Развитие Ближневосточных государств, Ахемениды Ирана

 Основателем Персидской империи династии Ахеменидов был Кир II Великий, правивший в 559 — 530 годах до н. э. Ахемениды были вассалами Мидийской империи вплоть до восстания Кира.

Успех восстания был обусловлен расколом в Мидии правящего слоя. Знатные мидийские землевладельцы были против централизации царя Астиага и роста значения товарно-денежных отношений, заменой земельных продуктов производством товаров, чем знатные землевладельцы не занимались. Мидийский военачальник Гарпаг сумел привлечь на свою сторону многих знатных мидийцев, недовольных правлением Астиага, а затем подговорил Кира поднять восстание.

Падение Мидии, кроме недовольства и измены, было облегчено и династическим кризисом: у Астиага не было наследника. Мидия пала не без борьбы. Античный историк Ктесий даже говорит о наступлении и победах Астиага. Античный историк Геродот, во всяком случае, признает его храбрость, дошедшую до вооружения стариков[129].

Но мидийская армия перешла на сторону Кира II. Известно, что на персов еще не распространились товарно-денежные отношения, они не знали рыночных площадей, базаров. Армия мидийцев, состоящая из общинников, не воспринимала персов как чужеродный элемент, персы с древности состояли в мидийской державе. Переход армии был связан с отказом армии признать дальнейший рост социального неравенства.

Кир II захватил мидийскую столицу Экбатану и объявил себя царем как Персии, так и Мидии, приняв при этом официальный титул мидийских царей. С захваченным в плен Астиагом Кир обошелся милостиво и даже, если верить Ктесию, назначил его наместником Паркании[130], во всем же остальном переворот был лишь переменой династии.

Мидия и мидяне при Ахеменидах не были унижены и считались равноправными с персами. Все это обусловило в глазах окрестных народов взгляд на Персию как на продолжение Мидии. Кир II вступил в брак с дочерью Астиага, чтобы узаконить права на престол. У мидян персы заимствовали систему государственного управления, во многом восходящую еще к ассирийской: дробление провинций с целью снижения возможности к сепаратизму, опора на армию. Но, в отличие от рассмотренной в исследовании Ассирии, персы включали не только несопротивляющиеся элиты в правящий слой Ахеменидов, но и элиты сопротивляющихся народов, пытаясь договориться с верхами общества, но уничтожая армию покоренных народов. Персия была военной деспотией древности.

Покоряя просторы Мидийской державы, неизвестно, преодолевал ли Кир II сопротивление ее населения или только элиты, верхов общества. Хотя ни один источник не говорит об этом, но глухое упоминание, связанное с сопротивлением народа, можно, например, услышать у Ксенофонта[131]. Очевидно, Киру сопротивлялась только знать покоренных народов, в глазах народа Кир II был легитимным правителем, отрицающим еще и долговую кабалу как основу экономики, опираясь на широкую социальную базу.

Покоряя Лидию, Кир II пощадил царя Креза, сохранив ему жизнь[132]. Это вполне правдоподобно, если иметь в виду, что Кир относился милостиво и к другим взятым в плен царям и правящим слоям.

После победы над Крезом прибрежные города греков Малой Азии передали ему, что желают подчиниться персам на тех же условиях, что ранее были подчинены Крезу (широкая автономия). Однако Кир напомнил им, что в свое время он предлагал им примкнуть к нему, но те отказались, и теперь, когда судьба Лидии уже решена, он сам сочтет нужным указать им, на каких условиях они должны подчиниться ему. Один только Милет добровольно покорился персам до падения Лидии и Кир заключил с ним союз на тех же условиях, что и лидийский царь. В данном факте проявляется то, что Кир II, заигрывая со знатью и народом, стремился уничтожать армии потенциальных противников.

Нуждаясь в греках как в мореходах, Кир II не ухудшил условий, в которых они находились под властью Креза. Ему было важно уничтожить армию данных городов, но не управляющую элиту и народ.

Теперь вся Малая Азия попала под власть персов. За свою преданность Гарпаг получил Лидию в наследственное управление, что уже закладывало фундамент развала Ахеменидов, так как способствовала укоренению чиновников, а, следовательно, росту сепаратизма.

Весной 539 года до н. э. персидская армия двинулась в поход на Вавилон, который жрецы сдали без боя, притесняемые царем Набонидом, как уже отмечалось в данном исследовании автором.

Ничье оружие не было положено в Эсагиле и святилищах, и ритуал не был нарушен»[133]. Что свидетельствует о том, что Кир II вошел в город мирно.

Армия Набонида, узнав о падении Вавилона и гибели Валтасара, осталась без тылов снабжения. Набонид добровольно сдался в плен. 29 октября 539 года до н. э. в Вавилон вступил и сам Кир II, которому была устроена торжественная встреча. Пленный Набонид без лишнего шума был отправлен в почетную ссылку в отдаленную Карманию на востоке Ирана, где и окончил свои дни.

Захватив Месопотамию, Кир II формально сохранил Вавилонское царство и ничего не изменил в социальной структуре страны. Вавилон стал одной из царских резиденций, вавилоняне продолжали занимать преобладающее положение в государственном аппарате, а жречество получило возможность возродить древние культы, которым Кир всячески покровительствовал. Кир II в «Манифесте» говорил, что вернул богов из Вавилона, собранных нововавилонским царем Набонидом, в родные места. Именно таким образом, Кир II заигрывал со жречеством, уничтожая попытки Набонида централизовать культ.

Тамкары получили огромные безопасные торговые маршруты, существуя уже в огромной империи. Но внутри страны высшая военная и административная власть теперь принадлежала персидскому наместнику.

После захвата Вавилонии все западные страны до границ Египта — Сирия, Палестина и Финикия — подчинились персам добровольно. Торговые города Финикии так же, как вавилонские и малоазийские купцы (тамкары), были заинтересованы в создании большого государства с безопасными дорогами.

Стремясь заинтересовать бедные слои, которые были насильно поселены в Месопотамию вавилонскими царями, Кир II разрешил им вернуться в свои страны. Заигрывая с бедными слоями, он, одновременно, заигрывал и с богатыми слоями: иудейским жрецам разрешается строить Иерусалимский храм по предписанным размерам и повелевается вернуть похищенные Навуходоносором храмовые сосуды.

Вероятно, Киром II был реабилитирован и финикийский Сидон, разрушенный еще Асархаддоном и с тех пор утративший свое значение. По крайней мере, теперь снова в нем появляются цари. Привлекая на свою сторону иудеев и финикийцев, Кир II готовил себе преданное население западных областей, имевших первостепенное значение как база для операций против единственного оставшегося крупного государства — Египта, а также для создания флота, который мог стоять только в Финикии и пополняться финикийскими моряками.

Кир II претендовал на роль царя-освободителя, и он выполнил свои обещания, данные покорившимся его власти народам. Случай в истории исключительный, но вполне объяснимый. Стремясь к мировому владычеству, Кир II хорошо понимал, что при помощи одного персидского войска только насилием ему этой цели не достичь. Он понимал также, что страны древней цивилизации, ставшие объектом персидских завоеваний, поражены смертельным недугом — огромным социальным неравенством и узкой социальной базой и готовы видеть в нем своего спасителя и исцелителя: верхи видели в его армии спасителя от народного гнева, торговцы гаранта безопасных торговых маршрутов на огромном протяжении, народ защитника от долговой кабалы, так как Кир отрицал торговлю, указывая, что ненавидит общества, в которых обвешивают на торговых площадях[134]. Жрецам Кир гарантировал свои культы, а, следовательно, источники власти и доходы. Кир умело использовал это обстоятельство, чем и объясняются как его поразительные военные успехи, так и репутация «отца» и «освободителя», которая закрепилась за ним в памяти не только персов, но и покоренных им народов, в том числе вавилонян, греков и иудеев.

Поход Кира II на массагетов стал для него роковым. Царствовал Кир 29 лет и погребен в Пасаргадах. Вблизи этой гробницы высечен краткий и скромный клинописный персидско-эламо-вавилонский текст — «Я — Куруш, царь, Ахеменид»[135], а также изображено охранявшее бывший здесь дворец крылатое существо в эламском царском наряде и с головным убором египетских богов. Что свидетельствует о его деятельности по объединению всех народов Азии.

Во времена анархии, наступившей во время похода Александра Македонского в Индию, гробница была разграблена, но македонский завоеватель, вернувшись, казнил грабителей. Впрочем, они не нашли в ней почти никаких ценностей, и Александр удивлялся скромности, с которой был похоронен столь великий завоеватель, что говорило как раз о его роли защитника от социального неравенства и долговой кабалы.

Образ Кира оставил глубокий след в древневосточной и античной литературе. Он опирался на широкие социальные слои. Его общепризнанная гуманность, коренившаяся как в личном характере, так и в характере исповедуемой им религии (зороастризм), окружила его личность ореолом человека, принесшего в историю Передней Азии светлый период между ассирийскими зверствами и позднейшим персидским деспотизмом.

Царствование же наследника Кира — Камбиса II (530 — 522 до н. э.) было более деспотичным, отчасти это было вызвано как характером Камбиса, так и экономическими причинами, объективной реальностью.

Отдельные страны и народы, завоеванные Киром II, но экономически очень мало связанные с Персией, не вошли еще органически в состав Персидского государства, к тому же они пользовались значительной автономией по воли царя Кира II.

Камбис II был вынужден начать централизацию суровыми мерами, дабы укрепить державу. После подавления смуты, он решил завоевать последнее сильное царство — Египет.

Персы осадили Мемфис, и египтяне после долгой осады вынуждены были сдаться. Фараон Псамметих III и вся его семья попали в плен. Две тысячи знатных египетских юношей, и в их числе сын фараона, были казнены в качестве наказания за убийство персидского посла, но самого Псамметиха Камбис II пощадил, видимо, ориентируясь в этом вопросе на политику своего отца, милостиво относившегося ко всем захваченным в плен царям, как представителям правящих слоев. После взятия Мемфиса Камбис II официально был провозглашен фараоном Египта, даруя ему автономию, согласно политике отца, Кира, не превращая Египет в провинцию. Он основал новую, XXVII династию.

Сразу после захвата Египта Камбис II приказал всем своим воинам прекратить грабежи, покинуть храмовые территории и возместил причиненный святилищам ущерб, данный факт полностью соответствовал политике отца. Следуя политике Кира, Камбис предоставил египтянам свободу в религиозной и частной жизни. Египтяне, как и представители других народов, продолжали занимать свои должности в государственном аппарате и передавали их по наследству. Так, жрец и полководец Уджагорресент не только сохранил при Камбисе II все государственные должности (кроме начальника флота), которые он занимал прежде, но и получил новые.

Античный историк Геродот, наоборот описывал ужасы творимые Камбисом II в Египте[136]. При походе на Кушанское царство Камбис потерял армию в пустыне. Долгое отсутствие Камбиса в Куше (Эфиопии) произвело в только что покоренном Египте движение в сторону свержения иноземной власти. Геродот сообщает, что Камбис II, оставив в живых фараона Псамметиха III, был готов даже сделать его вассальным правителем Египта и погубил его только тогда, когда тот был уличен в подстрекательстве своих бывших подданных к бунту. Камбис II вернулся расстроенный неудачей похода. Неспокойствие египтян могло окончательно вывести его из себя, и не будет смелым предполагать, что «величайший ужас», на который намекает Геродот, наступил как результат усмирения египетского бунта. Несомненно, Псамметих III пал одной из первых жертв ярости Камбиса II, который теперь доверил управление Египтом уже не египтянину, а персу Арианду.

Камбис II после египетского восстания ограничил права жречества. Демотическая хроника приводит список предметов, получавшихся храмами при Амасисе, и говорит, что многие из этих поступлений отменены Камбисом, другие (например, скот) сокращены наполовину.

В целом, Камбис II не сужал социальную базу своего государства, полностью следуя политике отца: опора на широкие социальные силы. Греческая историография считала Камбиса II деспотом. Эти измышления поддерживала младшая ветвь Ахеменидов, в лице Дария I занявшего персидский престол вскоре после смерти Камбиса II. Их целью было показать неспособность к правлению старшей линии.

Весной 522 года до н. э. в Египет стали доходить из Азии тревожные слухи о появлении на персидском престоле самозванца. Камбис спешно двинулся в Персию для подавления восстания, но по пути погиб при весьма загадочных и подозрительных обстоятельствах.

По официальной версии, зафиксированной в Бехистунской надписи царя Дария I, власть захватил маг (мидийский жрец) и самозванец Гаумата.

После подавления Мидии, происходит усиление централизации Персии. Дарий I (522 — 486 до н. э.) опирается, помимо войска, на чиновников. В 521 г. до н. э. государство было разделено на 20 военно-административных округов — сатрапий. Не всегда сатрапии вводились повсеместно, так Вавилон имел автономию, свое гражданство, позже ликвидированное после восстания 484 г. до н. э. и также превращенный в сатрапию.

В образовании и существовании державы Ахеменидов огромную роль сыграла армия, созданная Киром II. Дарий I, создавший огромную империю, упорядочил эту систему. Его 20 сатрапий примерно соответствовали покоренным странам, сохранявшим свои законы и язык, но платившим подать центру. Военная деспотия переродилась в военнобюрократическую деспотию. Дарий I ввел чиновничество как социальную базу государства, но при контроле со стороны армии. С данного периода чиновничество по социальной лестнице находилось сразу же после царя, царского двора и войска. На начальном этапе чиновники укрепили государство. Каким образом Дарий I ограничивал чиновничество автор данного исследования рассмотрит позже.

Состав державы был неоднородным. Часть иранской знати вела патриархальное натуральное хозяйство. В то же время в западных областях товарно-денежные отношения здесь были сравнительно высокоразвиты. В самой Персии появляется институт государственных зависимых людей из-за проникновения товарно-денежных отношений. Правящий слой персов создал социальный слой «гарда» (царские люди). Это были многочисленные отряды, составленные преимущественно из военнопленных. Опора на армию, позволяла эксплуатировать персам своих общинников в порядке повинностей, т. е. бесплатно. Гарда работали на строительстве многочисленных дворцов в качестве ремесленников и чернорабочих, пасли царский скот, занимались сельскохозяйственным трудом. Гарда, занятые в сельском хозяйстве, нередко селились по деревням. Были деревни, сплошь заселенные пленными из определенной местности или покоренного государства. Таким образом, гарда были не рабами, а зависимым сословием, могли иметь свое имущество, семьи, но это были, в основном, иноземные пленники с запретом возвращения на родину.

Наряду с этим сохранялась, особенно в западных областях (Вавилония), прежняя система эксплуатации рабов, сельских арендаторов. Разнородный характер общества в различных частях Ахеменидской державы приводил к тому, что при создании системы управления покоренными странами персы сталкивались с большими трудностями.

В степных районах Центрального и Восточного Ирана и Средней Азии главным занятием кочевого и полукочевого населения было скотоводство. Рабовладение было здесь развито слабо. Ахемениды, держа эти страны, опирались в них только на армию, предоставляя кочевникам возможность карьерного роста в персидской армии.

Сословия тамкаров (купцов и ростовщиков) покоренных стран процветало, благодаря огромным безопасным торговым маршрутам. Рост торговли невозможен без производства и усиления роли ремесленников. Судя по дошедшим до нас памятникам материальной культуры, изображениям во дворцах ахеменидских парей и литературным свидетельствам, в державе Ахеменидов было широко распространено ремесленное производство, причем отдельные области славились том или иным видом ремесла. Города и храмово-городские общины с сосредоточенным в них ремеслом имелись главным образом в Вавилонии (в первую очередь сам город Вавилон), в Йирии и в Палестине, в Финикии и в Малой Азии (греческие города). Все эти города являлись одновременно центрами торговли и в значительной мере политическими центрами рабовладельцев. Иран знал, по-видимому, лишь города-резиденции и укрепленные сельские поселения. Здесь ремесло только еще начинало отделяться от сельского хозяйства.

Однако товарные отношения не проникали глубоко в целом в экономику Персидской державы, и хозяйство оставалось в основном натуральным в масштабе всей державы. Каждая из областей составляла замкнутое экономическое целое. Денежное обращение приводило лишь к скоплению богатств в руках немногих торговцев, ростовщиков, высших представителей администрации. Введенная Дарием I единая монетная система прививалась сравнительно медленно, что ставит сословие тамкаров ниже по социальной лестнице, чем царское хозяйство, чиновники, войско и жречество.

Обобщим данные об общественной структуре державы Ахеменидов в V — IV вв. до н. э. пирамидально сверху вниз.

В областях Передней Азии сохранялись в основных чертах те общественные отношения, которые сложились еще при ассирийцах. Основная территория, составлявшая собственность царя, была заселена общинниками, вероятно, не имевшими права покидать своей общины. Они были обложены многообразными тяжелыми налогами, пошлинами и повинностями в пользу царской казны. На этой же территории находились рабовладельческие имения и сословие гарда самого царя и крупной персидской знати (родовой знати).

Далее силовым кулаком системы была армия. Но реорганизация армии при Дарии I вызвала ее рост, что обернулось в увеличении податей на общинников.

Далее вниз по социальной лестнице стояли сатрапы, главные чиновники, в руках которых, при Дарии I была гражданская власть. Дарий I стремился пресечь всесилие чиновничества. Для этого государственное управление располагалось не в главной резиденции царей — Персеполе, а в административной столице — Сузах (в. Эламе) с целью нахождения царского двора подальше от бюрократического центра. Дарий I стремился лишить сатрапов военных функций, но после его смерти данный принцип не соблюдался. Сатрапы находились под контролем тайной полиции. Верховный контроль над государством и надзор за всеми чиновниками был доверен хазарапату, который одновременно являлся начальником личной гвардии царя, так называемых десяти тысяч бессмертных (они назывались так потому, что их потери в бою немедленно восполнялись, и численность гвардии всегда оставалась неизменной).

Далее опорой режима при Дарии были жрецы и торговцы (тамкары), именно им принадлежал остаток земли. Именно здесь находились очаги наиболее развитого рабовладения. Греческие полисы, равно как и местные малоазийские города, в значительной своей части возникшие на базе храмовых объединений, использовались в государстве Ахеменидов как самоуправляющиеся единицы, разумеется, подчиненные персидскому бюрократическому аппарату. Города находились в меньшей зависимости от произвола сатрапов, чем территории, не имевшие городской организации, и имели право непосредственного обращения к персидскому царю через своих представителей. В своей политике сохранения местных самоуправляющихся организаций в Малой Азии Ахемениды иногда даровали городам полное освобождение от налогов: это распространялось главным образом на крупные храмовые общины, жрецы-правители которых становились вследствие этого приверженцами Ахеменидов.

Далее по социальной лестнице располагались ремесленники, их положение улучшалось по причине роста торговли, они были обеспечены государственными заказами. Ремесленники привилегированных городов общегосударственных налогов не платили, и это еще более увеличивало налоговое бремя сельского населения. К тому же если налоги собирались откупщиками, то фактически размер обложения был еще больше, так как часть сборов оседала у откупщиков. Но государство, зачастую, вредило ремесленникам отдельных сатрапий в пользу центра, так к концу правления Дария I ремесленники были мобилизованы для строительства дворца в Персеполе, что привело к экономическому кризису сатрапии Египта и восстанию в данной сатрапии.

Рядовые общинники стали изнывать под бременем персидской власти. Реорганизация армии увеличила налоговое бремя, прежде всего, на них, так как Дарий I стал более заигрывать с верхушкой обществе, чем Кир II и Камбис II.

Ниже общинников располагалась Гарда, иноземные солдаты, которые работали на царя, но не были на положении рабов, могли вступать в брак с местными.

В V — IV вв. в Средней Азии возникают большие города с цитаделями и рынками. Наличие цитаделей о городах указывает на существование отделенной от народа публичной власти. Правители областей, происходившие из племенной знати, жили в неприступных крепостях и временами собирались на съезды, обычно в Бактры. Персидское правительство держало эти сатрапии в подчинении при помощи своего административного аппарата, эксплуатировало их, но сохранило в неприкосновенности их внутреннюю организацию, в частности, военную. Как оседлое земледельческое население Восточного Ирана и Средней Азии, так и кочевники играли значительную роль в ахеменидской армии, что создавало социальные лифты для племен в составе Ахеменидской державы.

Ниже по положению находились рабы, рабство было неоднородным и было связанно с развитием частной эксплуатации, рабство было не повсеместным ввиду различного экономического развития сатрапий.

 Социальная структура державы Ахеменидов в V — IV вв. пирамидально сверху вниз: царь, родовая знать, войско-общинников, чиновники, жрецы, торговцы, ремесленники общинники, гарда, рабы. Социальная база государства в V — IV вв.: царь, родовая знать, войско-общинников, чиновники, жрецы, торговцы, ремесленники (см. прилож. табл. 10).

В IV в. начинается кризис державы Ахеменидов из-за концентрации богатств в руках привилегированного меньшинства. Рассмотрим следствия данной причины.

Натурализация хозяйства. Деньги, поступившие в качестве государственных налогов, в течение многих десятилетий откладывались в царских сокровищницах, были изъяты из обращения, и только небольшая часть этих денег поступала обратно в качестве жалованья для наемников, а также для содержания двора и администрации. Поэтому для торговли не хватало чеканной монеты и даже драгоценных металлов. Это наносило большой вред развитию товарно-денежных отношений и принуждало к сохранению натурального хозяйства или заставляло прибегать к прямому обмену товарами. Как свидетельствуют документы из Вавилонии, в этой стране при Ахеменидах нередко из-за нехватки серебра имела место меновая торговля[137].

Сепаратизм чиновничества. При сыне Дария I — Ксерксе (486 — 465 до н. э.) чиновники-сатрапы получили и военные функции. Богатства позволяли им даже чеканить свою серебряную монету, чтобы оплачивать жалование воинам. Кульминацией стало Великое восстание сатрапов против власти персидского царя Артаксеркса II Мнемона (404 — 359 до н. э.). Стоит отметить, что некоторые сатрапы были помилованы. Причины восстания не устранены, сатрапы по-прежнему имели свои воинские контингенты. При Артаксерксе III (359 — 338 годах до н. э.) Ахеменидская держава была восстановлена в своей значительной части и Персия еще раз показала свою силу и способность отстоять единство огромного государства, правда, с помощью жестоких мер: сатрапы распустили отряды, жрецы Египта были уничтожены, торговцы Финикии пострадали, политика суровых мер не расширяла социальную базу государства, а сужала ее до войска, как социальной базы государства. Опора только на войско, подразумевавшее единоначалие означала, что стало все зависеть от личных характеристик царя-полководца. При Артаксерксе IV (338 — 336 годах до н. э.) сатрапы вновь восстали, Египтяне добились независимости. Отныне Персия полагалась только на армию, как социальную базу государства к тому же армию наемную, из-за обеднения общинников, с низким боевым духом, так как царь Дарий III (336 — 330 до н. э.) в своей политике поддерживал олигархию. Александр Македонский, понял, что разбив армию, можно покорить Персию, Александр Македонский опирался на широкие социальные слои и, зачастую, города Малой Азии сами открывали ему ворота. Александр создал Македонскую империю так же, как, в свое время, Ахеменид Кир II Великий: путем опоры не на олигархию, а на широкие слои населения, но и затем, Александр тоже стал окружать себя знатью востока.

Отсутствие системы майората повлекло разрушение армии из воинов-общинников. Персы перестают служить в армии. Армия становится наемной. Следует учесть, что размеры наделов военных колонистов постепенно уменьшались, так как они делились между наследниками. Поэтому нередко два или несколько человек совместно владели одним воинским наделом или делили его между собой. Естественно, это вело к разорению военных колонистов и ослаблению персидской армии. Поэтому в IV вв. до н. э. в своей военной политике Ахеменидам приходилось полагаться на наемников, а не на владельцев наделов, которые не всегда имели возможности приобрести военное снаряжение. Помимо этого, царь требовал от военных колонистов оброк — денежный, а не натуральный налог. Все это заставляло колонистов либо продавать товары на рынке, что содействовало торгово-денежным отношениям, либо занимать в долг у ростовщиков, которые землю захватить не могли, но могли забирать урожай. Данные тенденции приводили к обеднению опоры режима — персидской национальной армии и замене ее контрактной, разнонациональной, наемной. Той силы, которая обеспечила Ахеменидам успех их грандиозных завоеваний, уже не было к концу персидского владычества. Наплыв сокровищ и рабов в Персиду привел к быстрому имущественному и социальному расслоению, непомерному обогащению знати, разорению части общинников, попадавших в долговую кабалу. С течением времени соотношение между конницей, состоявшей из знати, и пехотой, вербовавшейся преимущественно из рядовых свободных, меняется в пользу конницы. Персидское войско уже в V в. состояло, главным образом, из насильственно набранных контингентов подчиненных народов. Из самих персов вербовались преимущественно царская гвардия и командный состав, развращенные богатствами, грабежом покоренных стран. Всю большую роль начинают играть наемники, в особенности греки. Войска, составленные из персидских подданных, уменьшались численно, и в них все труднее становилось поддерживать воинский дух и дисциплину.

Распад державы Ахеменидов был столь же закономерным и неизбежным, как и распад ее предшественницы — Ассирийской империи. Пока царская власть была способна при помощи военной силы держать в подчинении массы зависимого населения разноплеменной державы, пока она могла поставлять рабовладельцам массы рабов и охранять торговые пути, относя войны на периферию государства, до тех пор во власти царей нуждалась не только непосредственно связанная с ней военно-служилая знать, но и более широкие слои рабовладельцев, купцов, ростовщиков в экономически развитых странах и областях — в Вавилонии, Заречье, Малой Азии.

Еще менее были заинтересованы в сохранении Персидской державы крупные землевладельцы и рабовладельцы, а также племенная знать тех периферийных областей, которые не были экономически связаны между собой и имели собственные экономические интересы. Египет, например, не нуждался в Передней Азии: он имел достаточно и своего хлеба, и своего сырья, и своих ремесленных изделий. Западная часть Малой Азии была гораздо более тесно связана в экономическом отношении с Грецией, чем с Вавилонией или Ираном. Среднюю Азию с ее натуральным хозяйством могла удержать в составе Персидской державы одна лишь военная сила.

К моменту греко-македонских походов держава Ахеменидов была колоссом на глиняных ногах, неспособным оказать серьезное и длительное сопротивление. Внешнее завоевание Македонией лишь довершило внутренний распад из-за сужения социальной базы государства. В IV в. до н. э. произошли существенные социальные изменения в Ахеменидской державе: войско-общинников разваливается и заменяется войском наемников, сословие воинов уступает первенство чиновникам-сатрапам. Социальная база государства сужается до царского двора, родовой знати и воинов-наемников (см. прилож. табл. 10).