Константин Дмитриевич Ушинский

 

В 1868 г. был опубликован первый, а в 1869 г. — второй произведения К.Д. Ушинского «Человек как предмет воспитания Смерть прервала его труд в самый напряженный момент творчества — завершения трилогии, не имевшей какого-либо аналог мировой педагогической литературе.

Действительно, он не нашел в педагогической литературе своего времени такого целостного знания о человеке, которое объясняло бы самую суть воспитания, образующего личность. Ушинский не нашел такой целостности знания о человеке и за пределами педагогики. Ушинский был первым, выделившим фундаментальную проблему воспитания — главного фактора человеческого развития и возвеличившим дело воспитания как могучей силы общественного развития.

Синтез научных знаний о человеке нужен был Ушинскому только для доказательства могущественной силы воспитания. Такой синтез был особенно необходим для нового подхода к самому развитию, взаимосвязь физического, умственного и нравственного начал которого — движущие его силы.

     Подход к человеческому развитию с точки зрения воспитания как главного фактора этого развития предполагает подход к самому воспитанию со стороны внутренних законов человеческого развития.

В отборе и синтезе научных знаний о человеке Ушинский руководствовался потребностями жизни, педагогической действительности, практики воспитания. Общеизвестно, что Ушинский универсален как педагог, дидакт и методист, школовед и организатор народного образования, историк воспитания и теоретик начального воспитания, автор практических руководств, учителям и родителям предназначенных. Наконец, творец великих произведений для детей. Ушинский был учителем многих поколений учителей и живым олицетворением самой педагогики. Внутренняя история и истинная  генеалогия педагогической антропологии Ушинского заключена в его разностороннем педагогическом творчестве.

Ушинский не назвал свою книгу ни психологией, ни педагогикой. Он значительно опередил свое время и создавал не существовавшую ранее область познания, находящуюся на стыках между педагогикой и различными науками о человеке.

   Структурные изменения в науке, выражающиеся в росте смежных наук и возникновении пограничных дисциплин, начались во время Ушинского. Достаточно упомянуть физиологическую химию, предшествиницу биохимии, не говоря уже о физической химии, имеющей длительную историю развития. В хорошо знако­мой Ушинскому психологии складывались такие пограничные дисциплины, как психофизика и физиологическая психология, в антропологии появились ее разновидности — физическая, соци­альная и культурная антропология.

Ушинский, как можно думать, внимательно следил за подо­бными структурными изменениями наук и учел их в своем опыте построения педагогической антропологии.

Сообразно такому пониманию педагогической антропологии складывалась структура самого произведения Ушинского. В нем он реализовывал понимание развития как цепи переходов. От фи­зиологических процессов — к психофизиологическим, от них — к душевным, собственно психологическим и, наконец, к психои­деологическим (духовным). Эти последние (язык, нравственность и т.д.) порождаются не жизнью отдельного индивида, а истори­ческой жизнью народа и человечества.

    Изменчивость или податливость к внешним влияниям и одно­временно устойчивость образовавшихся свойств в наибольшей степени характерны для нервной системы, которой посвящены основные главы физиологической части труда Ушинского. Этому почти не уделялось внимания историографией педагогики и пси­хологии, возможно, вследствие того, что в труде Ушинского ви­дели лишь психологию или теорию педагогики, а не педагоги­ческую антропологию.

     Между тем биологические идеи Ушинского и его подход к фи­зиологии и психологии с педагогических позиций актуальны до сих пор, несмотря на устарелость фактического содержания фи­зиологической части его труда. Для современности труд Ушин­ского более всего важен именно этими попытками понять целост­ность человеческой природы.

Ушинский стремился объяснить «происхождение чувствований из органических причин», взаимоотношения чувствований орга­нических и душевных, выясняя роль энергетических (мета­болических) и рефлекторных процессов в различных психических феноменах, включая и наиболее сложные, например, характер.

 Но та или иная судьба этих свойств в развитии человека, от­мечал Ушинский, определяется не ими самими, а социальным и нравственным развитием личности, ценностями и целями ее жиз­ни, деятельностью человека в обществе. Именно в этом смысле Душевная и духовная жизнь человека влияет на его физическое развитие, определяя меру развитости и направление развития ор­ганических свойств человека. Отношения между физическим (органическим), душевным и духовным в концепции Ушинского

представляют не столько отношения между разными сторонами развития, сколько отношения между различными уровнями раз­вития.

     Эта многоуровневая организация человеческого развития и есть форма существования человека как целостного существа. Идеи целостности и многоуровневой организации человеческого развития подтвердились в современном естествознании и психо­логии благодаря накоплению массы научных данных о корреля­тивных связях органов с функциями, об иерархической ор­ганизации регулирования в центральной нервной системе.

Под влиянием интеллектуального напряжения происходят зна­чительные сдвиги в основном обмене, кислородной насыщенности крови, артериальном давлении, электрическом сопротивлении кожи, мышечном тонусе и т.д. В структуре того или иного факто­ра обнаруживается сложная сеть корреляций между интеллекту­альными, психомоторными, нейродинамическими, вегетативными и метаболическими характеристиками человека, которые в более обобщенном виде коррелируют со статусом личности в малой группе.

     Таких данных становится все больше, благодаря чему уясняет­ся механизм обеспечения целостности человека как организма и личности — проблемы, поставленной Ушинским.

     Для современной педагогической антропологии важны также положения Ушинского о связях рассудочных процессов с чувст­венным познанием, с материальными и духовными потребно­стями. В поисках ответов на неизбежные вопросы души человек выходит за пределы чувственных данных. В мышлении раскрыва­ется то, чего человек не может представить себе, но может ух­ватить и закрепить с помощью слова.

Ушинский обосновал необходимость построения системы обу­чения, обеспечивающей органичность «или целостность разви­тия».

     В психологической концепции Ушинского проблема ума, или интеллекта, решается в тесной связи с его поисками рациональной системы обучения, обеспечивающей преемственность между ее ступенями и взаимосвязь между всеми элементами умственного, физического и нравственного воспитания.

  В теории интеллекта проявилась его концепция целостности развития, которой в дидактике более всего соответствует понятие системности обучения. Между психологией ума и дидактикой Ушинского существует общность в еще более важном пункте — в методе развития, генетическом подходе к обучению-развитию.

     В начальном обучении дети научаются самому учению и развитию силы, от которых зависит успешность образования. Лишь после этого общее образование с его сложной системой основ науки и подготовкой к жизни образует ум как хорошо организо­ванную систему знаний и готовность к самостоятельной деятель­ности в обществе. При этом надо помнить, что первоначальное и начальное обучение, общее образование — суть ступени единого процесса, питающегося одними и теми же источниками и посто­янно воспроизводимыми ресурсами одной и той же природы че­ловека.

     В таком контексте становится более понятной одна из удиви­тельных особенностей педагогической антропологии, на которую недостаточно обращали внимание исследователи. Дело в том, что в психологической части есть главы: история памяти, история во­ображения, история рассудка, в общем, — история ума человека. В них вовсе не рассматривается историческая психология интел­лекта, как это делает современная психология. В этих главах иссле­дуется ход человеческой жизни от рождения до старости, по­строена общая онтологическая картина развития ума и прослежена судьба тех знаний, которые вкладывает в него образование.

     Ушинский принадлежал к числу педагогов и ученых, для которых масштаб всей человеческой жизни определяет едини­цы измерения и оценки событий, происходящих в отдельные периоды индивидуального развития человека. Его интересова­ла не только ближайшая, но и самая отдаленная связь между этими периодами. Например, между ранним детством и юно­стью, между юностью и старостью. Он необычно глубоко по­нимал, что целостность личности существует в ходе ее инди­видуального развития.

     По образному выражению Ушинского, на протяжении всей жизни человека плетется цельная, обширная и стройная сеть, ко­торую никак не разделишь по отдельным возрастным периодам. Он понимал, что человек не монтируется из отдельных возрас­тных блоков, которые могут «отрабатываться» обособленно. Ор­ганичность развития ума, складывающегося в тот или иной пери­од целиком и в зависимости от предшествующей истории жизни, — вот, собственно, главный смысл глав об истории памяти, вообра­жения и рассудка.

     При таком подходе интеллектуальные функции получают новое и неожиданное освещение. Память, например, раскрывается как внутренняя история самой жизни человека и лаборатория напря­женной работы человека над связыванием давних, новых и вновь усвоенных знаний. Как плетение той самой стройной, обширной и Цельной сети, которая есть человеческое сознание, складываю­щееся из знаний человека об окружающем мире и самом себе.

     Противник интеллектуализма в педагогике и психологии, Ушинский считал возможным правильно оценить силы интеллек­та только в их зависимости от стремлений человека и их нравст­венного смысла. Но Ушинский был противником и волюнтаризма. Именно в чувствованиях и стремлениях он видел ядро личности и выражение активности целостной личности.

     Главнейшим из всех стремлений человека Ушинский считал стремление к сознательной деятельности. Это стремление должно особенно культивироваться в процессе воспитания. Можно ска­зать, что им разработана собственная теория деятельности и вос­питания человека как ее субъекта. Эта теория нашла выражение в обосновании положения о развивающем характере обучения и нравственном значении труда. Деятельность, по Ушинскому, есть жизнь, не удовлетворяющаяся простым существованием, развива­ющая физические, умственные и нравственные силы, необходи­мые для человеческой деятельности.

     Педагогическая антропология — научный подвиг Ушинского, значение которого возрастает по мере прогресса науки и дела воспитания. Расширение диапазона средств воспитания, основан­ных на познании законов развития человека, — основная задача педагогической антропологии, ныне решаемая науками о челове­ке.