Великая власть священников в Таинстве исповеди

(Глава шестая. Об исповеди)

Дивная власть дана священникам! «Они, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – обитают еще на земле, а допущены управлять небесным, получили такую власть, какой не дал Бог ни Ангелам, ни Архангелам, ибо не Ангелам сказано: «Если что свяжете на земле, то будет связано на небе; а что разрешите на земле, будет разрешено на небе» (Мф. 18, 18). Хотя и начальствующие на земле имеют власть связывать, но только тела, а эта власть касается самой души и восходит до неба. Ибо что священник определяет внизу, то Бог утверждает на небе, и Владыка считается с мнением Своих рабов» (Святитель Иоанн Златоуст. О священстве. III. С.45).

В исповеди мы должны видеть бесконечную благость Небесного Царя к Своим преступным подданным (Из книги свящ. Григория Дьяченко «Ежедневные поучения». Т. III. 1897).

Напрасно многие смотрят на исповедь как на тяжелое бремя, а некоторые и вовсе избегают ее. Беспредельную благость Божию можно увидеть на следующем примере. Представим, что человек низкого происхождения был призван ко двору могущественного Монарха, осыпан бесчисленными благодеяниями и милостями его, и за все это заплатил своему Государю жестокой неблагодарностью: осмелился нанести ему самое грубое оскорбление.

Разгневанный Царь осудил виновного на смертную казнь. Приговор уже должен был совершиться, преступник ожидал своей смерти. Но вдруг является к нему посланный от Царя и обещает ему от имени Государя прощение, если он исполнит одно условие, а именно: если признается в своих преступлениях одному из царских министров, которого сам себе выберет. Мало того, Царь обязует этого министра никому не открывать вверенной ему тайны.

Неужели это условие тяжело для преступника? Представим еще, что милосердный Царь за такую исповедь снова обещает преступнику вернуть свою милость и возвратить ему все прежние достоинства и почести. Что может быть выше этой царской милости?

Только милость Царя Небесного выше ее, и бесконечно выше. Ибо, совершив грех, мы заслуживаем смерть не только временную, но и вечную; и дабы нам избавиться от нескончаемых казней, бесконечная благость указывает средство, не менее легкое для нас. Это средство – чистосердечная исповедь перед служителем Церкви, она опять вводит вас в число чад Божиих.

Должно исповедоваться так, как будто мы исповедуемся последний раз в жизни (Из книги свящ. Григория Дьяченко «Ежедневные поучения». Т. III. 1897).

«Жертва Богу – дух сокрушенный, сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижит» (Пс.50, 19)

Да, братья мои, на земле нет никого, кто бы мог сказать нам наверняка, что сегодняшняя исповедь наша – для нас не последняя. Это мог бы сделать только Тот, в деснице Которого «ключи ада и смерти» (Апок. 1, 18), благодаря Которому мы все «живем, движемся и существуем» (Деян. 17, 28). Но Он Сам, ограждая нас от беспечности, благоволил возвестить нам в Своем Евангелии, что день и час Его пришествия к нам, а также и нашего отшествия к Нему должны оставаться тайной для нас.

После этого каждый, кому дорого спасение души своей, должен исповедоваться так, как бы делал это последний раз в жизни.

Как бы мы исповедовались, будучи на смертном одре? Исповедовались бы с глубочайшим сокрушением духа и совершенным омерзением ко греху, который тогда потерял бы для нас всякую привлекательность; исповедовались бы всецело, ничего не скрывая, ибо что таиться перед смертью? Исповедовались бы с твердой решимостью не уклоняться больше на сторону лжи и беззакония, ибо тогда во всей силе открылась бы перед нами необходимость жизни чистой и святой.

Поступим же теперь точно так же, как мы поступили бы на смертном одре. Раскроем перед Всеведущим всю душу и сердце, все тайные страсти и греховные вожделения. Пусть милосердие Божие узрит все язвы и всю гнилость нашего внутреннего человека; оно узрит их только для того, чтобы тем совершеннее исцелить их. (Проповеди святителя Иннокентия Херсонского. Т. II)

А для утверждения себя в этом необходимом подвиге, для ограждения себя от новых соблазнов жизни, от новых нападений со стороны страстей, возьмем с собой от святого аналоя, в напутствие жизни память смертную, ибо не напрасно сказано Премудрым: "Помни конец твой, и вовеки не согрешишь» (Сир. 7, 39).