Два родных брата отказались принять присягу.

– Мы не отказались бы служить в той Армии, что идет со Христом, идет с Богом. Но служить в Армии, какая против Бога, против Христа, мы не можем и не будем, – мы христиане!

Сперва их держали под арестом в городе Шарлыке, Оренбургской области. А потом перевезли в Александровку, той же области. Здесь жили их родители и богоборные власти надеялись повлиять через них на их сыновей, так как, в противном случае, ждет их смерть. Но богоборцы ошиблись. Родители, будучи убежденными христианами, не только не отговаривали своих сыновей от отказа служить в Красной Армии, но как раз, наоборот, поддержали их в их решении: умереть, но не служить. Зная, что сыновьям грозит смерть, родители, со слезами на глазах, им говорили:

– Дети, дорогие деточки, Вы – надежда наша. Кроме Вас, у нас детей нет. Вы знаете, что Вас ждет... Но помните, что Вы приняли святое крещение. А оно есть присяга на верность Самому Господу Богу... Мы – Ваши родители, а Вы – наши любимые дети. Мы благословляем Вас быть верными христианами и в жизни и смерти за Христа, Господа Славы. Божие благословение на Вас и наши горячие молитвы с Вами и о Вас... Идите, дорогие, идите в вечность.

Начальство этого никак не ожидало. Вместо отговора – благословение... И сыновья и родители от умиления плакали. Да и самим присутствовавшим из начальства было не по себе... Но советская система такова, что люди делают лишь то, что противно их совести и что им прикажут. И судьба этих доблестных Христовых воинов была такова.

Их, в летней одежде, при сильном сибирском морозе, погнали пеших конвоиры на лошадях из Александровки в город Оренбург. Это примерно – 100 километров. Но понятно, что Оренбурга они не достигли. Чтобы не замерзнуть, им приходилось бежать, но ни сердце, ни ноги не смогли этого выдержать и оба упали и замерзли в пути.

Но и родители их, проявившие такую исповедническую стойкость, скончались в тот же день и, как говорят, в тот же самый час, страдая за сыновей, и зная, что в такую стужу их гонят по дороге на Оренбург. А может быть родителей и умертвили... Но так или иначе, в один день и час мученически скончалось всё это христианское семейство – два сына, отец и мать, – показывая пример стойкости христианской.

Все они принадлежали к тайной Церкви – Катакомбной. И это произошло в 1937 году.

 

Святии мученицы, два сына, отец и мать, ихже имена Ты, Господи, веси, молите Бога о нас!

 

 

Два воина-мученики.

В одном воинском подразделении, находившемся не так далеко от Москвы, произошел иной случай расправы с отказниками от воинской присяги. Их уничтожили, хотя и тайно, но так, что всё подразделение знало сущность дела. Тайное дело это было шито белыми нитками.

Два солдата, воспитанные в Катакомбной Церкви, вступая в ряды Советской Армии, решительно отказались принести клятву верности Советской Власти. Они объяснили:

– Мы своим отказом присягнуть не хотим заявить, что мы будем предателями советских вооруженных сил. Нет, мы будем исполнять решительно всё, что нам прикажут, если это не противоречит христианскому закону жизни. Но принять присягу мы не имеем права, потому что власть, которой мы должны присягнуть, антихристианская. А мы – христиане. Мы обязаны исполнять закон Христов. А советская власть – власть не только безбожная, но и противобожная, богоборная...

После такого объяснения их оставили как будто в покое. Никакого взыскания не наложили на них.

Но через несколько дней их вызвали в наряд куда-то ехать на грузовой машине. Но машина была без бортов, борты были сняты, оставалась одна ровная платформа. На эту платформу солдаты сели. Но чтобы можно было понять цель, их руки заняли каким-то грузом, как бы врученным им для первозки. Расчет был ясный. При быстром движении машины, солдаты должны слететь и разбиться. А если не насмерть, то на этот случай сели в кабину с водителем двое (со “ спецзаданием ”)... Их привезли мертвыми.

– Несчастный, аварийный случай – солдаты упали с машины и разбились!...

Это уже замаскированный вариант – “ высшей меры наказания ”, для тех воинов Христовых, что во имя веры в Бога и верности Ему отказывались принять присягу на верность противникам Божиим.

Случай этот произошел уже после войны в шестидесятые годы.

 

Святии мученицы, ихже имена Ты, Господи, веси, молите Бога о нас!

 

 

Мученики Машука.

На Восточном фронте полный разгром. Советская сторона отступает, Германская Армия быстро движется на восток. Красные “хозяева” России подготавливают тыл к сдаче. Прежде всего – тюрьмы, в которых сидят те, кто “ждет” немцев. В Киеве, в огромной Лукьяновской тюрьме, были расстреляны прямо в камерах тысячи заключенных. Но в Ставрополе ещё имеют время вывести “контриков” из города, а там уже расправиться с ними по морали марксизма.

“Спецэшелон” заключенных из областного города Ставрополя прибыл на линию Москва-Кисловодск. На станции Машук, место дуэли М. Ю. Лермонтова, вагоны отцепляют и подают в тупик, в Каменоломню. В вагонах – “принципиальные контрики”, священники и монахи. Их выгружают, связывают руки и завязывают глаза. И эту “слепую колонну” куда-то ведут.

Раздается команда:

– Стой! Первая пятерка шагом марш!

За пятеркой встали пять солдат НКВД. Они “помогают” идти, не дают никому отставать. Подводят “слепую пятерку” к глубокому отвесному обрыву, образующему огромный котлован каменоломни и, при содействии солдат, ничего не подозревающая пятерка летит с большой высоты вниз... Крюками оттаскивают бездыханных и укладывают рядами все следующие пятерки. Потом их забрасывают землею, щебнем и песком. Пускают легкий трактор уровнять для следующего вагона...

И всё это – пожилые и старенькие священники и монахи, вся которых вина и всё преступление в том, что они подлежат “уничтожению”.

 

Святии священномученицы и преподобномученицы Христовы, ихже имена Ты, Господи, веси, молите Бога о нас!

 

 

27. “Бем – бац!” (Мученики Ставропольские).

Здесь же, в Ставрополе, находился, здравствующий быть может и поныне, некий “прославленный” палач, по прозвищу, едва-ли по имени, “Толя”. Он – не русский. Этот тюремщик отличался чрезвычайной силой. С одного удара мог убить человека. Он и был при тюрьме палачом. Левой рукой он только “поддавал” на правую свою жертву, а правой в висок наносил смертельный удар. При этом у него был обычай, когда подает левой рукой, произносить:

“ бем”,

а когда, вследствие этого удара, человек покачнется в противоположную сторону, следовал смертельный удар правой руки и палач, притопнув, приговаривал:

“ бац”!

Это “бем-бац” было нераздельно, так как удары следовали один за другим молниеносно.

Упокой, Господи, души усопших раб Твоих!

 

Святии мученицы, молите Бога о нас!

 

 

Смерть монаха Иоанна.

Монах отец Иоанн жил совсем легально в горах, как пасечник с ульями пчел. Но кому-то это не нравилось и мешало. А мешало то, что он был не “ как все ”. Ото “всех” он выделялся тем, что не пил, не курил, не сквернословил, не вступал в ссоры и драки, а жил вдали от всего этого... И вот эти-то “черты”, очевидно, и мешали “кому-то”, потому что такой человек – как бельмо на глазу...

И вот нашлись двое. Кто они, не будем гадать и высказывать наши предположения. Нашлись, иными словами, люди, которые решили “убрать” его с гор. Они предложили монаху свои услуги, когда понадобиться, перевезти его пасеку на другое место. Это обычно для пасечников – чтобы был лучше “взяток” (добыча нектара с цветов). И он согласился, хотя другие его предупреждали не связываться с ними, что люди это ненадежные... И вот настал тот день. Погрузили улии на машину и вместе с пасечником поехали. Но по пути непредвиденная остановка в укромном месте, в горах возле речки. Хозяина пасеки они вытаскивают из машины и заявляют ему, что так как он христианин и монах, то они и решили его распять по подобию Христа. Поискали подходящего для распятия дерева, но не нашли. Тогда решили распинать на земле. Но прежде всего поиздевались над ним, как они говорили: “Сказано в Евангелии:

заплевали его и пакости ему всякия деяху ”.

А потом уже приступили к самому “распятию”. Обо всем они сами с бравадой рассказывали при суде:

– Забили мы большой гвоздь в правую руку, а потом и в левую. После этого пробили гвоздями обе его ноги. И говорим ему: в Евангелии мы читали, что один из воинов пробил Христу бок. Ну так, чтобы и ты был похож на Него, и тебе сделаем то же самое.

После этих слов, как рассказывали убийцы, нанесли ему рану меж рёбер.

Кровь заливала страдальца, а убийцы с особым наслаждением мучили свою жертву. Но отец Иоанн еще не умирал и был в сознании. Они начали торопиться, потому что было поздно А рядом шумела горная речка. И палачи решили его утопить. Бросили в воду, а сами сели в машину и с пчелами уехали.

От холодной воды мученик, очевидно, очнулся. И он попытался выбраться на берег, но не смог из-за потери крови. Он так и застыл у самого берега, держась за куст, совершенно обезкровленный.

Надо ли говорить о том, что людей, сделавших это “полезное социальное дело”, всё же для видимости арестовали и судили. Но суд выглядел очень странно. Убийцы, улыбаясь и с хвастовством пересказывали свой, по их понятиям, “героический подвиг”, – убить ни за что, ни про что человека... Явно, что “подсудимые” были “своими людьми”.

 

Святый мучениче, отче Иоанне, моли Бога о нас!

 

 

Смерть монаха отца Иоасафа.

Добрый, кроткий, на редкость приветливый, всегда ищущий как бы всем чем-нибудь послужить, помочь, угодить, был этот тайный монах отец Иоасаф. Возмётся, бывало, поднести вещи совсем незнакомым людям, поможет пожилым, инвалидам в поезде ли, или в автобусе. А ведь и сам был уже немолодой, а старичёк.

В открытые храмы, обновленческие или сергианские, он никогда не ходил, руководствуясь советом старцев.

Прекрасно он пел. Но после заключения, – а сел он за то, что уклонился, как христианин, от службы в Красной Армии, – он стал юродствовать. Выйдет ночью на двор в селе и закукарекает. Да так точно, как настоящий петух. Говорят, что живя в Закавказье и часто пользуясь автобусом, он вдруг запоёт высоким чистым тенором какое-нибудь мелодичное песнопение. И здесь же вдруг прокричит петухом и расскажет всем, что ему “петуха зашили в живот при операции”. Все смеются... А у него и вправду была в лагере операция по случаю заворота кишек. И вот грезилось ему, что там у него, в животе, сидит петух, а может он только представлялся. Но всё это, так или иначе, наблюдали органы и, конечно, расценивали этого петуха, как очень “опасную” агитацию, подрывающую Советскую власть.

Двое из них уже охотились за ним. Но он сумел избежать их рук. Хотя они и грозили ему:

– Ну, погоди, попадёшься ты нам. Живым не уйдешь, запомни!

Взять его официально, было бы очень не популярно, широкую известность имел он в городе, да и полная безобидность его... И органы предпочли действовать неофициальным путем. И это им удалось.

Старичек этот, – а о нём почти никто не знал, что он монах, – иногда выходил в горы собирать лекарственные травы. Он был знатоком этих трав. И, когда он отправился на этот промысел, то те двое на этот раз не дали ему ускользнуть. Дело было в лесу. Заметил он их, но слишком поздно. Видя свое безвыходное положение, он упал на колени, ниц лицом и начал молиться, готовясь к смерти. Тогда убийцы, приступив к нему, – стоящему на коленях, с головой прижатой к земле, – начали наносить ему удары ногами с двух сторон в живот. Это сразу лишило его всякой возможности звать на помощь, если бы он и хотел. А при дальнейших ударах лишило его и чувств. Быстро проделав всё это, чтобы не быть замеченными, убийцы скрылись. А он так и оставался стоять на коленях головой в землю. Ведь он был ударами в живот не только лишен чувств, но и убит, посколько эти удары ногами, через диафрагму, били по сердцу. С наступлением вечера, под покровом темноты, убийцы вернулись к своей жертве. Они, очевидно, не ожидали или в попыхах не доучли, что монах окажется мертвым. И поскорей его повесили, симулируя тем самым самоубийство. Но скрыть доказательств убийства – не сумели... Впрочем, этого и “не требовалось”...

На другой день прохожие случайно обнаружили его, висящим на дереве в очень неестественом положении. Ведь он успел застыть на земле, в молитвенном положении “ниц”, прежде чем его, спустя много часов, подвесили. И это выступает явным доказательством против официальной версии самоубийства.

Всё тело убитого было собрано в комок. Колени сильно согнуты, руки прижаты к груди, голова повернута в сторону, с лицом, обращенным вперёд... При самоубийстве картина совсем иная. Голова с лицом смотрит вниз, как бы в ноги, потому что у самоповесившегося подбородок всегда упирается в грудную клетку, руки вытянуты до отказа “по швам”, ноги и даже ступни ног представляют одну прямую линию...

Ещё очень характерно, что у него пальцы рук застыли, сложенными – не только на правой, но и на левой руке – к крестому знамении... Совершенно ясно, что произошло сперва убийство, а потом уже через 10-12 часов убийцами было симулировано “самоубийство”.

Но ведь кроме внешнего положения тела и его частей снаружи, ещё более доказательны свидетельства органов тела внутри. При самоповешении всегда остается темный след от веревки на шее, сдавливающей горло и вызывающей смерть. Здесь же никакого следа не было. При медицинском вскрытии (вскрывала женщина) в полости живота была обнаружена масса застывшей крови. Печень оказалась разсеченной в нескольких местах очень сильными ударами. И весь живот был окрашен в темно синий цвет. Все это подтверждает, как причину смерти, убийство. А власти объявили, вопреки явной очевидности, причину смерти – “самоубийство”. И это подтверждает, что смерть тайного монаха Катакомбной Церкви была запланирована и одобрена в кабинетах начальствующих. Он был убит 8 или 9 сентября 1968 г. (перед Усекн. главы И. Предт.)

Что поделать, за грехи наши и отцов наших, в России правят уже более шестидесяти лет вульгарные убийцы и их идейные вдохновители и помощники.

 

Святый мучениче, отче Иоасафе, моли Бога о нас!