Психоанализ и философия науки

 

Эпистемологические споры вокруг психоанализа ведутся о его научном статусе, а также о содержании и важности таких основных его понятий, как «ментальный детерминизм», «объяснение», «бессознательное», «ид», «суперэго» и т. д.

Существуют большие разногласия по поводу того, можно ли психоанализ считать наукой. До некоторой степени они могут быть прослежены вплоть до того факта, что отсутствует однозначная концепция науки вообще [Ср. с пониманием науки (Wissenschaft) в широком смысле.]. Кроме того, требования, выдвигаемые к научной теории, сильно различаются в таких разных науках, как физика, социология и сравнительное литературоведение. Иначе говоря, бессмысленно опровергать научный статус психоанализа на том основании, что он не удовлетворяет некоторым специфическим требованиям, предъявляемым к современной физике. Хотя некоторые из психоаналитических положений и могут обнаруживать определенное сходство с гомеровскими мифами, вряд ли это является достаточной причиной для полного отрицания психоанализа как науки.

Если понимать «теорию» широко (почти как «доктрину» или учение), то можно сказать, что Фрейд считал психоанализ совокупностью утверждений. Часть из них описывает наблюдаемые факты, часть формулирует общие предположения, если угодно, гипотезы, а часть интерпретирует наблюдаемые факты в свете таких предположений или гипотез. Выше отмечалось, что Фрейд трактует психоанализ как естественную науку с такими основными понятиями, как «сила» и «энергия». В современных эпистемологических спорах многие ученые рассматривают это понимание как неверное и выдвигают тезис о том, что психоанализ является фактически интерпретативной, «принципиально герменевтической» дисциплиной.

Психоанализ исходит из фундаментального предположения о существовании бессознательной ментальной жизни. Однако в разные периоды своей научной деятельности Фрейд по-разному отвечал на вопрос, как проводить границы между сознательным, предсознательным и бессознательным. Еще одним краеугольным камнем его теории является тезис о том, что сексуальные инстинкты присутствуют у индивида с раннего детства.

Эти базисные тезисы являются предпосылками других положений его учения, образующих некоторую иерархию. Так, гипотеза о вытеснении находится на более глубоком теоретическом уровне, чем тезис об Эдиповом комплексе. Действительно, представление о вытеснении используется для объяснения происхождения различных комплексов.

Фрейд, по-видимому, полагал, что некоторые гипотезы основываются на наблюдаемых фактах (или индуктивно получены из них). Другие гипотезы должны пониматься как «предположения» или «конструкции», подтвержденные наблюдениями и функционирующие как полезные рабочие гипотезы. (Сам Фрейд называл метапсихологию «спекулятивной надстройкой»). В свете этого можно сформулировать следующий принципиальный эпистемологический вопрос. Насколько психоанализ отвечает общим требованиям, обычно предъявляемым к эмпирическим теориям? В число этих требований входят следующие:

1. Эмпирическая теория должна быть проверяемой, то есть поддаваться подтверждению (быть верифицируемой) или опровержению (быть фальсифицируемой).

2. Эмпирическая теория должна быть плодотворной. Требование верифицируемости эмпирической теории является критерием, который был сформулирован логическим позитивизмом в период между мировыми войнами. Нет особых оснований считать, что теория Фрейда удовлетворяет позитивистскому критерию верификации. Тем не менее интересно отметить, что многие видные логические позитивисты (Отто Нейрат, Otto Neurath, 1882–1945, Рудольф Карнап, Rudolf Carnap, 1891–1970, и другие) положительно относились к психоанализу. Его утверждения не истолковывались ими в качестве бессмысленной метафизики. Психоанализ рассматривался как естественная наука. В свою очередь, Фрейд придерживался положительного отношения к «позитивизму» [См. H.Ellenberger. The Discovery of the Unconscious. — New-York, 1970. — P. 809: «В Берлине с целью выработки единой научной концепции вселенной и, следовательно, для решения проблем человечества группа ученых основала Gesellschqftjurpositivistische Philosophie (Общество позитивистской философии). Среди его членов были Эрнест Max (Ernest Mach, 1838–1916), Карл Поппер, Альберт Эйнштейн, Август Форель (Auguste-Henri Forel, 1848–1931, швейцарский нейроанатом) и Зигмунд Фрейд». Согласно цитируемому автору, это произошло в 1912 г.]. В конце 1950-х годов позитивист Филип Франк (Philip Frank, 1884–1966) утверждал, что, с точки зрения логического позитивизма, нет причин опровергать психоаналитические теории [См. P.Frank. Psychoanalysis and Logical Positivism — In Psychoanalysis, Scientific Method and Philosophy. Ed. by S.Hook. — New York. 1959. — P. 313. Следует отметить, что с этой оценкой согласятся далеко не все.]. Поппер был более критичен. По его мнению, тот факт, что теории Фрейда, Адлера (Alfred Adler, 1870–1937) и Юнга (Carl Gustav Jung, 1875–1961) явно подтверждены опытом (переживаниями) и имеют огромный объяснительный потенциал, свидетельствует не о силе, а о слабости психоанализа [См. UPopper. Conjectures and Refutations. — London, 1972. — Pp. 33 ff.]. Аргумент Поппера можно сформулировать так. Тогда как научные теории несовместимы с некоторыми возможными результатами наблюдения («фактами») и, следовательно, могут быть фальсифицированы, психоанализ совместим со всеми фактами, относящимися к человеческому поведению. Таким образом, психоанализ не может быть фальсифицирован, и, следовательно, не научен. Ведь возможность фальсификации является общим критерием, который должен выполняться для эмпирической теории, претендующей на научность. Если бы психоанализ был научной теорией, то он должен был бы, в принципе, сообщать нам, какие факты могли бы его фальсифицировать. Видимый успех психоанализа является, таким образом, следствием отсутствия у него специфического содержания. На этом основании многие философы науки утверждают, что психоанализ оперирует предположениями и гипотезами, которые не может фальсифицировать ни один опыт [См., например, E.Nagel. Psychoanalysis and Scientific Method. — In Psychoanalysis, Scientific Method and Philosophy. — Pp. 38–57.]. Поэтому психоанализ является псевдонаукой. Для понимания проведенной линии рассуждения рассмотрим некоторые примеры.

Предположим, что гипотеза психоаналитика заключается в том, что проблемы пациента связаны с присущим ему неразрешенным Эдиповым комплексом. Пациент испытывает бессознательное чувство ненависти к своему отцу. Если пациент относится агрессивно к отцу, то он, конечно, подтвердит этот диагноз. Но если он демонстрирует к отцу уважение и любовь, то это может быть легко проинтерпретировано как то, что бессознательный страх скрывает его вражду к отцу. Итак, видно, что что бы ни делал пациент, гипотеза психоаналитика будет подтверждена.

Возьмем другой аналогичный пример. Пусть психоаналитик предлагает определенное истолкование сновидения. Если пациент согласен с ним, то это может быть рассмотрено как основание правильности истолкования. Если пациент решительно отвергает его, то это может быть расценено как доказательство сопротивления пациента правильному истолкованию! Как в таком случае можно фальсифицировать любую предлагаемую психоаналитиком интерпретацию?

Психоаналитики могут возразить, что подобные аргументы не попадают в цель. Ведь интерпретация действий и реакций пациента основана не на изолированных наблюдениях, а сравнивается с его поведением в других ситуациях. Важна и интенсивность реакции. Гневный и возбужденный отказ пациента от предлагаемого психоаналитиком истолкования может быть знаком того, что оно в значительной степени правильно.

Все же Фрейд выдвинул несколько гипотез, которые не удовлетворяют требованию фальсифицируемости. Некоторые факты, которые находились в очевидном противоречии с его фундаментальными положениями, часто вели Фрейда к выдвижению дополнительных гипотез для сохранения первоначальных положений. Поппер особенно сомневается в научном статусе таких дополнительных гипотез или ad hoc гипотез. Часто они таковы, что заведомо не могут быть фальсифицированы эмпирически, что порождает проблемы для эмпирической теории. Также проблематично, что такой подход на самом деле исключает ситуацию, в которой могла бы быть фальсифицирована первоначальная гипотеза. Следующий пример иллюстрирует это обстоятельство.

На склоне лет Фрейд пришел к заключению, что содержание некоторых сновидений не может быть прослежено до событий жизни взрослого индивида или его забытого детства. Если это заключение правильно (но как он мог бы узнать это?), то оно фальсифицировало бы гипотезу о происхождении содержания сновидений из бессознательного. Но Фрейд не сделал такого вывода. Вместо этого он предложил новую вспомогательную гипотезу для «спасения» исходного положения, а именно: мы должны понимать такое содержание сновидений как часть бессознательного, архаического наследства, которое ребенок под влиянием своих предков приносит в мир [См. З.Фрейд. Основные принципы психоанализа. Перевод А.Хомик. — В кн. З.Фрейд. Основные принципы психоанализа. — М., 1998. — С.82.]. Эта гипотеза о врожденных идеях является ad hoc конструкцией. Ее единственная функция заключается в спасении другой гипотезы и едва ли она может быть сохранена в эмпирической теории. Если принять эту «дополнительную гипотезу», то становится невозможным фальсифицировать тезис о том, что сновидение получает содержание из бессознательного [См. К.Мак-Wbgau. Freuds psykoanalys. Presenation och kritik. Stockholm. 1967. — S. 44ff.].

Такие стратегии защиты фундаментальных положений психоанализа находятся в противоречии с требованием возможной фальсификации. По этой причине Поппер и не рассматривал психоанализ в качестве научной теории. Ведь эмпирическая теория всегда несовместима с некоторыми возможными фактами. Если такие факты имеют место, то теория является ложной. Поппер утверждал, что Фрейд конструирует теории таким образом, что они оказываются нефальсифицируемыми. Но из-за этого они не становятся ни неинтересными, ни «бессмысленными». Психоанализ содержит интересные положения, но не в форме, которая является проверяемой, а в форме ненаучного или «метафизического» (согласно попперовскому определению) учения.

Критика Поппером психоанализа касается и такого момента. Фрейд наряду с многими психоаналитиками утверждает, что психоанализ основан на «клинических наблюдениях». По мнению Поппера, это наивно. Все такие наблюдения фактически являются интерпретациями в свете теорий или гипотез. Не существует каких-либо «теоретическо-ненагруженных», то есть независимых от теории наблюдений. Только тогда, когда психоанализ будет способен объяснить то, что не будет применяться в качестве его подтверждения, то есть только тогда, когда психоаналитическая теория станет проверяемой, психоанализ перестанет быть псевдонаукой.

Многие психоаналитики утверждают, что успехи психоаналитической терапии подтверждают теорию. Терапевтический успех — это знак истины теории. Но это сомнительное заключение. В лучшем случае терапевтический успех обеспечивает некоторую поддержку теории, потому что ее определенные прогнозы оказываются точными. Но даже если психоаналитическое лечение приводит к положительным результатам, теория, на которой оно основано, может все же быть полностью или частично ложной. Иначе говоря, безуспешная терапия может быть совместима с тем фактом, что теория, на которой она основана, является истинной. Теория может быть истинной, а психоаналитик плох! Необходимо также подчеркнуть и нечеткость критериев успеха в психоаналитической терапии.

Выводы Поппера не являются общепринятыми в дебатах относительно статуса психоанализа. Некоторые теоретики рассматривают требование фальсификации как слишком строгое. Выдвигалось также возражение, что это требование «уничтожает» любую новую теорию прежде, чем она реализует возможность своего развития.

Так как в некоторых областях психоанализ преуспел в объяснении фактов, которые не могут объяснить другие теории, то можно сказать, что он удовлетворяет требованию плодотворности. Отметим, что теория может быть названа плодотворной, если она приводит к появлению новых исследовательских программ внутри различных дисциплин. Многие считали, что именно так и обстоит дело с психоанализом.

Отметим, что имеются попытки использования психоаналитического понимания в сравнительном литературоведении [См. например, S.Freud. A Collection of Critical Essays. Ed. by P.Meisel. — New Jereey, 1981.]. Однако все еще остается спорным вопрос о том, могут ли и в каком смысле эмпирически проверяться подобные программы.

С точки зрения Куна и так называемой теории парадигм, мы могли бы сказать, что фрейдовская метапсихология содержит понятия, направляющие исследование, но не являющиеся проверяемыми. С этой точки зрения, следует искать критерий адекватности, а не истинности. Являются ли адекватными понятия Фрейда? Как их можно критиковать? В настоящее время споры вокруг этого все еще не завершены.

Новый подход к психоанализу может быть прослежен в ряде школ современной философии. Немецкий социальный философ Хабермас попытался реконструировать психоанализ как теорию о систематически искажаемой коммуникации [См. J.Habermas. Erkenntnis und Interesse. — Frankfurt am Main, 1968. — S. 262 ff.]. Согласно Хабермасу, принадлежащее самому Фрейду эпистемологическое понимание психоанализа основано на сциентистском непонимании уникальности психоанализа. Психоанализ — это не естественная наука, а скорее довольно «глубокая герменевтика», которая пытается понять смысл искаженных «текстов» (невротических симптомов, сновидений и т. д.). Психоанализ, следовательно, должен объединить герменевтическую интерпретацию с психологическими исследованиями квазипричинных связей, то есть бессознательных мотивов, которые функционируют как причины «за спиной» индивида. Следовательно, мы можем сказать, что Фрейд развил уникальную демистифицирующую «глубокую герменевтику» или интерпретационную методику для понимания и исправления систематически искажаемой коммуникации. Это поднимает трудные вопросы о критериях общезначимой (валидной) интерпретации. По Хабермасу, психоаналитическую терапию лучше всего сравнить с расширяющимся «самопониманием». Индивиду более не следует руководствоваться «причинностью судьбы» (causality of fate). Он должен снова стать свободным субъектом. В соответствии с этим пониманием, психоанализ является «критической теорией» (в смысле Хабермаса — В.К.), а не естественной наукой [Острый критический анализ хабермасовской интерпретации Фрейда (и психоанализа вообще) предпринят АТрюнбаумом (Adolf Griinbaum, 1923). См. его The Foundation of Psychoanalysis. A Philosophical Critique. — Berkeley/Los Angeles, 1984.].

 

 

Глава 27.

Развитие общественных наук

 

Предпосылки

 

Некоторые науки, относящиеся к сфере социального исследования, столь же стары, как и философия. Параллельно с историей философии мы обсуждали проблематику политической теории (начиная с софистов). Мы упоминали и такие общественные науки, как историография (от Геродота и Фукидида до Вико и Дильтея), юриспруденция (Цицерон и Бентам) и педагогика (от Сократа до Дьюи). Кроме того, были затронуты политическая экономия (Смит, Рикардо и Маркс) и тенденция развития общественных наук на основе таких утилитаристских категорий, как максимизирующие удовольствие агенты (от Гоббса до Джона Стюарта Милля). Мы охарактеризовали и исторически ориентированный тип социального исследования, основывающийся на идеях Гегеля.

В этой главе мы вкратце рассмотрим становление социологии, которое связано с такими именами, как Конт, Токвиль, Теннис, Зиммель, Дюркгейм, Вебер и Парсонс. Мы уделим особое внимание данному ими анализу современного им общества и проблеме статуса социологии.