Самый важный вопрос всякого мировоззрения

Р. Штайгервальд

ВВЕДЕНИЕ

В МАРКСИСТСКУЮ

ФИЛОСОФИЮ

Москва

Издательство политической литературы 1982

15

Ш87

Перевод с немецкого С. И. Земляного

Предисловие доктора философских наук, профессора Р. И. Косолапова

Robert Steigerwald 

MARXISTISCHE PHILOSOPHIE

E i n f i i h r u n g fur die J u g e n d

Verlag Marxistische Blatter Frankfurt am Main, 1979

Штайгервальд Р.

Ш87 Введение в марксистскую философию: Пер. с нем.— М.: Политиздат, 1982.— 144 с.— (Философская б-чка для юношества).

Эта книга написана известным западногерманским философом-марксистом Робертом Штайгервальдом. Она представляет собой популярный очерк основ марксистско-ленинской философии, адресованный молодежи. Книга раскрывает важнейшие положения диалектико-материалистической философии, ее мировоззренческую направленность, роль в жизни общества и личности. Автору удалось сочетать глубину и содержательность мысли с простотой и яркостью изложения.

Издание рассчитано на широкие круги читателей, приступающих к изучению марксистско-ленинской философии.

0302020200-239 140_8,	15
079(02)-82	1М

© Verlag Marxistische Blatter, 1979

Перевод на русский язык и предисловие © ПОЛИТИЗДАТ, 1982 г.

Предисловие

Вы, читатель, раскрыли книгу известного философа-марксиста из Федеративной Республики Германии, видного деятеля Германской коммунистической партии товарища Роберта Штайгервальда. Это издание можно назвать кратким популярным путеводителем в замысловатом лабиринте философских законов и категорий. Само название книги говорит о том, что для многих юношей и девушек Западной Германии она служит первым пособием при изучении марксистско-ленинской философии. В руки тех, кто только начинает знакомиться с величественным зданием материалистической диалектики и материалистического понимания истории, она вкладывает крепкую ариаднину нить, позволяющую надежно ориентироваться в окружающей действительности и успешно двигаться к вершинам духовного освоения мира. Тем же, кто ранее уже был так или иначе приобщен к философскому арсеналу марксизма-ленинизма, она полезна хотя бы потому, что помогает оживить и еще более упорядочить свои наиболее общие представления о мире, придает большую уверенность в собственных взглядах, укрепляет самые корни диалектико-материалистических и коммунистических убеждений. Предназначенная для молодежи, эта книга, на мой взгляд, способна заинтересовать людей всех возрастов и профессий, в том числе специалистов в области философии.

3

Книга прежде всего ценна тем, что она служит первичному удовлетворению благороднейшей потребности современного человека — потребности в правильном и цельном мировоззрении — и ее развитию. В наше бурное время ожесточенного противоборства пролетариата и буржуазии, социализма и капитализма, сил прогресса и реакции, мира и войны проблема мировоззрения, непосредственно влияющая на определение собственной политической позиции каждого человека, сама является объектом упорной классовой борьбы. Монополистическая буржуазия, всеми средствами стремящаяся укрепить пошатнувшиеся устои эксплуататорского частно-

собственнического строя, взять социальный реванш, огромные усилия направляет на то, чтобы прививать массам буржуазные и мелкобуржуазные взгляды и нравы, отвлекая их от самой мысли о преходящем характере капиталистической общественной системы. В противовес научному пониманию природы и общества как сложного закономерно развивающегося целого она сплошь и рядом культивирует представление о мире вещей и мире людей как о случайно-хаотическом нагромождении фактов и событий, исключающем сколько-нибудь удовлетворительную систематизацию и возможность достоверного предвидения.

Карл Маркс как-то назвал человеческие черепа самыми неприступными крепостями. Буржуазия осуществляет на эти «крепости» непрерывный бешеный натиск. Средства массовой информации, находящиеся под ее контролем и на ее содержании, днем и ночью забивают умы миллионов людей ворохами самых разнородных сообщений, ослепляют их бенгальскими огнями рекламы, оглушают петардами сенсаций, топят здравый смысл в мутных потоках абсурда и аморализма. Но неуклонно растущая потребность людей в правильном и цельном мировоззрении, являющаяся отличительной особенностью нашей революционной эпохи, в принципе неистре-

4

бима. Носителями же такого мировоззрения выступают коммунисты, марксистски мыслящие люди доброй воли, а потребность эту наиболее остро ощущает радикально настроенная молодежь.

Можно ожидать, что кто-нибудь, прочитав эту книгу, скажет, что нашел в ней лишь элементарные сведения по философии марксизма. Однако разъяснение именно таких сведений молодому читателю и было целью автора. И потом не так уж они элементарны, как могут показаться на первый взгляд. Как-то один товарищ при мне воскликнул: «Ох уж эти непростые хрестоматийные истины!» — и очень верно выразил тем самым существенную сторону вопроса. Не случайно именно хрестоматийные истины коммунистического мировоззрения подвергаются наиболее яростным атакам нашего идеологического противника. Кое-кто видит в этом лишь основание для презрительных отзывов о нем. Но дело в действительности выглядит не так просто. Малейшее сомнение, пусть даже чисто психологического свойства, в основополагающих принципах нашего революционного учения, в которых спрессован гигантский опыт народных масс, способно причинить куда больший ущерб, чем об этом иногда догадываются. Социальная практика уже знает примеры того, как антисоциалистические силы путем «размягчения» мировоззренческих устоев людей добивались изменения их политических установок, а тем самым и подрыва революционных завоеваний трудящихся. Жизнь подсказывает быть осторожными в отношении любых «улучшений» классических формул марксизма-ленинизма, мотивы которых продиктованы либо тщеславием «улучшателей», либо поветрием «сциентистской» моды, когда совершенно искренне за приращение знаний принимается лишь введение в оборот новых мудреных словечек или символов. Так что, когда речь идет об элементарных сведениях по философии марксизма, говорят отнюдь не об элементарных вещах.

5

Книга Р. Штайгервальда интересна и в том отношении, что она демонстрирует стиль и методы идеологической работы Германской компартии в массах, в данном случае применительно к особенностям молодежного сознания. Книга написана очень доступно, содержит многочисленные примеры и иллюстрации, раскрывающие то или иное положение. Автор обладает педагогическим тактом и редким терпением в обращении с читательской массой, умением переводить сложные философские положения на общепонятный язык. Книга невелика по объему, и не все затронутые в ней проблемы можно было осветить одинаково широко. Тем не менее она представляет собой оригинальный научный труд, удачное пропагандистское выступление, достойное благодарного отзыва читателей и подражания.

Февраль 1982 года                                                         Р. КОСОЛАПОВ

Введение

В этой книге обсуждаются вопросы, которые обыкновенно называют мировоззренческими. Не стоит спорить, насколько безупречно слово «мировоззрение» обозначает то, о чем пойдет речь. Мы и без того убедимся, что точность некоторых понятий мировоззренческого толка оставляет желать лучшего. Давайте приступим прямо к делу.

Каждый день мы так или иначе сталкиваемся с окружающим нас миром, воздействуя на природу или же трудясь над тем, что другие до нас изготовили из природных материалов. Работая, мы имеем дело также с людьми — с бригадирами, мастерами, начальниками. В школе мы докучаем себе и учителям вопросами, относящимися и не имеющими отношения к учебе, а потом спрашиваем себя: собственно говоря, какой же смысл во всем этом? Ведь все равно в ФРГ не хватает мест и в институтских аудиториях, и в заводских цехах. И тогда начинают тесниться все новые и новые вопросы.

А разве нельзя все это изменить? Обречены ли мы всегда оставаться лишь винтиками в громадной машине мира? Так неизменно и будет, что «человек предполагает, а бог (или кто-нибудь еще) располагает»? На самом ли деле те, кто «там, наверху», творят все, что пожелают? С другой стороны, имеет ли смысл вообще заби-

7

вать себе голову ерундой? Не лучше ли держаться от всего этого подальше? Но потом встает еще один вопрос: зачем мы живем? Имеет ли это какой-нибудь смысл? Если имеет, то какой? Те ли правы, кто говорит о любви к ближнему, или те, кто заявляет, что все это вздор, а своя рубашка ближе к телу? Или те, кто вещает: «Маленькое — но мое»; «Желай по силам, тянись по достатку»? Или такие, чья мудрость — «Тише едешь, дальше будешь»; «Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше»?

В названных вопросах и ответах — а в самом деле их гораздо больше — как раз и выражаются некоторые установки, позиции по отношению к миру, то есть мировоззренческие принципы (даже если тот, кто высказывает эти вопросы и ответы, и не подозревает об этом).

Совсем небезразлично, какие у человека мировоззренческие установки. Возьмем такой пример: марксисты, опираясь на науку, считают, что в нашем мире происходит постоянный процесс становления и исчезновения. Таким образом, мы знаем, в частности, что социальная действительность (ту действительность, с которой мы сталкиваемся в ФРГ, марксисты называют капитализмом), иначе говоря, капиталистическое общество, в условиях которого мы живем, возникнув в определенный исторический период, не будет существовать вечно. Как отнесутся к такой постановке вопроса те, кто стоит у руля в нашей стране, то есть капиталисты? По душе ли им будет такое мировоззрение? Конечно, не по душе, ибо в противном случае им пришлось бы согласиться с тем, что они погибнут под колесами истории. Следовательно, они станут распространять совершенно другое мировоззрение, примерно такое: люди по натуре своей плохи, поэтому плохо и все ими содеянное. Так зачем же что-нибудь изменять? Ведь новое будет по меньшей мере нисколько не лучше, чем старое.

8

У этой колыбельной песни, которой господа искони убаюкивают угнетенных, пытаясь погасить их протест против угнетения, бывают разные мотивы и всякий раз соответственно меняются слова. Но конечный смысл такого рода мировоззрения всегда сводился к проповеди, обращенной к массам: эй, вы там, внизу, оставьте все ваши надежды!

Напротив, представители «нижних» миллионов в борьбе против «верхних» десяти тысяч издавна развивали иные формы мировоззрения. Они снова и снова избирали в качестве аргумента историю. «Когда Адам пахал, а Ева пряла, где были дворяне?» — спрашивали в 1525 году восставшие немецкие крестьяне. «Верхние» десять тысяч живут лишь благодаря труду «нижних» миллионов: «Труженик, творец, воспрянь! На свою на силу глянь: лишь захочешь — в миг один остановишь ход машин». Эти стихи сочинил в прошлом веке Георг Гервег, поэт рабочего движения. А когда речь заходила о великих людях, которым мы будто бы обязаны всем на свете, они (вместе с Бертольтом Брехтом) спрашивали: «Кто построил семивратные Фивы: царь или его рабы?»

Одним словом, в политическом плане мировоззренческие вопросы представляют собой все, что угодно, но не второстепенное дело. Между угнетателями и угнетенными идет борьба и за умы людей. У господствующих классов есть радио- и телевизионные станции, «Бильд» и другие крупные газеты. А с их помощью они делают все, чтобы как можно больше заморочить нам голову. Нам позволяется знать, какой никудышный сынок у того или иного миллионера, какая кинозвезда и с кем именно сегодня гуляет; кто, кому и каким ножом перерезал горло. А что нам знать не полагается? То, что боссы не обойдутся без рабочих, а рабочие проживут и без боссов.

И вот такое знание имеет решающее значение для

9

рабочих, для так называемых маленьких людей. Что делает рабочих сильнее боссов? Немногое! На стороне господ уйма денег, на которые они могут купить все, что угодно. Школа, армия, церковь, радио, телевидение, пресса доводят (или не доводят) до нашего сведения то, что они считают нужным. Они оплачивают услуги редакторов, а кто платит за оркестр — тот и заказывает музыку. На стороне предпринимателей и против рабочих в большинстве случаев стоят также суды, полиция (она ведь охраняет штрейкбрехеров, а не забастовщиков), армия. Но нас зато много, очень много. Однако что толку от этого? Что мы имеем в своих руках? Кажется, что ничего. И все-таки, если бы миллионы трудящихся пришли к одинаковым убеждениям, если бы они усвоили одно мировоззрение, соответствующее действительному состоянию мира и его развитию, то есть верное мировоззрение, а поэтому дающее верные ориентиры для действия, если бы, осознав свои справедливые требования, они еще и сплотились бы воедино, им под силу было бы перевернуть эти порядки и обратить все в свою пользу. Вот теперь мы на верном пути. Надо помочь работницам и рабочим, служащим, массам, «нижним» миллионам осознать свое положение. Надо помочь им уяснить их собственные интересы, то есть разобраться в мировоззренческих вопросах. Тогда миллионы наконец станут сильнее миллионеров. И эту работу за нас, марксистов, не сделает никто: ни (буржуазная) школа, ни (буржуазная) пресса и т. д. И в этом случае справедливы слова величественного рабочего гимна «Интернационал»: «Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой!» Политическая учеба, просвещение — это далеко не все, но это крайне важное для рабочего движения дело. Поэтому создание общедоступного введения в основные мировоззренческие вопросы, дающее им научное объяснение, является важной политической задачей. С этой целью и написана данная книга.

10

В ходе дальнейшего изложения общие положения частенько обсуждаются на конкретных примерах. Во избежание всяких недоразумений стоит особо сказать о том, что примеры эти не следует понимать как доказательство общих законов. Они призваны лишь облегчить понимание этих законов.

И еще одно. Изложение марксистской философии может создать впечатление, что все мировоззренческие вопросы уже окончательно разрешены. Это не так. И в марксистской философии есть еще много до сих пор не решенных или не вполне удовлетворительно решенных проблем. Однако в данном общедоступном введении в марксистскую философию не имело смысла особо останавливаться на них.

 

Несколько слов о религии

Слово «религия» латинского происхождения. Буквальный перевод («religo» — привязываю, связываю) не слишком помогает понять суть явления, о котором мы

15

толкуем. Имеется в виду «связывание», «соединение», вплетение человека в некоторый более великий, более высокий порядок, определенный богами или богом. Возникновение религии обусловлено целым рядом причин. Мы хотим остановиться на важнейших.

В отдаленнейшие времена, когда появились люди, у них не было никакой возможности раздумывать над вопросом, откуда взялся мир. Представим себе первобытных людей. Они были в постоянном страхе и заботах о том, где и как раздобыть что-нибудь поесть и во что «одеться», как уберечься от хищников и от непогоды. С утра до вечера они вели жестокую борьбу за существование. Эпидемии, болезни свирепствовали между ними. Первобытные люди не знали оружия, которое позволяло бы им охотиться за быстроногими животными. В древнейшую эпоху существования человека не был приручен и огонь. Следовательно, времени на мудрствования и размышления о вопросах вроде: «Откуда взялся мир»? — в ту пору у людей не было. Поэтому тогда не существовало ни религии, ни философии или чего-либо им подобного.

Однако со временем благодаря совершенствованию оружия, орудий труда условия жизни людей улучшались. Они могли выгадывать немного времени и больше размышлять о себе самих, об условиях своей жизни. Совершенно естественно они пришли примерно к таким воззрениям.

1. Мы видим сны. В сновидении мы можем встретиться с людьми или животными, которые давно уже умерли. Во сне мне может казаться, что я нахожусь совершенно в другом месте, чем мое тело. Не значит ли это, что в теле человека есть нечто, что может отделиться от него и, к примеру, пережить его смерть? Так возникло представление о том, что в нашем теле присутствует душа, что она остается жить после смерти нашего тела.

Предполагалось, что душа является существующей в нас

16

таинственной жизненной силой, то есть во всяком случае представляет собой нашу подлинную сущность. А когда мы умираем, то с последним вздохом она отлетает из нашего тела. И если тело умирает, то душа эта остается жить. Поэтому в сновидениях нам могут являться неумершие души покойных. Наша душа — нечто более важное, чем наше тело.

2. Таким образом возникло представление о бессмертной душе. Напрашивается вопрос: а где обитает душа после смерти нашего тела? Во всяком случае, в каком-то другом мире, чем наш. В ходе человеческой истории произошло нечто чрезвычайно важное (о причинах этого процесса я скажу позже): в обществе образовались вышестоящие и нижестоящие группы людей. Жизнь вышестоящих представлялась не только более благородной, но и более благополучной. Люди все больше связывали этот высший жизненный уклад с духовным началом. Ибо умственная работа легче, чем грубый, мучительный физический труд. Но она, умственная работа, была привилегией господ. Словом, она представлялась более важной, чем физическая. И что же из этого получилось? А то, что местом, где якобы находятся после смерти наши духовные силы, стали считать «небеса», вознесенное над людьми царство духов.

3. Когда мы рубим дерево, оно трещит и стонет. Надо полагать, люди наделяли природу своей собственной способностью ощущать: не ощущает ли дерево боль? Нет ли у него души, как и у нас? Раз духовное сильнее, чем телесное, то не будет ли мстить нам дух срубленного дерева или убитого на охоте зверя? Отсюда недалеко и до обобщения этой мысли: молния, падающий с неба огонь и раскатывающийся вслед за тем грозный голос природы обожествлялись так же, как и другие природные процессы. Люди стали мыслить природу наделенной жизнью, одушевленной. А поскольку душа казалась древним людям более важной, чем тело, то, по их мне-

17

нию, и в природе все обстояло точно так же. В соответствии с этим взглядом более важно не само дерево, а его дух.

4. К этому добавляется очень важный опыт людей: своим трудом они превращают природные вещи в полезные для себя предметы. Прежде чем приступить к работе, мы сначала обдумываем ее. Мы возводим дом в уме, прежде чем строить его. В этом тоже ищут доказательство того, что духовное имеет преимущество над телесным. А почему так не должно быть в природе? Почему эта таинственная духовная сила, скрывающаяся во всех природных вещах и за ними, не может быть тем, что поистине «обрабатывает» и целесообразно формирует всю природу, подобно нашему духу в процессе труда?

Но что происходит, когда мы формулируем эту мысль? Человек переносит на всю природу свою собственную роль изобретателя, работника, который изменяет природу сообразно своим планам и целям. Так возникает представление о неком действующем за природой (духовном) строителе и творце мира.

5. Однако эта таинственная сила, этот творец природы относится к нам то хорошо, то плохо — в зависимости от обстоятельств, от того, видимо, насколько мы портим ему дело. В точности узнать это нам не дано. Нам остается лишь просить это божественное существо быть милосердным к нам. А как нам его благожелательно настроить? Наверное, так же, как мы располагаем к себе наших соседей, когда навещаем их. Что мы делаем, когда приходим к ним? Мы изъявляем свои мирные намерения. Мы показываем им, что хотим жить в дружбе с ними. Более того, мы приносим им подарки, и, конечно, такие, которым они рады. Лучше всего что-нибудь из съестного, еды ведь всегда в обрез. Почему бы нам не дать чего-нибудь поесть и природным духам? Кусок мяса, например. Принесем им в жертву животное или даже человека, ребенка или пленного!

18

Все это — иллюстрация к тому, как из жизненных условий первобытных людей, их незнания самих себя и природы возникают религиозные представления.

6. Историческое развитие человека шло вперед. Со временем сложилось такое положение, когда человек стал производить сначала немного, а потом в возрастающей степени больше того, что нужно было непосредственно для поддержания его физического существования.

Это имело огромные последствия для всего дальнейшего развития человечества. Если человек производит больше, чем безусловно нужно для поддержания его собственной жизни, то трудом всех может быть произведен излишек. Что с ним делать? Можно, например, совершить некий отбор. Все вы знаете таких ребят из вашего класса или группы, которые понимают что-нибудь лучше, чем остальные. Так было и тогда. У одного зорче были глаза, он лучше разгадывал следы. Другой быстрее бегал, третий был сильнее в борьбе и т. д. Отсюда можно было действовать так. Ты, следопыт, освобождаешься от определенных работ, но должен читать следы для всего племени. За твою работу для общины она выделит тебе долю из избытка, чтобы ты мог жить и заниматься своим особым поручением, не тратя время на другие дела.

Так появились особые выделившиеся из общности группы. Они непременно работали на общину, но уже не обязательно в смысле тяжелого физического труда. Были такие, которые наблюдали за небом. Они обязаны были следить за погодой. Разумеется, это было очень важно для племени. Ведь все его планы зависели от того, пойдет дождь или нет. Если погода плохая, то труднее охотиться — сложнее распутывать следы и т. д. Из числа этих созерцателей неба вышли первые священнослужители. Этим работникам скорее умственного, чем физического труда обязана своими самыми первыми зачатками современная наука.

19

7. Однако все это лишь одно из великих последствий того факта, что люди постепенно стали производить своими руками больше, чем нужно было непосредственно для поддержания их существования. Другим, чрезвычайно важным последствием, с которым мы имеем дело вплоть до сегодняшнего дня, было следующее.

Если один человек может производить больше, чем безусловно необходимо ему самому, то может случиться, что другой человек отберет у него этот излишек и станет жить им, то есть за счет труда другого. Это присвоение произведенного излишка, прибавочного продукта рабочего другим человеком, который не трудится сам, а живет таким прибавочным продуктом, марксизм называет эксплуатацией.

Эксплуатация возникла много тысяч лет назад. Из вождей племени, священнослужителей и другой знати образовался класс людей, которые жили за счет прибавочного продукта, созданного прочими членами племени.

Но какое отношение это имеет к религии? Господствующие слои сделали духовный труд своей привилегией. Известную роль при ее обосновании играло и представление, будто духи имеют свое пристанище на небесах, наверху (!). Господа говорили угнетенным, будто мир по необходимости устроен так, что существуют вожди и подчиненные, высшие и низшие, господа и угнетенные. Укреплению их господства служил взгляд, что царь является сыном бога или богини. А значит, посягательство на царя становилось посягательством на бога, навлекавшим страшные кары.

Вот так с вышеназванными условиями соединились мощные общественные стимулы, а в совокупности все это и привело к возникновению религии. Господствующие слои скоро поняли свой интерес и поставили религию на службу ему: им весьма выгодно было проповедовать, что в бедах, лишениях рабов, эксплуатируемых

20

повинен неисповедимый естественный рок, что не стоит противиться ему, а надо покориться своей судьбе и молиться богу.

Разве не выгодно было господам внушать беднякам: этот мир не столь уж важен? Намного важнее, говорили они, другой мир — бестелесный мир душ: «Там вам воздастся за лишения в этом мире. Вы попадете на небо». В Библии нашел выражение и протест угнетенных против угнетателей. Но он зачастую направлен по ложному пути. Скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, говорится в ней, чем богатый попадет на небеса. И бедняки всю жизнь не покладая рук работали с мыслью о том, что им уготована счастливая вечность в небесной стране душ, в то время как богатые будут мучиться в адском огне. Разве это не тонкий трюк?

А теперь подумайте вот о чем. Священнослужители, прорицатели будущего, первые врачи и исцелители, короче говоря, те, кого мы сегодня называем интеллигентами,— на чьей стороне они неизбежно стояли тогда, раз они располагали средствами к жизни, а своими руками не производили их? Интеллигенты поневоле стояли на стороне угнетателей. Ради сохранения отношений, при которых они, как и их могущественные заказчики, пользовались привилегиями, они распространяли соответствующее мировоззрение. И какое же мировоззрение было для них предпочтительнее? Исходя из всего сказанного, ответ может быть только один.

Угнетатели и состоящие у них на службе интеллигенты занимались преимущественно умственной деятельностью. Не следует ли из этого, что они были убеждены, что духовный труд важнее, чем физический? Нельзя сказать, чтобы такая точка зрения была совершенно лишена основания: кто пытается взять дело нахрапом, обычно ничего не добивается. Прежде чем приступить к работе, надо пошевелить мозгами и составить себе какой-то план, какую-то идею.

21

Впрочем, не следует забывать о том, что разделение труда увеличивает его эффективность. Это относится и к разделению труда на умственный и физический. Оно значительно ускорило общественное развитие. Но вместе с тем утвердилось мнение, что идея важнее, чем грубая работа. А оно создает почву для распространения определенного мировоззрения: человек ведь сам создает свою жизненную среду, значит, думали необразованные люди, точно так же сотворен и мир. Просто мир намного больше, поэтому его творец представлялся в виде особенно громадного и сильного человека. Подобный образ мыслей может быть изложен и в более тонкой форме: раз созданию вещей предшествует духовная работа, раз духовная работа является более высокой формой труда, то и мир, стало быть, создает духовная сила, идея. Вот так совершенно естественно возникает мировоззрение, согласно которому решающее значение имеет духовное, идеальное начало (идеализм). О том, что такое идеалистическая (и материалистическая) философия, будет сказано ниже.

Можем ли мы познать мир?

Я уже говорил, что Ф. Энгельс сформулировал основной вопрос философии. При этом он отметил также, что основной вопрос философии имеет еще и вторую сторону, а именно: «...как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности?»^[1]

Возможно, не сразу понятно, какова внутренняя взаимосвязь между вопросом о том, что первично — материя или дух, и вопросом о том, может ли наше сознание правильно отражать бытие. Чтобы уяснить эту взаимосвязь, следует вкратце остановиться на двух направлениях в идеализме. Есть субъективный и объективный идеализм. Под субъективным идеализмом подразумевают все те идеалистические школы, которые тем или иным образом возвышают сознание человека до «творца» бытия, существующего вне и независимо от него. Объективный идеализм, напротив, считает творцом мира внемировой дух.

Субъективный идеализм кажется какой-то безумной идеей! Как человек в здравом уме может выдавать реальный мир за свою волю, свои представления, свое мышление? Чтобы понять, как тем не менее может появиться философия, кажущаяся столь странной, мы хотим здесь провести короткую дискуссию между материалистом и субъективным идеалистом.

Материалист. Я вижу дерево. Как можно усомниться в столь очевидной вещи?

Идеалист. Вы заблуждаетесь. В действительности вы имеете дело с некоторым комплексом ощущений цвета, формы и т. д. Вы только утверждаете при этом, что данным ощущениям соответствует некое «дерево».

Материалист. Но откуда же берутся мои ощущения? Ведь у них есть причина. Если бы не было никакого дерева, я не мог бы его воспринимать!

Идеалист. Допустим, что вы имеете ощущения и восприятия и что в их основе лежит какая-то причина. Но как вы намереваетесь проверить, что им соответствует? Ведь проверка все равно сведется к ощущениям. Поэтому невозможно с полной уверенностью сказать, что именно соответствует нашим ощущениям и восприятиям. Это выходит за рамки вашего опыта.

Единственное,

30

что я безусловно имею,— это мои представления, ощущения и т.

д. Поэтому я с уверенностью могу утверждать лишь следующее: то, что вы считаете миром, есть только представления. Мир — не что иное, как представление.

Материалист. Итак, вы утверждаете, что о самих вещах ничего нельзя узнать, что нам известно лишь кое-что о наших ощущениях. На каком основании вы тогда вообще можете допустить существование чего-то, что находится вне ваших ощущений?

Идеалист. Строго говоря, этого действительно нельзя сделать.

Материалист. Но вы ведь спорите со мною, находящимся вне ваших восприятий. Довольно нелогично, не правда ли?..

Такова в общих чертах наша вымышленная дискуссия. Мы хотели показать, с одной стороны, на каких путях мысли может возникнуть субъективный идеализм. А с другой стороны,— и это для нас теперь важно прежде всего — следовало показать, что он необходимо ограничивает, если не отрицает познаваемость мира вне наших чувственных восприятий.

Итак, мы уяснили для себя взаимосвязь двух сторон основного вопроса философии. Впрочем, самое необходимое для опровержения этой субъективно-идеалистической концепции было сказано Ф. Энгельсом: «Самое же решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских вывертов заключается в практике... Мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям...» ^[2]

— Мне теперь ясно, что субъективные идеалисты

ограничивают или даже отрицают нашу способность к знанию,— говорит, наверное, скептик.— Но почему тот, кто верит, что и мир, и он сам сотворен богом, тот, кто придерживается объективно-идеалистического вида этого мировоззрения, почему он должен оспаривать познаваемость мира? Разве не может он сказать: бог сотворил нас, мой дух есть «подобие» божественного духа, поэтому не существует непреодолимых трудностей в познании мира.

Я хочу показать, что и различные школы объективного идеализма, и богословы так или иначе устанавливают какие-то запреты для нашего познания.

Для них мир — это продукт некоторого в конечном счете внемирового и изначального духа. Что это означает применительно к нашему познанию мира? Природа, ее законы, пространство, время и движение созданы тогда этим изначальным и внемировым духом. Но я действительно знаю предмет только тогда, когда точно знаю его происхождение. Следовательно, для приверженцев объективного идеализма и религии природа, ее законы, пространство, время и движение на деле могут быть познаны только тогда, когда правильно познан этот внемировой дух, или бог. Условием действительного познания мира, таким образом, является здесь действительное богопознание. Но мы установили, что такое познание бога, даже по признанию таких защитников религии, как Г. Веттер, в принципе невозможно.

Когда объективные идеалисты спорят с нами, они делают вид, будто между нами и ими нет никаких разногласий относительно наличия и познаваемости вещей вне нашего сознания. Но как все это оборачивается, когда надо объяснить, что же есть, собственно, то, из чего происходит мир? Ведь дух, мнимая причина всего, что существует, непознаваем. Ибо как чисто духовное нача-

32

ло может создать природу из ничего или как неподвижный дух может привести эту природу в движение и т. д. и т. п.— на все эти вопросы идеалисты или приверженцы религии не имеют другого ответа, помимо призыва верить в чудеса или в еще более путаные объяснения. Таким образом, и объективный идеализм в конечном счете непригоден для философского обоснования человеческой способности к познанию.

Совершенно иначе понимают рассматриваемый вопрос материалисты. Сознание, утверждают они, является продуктом мозга, естественного органа, сформировавшегося за миллионы лет развития жизни на земле. Содержание сознания, мысли и идеи «есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»¹.

Сознание возникло в результате высшего развития жизни, как фактор дальнейшего ее прогресса. Но таким фактором оно может быть лишь постольку, поскольку действительно обеспечивает живым существам и в конечном итоге человеку такое отражение бытия, которое позволяет ориентироваться в окружающем мире. Способность человека к познанию не представляет для материализма неразрешимой загадки. Природа «посюстороння», а дух — ее продукт, ее свойство. Конечно, это не означает, что материалисты считают человеческое познание простым и ровным процессом без трудностей и подводных камней. История человеческого знания показывает, как мы преодолеваем прежние трудности и подводные камни и как затем возникают новые.

Таким образом, между материалистическим решением вопроса об отношении бытия и сознания и утверждением человеческой способности к познанию существует неразрывная взаимосвязь.

1

  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 21.

33

Из данного положения прямо следует, что мы, марксисты, не позволим уверить себя в том, что люди не способны познать мир, а потому и изменить его. Конечно, мы понимаем, что никогда не будем знать всего. Но этим не смутишь наше стремление ко все более глубокому познанию. Данный вывод относится не только к «последним», философским вопросам. Он имеет отношение и к следующим жизненно важным вопросам. Почему в ФРГ так много безработных? Чего стоит общественный строй, неспособный предложить своей молодежи никакого будущего? С чего мы должны начать преодоление этого общественного строя?

О всесторонней взаимосвязи

Всем нам известны убедительные доказательства верности положения о том, что все на свете более или менее взаимозависимо. Вспомним, например, об открытии

эффективнейшего средства для уничтожения вредных насекомых, получившего название ДДТ. Мы, люди

старшего поколения, знаем, какие страдания приносили в конце войны вши. Это было не только неприятно (зуд!), но и опасно, так как вши распространяют сыпной тиф. Только ДДТ избавило нас от вшей. Стало быть, ДДТ — величайшее благодеяние. Однако это еще не вся правда! Всю правду мы узнали только позднее.

ДДТ уничтожило насекомых, которые вредили растениям. Что за благодеяние! Но тем самым ДДТ уничтожило и корм для птиц: весна стала безмолвной! Но когда становится меньше птиц и меньше пчел, которые тоже пострадали от ДДТ, то хуже опыляются соцветия растений, меньше становится плодов и фруктов. Стало меньше птиц, и сократилась численность кошек. Меньше кошек,— значит, больше мышей, больше крыс и т. д. и т.

п. Или: меньше мух,— значит, меньше корма для рыб, которые важны не только для рыболовов, но и для очищения воды. И это еще далеко не все. Вместе с дождевой водой это самое ДДТ попадало в почвенные воды, в реки и моря, а значит, и в нашу пищу. Оно оседало в наших мускулах, и его уже невозможно было вывести из организма. В конце концов на международных конференциях ученые и государственные деятели пришли к выводу: поскольку есть и другие средства борьбы с вредителями, следует решительно ограничить применение ДДТ. Может быть, с прогрессом науки и будет когда-нибудь открыто средство, которое облегчит его использование.

В какой мере все на свете взаимосвязано, можно увидеть еще более отчетливо также на примере дискуссии по проблеме мирного использования ядерной энергии.