Онъ стоялъ въ такомъ видё, не снимая шапки, передъ иконами и молился.

У Григор\я вся келья была въ иконахъ и горёло 14 лампадъ. Во время молитвы Григор\й считалъ себя недостойнымъ сдёлать замёчан\е своему наставнику. Но не удержался и сказалъ: «О, Алекс\й! Вы же въ шапкё! Передъ иконами!...» Старецъ Алекс\й показалъ на электрическую лампочку и нёсколько разъ сказалъ: «Искушенье!» А самъ еще больше натягивалъ шапку на голову, показывая ему этимъ, что, какъ Богу оскорблен\емъ и непочтен\емъ является молитва мужчины съ покрытой головой передъ Его святыми образами, такъ же Ему еще большимъ оскорблен\емъ является то, что народъ оставилъ попечен\е о душё и о Вёчной Жизни, всецёло занятъ благоустройствомъ временной жизни. Возможно, что подъ этимъ поступкомъ старца Алекс\я скрывается и что-то другое. Но несомненно, что электричество имёетъ скрытый отъ насъ, грёшныхъ, но видимый духовнымъ прозорливымъ глазомъ старца духовный вредъ.

И, дёйствительно, теперь намъ въ этомъ уже нетрудно убёдиться: если нёсколько десятковъ лётъ назадъ развращающее дёйств\е телевизора на душу человёка имёло скрытый характеръ, то теперь оно настолько явно, что ни для кого секретомъ не является. Даже невёрующ\е въ Бога учителя въ школё просятъ родителей, чтобы они не разрёшали дётямъ смотрёть телевизоръ, который возпитываетъ въ дётяхъ жестокость, развращаетъ и калечитъ ихъ души.

… И не только дома, въ которые было пр оведено электричество, но даже и въ церковь старецъ Алекс\й заходилъ въ шапкё. Его изъ церкви выгоняли священники и старосты, и въ этомъ тоже былъ опредёленный смыслъ.

Врачи установили, что электрическ\й свётъ раздражаетъ, а свётъ свёчи и лампады дёйствуетъ успокаивающе и на глаза и на душу человёка. Поэтому врачи даютъ совёты, что если человёкъ боленъ, то нельзя включать ярк\й электрическ\й свётъ.

И мы, простые вёрующ\е люди, тоже замётили большую разницу въ томъ, когда церковь освёщена прекраснымъ свётомъ свёчей и лампадъ, особенно въ полумракё храма, и когда включаютъ, непр\ятное для глазъ въ храмё, электрическое освёщен\е.

Въ первомъ случаё душа себя въ церкви чувствуетъ какъ на Небё, а когда включаютъ электрическое освёщен\е въ храмё, то душа какъ бы спускается на землю и чувствуется какой-то дискомфортъ.

+++

Рабъ Бож\й Григор\й, у котораго жилъ въ Таганрогё старецъ Алекс\й, работалъ на складё. Тамъ былъ уголь и овощи.

Григор\й взялъ какъ-то разъ съ собой на работу старца Алекс\я, чтобы онъ благословилъ его складъ.

Тамъ были рабоч\е, которые грузили уголь. Старецъ Алекс\й говоритъ Григор\ю: «Дай мнё лопату, я тоже поработаю». Кинетъ одну лопату и встанетъ вроде куритъ», наберетъ полный ротъ воздуха и пускаетъ какъ бы дымъ изо рта. Кинетъ другую лопату и снова «закуриваетъ». А рабоч\е смёются и говорятъ Григор\ю: «Гдё ты такого рабочего нашелъ?» А это старецъ Алекс\й ихъ обличалъ, какъ они работаютъ.

Старецъ Алекс\й былъ очень худенький, а Григор\й цёлый мешокъ арбузовъ взвалилъ ему на плёчи и говоритъ: «Несите домой». И старецъ понесъ, а домой идти очень далеко. Принесъ и поставилъ мешокъ.

Григор\й пришелъ и прощен\я у него проситъ, что столько на него нагрузилъ. И даетъ ему самый большой арбузъ, а онъ взялъ самый маленьк\й и говоритъ: «Мнё хватитъ».

Клавд\я

Старецъ Алекс\й съ послушницей Ефросин\ей и Варваркой шли по К\еву. Старецъ Алекс\й доводитъ ихъ до прокуратуры и заходитъ въ нее, они идутъ за нимъ. А Варварка по-дётски разсуждаетъ: «Зачёмъ онъ насъ сюда ведетъ? Сейчасъ онъ насъ въ тюрьму сдастъ». Смотрятъ спускается по лестницё женщина прокуроръ въ формё. Старецъ Алекс\й подходитъ къ ней, беретъ ее подъ ручку и говоритъ: «Когда даютъ двадцать пять лётъ, Вы снижаете?». Она смотритъ на него и отвёчаетъ: «Да, снижаемъ». Тутъ Варварка назвала его отцомъ Алекс\емъ.

- Отецъ Алекс\й, можно теперь я Васъ возьму подъ руку? - сказала прокуроръ.

- Можно, - отвётилъ онъ ей.

Она взяла его подъ руку и они пошли на выходъ о чемъ-то разговаривая. Въ это время ее ждала машина. Женщина прокуроръ сказала водителю: «Ёзжай домой самъ. У меня гости. Я пойду пёшкомъ, а завтра пр\ёзжай за мной».