Положение в империи и отношения с императором

Императорыподтверждали привилегии городских властей, преследуя собственные цели. Эти цели были фискальными. Потребность Габсбургов в деньгах в связи с постоянными войнами возрастала. Между тем города к XV в. достигли известной самостоятельности, чему способствовало и прекращение практики имперских закладов — в XV в. было выплачено только 13% общей суммы закладов за всю историю их существования⁸⁹. Вмешательство императоров во внутреннюю жизнь городов было затруднено. Выгоднее было поддерживать отношения доброжелательного покровительства.

В империи не существовало системы налогообложения, которая соответствовала бы потребности императоров. К городам, вошедшим в Швабский союз, применим термин «свободные имперские города (freie Reichsstädte), а не «свободные города» (freie Städte). Различия в правовом статусе свободных имперских и свободных городов обнаружены германскими исследователями в государственно-правовой практике Священной Римской империи, они закреплялись в традиционных представлениях, обычаях в XIV–XVI вв. Имперские города обязаны были выплачивать императору налоги, формально имевшие характер фиксированных фогтиальных платежей, а свободные города, несмотря на существование в пределах городских территорий имперских фогтов, налогов не платили. Традиционно имперские города должны были оказывать помощь императору в случае войны, если она велась «не за горами», а свободные города, напротив, обязывались помочь также и при походе «за горы» (имелись в виду походы в Италию).

Наиболее существенными являются конкретные особенности возникновения и развития городов, в частности, отношения их общин с феодалами. Свободные города были по преимуществу значительными центрами ремесла и торговли, служившими одновременно епископскими и архиепископскими резиденциями: Страсбург, Шпейер, Вормс, Майнц, Кельн, Безансон, Туль, [36] Мец, Верден, Камбре. Промежуточное положение занимали Базель, Констанц и Аугсбург. Последний, несмотря на то, что в нем находилась резиденция епископа Аугсбургского, к концу XV в. принадлежал уже к имперским городам. Наличие подобных резиденций играло в XIV в. положительную роль в истории свободных городов. В отличие от имперских они никогда не были в имперском закладе, только отдельные регалии или налог с евреев передавались некоторым феодалам⁹⁰.

Фридрих III установил для некоторых городов правило, по которому ежегодные платежи могли взиматься только императором, но размеры таких налогов были незначительны⁹¹. Кроме того, военная обстановка требовала подчас существенной концентрации финансов. Поэтому во второй половине XV в. основным средством получения денег стали так называемые разверстки для всех сословий империи, оформлявшиеся на рейхстагах и получавшие наименование матрикулов. Матрикулярная система была неэффективна, но города все-таки являлись самым надежным плательщиком. Так, в 1489 г. города не выплатили 32% предписанной суммы, но в целом не было собрано 62% требуемых денег.

Император требовал порой денег, не созывая рейхстага. Правовой основой этих требований являлись традиции помощи империи в случае войны, а дли усиления аргументации использовались тезисы о турецкой опасности и необходимости защиты христианства. Расходы городов росли из года в год: Нюрнберг, например, выплатил императору с 1471 по 1492 г. 56 440 гульденов, то есть примерно 2800 гульденов в год, но уже швейцарская война обошлась городу в 1499 г. в 17 тыс. гульденов⁹². Не случайно в Нюрнберге еще в 1475 г. обсуждался с юристами вопрос об обязанности города в имперских войнах.

Консультации городского совета с юристами в 1475 г. — эпизод, заслуживающий самого пристального внимания, независимо от содержания выводов, хотя и они весьма интересны. По существу, это была попытка пересмотреть обычай, прибегнув к авторитету писаного права, запросив ученых–юристов. Ответ был крайне неопределенным, но содержал уже представления о разделении обязанностей города и обязанностей горожан: поскольку в ленной зависимости от императора находится город, то он обязан платить, но так как каждый бюргер в отдельности независим от императора, то он вовсе не должен этого делать⁹³. Но, видимо, это было доступно пониманию только в Нюрнберге, где власть была отчуждена от общины в наибольшей степени.

Попытки поставить отношения с императором на другую основу, формализовать их, определить круг взаимных прав и обязанностей продолжения не имели. Причина тому в политической положении имперских городов относительно территориальных образований, в том, что определяется в историографии как «страх перед князьями».

Известно, что традиционной формой политической деятельности имперских городов в масштабах отдельных земель и империи были городские союзы. [37] Последним самостоятельным (без участия феодалов) объединением имперских городов явился Швабский союз городов, не прекращавший своего существования после битвы при Деффингене, хотя и потерявший былое могущество. В 30–40-е годы XV в. в Союз входили Нордлинген, Швебиш-Халл, Гмюнд, Ульм, Роттвейль, Кемптен, Динкельсбюль, Донауверт, Гинген, Аален, Бопфинген, Ротенбург, Таубер, Кауфбойрен, Мемминген, Лейткирх, Аугсбург и Нюрнберг. Он защищал торговые пути от разбоя, используя военные отряды городов, а также пытаясь заключать соглашения с отдельными князьями⁹⁴. Последние пошли на прямую конфронтацию с имперскими городами. Так называемая городская война 1449–1450 гг. не представляла собой совместно организованной и проведенной военной акции князей германского Юго-Запада, но различные локальные конфликты, вызванные территориальными претензиями отдельных князей или их желанием заставить имперские города поделиться своим богатством, привели к серьезному поражению даже крупнейших городских общин. Права и привилегии городов остались в целом в неприкосновенности, но самостоятельных политических акций они после городской войны не предпринимали⁹⁵.

Несмотря на отсутствие в Швабии единой княжеской власти, признание за всей ее территорией непосредственного имперского подчинения, города оказались в окружении княжеских земель. Владения крупных дворян, хотя и многочисленные, существенного политического значения не имели⁹⁶. В частности, финансовое благосостояние Аугсбурга могло быть подорвано недружественной политикой Баварии, имевшей возможность закрыть дорогу на Венецию, а Эсслинген находился в зависимости от Вюртемберга, способного блокировать городскую торговлю. Регенсбург к концу XV в. превратился в анклав внутри Баварского герцогства, от которого зависело также удачное проведение нюрнбергских ярмарок. В этих условиях города рассматривали непосредственное имперское подчинение как гарантию от притязаний князей⁹⁷.

Агрессивная политика Виттельсбахов, захвативших в 1486 г. Регенсбург, не могла не беспокоить руководителей швабских городов: поэтому они были вынуждены оплачивать войны Габсбургов. Возобновились попытки возродить Швабский союз городов — в 1479 и в 1488 гг. были достигнуты соглашения между Ульмом, Гмюндом, Меммингеном, Изни, Лейткирхом, Биберахом и Ааленом о союзе на четыре года. Но самостоятельные действия городов были невозможны. Новое объединение могло возникнуть только при участии и поддержке князей Юго-Западной Германии, тем более что городам предстояло вступить в конфликт с герцогами Баварии. Существенной в этих условиях была позиция императора⁹⁸.

Габсбурги же стремились укрепить свое положение на германском Юго-Западе и проводили антибаварскую политику. Другие князья тоже были обеспокоены усилением Виттельсбахов. Произошло то, что можно назвать благоприятным стечением обстоятельств, и в 1488 г. под эгидой императора и под его давлением был образован Швабский союз. [38]

Выводы данной главы имеют промежуточный характер. Однако можно заключить, что между тремя группами проблем, обозначенными в начале главы, — властно-собственнические отношения, социальная структура, отношения с императором — существует единство.

Эти проблемы, отражающие различные стороны существования города, связаны с проблемой городской общины, которая выступала в качестве субъекта городского развития, городской политики, городского права. Принадлежность к общине обусловливала права собственности бюргера; воля общины определяла объем власти магистрата (хотя не всегда прямо, а опосредованно); в свою очередь, социальное равновесие внутри общины было предметом заботы городских властей. В конечном счете, отношения с императором также зависели от общины.

Таким образом, община связывала воедино и сугубо внутреннее развитие города, и его отношения с внешним миром. Этот вывод следует учитывать в первую очередь при изучении участия городов в Швабском союзе.

На первый взгляд, можно говорить о существенном противоречии в развитии городов. Их социально-политическое устройство стремилось к замкнутости. Но их экономическая жизнь была антиавтаркична, во многом зависела от торговых коммуникаций с другими областями Европы и связей с ближней сельской округой. Необходимо также учитывать и то, что в данной главе прямого отражения не нашло, но достаточно хорошо известно историкам культуры. Речь идет о широком кругозоре горожанина того времени, о вовлеченности германского города и его жителя в жизнь Германии, Европы, да и всего мира — достаточно вспомнить тему монографии Н. В. Савиной, писавшей не только о землевладении Фуггеров, но и о их деятельности в Южной Америке.

Есть серьезные основания считать одного из известных аугсбургских хронистов, Бурхарта Цинка, автором народной книги о Фортунате, герой которой объездил и описал всю Европу и вел торговлю на Востоке. Деталь показательная — хроники были посвящены событиям внутригородским, на первый взгляд, не столь уж масштабным, но рассматривались они современниками в широком контексте. Границы ойкумены расширялись на глазах, просьбы императоров, воевавших во всей Европе, постоянно напоминали городской элите, да и городской общине о их причастности к тому, что творится в мире. Наконец, книгопечатание и высокая степень грамотности создавали предпосылки для принципиально нового отношения к Священному Писанию, до перевода которого на немецкий язык оставалось совсем немного.

Коммунализм, общинность, высокая степень социальной замкнутости немецкого бюргерства вовсе не противоречили его открытости миру и тем проблемам, которыми этот мир жил. Сочетание универсалистского и локального, общинного и индивидуального легло в основу нового отношения к проблемам спасения, благочестия, ко всему тому, что составило содержание Реформации. [39]

⁸⁹ Landwehr G. Die Verpfändung der deutschen Reichsstädte im Mittelalter. Köln, Graz, 1967. S. 140 f.; Möncke G. Zur Problematik der Terminus «Freie Stadt» in 14. und 15. Jh. // Bischofs- und Kathedralstädte des Mittelalters und der frühen Neuzeit. Köln, Wien, 1976. S. 84, 86, 93. Isenmann N. Reichsstadt und Reich an der Wende vom späten Mittelalter zur frühen Neuzeit // Mittel und Wege. S. 17–18, 20, 24, 29–30.

⁹⁰ Isenmann. Op. cit. S. 34.

⁹¹ Lünig. IX,21. No. XX; X,35. No. XLIX.

⁹² Isenmann. Op. cit. S. 64, 69–70, 86, 88.

⁹³ Ibid. Anhang. No. 7. S. 219–220.

⁹⁴ Blezinger. Op. cit. S. 3–5, 8–9, 11–12, 17, 122, 124, 126, 129–130; Angermeier. Königtum und Landfriede. S. 412, 417.

⁹⁵ Blezinger. Op. cit. S. 130–133; Angermeier. Königtum und Landfriede. S. 420; Hesslinger. Op. cit. S. 19, 23.

⁹⁶ Bader K. S. Der deutsche Südwesten in seiner territorialstaatlichen Entwicklung. Sigmaringen, 1978. S. 130.

⁹⁷ Isenmann. Op. cit. 3. 33. 52–53; Schmidt H. Op. cit. 3. 76; Schmidt H.-Chr. Op. cit. S. 24.

⁹⁸ Hesslinger. Op. cit. S. 32, 47, 49.

ГЛАВА 2
Имперские города Юго-Западной Германии и Швабский союз

Имеющийся в распоряжении источниковый материал стоит того, чтобы изложить его подробно, с упоминанием тех деталей, которые дают представление о повседневной деятельности людей, занимавшихся политикой в XVI в., рассказать об их денежных и иных расчетах, устремлениях, возможностях. Во многом это нужно для того, чтобы иметь адекватное представление о таких сторонах общественной жизни, как военная, фискальная, судебная; знать не только об их принципах, но и об осуществлении этих принципов, о реальном делании политики.

Образование Швабского союза имело конкретные политические причины, связанные с политикой Габсбургов в Юго-Западной Германии. Их наследственные владения представляли собой совокупность нескольких элементов: Форальберг (территория к западу от Альберга до Боденского озера, находящаяся в непосредственном подчинении инсбрукского регимента), некомпактно расположенные домениальные владения в Швабии до Шварцвальда, отдельные фогтства и несколько сеньорий, где Габсбурги имели высшую юрисдикцию, а также Передняя Австрия. Все эти территории принадлежали Габсбургам как территориальным князьям. Выкупленное у Трухзесов фон Вальдбургов ландфогтство, имперское по происхождению, с 1486 г. также стало владением дома Габсбургов без восстановления прежнего статуса. В 1504 г. под власть Габсбургов как князей перешло ландфогтство Гагенау⁹⁹.

До конца 80-х годов XV в. серьезных попыток расширить наследственные владения за счет других территориальных князей в Юго-Западной Германии Габсбургами не предпринималось. Но проявилась тенденция к расширению владений в Бургундии и Нидерландах, к установлению связей с испанской короной. Эта политика повлекла за собой конфронтацию с Францией. Одновременно усилилась экспансия Габсбургов в Центральной Европе, что привело к военному столкновению с Венгрией.

Власть в Инсбруке, центре наследственных земель Габсбургов, принадлежала до 1490 г. эрцгерцогу Тироля Зигмунду. Постоянное безденежье эрцгерцога сделало его должником Виттельсбахов, представители которых являлись [40] герцогами Верхней и Нижней Баварии, а также пфальцграфами. Все три княжества расширили свои владения во второй половине XV в. Поскольку Зигмунд был бездетен и немолод, создавалась серьезная угроза всему комплексу наследственных земель Габсбургов в германских землях. В 1489 г. эрцгерцог собрался снова заложить Трухзесам фон Вальдбургам выкупленное у них в 1486 г. имперское ландграфство в Швабии, которому была подсудна значительная часть этой земли, но в 1490 г. Максимилиан захватил власть в Инсбруке, предоставив Зигмунду пожизненную пенсию в 52 тыс. гульденов в год.

Положение Фридриха во второй половине 80-х годов XV в. резко ухудшилось. Зигмунд проводил пробаварскую политику даже тогда, когда наследственным землям Габсбургов стал угрожать военный захват. 29 мая 1485 г. Матьяш Корвин взял Вену. Продолжение борьбы с ним было возможно если не при поддержке, то хотя бы при дружественном нейтралитете князей и при финансовой помощи городов¹⁰⁰. Требовался политический шаг, который удовлетворил бы и тех, и других.

17 марта 1486 г. Фридрих III издал указ о земском мире. Обязанность поддерживать мир и право проследовать и судить его нарушителей предоставлялись князьям¹⁰¹. Защита мира в подчиненной непосредственно императору Швабии должна была стать прерогативой межсословного политического объединения — Швабского союза.

Основой ландфрида было равноправие как равное право на сохранение и использование вольностей и привилегий (см. Введение). Только так можно трактовать понятие «равенство» применительно к межсословному средневековому объединению, в которое вошло дворянское Общество, побуждаемое императором.

Необходимость поддержания мира, непосредственное имперское подчинение швабских дворян и городов — все это было аргументами императорского комиссара, графа Гауга фон Верденберга, выступившего перед представителями сословий Швабии 28 июня 1487 г. Через месяц появился первый документ нового объединения, в котором были изложены цели и принципы организации союза. Главной задачей объявлялось поддержание земского мира, а в основу деятельности были положены принципы, сформулированные в Союзном письме 1463 г. Общества Щита Св. Георгия. Это не означало еще окончательного оформления Швабского союза. В сентябре 1487 г. вновь начались переговоры между представителями городов и дворянства в Эсслингене. 4 октября 1487 г. император издал мандат, предписывавший дворянам и городам создать объединение для поддержания земского мира в Швабии. 9 октября сословия постановили принять в Союз австрийского эрцгерцога. Император мог вступить в Союз только как владетель замка в Швабии. Одновременно предполагалось принять графа Эберхарда Вюртембергского, маркграфа Баденского, епископов Аугсбурга и Констанца. [41]

2 января 1488 г. о желании примкнуть к Швабскому союзу заявили города Нордлинген, Динкельсбюль, Швебиш-Халл. Но оформление Союза задерживалось, что вызвало недовольство императора, издавшего 21 января новый мандат. 27 января о вступлении заявил эрцгерцог Зигмунд Габсбург, а 5 февраля — граф Эберхард Вюртембергский. 9 марта в Эсслингене состоялся съезд швабских имперских городов, принявший решение о создании союза городов. 17 марта аналогичный съезд был провезен Обществом Щита Св. Георгия. В этот же день императорский комиссар Гауг фон Верденберг оформил соглашение между городским и дворянским объединениями. 31 марта граф Эберхард признал власть руководства Союза во всех делах этой организации, что являлось основным условием его приема в новое объединение. 15–16 апреля в Ройтлингене был проведен первый съезд Швабского союза, принявший его устав. На предварительном совещании 13 апреля был решен вопрос о союзном войске. Союзное войско (12 тыс. пехотинцев и 1200 конных воинов) должно было содержаться за счет всех членов Союза. Эрцгерцог, граф Вюртемберга, дворянское Общество и союз городов обязывались поставлять по четвертой части общего контингента. Устанавливалось равенство трех капитанов — от городов, князей и дворянства¹⁰². Это и было «равенство» всех членов Союза.

События первых лет существования Союза показывают нечто такое, что с точки зрения юридической для современного человека алогично: император являлся и покровителем Союза, санкционировавшим его образование и продление, и одновременно был его рядовым членом (если можно назвать «рядовым» князя). Но на рубеже XV–XVI вв. это воспринималось как естественное и должное. И каждый раз, так или иначе фиксировалось, в каком качестве, в каком статусе выступает император. Поэтому стоит отказаться от хронологического порядка изложения и построить две линии — «княжескую» и «императорскую», рассмотрев отношения городов с князьями (в том числе и с Габсбургами) и с императорами.

⁹⁹ Feine H. E. Die Territorialbildung der Habsburger im deutschen Südwesten // ZSRG GA. 1950. Bd. 67. S. 281–290, 299–300.

¹⁰⁰ Hesslinger. Op. cit. S. 32, 47, 49.

¹⁰¹ Lünig. II,1. No. XLIII.

¹⁰² Klüpfel. I. S. 11–12, 14, 17, 21–25, 1–8; Lünig. I,2. No. LXXVII. III. Cont. 1. Fort. 1. No. XXIII, XXVI, XXVII; Burgermeister. 1721. S. 72–73; Bock. Op. cit. S. 35, 39; Obenaus. Op. cit. S. 177; Hesslinger. Op. cit. S. 64, 75, 79–80, 87.

Конфликт с Баварией

Первоначальнов Союз вошло двадцать имперских городов Швабии. В апреле 1489 г. к ним присоединились Аугсбург, Гейльбронн, Ворт, Вимпфен, а в 1500 г. — Нюрнберг и Виндсхейм. Существенных изменений в составе городов до начала распада Союза в конце 20-х годов XVI в. не происходило. Этого нельзя сказать о князьях. В 1488 г. в Союзе было два князя, а в 1490 — шесть, в 1499 — пять, в 1512 — тринадцать, в 1522 — семь, в 1523 — восемь. в 1528 — тринадцать¹⁰³.

На основании предписаний общесоюзных собраний, касавшихся военной организации Союза (см. табл. 1), можно заключить, что во все периоды его истории князья выплачивали б о льшую часть взносов, несли самые значительные [42] расходы. Но подведение финансового баланса Швабского союза показало, что образовалась задолженность князей. Долг Габсбургов составлял более 155 тыс. гульденов. Архиепископ Майнца недоплатил в общую кассу 17950 гульденов, пфальцграф — 10 тыс. гульденов, ландграф Гессена — 6602 гульдена¹⁰⁴. Вполне закономерен, в связи с этим, интерес к тому, каким образом образовалась эта задолженность, каковы были ее социально-политические причины и последствия.

Т аблица 1
Доля в военных расходах Швабского Союза князей, городов и дворянства (в процентах от общесоюзного сбора)

Годы