Сентября, 1926 год по единому календарю. Имперская столица берун.

Каждый раз, когда она проходит через вход кабинета Генерального штаба, Таня думает, что начальство действительно делает все, что хочет.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как она вывела свою боевую группу с Востока и вернулась в столицу Империи. Их послали туда под предлогом изучения ситуации, но один внезапный приказ заставил их вернуться.

Подполковник Таня фон Дегуршаф прилежна, имеет богатую трудовую этику и далека от тех бездельников, которые ненавидят выполнять работу, достойную их зарплаты. Но даже у нее встает кость в горле, когда Генеральный Штаб продолжает менять ее назначение.

Нелегкая задача — перебросить всю боевую группу с Востока обратно в столицу.

Ведь мы подчиняемся непосредственно Генеральному штабу. И мы были развернуты в регионе на Восточном фронте под юрисдикцией Восточной группы армий. Не то чтобы мы были им одолжены, но нас там разместили. Конечно, с приказом нам разрешили уйти, но быстрое отступление не могло пройти гладко.

Самая большая проблема заключалась в том, как вернуться в столицу. Это не так просто, как долгая поездка на поезде. Существуют ограничения, в которых могут использоваться вагоны имперской армии. Даже если нам скажут на бумаге, что будут предприняты усилия, чтобы сделать перевод более удобным... В полевых условиях не всегда так.

Даже в удобном плане с большой официальной печатью на нем, места, которые нам гарантируют в поездах, могут быть потеряны из-за погоды, технических проблем или кого-то еще, кто вмешивается.

Около недели назад Таня суетилась, устраивая место для бронетанковой части и тяжелого артиллерийского снаряжения, и сумела уговорить своего услужливого адъютанта забрать кое-какие сувениры с Востока.

Несколько дней назад она едва успела вздремнуть в тесном купе первого класса.

Вчера вечером она прибыла в столицу.

И пока она была занята всем этим, то получила еще одну телеграмму из Генерального штаба. Сообщение от генерал-лейтенанта фон Рудерсдорфа еще до того, как она успела доложить. Это действительно заставляет вас чувствовать, что высшие руководители думают только о своем собственном удобстве.

Конечно, это было ее личное чувство. Она не могла отказать в просьбе, основанной на должных функциях и полномочиях.

Так что, если ее вызовут, ей придется идти. В тот момент, когда среди ночи она получила телеграмму с просьбой явиться на рассвете, она решила вздремнуть, и была права, решив, что сон даже на несколько часов даст ей более ясную голову, чем вообще ничего.

Когда адъютант разбудил ее, она чувствовала себя немного менее усталой. Затем все, что ей нужно было сделать как магическому офицеру имперской армии — надеть безукоризненно отутюженную униформу и открыть глаза с помощью кофезаменителя.

Поскольку она направлялась в офис Генерального штаба, то решила, что должна привезти сувениры с Востока, поэтому собрала свой офицерский чемодан и приготовилась к отъезду.

Безупречно одетая в соответствии с правилами, она притворилась спокойной и задумчивой и задремала в машине, которую прислал Генеральный штаб — она спала там, где могла.

С того момента, как она приехала в офис, она старалась прогнать сонливость. Она подходит к столу члена парламента дисциплинированной походкой.

— Назовите свое имя и звание.

Как обычно, — наверное, следует сказать? Прием в офисе Генерального штаба, хотя и формальность, укомплектован профессионалами, которые не расслабляются.

Не хочу признавать, но я знаю, что выделяюсь своей внешностью маленькой девочки. Это работники, стоящие у входа в кабинет Генерального штаба; у них должна быть превосходная память.

— Магический подполковник Таня фон Дегуршаф из боевой группы “Саламандра”, в настоящее время приписана к Восточному фронту.

— Полковник фон Дегуршаф. Одну минуту, пожалуйста.

Люди, которые не понимают, как правило, высмеивают эти процедуры как пустую трату времени. К сожалению, это означает, что они стали слишком удобными. Даже если обе стороны знают, что опущение административных задач идет вразрез с правилами, они происходят довольно часто между друзьями.

Но сотрудники из Генерального штаба не забывают вызывать посетителей. Это проявление здорового внимания к своей работе. Вот что значит иметь благоприятное впечатление о ком-то и уважать его. Как я могу возражать против их обращения с ситуацией, когда она основана на правилах?

— Мы получили подтверждение. Вас ждут. Пожалуйста, пройдите в оперативный отдел.

Она оставляет их с благодарностью и идет по коридорам, которые знает наизусть. Из того, что она может сказать с первого взгляда, нет никакой суеты и беготни, которые предшествуют крупной операции.

Никто из сотрудников, приходящих и уходящих, не выглядит очень напряженным. И тогда Таня поднимает голову. Она беспокоилась, что ее вызвали для участия в другой большой операции, но...

Неужели я ошиблась? — Она внимательно вглядывается в лица проходящих мимо людей, хотя и не настолько близко, чтобы показаться невежливой, но... В данный момент ее взгляд останавливается на определенном лице.

— О, давно не виделись.

— Неужели это полковник Угер. Прошло много времени с последнего разговора.

При встрече они обмениваются приветствиями и любезностями. Взглянув на часы, Таня видит, что до встречи с генералом фон Рудерсдорфом еще есть время.

— Что ж, приятно видеть тебя в целости и сохранности. Эй, ты сегодня занята?

— Я приехала намного раньше, чем нужно, так что у меня есть немного времени.

— Тогда, пойдем со мной на минутку.

Он подмигивает и предлагает поговорить на ходу, но Таня говорит: “конечно, но перед этим” — ставит чемодан и что-то достает. — Я рада, что встретила тебя. Я собиралась принести это позже, в благодарность за то, что было раньше.

Она достала стеклянную банку — один из многих сувениров, которые она скупила у старшего лейтенанта Серебряковой на Востоке.

— Мед из тех мест, где я служила. Вы можете поделиться им со своей семьей, если хотите.

— О, честно говоря, я рад. Спасибо.

Хм? — Таня удивляется облегчению в его словах благодарности. — Это всего лишь мед... Неужели это действительно что-то такое, чему можно радоваться?

— Ну, ты дал мне кофе, и я решила, отблагодарить.

— Ха-ха-ха, да, я полагаю, мы оба получили то, что хотели.

Таня довольно хорошо знает подполковника Угера, так как они вместе учились в военном училище.

Это человек, которого можно охарактеризовать как чрезвычайно серьезного и честного. Если простого благодарственного подарка меда достаточно, чтобы получить рукопожатие благодарности, это довольно странно…

— Неужели положение с продовольствием в тылу так плохо?

— Это не кризис, так что все не так ужасно.

Значит, он не голодает. Никто из прохожих, казалось, тоже не голодал.

Что ж, — добавляет Таня.

Это центр имперской армии, главное управление Генерального штаба. Если бы даже штабные офицеры голодали, то не было бы времени на войну.

— И вообще, нормирование идет более гладко по сравнению с началом войны.

— Значит, с жизнью на тылу все в порядке?

— Да, все в порядке. Технически, мы должны сказать, что это совершенно нормально с точки зрения калорий и питания. Хотя этой зимой нас будет ужасно тошнить от брюквы.

Усталый тон его голоса говорит сам за себя.

Система питания работает, но только до тех пор, пока питательные вещества поступают в организм. Брюква — корнеплод и репа, не имеющие никакой репутации по вкусу.

Я слышала, что первоначально они использовались в качестве корма для скота. Если такие вещи попали в рацион питания, то легко понять, каково реальное положение дел.

— Спрошу прямо, как насчет предметов роскоши?

— Мы, наверное, не можем ожидать многого, когда находимся на войне. Морская блокада Содружества полностью лишила наши кофе.

— А-х, — она не может сдержать рыданий.

Я не питаю неприязни к еде, нацеленной на эффективность, но люди остаются людьми благодаря своей культуре и творчеству. С точки зрения уважения личных свобод, печально, что свобода питания людей была ограничена.

Еще один жестокий аспект войны.

— Тогда ситуацию очень серьезная, не так ли? Будем надеяться на ответные действия наших подводных лодок.

— Действительно. Полковник фон Дегуршаф. Я не знаю, есть у тебя время или нет, но если есть, приходь в службу поддержки. Я угощу тебя обедом.

— Хорошо. Я буду с нетерпением ждать. А мне уже пора.

Взглянув на часы на стене, она понимает, что ей уже почти пора на прием.

— Ладно, если все пойдет хорошо, увидимся позже.

Хотя она беспокоится о внутреннем фронте, ее долг превыше всего. С поклоном она направляется в глубь офиса Генерального штаба, где находится оперативный отдел.

Таня берет себя в руки, не зная, что ее ждет... И натыкается на своего злейшего врага: генерала фон Рудерсдорфа, сияющего натянутой улыбкой.

Улыбка военного стратега никогда не бывает хорошим знаком. Он что, смеется? Тебе лучше развернуться и бежать, если сможешь. Это все равно что быть атакованным врагом украдкой. Кто знает, что произойдет сейчас?

— Прошло много времени, полковник фон Дегуршаф.

— Да, сэр, давно не виделись. Моя боевая группа прибыла в столицу вчера! В настоящее время мы находимся в специально отведенных казармах.

— Да, я слышал. Мне жаль офицеров, но я подумал, что мы должны дать солдатам несколько дней отпуска, поэтому я пошел вперед и сделал все необходимые приготовления. Насколько возможно, отпустите их домой.

— Я ценю ваше внимание к моим подчиненным, сэр.

Их разговор основан на шаблонном стандарте, но в нем присутствует открытая привязанность. Хотя в рамках вышестоящего и подчиненного, их обмен, по-видимому, свидетельствует об их взаимном уважении.

Это тоже странно.

В голове у Тани звучит сигнал тревоги. — Странно, что генерал фон Рудерсдорф так дипломатичен.

Военный человек, который обычно сразу переходит к делу, сегодня необъяснимо ходит вокруг да около?

— Ладно, давайте перейдем к делу. Полковник фон Дегуршаф, вы отлично справились с поддержкой главной армии на Восточном фронте, изучением состояния противника и командованием экспериментальной боевой группой.

Какие теплые слова.

Если бы она не знала, каков он обычно, то, возможно, была бы тронута. Вот как дружелюбны его тон и глаза. И наоборот, поскольку она знает, как он разговаривает в обычный день, она вздрагивает.

Он говорит мне, что мы приступаем к делу, а потом хвалит меня?.. Какой солдат, нетерпеливый до грубости, способен на такое?

— Я просто выполнял свой долг, сэр.

— Не надо скромничать. Это из-за твоей несравненной преданности. Генерал фон Зеттюр тоже шлет свое восхищение.

Теперь у нее по спине пробежали мурашки.

— И, пожалуйста, прими это без возражений.

— Благодарю вас, сэр.

Он протягивает ей маленькую деревянную коробочку.

Задаваясь вопросом, дают ли ей бомбу, она нервно берет ее и обнаруживает, что она намного тяжелее, чем кажется. Теперь она уверена, что это бомба, но когда она ее открывает, то находит... медаль?

— Большой белокрылый железный крест, врученный вам за сбор разведданных и проведение испытаний в боевой группе. И рекомендация исходила, как это ни странно, из отдела военной разведки Генерального штаба.

— Это... Вау. Для меня это большая честь.

“Рекомендация” от отдела военной разведки Генерального штаба?

Выражая свои чувства метафорой, она почувствовала бы себя более непринужденно, если бы ей вручили ручную гранату.

Это оперативный отдел, находящийся глубоко внутри канцелярии Генерального штаба.

Но. Таня напрягается. С таким же успехом она могла бы быть на передовой. Нет, это место так же опасно, как ничейная земля на интенсивном Рейнском фронте.

— Итак, полковник. Вы действовали так великолепно, что мне трудно это сказать, но у меня есть приказ о роспуске боевой группы.

Таня вздыхает. Это так неожиданно.

— Прошу прощения, генерал, но что вы только что сказали?

— Буду откровенен, полковник.

Шутку ее начальника трудно понять. Вот каково видеть свое потрясенное выражение в глазах генерала фон Рудерсдорфа?

— Боевая группа “Саламандра” сделала то, для чего была создана. Теперь мы отправим отряды обратно на исходные позиции…

— Что?!

Отослать их обратно?

На мгновение Таня теряет дар речи, но потом кричит на своего начальника: — пожалуйста, не распускайте мою боевую группу! Они наконец-то объединились!

— Это имперская боевая группа, полковник...

— Ухх, пожалуйста, простите мою вспышку.

Генерал слегка криво улыбается и говорит, что все в порядке, когда вручает пачку приказов. Но Таня все еще не может смириться и снова повышает голос.

— Я так старалась их натаскать! Командир не может бросить свою часть!

Они мои пешки, для продвижения.

Она не хочет, чтобы даже старший офицер поднял руку на ее людей…

Будь то в компании или в армии, субординация работает одинаково.

Ничего хорошего не выйдет из того, что командир откажется от них!

Но теперь... Генеральный штаб вмешивается в мое командование?

— Это неслыханно — расформировать подразделение, которое готово быть развернутым в любой момент!

— Все твои доводы справедливы.

— Если это правда, то... — Она собирается умолять его передумать, когда…

— Полковник фон Дегуршаф, я уверен, что вы помните, но боевая группа была сформирована и испытана как специальная оперативная группа, а не как регулярное подразделение…

— То есть ты хочешь сказать, что мне не следовало инвестировать в них?

— Я хотел, чтобы вы испытали часть “специального формирования”. Вы создали великолепную команду элит — слишком великолепную. Я понимаю, что распускать их стыдно, но — продолжает он трезво, — одна элитная боевая группа — не то, что нам нужно. Группы делают возможными многие виды боевых действий. Но решающим фактором является доктринальное знание о том, как формировать их на организационном уровне, а не сила или талант отдельного командира.

Здравая логика. Думая о всей имперской армии, лучше иметь универсальные стандарты, которые могут применяться везде, а не выдающиеся индивидуальные подвиги.

Когда дело доходит до боевых групп, я вижу, как они хотели бы работать со многими из них.

— Я уверен, вы понимаете. Для того чтобы создать основу, на которой Генеральный штаб мог бы формировать группы и поручать их офицерам, нам необходимо приобрести ноу-хау.

Мы не должны делать незаменимый винтик. Он прав, что нам нужно несколько человек, которые знают о создании, тиражировании и использовании винтиков в организации.

А в армии, где истощение — это данность, важно иметь несколько резервных копий. С точки зрения логики, смысл присутствует.

Но даже так, Таня все равно спорит. — Пожалуйста, примите во внимание ситуацию на востоке!

Она почти кричит.

Она только что вернулась с передовой линии на Восточном фронте. Для того, кто осознает, что происходит в настоящем времени, невозможно беспечно следовать логике.

Рассуждения, которые работают в одном контексте, не обязательно звучат в другом.

— Это всего лишь затишье! Разве мы не должны признать ценность наличия хорошего, способного боевого актива, такого как боевая группа, в качестве стратегического резерва?

— Конечно, мы рассматривали его как стратегический резерв. Но затишье — это удача. Сейчас самое время заглянуть в будущее.

— Будущее?

— Наши потери на Восточном фронте очень велики. Если мы будем продолжать терять солдат такими темпами, боеспособность нашей армии будет сведена на нет.

— Нргх. — Таня, сама того не желая, теряет дар речи.

Она не может не кивнуть... Империя вливает огромное количество крови и железа на Восток с невероятной скоростью.

Армия прекратит свое существование к завтрашнему дню.

Также не будет никаких проблем с операцией на следующей неделе.

Даже в следующем месяце войска должны быть в состоянии поддерживать свою боеспособность.

И если повезет, они смогут пережить следующий год без происшествий.

Но это все равно отнимет у Империи ограниченные людские ресурсы. Они ускользнут, как песчинки в песочных часах…

Но в отличие от песочных часов, нет никакого способа перевернуться и начать все сначала.

— Скоро мы будем вынуждены использовать поврежденные части. Этот день может и не наступить завтра, но он придет. Поэтому очень важно, чтобы мы, как организация, изучали доктрину боевой группы, чтобы мы могли реорганизовывать подразделения на лету, даже если это нетипично.

Учитывая кошмар их сокращающихся людских ресурсов, я могу понять, знания для реорганизации разрушенных подразделений будет так важно.

— То, что вы так быстро сняли подразделение, дало нам надежду, и мы благодарны вам. Так что мне очень жаль, но пришло время Генеральному штабу проверить это ноу-хау. Возвращайтесь к командованию 203-м воздушным магическим батальоном…

— Да, сэр.

Здесь нет места для споров. Когда она думает о том, что вся власть отнимается у нее, она даже чувствует себя подавленной.

— Тем не менее, на данный момент единственный, кто имеет успешный опыт руководства боевой группой, — это вы. В недалеком будущем мы хотели бы, чтобы вы возглавили ту, которую мы формируем и собираем данные.

— Понятно. Я сделаю все, что в моих силах. Когда меня направят в сформированную Генеральным штабом группу?

— На самом деле вам не придется долго ждать.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Работа уже ведется. Это займет всего неделю, может быть, дней десять. Цель состоит в том, чтобы дать молодым офицерам опыт. И мы не хотим, чтобы вы слишком долго оставались без группы.

Мысль о том, что ее ветеранскую команду заберут у нее и дадут испытательную команду, отобранную Генеральным штабом, вызывает у нее головокружение. Я понимаю, потому что раньше работала в отделе кадров: это будет команда, которая удобна для штаб-квартиры, но которая не принимает во внимание людей на местах.

— Так что же мы с батальоном будем делать до тех пор?

— Я бы с удовольствием отпустил вас, но Империя не в том положении, чтобы позволить свободным частям отдыхать. У нас есть для вас работа, полковник.

— Да, сэр!

Хотя она отвечает галантно, щелкнув каблуками, ее ум мрачен в обратной пропорции к голосу. Вот что значит, когда твои нервы начинают истончаться.

— Отлично. Тогда давай поиграем в пиратов. Вы можете научить настоящих пиратов, как вести войну с использованием боевых патронов.

Он ставит перед ней план операции, и бумага издает легкий шум.

Удивительно, но нас направляют на Север, а не на Восток, где идут ожесточенные бои. Это патрульная миссия над осенним Северным морем... Если ехать туда, то я бы предпочел сделать это летом…

— Мы присоединяемся к линии морского патрулирования?

— Да. Существует не так много батальонов магов, которые могут справиться с дальними поисками над водой. Солдаты с севера умоляли нас одолжить им тебя.

Северное море славится своими холодными температурами. Хотя сейчас только начало осени, наверняка уже холодно.

Из всех времен года, чтобы совершать дальние перелеты через морские бризы... Мы продолжаем получать худший вариант.

— Номинально, это инспекция на месте. Ну, подробности вам сообщат, когда вы туда доберетесь. Тем не менее, все очень неожиданно — я действительно чувствую себя плохо из-за этого. Планирую уехать примерно на неделю.

— Понятно.

Да, я понимаю.

Даже если она не согласится, это приказ. Итак. Она скрипит зубами. Она должна делать то, что говорят.

Она делает салют в соответствии с инструкцией, все ее пальцы идеально выстроены в линию.

Таким образом, потеряв свою боевую группу, магический подполковник Таня фон Дегуршаф получает известие, что она будет брошена в буквальном смысле в холодное никуда.

У нее не было выбора. Нет, ее даже не спрашивали. Ей сказали. Это было неизбежно.

Я должна выбросить это из головы, — думает она и начинает предвкушать бесплатный обед, обещанный ей полковником Угером.

Не то чтобы она об этом не жалела.

Должно быть, я спала меньше, чем думала. — То, что сказал полковник Угер, было правдой.

Еда действительно была бесплатной.

Это была еда из армейской столовой Главного штаба, если только можно назвать ужасающе тушеные куски “едой”.

— Ха-ха-ха, я слышал новости! Генерал фон Рудерсдорф действительно усердно работает со своими людьми.

Напротив нее, смеясь с роскошными столовыми приборами в руках, сидит ее дорогой старый одноклассник.

Ты не можешь просто... — Таня решает предупредить его. — Вам знакомы слова “военная тайна”, полковник Угер?

— Очень хорошая мысль. — Он смеется. — Но тебе не о чем беспокоиться. Он отводит глаза от несъедобной вещи, которую в столовой Генерального штаба подавали на обед, и невинно пожимает плечами. — Расформирование подразделения и назначение вас, относится к корпусу обслуживания. Иначе говоря…

Он подносит вилку ко рту, хмурится на мгновение, берет воду и запивает то, что было, чтобы продолжить разговор. Нехорошо держать что-то во рту, поэтому он выпил воду ради разговора... Конечно, именно так мы делаем рутинную работу по извлечению питательных веществ из отвратительно ароматизированной пищи.

Я вынуждена заметить, что блюда, подаваемые в банкетном зале Главного штаба, по-прежнему ужасны на вкус. Это похоже на то, как качество еды приносится в жертву и становится обратным качеству тарелки.

— По секрету, я ответственный. Естественно, спорить с вами о вашем назначении — часть моей ответственности.

— Как приятно иметь близкого друга в этом деле. — Она благодарна, но и немного насторожена, так как это отличается от обычного. — Я была уверена, что это полковник фон Лерген.

Они едят и разговаривают. Таким образом, они могут отвлечься от предполагаемой “еды”, обеспечиваемой столовой, которой так гордится Генеральный штаб.

Говоря строго о вкусе, еда на самой передовой линии совсем немного лучше. В этот момент она рада быть магическим офицером, обеспеченным высококалорийной диетой.

Шоколад и печенье, которые они получают в качестве дополнительных услуг, довольно хороши на вкус. Если бы они были такого же качества, как еда в банкетном зале, было бы трудно избежать потери воли к борьбе.

— Кто знает? Наверное, так удобней. Это не то, что нам нужно знать. Тем не менее, миссия по поиску и уничтожению над водами, куда вы приписаны, несомненно, возвращает воспоминания.

Его глаза выражают что-то вроде улыбки, но он не улыбается.

А, понятно.

Он косвенно просит меня не спрашивать, Что задумал полковник фон Лерген, в чем же дело?

— Но... это та еще боль. Поскольку свободный отряд был послан, мы озадачены. Суть операции — проверка гражданских судов на месте?..

— А что, если ты их случайно потопишь? В конце концов, у тебя есть послужной список. Мы в корпусе обслуживания будем заботиться о пищеварительном здоровье наших коллег в юридическом.

Я чувствую себя так, как будто меня ударили в самое больное место. И Таня морщиться. Это был несчастный случай, но да... Я понимаю, как это можно было бы считать “рекордом”.

— А в Северном море?.. Торговые рейды там были бы политически проблематичны.

— Значит, мы проявляем внимание к людям, живущим на каком-то другом континенте или еще где-то?

Существует только одна национальность судна, плавающего в Северном море, которая потребовала бы осмотра на месте. Это будут только корабли из Единых Штатов.

Если вдуматься, то нет никакой причины, по которой гражданский корабль пересекал бы такие опасные воды.

Нет, не должно быть никакой причины вообще, и все же странно... Отставные моряки Единых Штатов, по-видимому, находят новые позиции на гражданских кораблях в Северном море.

— Это смешно, но, с другой стороны, я не могу сказать, что мы не должны пройти через это. Или я ошибаюсь, полковник фон Дегуршаф?

Поэтому все, что Таня может сделать — ответить с кривой улыбкой.

— Нет, пожалуй, ты прав. Смысл присутствует.

Генеральный штаб и армейское командование, которые хотят предотвратить усиление армии Федерации, втянули командование флота в эти странные отношения, где у них на самом деле разные идеи, но они работают вместе, под предлогом того, чтобы позволить наконец взять на себя ответственность за что-то. Тогда Министерство иностранных дел, вмешалось, чтобы потребовать некоторых политических соображений. Они правы, но именно тем, кто работает в поле, приходится нелегко.

Это как раз та ситуация, когда приходится сдерживать вздох. Плохая еда, угнетающие разговоры. И вдобавок ко всему, досадная ситуация на местах и политический фон.

Тс. — Затем, как раз когда Таня потягивает свой псевдо-заменитель кофе…

— Я просто разговариваю сам с собой, но... — внезапно говорит полковник Угер, как только официант уходит, — операция на Северном море, для которой развертывается ваше подразделение, стала возможной благодаря объединенному разведывательному управлению командования армии и флота.

Таня невольно наклоняет голову.

О плохих отношениях между отделом военной разведки Генерального штаба и Объединенным разведывательным управлением Командования Сухопутных войск и флота ходят легенды. Они всегда сталкиваются по вопросам вертикальной иерархии, распределения бюджета и полномочий. Она слышала, что им нужно работать над интеграцией, но…

Видимо, этот большой белокрылый железный крест принесет неприятности, как я и думала.

— Решение о роспуске боевой группы уже принято. Но я слышал, что начальство хотело поместить тебя в инструкторское подразделение, занимающееся изучением боевых навыков…

Значит, у меня опять украли чрезвычайно справедливую и мирную жизнь в тылу? — Опять?

— Быстрое вмешательство привело к переменам на Севере. Разведка продвигается в этом направлении. И это неудивительно. Они находятся в гораздо более щекотливом положении, чем ребята из отдела военной разведки…

Они напортачили в боях с Союз Антанты, Республикой и Дакией.

Проигнорировав несколько резкие предупреждения Генерального штаба, армия и флот должны стремиться восстановить свою власть, даже если они рискуют своей честью.

— Вот почему они так стремятся уничтожить что-то большое.

— И что же это такое?..

— Не знаю. Не похоже, чтобы они планировали какие-то крупные операции.

Если корпус обслуживания не знает, тогда они не могут перемещать так много войск. Было бы трудно использовать большую армию без заблаговременного накопления запасов продовольствия при поддержке Корпуса обслуживания.

— В таком случае, я просто разговариваю сам с собой, но пахнет неприятностями.

Так вот что самое подозрительное.

Мы, 203-й воздушный магический батальон, по своей сути довольно просты в использовании. Мы — одна из немногих команд с выдающейся огневой мощью, которую можно развернуть, не слишком напрягая логистическую сеть.

Мы должны быть очень удобны.

Разведка, видимо, завидует.

— Я буду иметь в виду, хотя на самом деле не ожидаю, что разведка соберет точную информацию.

— Как ты можешь? Этим парням нужна помощь. — С этим замечанием и кривой улыбкой тон полковника Угера меняется. — Понятно, значит, на этом разговор и закончится?..

— Кстати, о помощи, первым делом она нужна этой столовой.

— Полностью согласен, полковник фон Дегуршаф. Генеральный штаб определенно нуждается в некоторых высших офицерах разведки и поварах с чувством вкуса.

Она соглашается, но также замечает, что он задерживает разговор из-за близости официанта, поэтому кладет нож и вилку и покорно притворяется невежественной.

Как только они убирают посуду и Таня наслаждается послеобеденным чаем, Угер обращается к ней, как будто что-то вспомнил, по-деловому. — А теперь у меня есть для тебя подарок. Я попросил полковника фон Лергена устроить прощальную вечеринку для вашей боевой группы в офицерском клубе. Так что, надеюсь, ты выпьешь.

— Значит, была причина страдать во время этой трапезы.

— Ха-ха-ха. Я беру пример с генерала фон Зеттюра. При каждом удобном случае он угощает этой едой людей со стороны.

— Мир начнет называть вас офицерами Корпуса обслуживания из-за ваших отвратительных привычек.

— О, мы рискуем нашими жизнями, чтобы вы, на фронте, знали, как усердно мы работаем. Ладно, увидимся как-нибудь еще.

— Еще увидимся.