Глава IV. Опыт языковой политики и приоритеты языкового строительства в северной осетии

Типология языковой политики

Сущность, роль и формы языковой политики давно привлекают внимание ученых.

По мнению В.А. Аврорина, «научно обоснованная и целенаправленная языковая линия управления со стороны общества (его классов, партий и органов управления) ходом развития функциональной стороны, а через ее посредство в пределах возможного также и структурной стороны языка, представляет собой языковую политику, которая в многонациональных государствах является одной из важнейших составных частей национальной политики. Иначе говоря, языковая политика — это планомерное общественное воздействие на языковую ситуацию» [Аврорин 1975: 175]. В определении В.П. Григорьева «языковая политика — это теория и практика сознательного воздействия общества на ход языкового развития, т.е. целенаправленное и научно обоснованное руководство функционированием существующих языков и созданием и совершенствованием новых языковых средств общения» [Григорьев 1963: 5]. Н.Б. Мечковская определяет языковую политику как «воздействие общества в многонациональном и/или многоязычном социуме на функциональные взаимоотношения между отдельными языками» [Мечковская 1996: 117]. Л.Б. Никольский под языковой политикой понимает «совокупность мер, разработанных для целенаправленного регулирующего воздействия на стихийный языковой процесс и осуществляемых обществом (государством) [Никольский 1968: 114]. Языковая политика может также определяться как «совокупность мер, принимаемых государством, партией, классом, общественной группировкой для изменения или сохранения существующего функционального распределения языков или языковых подсистем, для введения новых или сохранения употребляющихся лингвистических норм» [Швейцер, Никольский 1976: 117].

Таким образом, субъектами языковой политики могут выступать:

1) государство и его органы (законодательные собрания, министерства, специальные комиссии и комитеты исполнительных органов власти);

2) различные общественные институты и организации: политические партии, ассоциации учителей, писателей, журналистов, ученых, различные добровольные общества содействия;

3) исследовательские лингвистические центры.

Очевидно, что при этом не всегда интересы различных субъектов языковой политики могут совпадать по своим целям.

Объектами языковой политики являются как функциональная, так и структурная стороны языка. Мероприятия, осуществляемые в рамках определенной языковой политики имеют целью воздействие на языки — компоненты языковой ситуации, на их конкретные формы существования для поощрения их развития или, наоборот, для целенаправленного ограничения определенного компонента языковой ситуации для провокации его регресса.

Соответственно, целью языковой политики может быть расширение или сужение диапазона употребления определенных языков и отдельных форм их существования за счет целенаправленного увеличения или уменьшения сфер их функционирования, а также воздействие на структуру языка для поощрения или сдерживания его развития.

Реализация языковой политики предполагает выделение отдельных этапов. Первый шаг заключается в определении политических, идеологических, социальных и лингвистических оснований языковой политики. Это означает, что рациональная языковая политика должна разрабатываться при четком понимании реальной языковой ситуации и объективных тенденций ее развития. Должны быть проанализированы функциональные возможности всех компонентов языковой ситуации и дано объективное ее описание. Языковое планирование должно основываться на социологических исследованиях, позволяющих определить основные оценки ключевых проблем языковой ситуации населением региона и мнения о приоритетах в языковом строительстве. На втором этапе должен быть четко определен желаемый конечный результат, цель реализации языковой политики. На следующем этапе должно происходить формулирование задач, решение которых позволит направить развитие данной языковой ситуации к поставленной цели. При этом исход тех или иных акций языковой политики должен быть конкретно просчитан до того, как эти действия будут предприняты. Затем определяются направления, средства, формы акций. Основным рычагом воздействия на развитие языковой ситуации является влияние на социальный статус и функции отдельных языков и их изменение в соответствующем направлении. Очевидно, что чем шире и свободнее используется определенный язык в своем социуме, тем более благоприятны условия для его развития и совершенствования, тем выше его престиж. Напротив, узость (или сужение) социальных функций языка обедняет коммуникативные функции языка, обрекает его на застой и оскудение [Мечковская 1996: 127]. Направлениями языковой политики могут быть 1) создание правовой базы языковой политики; 2) разработка конкретных программ развития языков, 3) финансовое обеспечение мероприятий; 4) кадровое обеспечение; 5) материально-техническое оснащение, 6) пропаганда концепции языкового строительства.

В зависимости от цели, задач и способов реализации языковой политики выделяются различные типы языковой политики: ретроспективная (ориентированная на сохранение существующей языковой ситуации, на противодействие изменениям) и перспективная (ориентированная на изменение существующей языковой ситуации); демократичная (учитывающая интересы широких народных масс) и антидемократичная (учитывающая интересы элиты); интернационалистическая (соблюдающая интересы всех этнических групп) и националистическая (абсолютизирующая интересы одной этнической группы) [Никольский 1976: 151].

4.2. Тенденции федеральной языковой политики на современном этапе

Специфика современной языковой политики в Российской Федерации, по мнению Ю.В. Караулова, проявляется в действии нескольких антиномий. Фундаментальной является антиномия воспроизводства и развития. Стремление сохранить и развивать этнический язык и культуру сталкивается с необходимостью освоения мира, которая требует выхода за рамки собственной накопленной культуры для адаптации к новой реальности, новым отношениям субъекта с окружающим миром. Непродуманный переход на родной язык несет с собой опасность изоляционизма для самих этнических меньшинств. Вторая антиномия проявляется в противоречии между повышением в России уровня реального суверенитета национальных образований, в частности в области языковой политики, с одной стороны, и очевидной централизацией актуальной российской государственной политики, с другой. При этом в федеральном Центре существуют опасения, что новый уровень суверенности национально-государственных образований в разных субъектах Федерации может приходить в противоречие с ролью государства внутри России в целом, особенно, когда это касается решений в области языковой политики. Высказывается мнение о том, что возможное вытеснение русского языка из различных сфер общественной жизни в национальных субъектах может нанести серьезный ущерб целостности Российского государства. К тому же возрастание суверенитета национально-государственных образований России не соответствует общемировой тенденции к размыванию, ослаблению суверенитета государств. Третья антиномия порождается распространением модернистской мировой культуры, формирующейся в процессе политической и экономической глобализации, которая грозит, прежде всего, сохранению национальных культур и может обернуться культурной ассимиляцией, потерей национальной самобытности не только этнических меньшинств, но и крупных наций. Четвертая антиномия возникает в том случае, когда на роль государственного претендует язык, не отвечающий требованиям функционирования в сфере науки, специального образования и в бюрократической сфере государственного управления, т.е. не имеющий развитой литературной формы [Караулов: http].

Можно признать, что все указанные антиномии имеют значение для правильного определения языковой политики, и в Северной Осетии разработка республиканской языковой политики должна учитывать как российские, так и общемировые тенденции этноязыкового развития. И это достаточно сложная задача при той динамичности изменений позиций российского законодателя в вопросах языковой и, в целом, национальной политики, которая проявляется в последнее десятилетие.

Основы языковой политики Российской Федерации были заложены Конституцией РФ, 26 статья которой, в частности, гласит: «Каждый имеет право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества». Конституция запрещает пропаганду «социального, национального, религиозного или языкового превосходства» (ст. 29, п. 2), гарантирует право на образование (ст. 43), на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, возлагая на личность обязанности по сохранению исторического и культурного наследия (ст. 44). В статье 68 Конституции также указано, что: «1. Государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык. 2. Республики вправе устанавливать свои государственные языки. В органах государственной власти, органах местного самоуправления, государственных учреждениях республик они употребляются наряду с государственным языком Российской Федерации. 3. Российская Федерация гарантирует всем ее народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития» [Конституция РФ].

Конкретизация и детализация принципов языковой политики осуществлена в законе «О языках народов РСФСР», который предусматривает социальные, юридические и экономические меры, направленные на поддержание и развитие всех языков народов России. Закон провозглашает языки народов РФ национальным достоянием государства и гарантирует свободное и равноправное развитие языков, независимо от численности их носителей, а также свободное развитие двуязычия и многоязычия. Перед Правительством РФ ставится задача создать условия для функционирования русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также обеспечения финансирования целевых программ по сохранению и развитию языков народов РФ, предусматривая в федеральном бюджете средства на их реализацию [Закон о языках РСФСР].

Забота о сохранении языков и культур малочисленных этносов поддерживается законами «О национально-культурной автономии», «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации», «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации», «Рамочной концепцией о защите национальных меньшинств» и др.

В целом, языковое законодательство РФ включает в себя совокупность прав, которыми обладает личность и народ: право свободного выбора языка общения и воспитания; право создавать письменность и развивать литературную форму родного языка; право в официально-деловом общении использовать родной язык с обеспечением перевода на государственный; право республик-субъектов Федерации устанавливать в соответствии с Конституцией свои государственные языки, наряду с русским, как государственным языком Российской Федерации на всей ее территории. Предусмотрено также развитие средств массовой коммуникации и переводческой деятельности на любых языках, государственное содействие книгопечатанию, изданию литературы на языках народов РФ и текстов других функциональных разновидностей, проведение научных исследований в области сохранения, изучения и развития языков.

Таким образом, за последнее десятилетие в Российской Федерации подготовлена солидная законодательная база для реального возрождения этнических языков. При этом мы бы подчеркнули, что в языковой политике Российской Федерации прослеживаются определенные акценты: Москва обязана и будет заниматься государственным языком Российской Федерации, русским языком, а проблема национальных республик — сохранение и развитие своих этнических языков в рамках реальных полномочий, предоставленных им. Мы полагаем, что, в целом, это демократический принцип, соответствующий и федеративному устройству государства. В новых политических и законодательных условиях многие национальные республики уже достигли конкретных успехов в этноязыковом строительстве и достаточно уверенно идут по пути создания сбалансированной двуязычной, а иногда и полиязычной языковой ситуации как, например, в Татарстане, Башкортостане.

Однако в последнее время все заметнее становится беспокойство определенной части российских политиков в связи со столь широкими полномочиями национальных субъектов и снижением регламентирующего влияния Москвы на региональную языковую политику. При этом возможность оперативного изменения ситуации осложнена тем, что приоритет национально-государственных образований в сфере языковой политики заложен в Конституции страны. Так, статьями 71 и 72 Конституции Российской Федерации установлены предметы ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. При этом статьи 73 и 11 Конституции Российской Федерации исключают иное распределение предметов ведения и относят все не указанные в Конституции Российской Федерации виды деятельности к исключительному ведению субъектов Российской Федерации. Поскольку же языковая политика не упомянута в статьях 71 и 72 Конституции Российской Федерации, то, следовательно, она должна быть отнесена к предмету ведения субъектов Российской Федерации. Соответственно, создано законодательное основание для того, чтобы считать государственную языковую политику предметом исключительного ведения органов государственной власти субъектов Российской Федерации, и, соответственно, введение таких понятий, как "государственная языковая политика Российской Федерации" или "федеральная языковая политика" может быть признано неправомерным. Сейчас трудно установить, следует ли рассматривать такое распределение как осознанное решение или как незамеченную в свое время ошибку. Однако в настоящее время эта норма явно не соответствует центростремительным тенденциям государственного строительства и привлекает внимание федеральных законодателей. Поиск путей решения этой проблемы за счет изменения соотношения ролей центра и республик отражен, в частности, в статье депутата Государственной Думы Н.А. Бенедиктова и консультанта аппарата Комитета Государственной Думы по образованию и науке А.П. Бердашкевича «О правовых основах государственной языковой политики». По их мнению, для восстановления определяющей роли федерального центра необходимо указать, что государственная языковая политика является составной частью государственной социальной, культурной и национальной политики, которые согласно статье 71 Конституции Российской Федерации относятся к ведению Российской Федерации. Соответственно, государственная языковая политика Российской Федерации, как часть социальной, культурной и национальной политики, с одной стороны, и понятия „государственная языковая политика Российской Федерации“ или „федеральная языковая политика“, с другой, приобретут правовую основу для своего существования [Бенедиктов, Бердашкевич: http].

Таким образом, на современном этапе развития российского общества проблемы государственно-правового регулирования языковых отношений в Российской Федерации занимают важное место в рамках новой концепции национальной политики.

Особое значение при этом придается статусу русского языка, который оценивается как мощное средство сохранения политической общности российского населения. Его положение вызывает озабоченность Москвы, проявляющуюся в активизации шагов по повышению социальной роли русского языка. В частности, в январе 2000 г. был воссоздан после трехлетнего перерыва Совет по русскому языку при Правительстве Российской Федерации в целях содействия развитию, распространению и сохранению чистоты русского языка и для разработки предложений по поддержке русского языка как государственного языка Российской Федерации. В июне 2000 г. распоряжением Правительства Российской Федерации создан общественно-государственный фонд «Центр русского языка» для консолидации усилий российских и зарубежных общественных и государственных организаций, видных деятелей науки, культуры и образования по поддержанию и распространению русского языка.

Ранее, в 1996 г. Правительством Российской Федерации была утверждена федеральная целевая программа «Русский язык» для реализации ее в 1996–2000 гг. В настоящее время начала действовать новая федеральная целевая программа «Русский язык» на 2002–2005 годы, назначением которой является «сохранение духовного, художественного, научного и культурного достояния России», а также решение следующих основных задач: развитие и распространение русского языка как государственного языка Российской Федерации; развитие русского языка как национального языка русского народа; укрепление позиций русского языка как средства межнационального общения народов России, государств — участников СНГ и стран Балтии; расширение влияния русского языка в сфере международного общения; обновление содержания и методов обучения русскому языку; усиление роли русского языка в сфере образования; разработка комплекса мер по пропаганде русского языка и русской культуры с помощью средств массовой информации. Всего на 2002–2005 годы планируется затратить на реализацию Программы 80470 тыс. рублей, в том числе из федерального бюджета — 50830 тыс. рублей, из бюджетов субъектов Российской Федерации — 15040 тыс. рублей, внебюджетные средства — 14600 тыс. рублей; на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы — 27290 тыс. рублей, в том числе из федерального бюджета — 7250 тыс. рублей, из бюджетов субъектов Российской Федерации — 11040 тыс. рублей, внебюджетные средства — 9000 тыс. рублей; на прочие нужды — 53180 тыс. рублей, в том числе из федерального бюджета 43580 тыс. рублей, из бюджетов субъектов Российской Федерации — 4000 тыс. рублей, внебюджетные средства — 5600 тыс. рублей [Программа «Русский язык»: http].

На уровне законодательной власти актуальность проблем русского языка выразилась в подготовке Государственной Думой законопроекта «О русском языке как государственном языке Российской Федерации», который имеет целью дальнейшее совершенствование языковой политики в России. Как известно, до 1990-х гг. русский язык юридического статуса не имел. Еще в конце 1980-х гг., был подготовлен и в 1995 г. обсужден в нескольких вариантах в Государственной Думе на больших Парламентских слушаниях проект закона «О защите русского языка». Однако было отмечено, что не один русский язык требует защиты, а в равной, если не в большей, степени нуждаются в защите и другие языки народов России, и принятие закона о защите русского языка потребовало бы принятия отдельных законов о каждом языке народов России. Тем не менее, состояние русского языка продолжало вызывать обеспокоенность, особенно, в периферийных субъектах. Неслучайно, в декабре 1995 г. именно Калининградская областная Дума приняла закон Калининградской области «О защите русского языка на территории Калининградской области». Закон о языке, принятый одним из субъектов Российской Федерации, и инициировал разработку Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О языках народов РСФСР», принятого в 1998 г.

В настоящее время проблема статуса русского языка вновь приобрела остроту в контексте общих системных изменений в стратегии государственного строительства в России. Необходимость создания Федерального закона «О русском языке как государственном языке Российской Федерации» обосновывается тем, что «в действующем законодательстве Российской Федерации о языках недостаточно полно раскрыты функции русского языка как государственного языка РФ, не в полной мере разработан механизм правового регулирования использования государственного языка РФ во всех сферах общественной жизни, не содержится правовых норм сохранения чистоты русского языка и культуры русской речи. В существующих законодательных актах не отражены области совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации по использованию государственного языка РФ, не в полной мере раскрыто значение русского языка в межнациональном общении народов России, его роль как одного из мировых языков» [Нерознак, Орешкина, Сабаткоев: http]. По мнению его разработчиков, закон должен сыграть положительную роль в консолидации многонационального и многоязычного Российского государства, будет способствовать развитию русского языка как основы русской духовной культуры, как важнейшего средства межнационального общения народов страны. В законопроекте предусмотрена, наряду с социальной и юридической защитой, экономическая защита государственного языка Российской Федерации, предполагающая целевое, бюджетное и иное финансирование федеральных программ развития государственного языка РФ, теоретических исследований и прикладных разработок по проблемам функционирования русского языка как государственного языка РФ, как средства межнационального общения народов России и как одного из мировых языков. Законопроект закрепляет позиции русского языка в системе образования; согласно ему во всех общеобразовательных учреждениях России изучение государственного языка РФ является обязательным компонентом учебных программ. В законопроекте подчеркивается идея о сохранении единого образовательного пространства в Российской Федерации и необходимости стандартизации учебного предмета по русскому языку как государственному языку РФ. Законопроект предусматривает гражданскую, уголовную и административную ответственность за нарушение законодательства о русском языке как государственном языке Российской Федерации [Законопроект «О русском языке...»: http].

Одна из проблем, попытка решения которой предпринимается в законопроекте, связана с тем, что русский язык и другие национальные языки республик Российской Федерации, которым по Конституции РФ предоставлено „право устанавливать свои государственные языки“ (статья 68), получают одинаковый статус „государственного языка“. В России в настоящее время насчитывается 26 языков, обладающих статусом государственных, включая русский язык, и список этот расширяется. Поэтому понятие русского языка как государственного языка Российской Федерации становится не совсем определенным, неоднозначным и для русского языка предлагаются различные новые названия и новый статус — „общегосударственный язык“, „общефедеральный язык“ и др.

Действительно, проблема эта существует, но предложения некоторых политиков по ее решению носят весьма категоричный и радикальный характер. В частности, Н.А. Бенедиктов и А.А. Бердашкевич настаивают на том, что «ни при каких условиях роль государственного языка республики не может быть приравнена к роли государственного языка Российской Федерации. Употребление государственного языка республики не может стать обязательным для гражданина или для государственного органа власти, если функционирование последнего не обусловлено некими специальными целями» [Бенедиктов, Бердашкевич: http]. Мы полагаем, что, несмотря на то, что состояние многих языков России в настоящее время не позволяет им полноценно выполнять функции государственных языков, статус которых они получили в своих республиканских законодательствах, состоявшееся юридическое закрепление за языками титульных наций статуса государственных языков может повысить их социальную роль, создать условия для их всестороннего развития и совершенствования. И именно в этом направлении, на наш взгляд, следует двигаться, а не выхолащивать статус республиканских государственных языков. В противном случае, это означает изменение статуса самих национально-государственных образований и, как следствие, фундаментальную перестройку всей государственной системы. Русский язык должен развиваться и функционировать в тесном взаимодействии с титульными государственными языками на территориях всех национальных республик, но не ущемляя права народов Российской Федерации на использование и развитие своих языков и национальных культур, что совершенно не может противоречить тому, чтобы статус русского языка как общегосударственного языка всей страны был закреплен в рамках российского законодательства.

В Государственной Думе, помимо законопроекта «О русском языке как государственном языке Российской Федерации», в настоящее время готовятся и другие правовые акты, содержащие нормы об использовании русского языка, в частности, разработанный в Комитете Государственной Думы по делам национальностей проект федерального закона «Об основах государственной национальной политики Российской Федерации». В данный законопроект включена специальная глава VI «О государственной языковой политике Российской Федерации», а также отдельная статья 27 в составе этой главы, посвященная русскому языку как государственному языку Российской Федерации [Проект федерального закона «Об основах государственной национальной политики РФ: http].

На наш взгляд, данный законопроект, содержит ряд норм, способных позитивно повлиять на развитие языковой ситуации в национальных субъектах, хотя он включает и некоторые положения, которые могут существенно осложнить положение государственных языков национальных субъектов. С одной стороны, заявляется, что «республики вправе устанавливать свои государственные языки. В органах государственной власти, органах местного самоуправления, государственных учреждениях республик они употребляются наряду с государственным языком Российской Федерации». При этом отмечается, что «Российская Федерация гарантирует всем ее народам независимо от их численности равные права на сохранение и всестороннее развитие родного языка, свободу выбора и использования языка общения». Тезис о свободе выбора языка общения, безусловно, способствует реализации равных прав различных языков. Неоднозначным нам представляется положение, в соответствии с которым, «субъекты Российской Федерации вправе принимать законы и иные нормативные правовые акты о защите прав граждан на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества» (выделено нами — Т.К.). В принципе эта норма уже установлена действующей ныне статьей 9 «Закона о языках народов РСФСР»: «Граждане РСФСР имеют право свободного выбора языка воспитания и обучения». Очевидно, что в случае такого однозначного предоставления гражданам права свободного выбора языка обучения и воспитания можно достаточно уверенно предполагать, что выбор будет обусловлен неравными социальными возможностями русского и национальных языков в пользу первого. Однако, в отличие от Закона о языках, проект рассматриваемого законодательного акта предполагает введение промежуточного звена — законодательства субъекта федерации, в котором, как мы понимаем, право выбора языка обучения может и не быть предоставлено. Соответственно, это может служить юридическим основанием для принятия такой регламентации республиканской языковой политики в сфере образования, которая могла бы позволить национальным субъектам установить обязательный характер обучения на родном языке для представителей титульной национальности, не входя в противоречие с федеральным законодательством.

Противоположная тенденция прослеживается при сопоставлении положений, касающихся изучения русского и национальных языков в действующих законах о языках и об образовании, с одной стороны, и в рассматриваемом законопроекте, с другой. В последнем предусмотрено право субъектов федерации на регламентацию изучения всех языков этнических групп, кроме русского, относительно которого в нем содержится норма, исключающая подобное право: «В общеобразовательных учреждениях и образовательных учреждениях профессионального образования изучение русского языка как государственного языка Российской Федерации является обязательным и в соответствии с государственными образовательными стандартами Российской Федерации». Видимо, столь жесткая формулировка призвана укрепить аналогичное, но достаточно мягкое положение «Закона о языках народов РСФСР»: «Русский язык как государственный язык РСФСР изучается в средних, средних специальных и высших учебных заведениях». Еще более контрастным выглядит норма законопроекта при сопоставлении с трактовкой этого вопроса в «Законе об образовании», где «вопросы изучения государственных языков республик в составе Российской Федерации регулируются законодательством этих республик».

Следует отметить, что в законопроекте впервые заложено положение, выводящее конкретные вопросы языковой политики с субъектного уровня на федеральный: «Вопросы реформирования или смены письменности, графики и орфографии родных языков народов Российской Федерации, имеющие общефедеральное значение, затрагивающие основы культурно — языковых традиций народов России, находятся в ведении Российской Федерации». Можно согласиться отчасти с тем, что реформа графической основы письменности может носить политизированный оттенок. Так, К. А. Бичеддей, заместитель председателя Комитета по делам национальностей Государственной думы РФ, подчеркивает, что переход на латиницу в Татарстане связан с геополитическими интересами государства. «Письменность всех языков народов РФ создана на базе кириллицы. И отказ от кириллицы означает выход из государственного языка.

Субъекты РФ не имеют права самостоятельно решать, какой у них должен быть алфавит. Пока ты субъект РФ, пользуйся кириллицей. А Татарстан переходит на латиницу. Мы не запрещаем, но решения такого рода должны приниматься на уровне федерального законодательства [Бичелдей 2002: 196]. Представляется, что подобная внутриструктурная регламентация национальных языков противоречит международным нормам, в частности, статье 9 Всемирной декларации лингвистических прав, которая гласит, что «каждое языковое сообщество имеет право беспрепятственно систематизировать, стандартизировать, сохранять, развивать и распространять свою систему языка».

Еще более серьезной представляется норма законопроекта, гласящая, что «граждане Российской Федерации имеют право на получение основного общего образования на родном языке, а также на выбор языка обучения в пределах возможностей, предоставляемых системой образования». Иначе говоря, граждане Российской Федерации лишаются права получать общее полное, начальное, среднее и высшее профессиональное образование на родном языке. Впрочем, аналогичное положение содержится и в действующем «Законе об образовании». Совершенно очевидно, что подобное ограничение функционирования национальных языков в сфере образования, сопровождаемое предоставлением права выбора языка обучения, практически ликвидирует всяческие предпосылки для выбора родителями бесперспективных национальных школ и лишает будущего систему национального образования. Несомненно, это положение законопроекта является значительно менее конструктивным, чем трактовка этих же вопросов в действующем «Законе о языках народов РСФСР», где указано, что «язык обучения в средних, средних специальных и высших учебных заведениях определяется законодательством РСФСР и республик в составе РСФСР», «преподавание государственных и иных языков в республиках в составе РСФСР осуществляется в соответствии с их законодательством». Очевидно также, что подобные рамки образования на родном языке противоречат и международным правовым актам, в частности, статье 26 Всемирной декларации лингвистических прав, гласящей, что «каждое языковое сообщество имеет право на образование, позволяющее всем его членам в совершенстве овладеть своим родным языком с тем, чтобы использовать его в любом виде деятельности, а также овладеть в наиболее полной мере любым из избранных ими языков». Естественно, что подобный подход предполагает возможность получения не только полного среднего, но и профессионального образования на родном языке.

Таким образом, рассматриваемый законопроект призван, на наш взгляд, ввести законодательные основания для реализации федеральной языковой политики, представляя ее как часть национальной политики государства, и, соответственно, сконцентрировать основные полномочия по регламентации языкового строительства в федеральных органах власти, расставляя, при этом, акценты на обязательной полифункциональности русского языка и факультативности использования языков других народов Российской Федерации.

Очевидно, что все эти мероприятия последнего периода напрямую связаны с ростом национального самосознания в некоторых субъектах Федерации, который не может не беспокоить Москву. Федеральный центр озабочен тем, как сочетать необходимость проведения толерантной национальной, в том числе, языковой политики в национальных регионах с сохранением культурной, образовательной и, в конечном итоге, политической интегрированности страны, с сохранением российской гражданской нации. При этом представляется, что крайние подходы к этим вопросам, предполагавшие радикальную перестройку самой структуры федерации за счет аннулирования национальных образований и воссоздания губернской системы управления, после нескольких лет обсуждений потеряли часть своих сторонников. Однако прецедент Чечни подпитывает опасения российских политиков, видящих цель федерального центра в поддержании высокого уровня языковой интегрированности национальных меньшинств с русскоязычным большинством, и болезненно реагирующих на любые шаги не в «русском» направлении.

Соответственно, приоритеты языковой политики российского государства на современном этапе заключаются в создании юридических возможностей перемещения ядра законодательного регулирования языковой политики из субъектов в федеральный центр и более активного центрального регулирования языкового строительства в национальных субъектах, в обеспечении гарантий более высокого статуса русского языка и уровня владения им в национальных республиках, в устранении причин, вызывающих отток русского населения из национальных республик.