Глава тридцать вторая. Гном и единорог

Зельевар осторожно поднялся, стараясь не потревожить провалившегося в сон мальчика, стянул с него эти треклятые кроссовки, прошел к камину, чтобы подложить еще дров.

Упустил... ты сам виноват, Северус, что все чуть было не закончилось катастрофой. Теперь можешь вздыхать сколько угодно и корить себя. Пять дней, пять дней, черт побери, парень загибался у тебя на глазах, а у тебя не находилось ни времени, ни желания, чтобы просто поговорить с ним. Он замкнулся, ты ему неприятен — вот что ты вбил себе в голову! Ты сам — Мистер Поруганное Достоинство! Ему восемнадцать, он еще совсем ребенок, искалеченный, изуродованный... мудрыми взрослыми людьми, которым он так привык доверять. И ты... тебе проще действовать по принципу "не нравится — убирайся". Но на этот раз тебе не стряхнуть его, как назойливое насекомое, случайно забравшееся тебе на одежду, ты, идиот, отвечаешь за Гарри целиком и полностью, а ты...

Да, для тебя логичнее действовать и не затрачивать усилия на уговоры и душеспасительные беседы. Бросил в него заклятия, повалив себе под ноги — и все те минуты, пока каждое слово Уизли и Грейнджер выгрызало ему душу, он валялся на земле, беспомощный, беззащитный, а ты думал о том, как бы задать ему трепку, когда вы вернетесь домой! Он не сдержал слово! Что тебе стоило остановить его, как только вы вернулись из Норы, заставить говорить, позволить ему осыпать тебя упреками, пусть даже довести его до истерики, — но этого выброса бы не случилось! Не было бы этой унизительной попытки выторговать себе свободу и возможность приблизиться к бывшим друзьям. У него никого нет, пойми это наконец, он один среди чужих людей, он растерялся, боится, стыдится.

Пусть справляется сам, выкарабкивается, как может, так ты рассуждал, прячась от него в аптеке, усыпляя свою совесть. У господина зельевара много работы... Что Гарри думал, видя, как ты вваливаешься в дом, едва стоя на ногах от усталости? Если тебе плохо, выпей зелье и отправляйся спать. И не мешай мне. Как ты разглядывал его вещи? Да он боялся положить себе в рот лишний кусок, считая, что с каждым съеденным здесь печеньем обирает тебя. Для него, как и для тебя, унизительна зависимость, и он, так же, как и ты, знает, что такое бедность. Ты не уделил ему ни минуты, сдал на руки Панси... ты, Поттер — ненужная помеха, сам должен понимать. Вот что он уяснил себе за эти пять дней, живя с тобой под одним кровом... У тебя на руках искалеченный больной мальчишка, к тому же не привыкший в одиночку решать свои проблемы. Малыш еще совсем...

Северус обернулся — Гарри беспокойно заворочался во сне, его веки чуть подрагивали, пальцы скребли по покрывалу. Ну, что ты встал столбом, подойди, тебя никто не укусит! То, что ты сядешь рядом, не уронит твоего достоинства. Трудно управиться с живым человеком, по воле судьбы оказавшимся с тобой? Конечно, котлы и зелья намного сговорчивее, они не задают вопросов и не требуют ответов, им не бывает больно или обидно.

Какая горячая у него рука... Жар? Вот глупый, пытается ухватиться за твои пальцы. Северус накрыл кисть мальчика ладонью — странно, Гарри тут же задышал ровнее, не выпуская его руку. Хочет подержаться за кого-то? Возможно, именно это ему и нужно.

Зельевар поправил плед, прикрывая плечи юноши. Придется остаться с ним на всю ночь, бросать одного все равно нельзя. Ничего, ты просыпаешься рано, встанешь и исчезнешь — еще не хватало, чтобы он заметил, что вы провели ночь в одной постели. Он так и вцепился в твою руку... Северус усмехнулся, оставил одну свечу в изголовье со своей стороны, осторожно вытянулся на краю узкой кровати, стараясь не потревожить Гарри. Разве в том, чтобы пожалеть кого-то, есть что-то дурное?

Отчего-то очень хотелось закрыть глаза... устал, да, и ты тоже не железный. Нет, не спать, просто вздремнуть, полчаса-час, не больше, пока Гарри не успокоится окончательно. Чуть приоткрытые искусанные губы, вздох, больше похожий на всхлип. Ты поглаживаешь кажущиеся хрупкими фаланги пальцев... надо же, а Поттер еще и грызет ногти... ты раньше и не замечал. Спать... всего несколько минут, спать...

 

* * *

Он стоял на холме под сенью раскидистого дерева, впереди, за зарослями кустарника, виднелась залитая солнцем долина в обрамлении суровых горных кряжей. Изумрудная трава, такая яркая... разве подобные краски бывают в жизни? Или ты просто не замечал? И звон ручья где-то внизу — несмотря на значительное расстояние, ты слышишь, как перекатываются по камням прозрачные струи, ощущаешь их прохладу так явственно, что сводит скулы. Там, на берегу узкого потока что-то темнеет, как будто нагромождение камней, скрывающее вход в пещеру. И яркое белое пятно, словно облачко, опустившееся на землю.

— Вас так долго не было! Я уж думал, что вы не появитесь! Без вас мне туда не попасть, я уже пытался, но они сказали, мы должны прийти вместе.

Гарри? Да, точно, всего в паре футов от тебя — улыбается, на его лице ни следа усталости. Идти, но куда? Перед ними — отвесная скала, обрыв, им не спуститься в пасторальную зеленую долину. А Гарри уже протягивает руку и ждет, не понимая, отчего его спутник все еще медлит.

Но как только их пальцы соприкоснулись, в голове зельевара зазвучал низкий голос, раскатистый, бархатный, словно вобравший в себя всё спокойствие и безмятежность укрытой в ладонях гор долины, глубину безоблачного, безбрежного, как океан, неба у них над головами. И второй голос, нежный и манящий, как шепот водных струй, вторил ему.

— Добро пожаловать! Лорд Поттер, лорд Принс! Гарри и Северус!

Трудно было сказать, каким образом они оба оказались внизу — такое впечатление, что, едва взявшись за руки, они сами собой перенеслись на берег ручья, и вот уже стояли перед входом в пещеру, рассматривая ее странных обитателей. То, что Северус поначалу принял за облачко, вблизи оказалось белоснежным грациозным зверем — только рог пламенел ярким золотом в солнечных лучах. Второй же был кряжист и приземист, завитки рыжей бороды спускались на широкую грудь, черты лица казались вырубленными из камня. Дитя гор, рожденное в их недрах. Гном опирался на широкий топор, но от его воинственной фигуры не исходило угрозы, он с интересом разглядывал приближающихся магов, а глаза его, как и глаза единорога, постоянно меняли цвет, отражая то голубизну небес, то становясь насыщенно-серыми, подобно горной породе, то приобретая изумрудный оттенок. И в них время от времени мелькали желтые всполохи, напоминая Северусу о виденных им ранее волшебных созданиях.

Единорог, до этого безмятежно нежившийся на солнце, поднялся и подошел к Гарри, ласково тычась ему в плечо розовым носом с черными крапинками. Юноша неуверенно поднял ладонь, осторожно касаясь вьющейся шерстки и острого рога, а дивный зверь уже уводил его за собой, оставляя Северуса наедине с грозным гномом.

— Присядь, лорд Принс, — гном указал на плоский нагретый камень, лежащий прямо перед входом в пещеру, и, заметив, куда направлен взгляд Северуса, поспешил успокоить своего гостя: — Не бойся, ему ничего не угрожает. Мы давно хотели увидеть вас обоих.

Необычный собеседник зельевара опустился прямо на землю, откладывая в сторону свое оружие.

— Так что же вам мешало поговорить с нами раньше? — Северус не испытывал удивления в присутствии волшебного создания, возможно, потому, что гном был не первым из встреченных им.

— Ни он, ни ты не желали знать о нас.

— Мы и сейчас довольно далеки от того, чтобы принять Наследие.

— Вы сделали первый шаг, лорд Принс. Иначе путь сюда вам бы не открылся.

Северус явственно понимал, что все, что он видит сейчас — всего лишь сон, он помнил, как заснул рядом с Гарри, накрыв его пальцы своими. И все события предыдущего дня — и их вылазка в Нору, и последовавшее за ней "жертвоприношение" Героя, и с таким трудом предотвращенный выброс магии — все это никак не наводило на мысль о том, что они оба продвинулись хоть насколько-то по пути познания и принятия загадочной Третьей силы. Скорее, наоборот.

— Ты ошибаешься, лорд Принс.

Способность фейри отвечать на невысказанные мысли уже не удивляла Северуса.

— Кто вы?

В беседующем с ним гноме ощущалась некая властность и сила, превосходившая магию Роан — должно быть, это существо стояло значительно выше нее в неведомой ему пока что иерархии. Его собеседник улыбнулся в ответ — открыто, живо, сейчас он казался совсем молодым, хотя за миг до этого зельевар готов был поклясться, что гном стар, как сами горы.

— Видишь ли, лорд Принс, на свете множество волшебных созданий. Потоки магии детей Стихий — вот то, что подвластно нам.

— Вы хотите сказать, что правите Стихиями?

Гном усмехнулся:

— Нет, это вы, люди, любите править, главенствовать, подчинять. Это вы накладываете оковы, добиваетесь службы, хотите видеть рабов там, где могли бы найти друзей. Но в чем-то ты по-своему прав: нити волшебства, которые связаны с Землей, Воздухом, Водой и Огнем, сходятся здесь. Немногие маги побывали у нас в гостях, нет земных дорог, что вели бы сюда.

Хорошо, пусть гному и не нравятся слова "главенствовать", "править", но... хорошо, назовем это иначе.

— Вы — Хранители магии Стихий? И какая же территория вам подвластна? Англия, Германия, вся Европа?

— Все, что сокрыто в земной тверди, все, что наполняет пространство под куполом неба, все, что танцует в огне и обитает под водой, — горделиво произнес гном, обводя широкой ладонью окружающие их горные пики.

И в тот же миг маг... нет, не увидел, скорее, ощутил, что вся долина наполнена неразличимой для обычного глаза жизнью: воздух буквально гудел, рассекаемый крыльями тысяч созданий, прозрачный ручей полнился голосами жителей вод, одинокое дерево, что склоняло свои ветви к бурливому потоку, вблизи оказалось стройной девушкой — вот она уже опускает руки, прежде казавшиеся ветвями, и поправляет широкий пояс с серебряной пряжкой. Горы, словно ожерелье, сделанное из зубов великана, охватывают долину, а над самой высокой из них выписывают немыслимые пируэты три дракона, будто хотят потешить земного гостя своей удалью.

— Мы храним магию Детей Стихий в зримом и незримом мире, лорд Принс, — подтвердил гном, все это время наблюдавший, как маг озирается, рассматривая резвящихся вокруг пещеры волшебных созданий. — То, что ты видишь нас именно такими, всего лишь дань обычаям твоего народа. Говорящий со Стихиями, рожденный в Китае или в жарких странах, лежащих далеко к югу, знает нас в ином обличье.

— Зачем же вы пожелали встретиться с нами?

Гном вновь широко улыбнулся и махнул рукой в сторону горных кряжей. Тотчас же картина переменилась: в первый момент Северусу показалось, что над острыми пиками внезапно воздвиглись белые громады облаков, но, приглядевшись, он угадал в них очертания строений — величественных и совсем простых. Здесь были и вычурные замки со множеством башен, мостов и переходов, и дворцы с плоскими крышами, загнутыми на краях, и крытые соломой хижины, и нагромождения камней, напоминавшие примитивные капища. И только над одной из вершин облако так и осталось неизменным, хотя и в нем при желании можно было усмотреть нечто похожее на купола и ажурные арки, соединявшие между собой эфемерные постройки.

— Вглядись как следует, лорд Принс! Перед тобой — жилища волшебников, подобных тебе и лорду Поттеру! Дома тех, кто выбрал дружбу со Стихиями. И один из них пустует!

— Мы не избирали этого пути, да не обидят тебя мои слова.

Видение не оставляло Северусу почти ни малейшей возможности возразить царственному гному, но "лорд Принс" был упрям — и во сне, и наяву.

— Если замок в твоей земле так и останется скрытым, случится большая беда. Создания, населяющие твои земли, не смогут больше приходить в мир, их сила иссякнет, и ваша сила, маг — она тоже может исчезнуть. В твоем северном краю не останется волшебства, которое привносят в мир Дети Воды, Огня, Земли и Воздуха. Вглядись! Разве тебе невдомек, что разобьется цепь волшебства, соединившая все обитаемые области? Там, где сейчас облако, будет зиять страшная прореха в ткани нашего мира.

— Я не знаю, как мне открыть путь к Сферам, — вновь возразил Северус, не поддаваясь очарованию величественных слов и напыщенных уговоров.

— Разве Дети Стихий не помогали тебе? — гном сурово воззрился на мага, и тот отчего-то ждал, что Хранитель Стихий вот-вот возьмет в руки топор, но этого не произошло. Но хозяин долины оставался снисходительным к строптивому гостю.

— И я не отказываюсь сделать для них все, что окажется в моих силах. Если есть способ обойти условие, выдуманное нашими предками, я готов искать вход в замок.

— Отрадно слышать это, лорд Принс, — морщинки в уголках глаз Хранителя казались трещинами, разбегавшимися по камню. — Мы и впредь не оставим тебя. Сейчас вам нужна помощь, и вы ее получите. Доверься тому, кто придет к вам от нашего имени, и не откажи ему в услуге.

Гном поднялся, и Северус воспринял это как знак, что их недолгая беседа окончена.

— Позаботься о лорде Поттере, лорд Принс. Мальчик в твоих руках — вот истинное сокровище.

И в тот же миг видение померкло, и взгляд зельевара уперся в стену маленькой спальни. Огонек свечи вспыхнул ярче и угас, утонув в лужице расплавленного воска.

 

* * *

Пробуждение было внезапным, как будто кто-то взял и выбросил Северуса из волшебного мира первозданных красок, сверкающих ручьев и высоких гор — комната почти полностью погрузилась во тьму, только догорающие дрова в провале камина еще отбрасывали неверные отблески на стены. Гарри по-прежнему крепко удерживал его ладонь в своей, но — удивительно! — глаза его были открыты. Правда, юноша не выглядел окончательно проснувшимся, скорее, сон просто слегка разжал свои ласковые коготки — во взгляде не было ясности, его наполняли грезы... Гарри лишь ненадолго вырвался из их плена, но вот-вот нырнет обратно в спасительный сладкий туман ночных сказок.

— Я единорога видел, — чуть слышно прошептал он. — А еще драконов, и замки, и...

Ему не стоит напрягаться, объяснять, перечислять — время для этого еще настанет.

— А я гнома, мне единороги не положены, — Северус не собирался незамедлительно обсуждать их общее видение. Сейчас разумнее дать Гарри вновь погрузиться в сон, а, значит, никаких разговоров. Волшебник, переживший магический выброс или хотя бы его угрозу, должен восстанавливаться не менее десяти-двенадцати часов, если не дольше. — Спи, все хорошо.

Мальчик вздохнул, послушно закрывая глаза — и буквально через минуту вновь пустился в свои неведомые странствия. А вскоре и его судорожно стиснутые пальцы, сжимавшие ладонь зельевара, разжались, он обхватил подушку... забавный... словно кто-то собирается отнять ее... Северус осторожно повернулся на спину, растирая затекшую руку, и несколько минут позволил себе просто наблюдать за огненными всполохами, пробегавшими по потолку. Интересно, что Хранители показали Гарри? И что он будет помнить наутро? По своему опыту Северус мог предположить, что воспоминания об увиденном покинут мальчишку, как это некогда произошло и с ним самим. Или все же нет? Потребуются ли от "лорда Поттера" какие-то шаги для обретения связи со Стихиями? Насколько Северус мог понять, никаких амулетов у Гарри не водилось. Но вместе с тем... он сам провел около месяца в беспамятстве, в то время как его душа совершала довольно увлекательное путешествие в сопровождении Детей Стихий. А вот Гарри... Нет, гадать бессмысленно, завтра все разъяснится. А что если Хранители каким-то образом околдовали его? Очаровали красочными картинками, прельстили обещаниями могущества? Почему бы им было не усадить пришедших к ним магов на камни возле пещеры и не поговорить с ними обоими? Или каждому предназначалась некая отдельная, "своя", часть правды?

Правды... Северус невольно скривился — чем дольше он жил на свете, тем больше недоверия вызывало в нем это простое слово. Такое ясное, однозначное, горделивое... Сколько вариантов "правды" существовало в каждый момент? Он подозревал, что примерно столько же, сколько находилось желающих поделиться этой "правдой" с кем-то из ближних. Подобно Роан, Хранители Стихий избегали говорить о власти... куда там! В них струился свет, в глазах — только тысячелетняя мудрость, понимание, всепрощение... Неужто очаровали мальчишку своими заоблачными миражами? Драконы, замки, единорог...

Когда видишь подобные сны, почти невозможно что-то противопоставить тем, кто является в твои грезы. Ни спорить, ни возражать — тебе остается только внимать. Внимать, смотреть, запоминать... Чтобы потом, возвратившись на грешную землю, послушно исполнить чужую волю? Похоже на то... Бескорыстные, не вмешивающиеся в дела магов и магглов создания... Разве что завлекут порой кого-нибудь в морскую пучину, собьют с дороги плывущими над болотами огнями, спалят, рассердившись, пару деревень — так это они не нарочно. Пустяки, шалость, разве за это стоит их порицать? А в те давние времена, когда люди почитали Стихии, служили им, словно богам? И Владыкам Вод, Земли, Огня и Воздуха не приходило в голову отказываться от кровавых приношений. Им необходимо соседство с магглами и волшебниками... капища, жертвенные алтари... должно быть, некогда им неплохо жилось во всех землях. А вот сейчас... да, пищи явно поубавилось, так что приходится ждать милости от тех, с кем они поспешили связать свою силу, вероятно, по глупости и наивности, которые им, безусловно, тоже присущи.

И в то же время... кажется, это Рейк сказал ему: "Волшебство уходит". Все же жаль, если их леса изрежут серые просеки дорог, а высокие каменные дома встанут столь тесно, что Детям Стихий негде будет вздохнуть. Сгинут, рассеются — и больше никто, выйдя на пустынный скалистый берег, не услышит беззаботный смех морских обитателей, не заметит золотистый блеск в глубине вод. Брауни не выведут заблудившегося ребенка из лесу, нетронутой останется крынка со сливками, приготовленная заботливой хозяйкой в самом дальнем углу двора или сада. Однако расплатиться за их благоденствие почему-то должны вы, лорд Принс. Да, и еще один... благодетель, который сейчас безмятежно спит у вас под боком. Хранители ничего не требуют и предлагают помощь — ты, мастер Северус, плохой кандидат на роль "Говорящего со Стихиями", тебе непросто морочить голову. Но Гарри... Купола и башни, парящие прямо над горными вершинами, воздух, звенящий от голосов крохотных духов, отражающихся в капле росы, обещания — такие же сладкие, как пение сирен. Рано или поздно зазевавшийся моряк пойдет на дно, последовав за околдовавшим его миражом. Разинув рот от восторга, выпустив штурвал из рук, он сгинет вместе с доверившейся ему командой.

Северус приподнялся, чтобы отправить в камин еще несколько поленьев. Как легко тебе дается волшебство, прежде ты не замечал за собой подобного. Да, принимаешь дары, не заботясь, что позже за них придется расплачиваться. Все реже пользуешься палочкой, когда творишь несложные заклинания, видишь, как переплетаются нити силы. Подарки, о которых ты не просил... Интересно, что они приберегли для мальчишки?

Гарри... Вот ты сейчас валяешься здесь, а что подумает он, если, не приведи Мерлин, проснется и увидит тебя рядом с собой на этой узкой кровати? Еще и в халате... Особенно если припомнит обстоятельства, при которых завершился вчерашний вечер. Уйти сейчас? Но что если ночью ему станет хуже? Нет, из двух зол следует выбирать меньшее: испугается — пускай, от этого не умирают. К тому же... он, скорее всего, и вправду проспит достаточно долго, а вот ты встаешь рано: когда Поттер продерет глаза, тебя здесь уже не будет.

Гарри пошевелился во сне, пальцы с обкусанными ногтями царапнули по подушке — и вот уже уткнулся лбом в плечо зельевара, пробормотал что-то, глубоко и горестно вздохнул и тут же затих. Северус и двинуться не смел: похоже, Поттер оказался чуть ли не первым существом на свете, надумавшим искать у него защиты. Странно, когда он бодрствует, твое присутствие страшит его, но стоит ему заснуть... как легко он готов довериться, поверить, уступить, забыв об обороне. У него не было близких, кроме тех двоих, что еще несколько часов назад сидели в паре шагах от вас обоих, поверяя друг другу свои жалкие тайны. Кто мешает тебе стать для него тем, на кого можно опереться, причем не только во сне? Северус усмехнулся своим мыслям... разве это так просто? И в то же время... так ли это сложно, как представляется на первый взгляд?

Он еще какое-то время наблюдал за бегом огненных отсветов, нежась в волнах тепла, исходивших от камина — и сам не заметил, как уснул, вслушиваясь в размеренное чуть внятное дыхание Гарри.

Глава опубликована: 14.11.2015