Гитлер: с Польшей или против Польши?

В частности, гитлеровцы начали переговоры по «украинскому вопросу» с Польшей. Их надежды на то, что им удастся сговориться с тогдашним польским правительством о совместном выступлении против СССР, не были лишены оснований. Выше уже говорилось о германо-польском сотрудничестве в марте 1938 года, когда в связи с аншлюсом Австрии буржуазно-помещичья Польша стала особенно стремиться к захвату Литвы. Затем польские правящие круги решили вместе с Германией поживиться и за счет Чехословакии. Еще с середины июня между польским послом Липским и Герингом начались переговоры о сотрудничестве, в том числе и военном, в деле «полного расчленения Чехословакии», ликвидации ее^[15].

27 сентября Бек дал послу в Берлине Липскому директиву договориться с Герингом о том, чтобы Польша заранее была информирована о начале Германией военной акции против Чехословакии. «Для вашей секретной информации сообщаю, — писал Бек, — что мы располагаем вооруженными силами, готовыми к действию. В зависимости от развития событий мы можем принять необходимые действия вслед за началом германо-чехословацкого конфликта»^[16]. [213]

Ю. Липский согласовал со статс-секретарем МИД Германии Э. Вайцзекером конкретные действия обеих стран, в том числе и «военную демаркационную линию на случай польско-чешской войны». Сразу же после мюнхенского сговора четырех держав, в полночь с 30 сентября на 1 октября, Польша предъявила Чехословакии ультиматум о немедленной передаче ей Тешинской области, а на следующий день начала ввод в Тешинскую область своих войск. Польские правящие круги за свои агрессивные действия получили даже похвалу гитлеровцев^[17].

Германские и польские агрессоры по существу заключили антисоветский военный союз на тот случай, если в результате оказания Советской страной помощи Чехословакии в защите от нападения со стороны фашистской Германии и Польши они окажутся в состоянии войны с СССР. 30 сентября польское правительство поставило перед гитлеровцами вопрос о том, может ли оно рассчитывать на доброжелательную позицию Германии, если в результате предстоящего вторжения польских войск в Чехословакию возникнет вооруженный конфликт между Польшей и СССР.

На следующий же день Липский писал в Варшаву об ответе, полученном им от Риббентропа: «В случае польско-советского конфликта правительство Германии займет по отношению к Польше позицию более чем доброжелательную».

При этом он дал ясно понять, что правительство Германии оказало бы помощь^[18]. Геринг также заверил Липского 1 октября, что «в случае осложнений с Россией Польша может рассчитывать на самую эффективную помощь со стороны Германии»^[19].

Вскоре встал вопрос о совместной агрессивной войне Германии и Польши против СССР. Риббентроп в беседе с польским послом Липским выдвинул 24 октября 1938 г. предложение об «общем урегулировании спорных проблем, существующих между Польшей и Германией». Эти предложения предусматривали присоединение к третьему рейху Данцига (с сохранением экономических льгот в Данциге для Польши); строительство Германией экстерриториальной автострады и железнодорожной линии через польское Поморье; продление польско-германской декларации о дружбе и ненападении на 25 лет; гарантирование Германией польско-германской границы.

Риббентроп предложил, чтобы, укрепив таким образом польско-германскую дружбу, обе страны проводили «общую [214] политику в отношении России на базе антикоминтерновского пакта»^[20].

Крайне заинтересованы в германо-польском сотрудничестве против СССР были также японские империалисты, строившие планы совместной войны трех стран против Советского Союза^[21].

Польский посол в Москве В. Гжибовский утверждал в разговоре с вице-министром иностранных дел Польши Я. Шембеком, что «ослабление Советской России возрастает» и «русская проблема назревает». Гжибовский заявил, что Польша «должна иметь влияние на судьбу этой проблемы», напомнив, что в истории уже был момент, когда Польша имела «решающее слово в русских делах». Он привел также слова Пилсудского: «На Россию я пойду сам». Гжибовский высказался за восстановление польской границы 1772 года. Нацистская Германия не без основания считала, что — наравне с Италией и Японией — «в будущем германо-русском конфликте Польша будет естественным союзником Германии»^[22].

Урегулирование германо-польских империалистических противоречий, связанное с достижением сговора против СССР, оказалось, однако, делом непростым. Гитлеровская Германия, поднимая вопрос о дальнейшем укреплении германо-польской «дружбы», мыслила ее как полное подчинение Польши германскому господству. Если аннексия Германией Судетской области была первым шагом к захвату гитлеровцами всей Чехословакии, то присоединение к рейху Данцига рассматривалось гитлеровцами как проверка готовности Польши к такому сотрудничеству с Германией, которое означало бы добровольную капитуляцию. Советский военный разведчик Рихард Зорге сообщал в Москву 3 октября 1938 г., что очередной проблемой внешней политики Германии является «польский вопрос», но он будет разрешен между Германией и Польшей «по-дружески в связи с их совместной войной против СССР»^[23]. Комиссар Лиги наций в Данциге К. Буркхардт также писал 20 декабря после посещения им Германии, что там широко говорят об Украине. «В известной степени с подобными планами связывают Польшу, конечно, при условии, что заплатит Варшава, что она подчинится, что она будет «разумной», что она пойдет по пути чехов»^[24].

Характерно высказывание германскою военного атташе в СССР генерала Кёстринга в беседе с литовским военным [215] атташе: «Польша является клячей, которую Германия впрягла в свою упряжь на время... Если Польша рассчитывает на помощь Германии в ее войне с СССР, то во всяком случае германские войска, вступив в «коридор» и в Силезию, оттуда никогда не уйдут»^[25].

Правящие круги Польши были готовы сотрудничать с Германией в империалистическом грабеже чужих земель, особенно в борьбе против Советского государства. В то же время они вряд ли могли быть в восторге от перспективы превращения Польши в бесправного вассала гитлеровской Германии, от захвата нацистами польских земель. Тем более, что это вызвало бы бурю негодования в польском народе. Польскому правительству вовсе не импонировала также идея создания подвластного Германии «украинского государства», так как оно опасалось, что гитлеровцы захотят присоединить к нему также и те украинские земли, которые входили в состав Польши (т. е. земли, отторгнутые Польшей у Советского государства в 1920 г.). Так, вице-директор политического департамента МИД Польши Т. Кобыляньский подчеркнул 18 ноября в беседе с советником германского посольства в Польше фон Шелия, что если немцы не будут выдвигать идею создания «Великой Украины», то «Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину». В противном случае, указывал он, такое выступление может оказаться невозможным^[26].

Постепенно стала проявляться, таким образом, оборотная сторона медали, выяснялась «цена», которую фашистский рейх требовал с Польши за согласие допустить ее к участию в грабеже чужих земель. Но среди правящих кругов Польши оказалось немало людей, которые готовы были к сотрудничеству с гитлеровцами чуть ли не на любых условиях. Ю. Бек заявил, например, американскому послу А. Биддлу, что Польша может оказаться перед «необходимостью» сотрудничества с Германией в создании украинского государства за счет территорий Польши, СССР и Румынии^[27].

Характерны в этом отношении также высказывания А. Каршо-Седлевского, бывшего советника польского посольства в Москве, назначенного в декабре посланником Польши в Иране. А. Каршо-Седлевский сказал в беседе с фон Шелия 28 декабря 1938 г., что через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а [216] «Польша поддержит... в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Полыни на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения»^[28].

Нацистские главари во время каждой встречи с польскими горе-дипломатами и впоследствии неизменно ставили вопрос об антисоветском сотрудничестве двух стран. Так, Гитлер заметил в беседе с Веком 5 января 1939 г., что между Германией и Польшей существует полная общность интересов в отношении России^[29]. Отвечая на следующий день на вопрос Риббентропа, не отказалось ли польское правительство от устремлений Пилсудского в отношении Украины, Бек, подтверждая агрессивные планы Польши, подчеркнул, что поляки «уже были в Киеве и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня»^[30].

26 января 1939 г., во время визита в Польшу, Риббентроп снова поднял этот вопрос. Гитлеровский министр опять предложил Беку установить сотрудничество между Германией и Польшей в отношении Советского Союза, а также по вопросу о создании «Великой Украины». «Г-н Бек не скрывал, — указано далее в записи беседы, — что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю».

Выслушав такие заявления польского министра, Риббентроп поставил вопрос о присоединении Польши к антикоминтерновскому пакту, с тем чтобы она оказалась с Германией в «одной лодке». Бек заверил его, что «серьезно продумает» поставленный вопрос^[31]. После окончания визита германский посол в Варшаве Г. Мольтке заявил, отвечая на вопрос о позиции Польши в случае столкновения между Германией и Россией: «Обстановка полностью ясна. Мы знаем, что Польша в случае германо-русского конфликта будет стоять на нашей стороне. Это совершенно определенно»^[32].

В случае совместной с Германией войны против СССР правящие круги Польши предпочитали, чтобы германские войска двинулись против Советского Союза не через Польшу, а через территорию других стран. Нарком иностранных дел СССР отмечал 19 февраля 1939 г., что Польша мечтает превратить Советскую Украину в собственную сферу влияния. «Она, однако, будет готова в [217] случае надобности поступиться своими мечтаниями и не возражать против похода Гитлера через Румынию... Не возражала бы Польша также против похода Гитлера через Прибалтику и Финляндию, с тем чтобы она сама выступила против Украины, синхронизируя все это с политикой Японии»^[33].

Впрочем, если в первые месяцы после Мюнхена гитлеровцы действительно рассматривали вопрос о выступлении вместе с Польшей против Советского Союза, то это им не мешало обстоятельно разрабатывать и другой вариант, а именно планы войны против Польши, как и против Франции и Англии. К концу декабря 1938 года дальнейшие агрессивные планы гитлеровцев фактически были уже окончательно уточнены. Было решено «ликвидировать» весной 1939 года Чехословакию, а затем и Польшу, с тем чтобы, накопив необходимые силы и укрепив тылы, в следующем году выступить против Франции и Англии.

В германской печати, правда, еще некоторое время продолжалось широкое обсуждение «украинского вопроса», но это было уже дезинформацией, предназначенной для того, чтобы скрыть действительные планы гитлеровцев.

Между тем гитлеровцы занялись конкретными мерами подготовки к нападению на Польшу. На совещании Риббентропа с нацистским генералитетом 22 января прямо говорилось о том, что германо-польская декларация 1934 года будет соблюдаться лишь до тех пор, пока это будет целесообразно. Предусматривалось, что будут приняты меры к тому, чтобы «обострить отношения с Польшей в такой степени, что будет возможно лишь военное решение вопроса» ^[34]