги, окончательно подорвали торговлю в Шуньге.

Во второй половине 19 в. важнейшим событием, оказавшим влияние на этническую историю заонежан, стала Крестьянская реформа и последовавшие за ней преобразования. Развитие отхожих промыслов вело к тому, что усилился отток населения Заонежья в города, многие отправлялись туда с семьями и проживали в столице по несколько лет.

Таким образом, население Заонежья формировалось постепенно, на протяжении долгого времени. В этом процессе принимали участие и прибалтийско–финские народы, и славяне, и представители иных групп населения, чьи культурно–бытовые традиции неизменно оставляли свой след в культуре жителей этого региона. Этнокультурные взаимодействия происходили не только непосредственно на территории Заонежья. Сами Заонежане, в силу необходимости, могли проживать достаточно долго и в городах – С.–Петербурге, Петрозаводске, и в сельских поселениях других местностей, где они тоже занимались отхожими промыслами. В то же время отходники из других районов по несколько месяцев проживали по семьям в деревнях Заонежья. Такие контакты также непременно должны были наложить свой специфический отпечаток на традиционно–бытовую культуру заонежан. В 1905 г. их общая численность составила 28 тыс. человек. Заонежане подразделялись на три группы, каждая из которых имела свой говор и свои, несколько отличавшиеся друг от друга, культурные традиции [1, с.118–123].

Использованная литература:

1. Агапитов В.А., Логинов К.К. Из исторического прошлого Заонежья // Кижский вестник №2. Петрозаводск, 1993. – С.110–122.

Основная рекомендуемая литература:

1. Логинов К.К. Являются ли заонежане локальной группой русских? // Советская этнография. 1986, №2. – С.91–95.

2. Майнов В.В. Поездка в Обонежье и Корелу. СПб., 1877.

3. Рыбников П.Н. Этнографические заметки о заонежанах // Памятная книга Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1866. Ч.2.

4. Оленев И.В. Карельский край в связи с постройкой Мурманской железной дороги. Гельсингфорс, 1917.