Андропов юрий владимирович (1982-1983)

 

Юрий Владимирович Андропов руководил страной всего лишь пятнадцать месяцев, но оставил о своем правлении проч­ную память в народе и среди историков.

Юрий Андропов родился 15 июня 1914 г. в семье железно­дорожного инженера в терской казачьей станице недалеко от Моздока.

Он с 14 лет начинает свой необычный трудовой путь, ра­ботая грузчиком, телеграфистом, матросом. Закончив техни­кум водного транспорта, он работает на Рыбинской судовер­фи, где впервые соприкасается с политикой как секретарь ее комсомольской организации. Он активно участвует во всех мероприятиях, и в условиях сталинского террора, уничтожав­шего кадры, Андропов быстро продвигается и становится пер­вым секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ. В 1940 г. Анд­ропов уже работает в столице Карелии – Петрозаводске.

Когда началась война, Андропов продолжал руководить комсомолом на оккупированных территориях и в партизанс­ком движении. Именно здесь, в болотистом и холодном крае, Андропов получил ту болезнь почек, которая заметно ослож­нила его жизнь. Вскоре он становится вторым секретарем ЦК ВКП (б) Карело-Финской республики. Ему пришлось рабо­тать в тесном контакте с руководителями НКВД, так как Каре­лия была вотчиной ГУЛАГа, заложенной еще в начале 1930-х гс при строительстве Беломорканала и развивавшейся в период освоения заключенными лесных и рудных богатств края. Во время так называемого «Ленинградского дела» Андропов ждал своего ареста, но уцелел и на всю жизнь сохранил в себе такие качества, как осторожность, скрытность, хитрость, подозри­тельность. Законченного высшего образования Андропову не удалось получить, хотя он учился в двух вузах, но, постоянно занимаясь самоподготовкой, он стал одним из самых теорети­чески подкованных и эрудированных руководителей в партии.

С начала 1950-х гг. Андропов работает в аппарате ЦК ВКП (б), затем он направляется в Министерство иностранных дел, где возглавляет 4-й европейский отдел, а потом становится советником посла СССР в Венгерской Народной Республи­ке. Однако вскоре энергичный и умный советник, изучивший венгерский язык и постоянно занимавшийся самообразова­нием, был замечен новым московским начальством и он стал послом СССР. Именно на этом посту в ходе трагических событий – контрреволюционного мятежа 1956 г. Андропов вырос в крупного политика государственного уровня и был замечен в Кремле.

Когда в СССР началась хрущевская десталинизация, в Венгрии произошли волнения, которые закончились смеще­нием сталиниста Ракоши с поста лидера партии. Одним из новых правителей Венгрии стал либерал Имре Надь, бывший в 30-х гг. агентом НКВД, по доносам которого были ликвиди­рованы десятки политэмигрантов в СССР. Он возглавил фак­тически оппозиционные либеральные силы, разрешил дея­тельность антикоммунистических партий и способствовал развязыванию террора против коммунистов. Андропов и но­вый руководитель венгерских коммунистов Янош Кадар ста­ли настаивать на применении вооруженной силы со стороны советской группировки войск для подавления восстания. 4 ноября маршал Жуков начал операцию «Вихрь» по разору­жению мятежников. Всего было изъято свыше 3000 пулеме­тов, 40 орудий. В ходе произошедших боев было убито 2550 мятежников и 2000 советских солдат. В это время Андропов был главным связующим звеном между советским и венгерс­ким руководством, а также консультантом для данных сторон по самым актуальным вопросам. Друг Андропова Янош Кадар быстро стабилизировал положение в стране. В дальнейшем в ВНР установился, может быть, самый демократический режим в социалистическом лагере.

После возвращения в Москву Андропов назначается заве­дующим 2-м Международным отделом ЦК КПСС, который занимается связями с компартиями соцстран. Период с 1957 по 1967 г. стал для Андропова противоречивым этапом, так как, с одной стороны, он вырос в профессионального поли­тического деятеля, с другой стороны, ему далеко не всегда удавалось воздействовать на внешнюю политику импульсив­ного и безалаберного Хрущева. После XXII съезда КПСС он становится членом ЦК и его секретарем. Он впервые создал в аппарате ЦК группу консультантов из молодых интеллектуа­лов во главе с Ф. Бурлацким, которая отличалась свободо­мыслием и жаждой перемен. По мнению Бурлацкого, самой сильной чертой Андропова был организаторский талант, де­ловитость, умноженная на острое видение любой политичес­кой проблемы. Такое сочетание нечасто встречается само по себе, а в условиях России, не прошедшей школы длительного капиталистического развития и взращивавшей в основном авторитарных лидеров, идеологов и полководцев, это было редкое явление.

В это время Андропов довольно неожиданно проявлял от­носительно либеральное отношение к творческим личностям и коллективам, но при этом никогда не конфликтовал с Хру­щевым и с другими вышестоящими деятелями. Более того – доверие Хрущева к Андропову возрастало и это нашло выра­жение в повышении статуса Андропова в аппарате ЦК. Но это же обусловило недоверие группы Брежнева–Шелепина, гото­вившей смещение Хрущева. Андропов ничего не знал о тай­ном замысле партийных деятелей, и смещение Хрущева для него было полной неожиданностью.

В стране начался консервативно-традиционалистский пе­реворот, с которым Андропов не был согласен. Он не мог уйти из политического руководства, так как был профессиональ­ным политиком, а ничем другим он не мог заниматься, во-вторых, он был верным членом своей партии со всеми выте­кающими последствиями. Новый партийный лидер Л. И. Брежнев относился к Андропову с уважением, но явно не желал его возвышения, пренебрегал его советами и не вво­дил в свое окружение.

В мае 1967 г. Брежнев отправляет в отставку председателя КГБ В. Семичастного и на его место назначает Андропова. Это было большой неожиданностью не только для сторонника Шелепина Семичастного и, но и для самого Андропова, ко­торый был в основном известен как идеолог, дипломат и партийный руководитель. Репутация органов госбезопаснос­ти в общественном мнении была на низком уровне после не­давно прошедшего процесса над писателями Даниэлем и Синявским. Вряд ли Брежнев мог предвидеть, что Андропов станет настоящим профессиональным начальником органов госбезопасности, которого чекисты не только признают сво­им, но станут почитать как лучшего после легендарного Фе­ликса Дзержинского руководителя спецслужб России и СССР

Естественно, Андропову как верному коммунисту и идео­логу комдвижения было поручено продолжить дело преследо­вания политических противников из числа диссидентов, пред­ставлявших потенциальную угрозу системе. Спустя тридцать лет уже всем, думается, ясно, что движение диссидентов было эмбрионом будущих антисоветских, антисоциалистических партий и поэтому репрессивная политика со стороны органов государственной безопасности страны с данным строем дол­жна была быть адекватной угрозе. Андропов чувствовал эту угрозу, хотя понимал ее аморфность и неоформленность. Он был противником сталинизма и массовых репрессий, но счи­тал возможными и необходимым выборочные репрессии про­тив активных противников конституционного государствен­ного советско-коммунистического строя.

Андропов восстановил в конце 60-х гг. систему спецотде­лов в вузах и на предприятиях, которые следили за обществен­ными настроениями. В аппарате ЦК были ликвидированы от­делы по борьбе с идеологическими диверсиями и их функции возлагались на КГБ. Это не означало возвращения к моно­польной роли КГБ, подобной сталинскому НКВД-МГБ, но усиливало его значение. КГБ курировался одним из отделов ЦК КПСС, который разрабатывал директивы для всех право­охранительных органов. В то же время усиливалось обратное влияние КГБ на систему власти. Сам Андропов стал канди­датом в члены Политбюро ЦК КПСС и реализовал партий­ное начало в деятельности КПСС, с другой стороны, представ­лял КГБ в Политбюро.

При Андропове репрессии против диссидентов несколько уменьшились в количественном отношении, но усилились в качественном. Прошли уголовные процессы по делу А. Гинз­бурга, Ю. Галанскова, А. Литвинова, Л. Богораз, П. Григоренко, Н. Горбаневской, Р. Пименова, Б. Вейля, А. Амальрика, В. Буковского. Расширялась география репрессий – аресты и процессы шли на территории Прибалтики, Украины, Грузии и др. Хотя процессы были закрытые, сведения об их ходе про­сачивались в западную прессу и доводились до населения СССР через радиостанции ЦРУ. В этот период стали применяться репрессии с применением психиатрического «лече­ния», которому подверглись В. Буковский, П. Григоренко, Ж. Медведев, Л. Плющ. Ю. Андропов направил письмо в ЦК с планом более активного использования сети психиатричес­ких лечебниц в целях изоляции активных диссидентов, осо­бенно тех, кто действительно проявлял неврастеническую не­сдержанность. При этом Андропов в отличие от своих предшественников в госбезопасности стремился отправить ан­тисоветски настроенных интеллигентов не в сибирские ссыл­ки и лагеря, а в демократическую Европу, что до сих пор не­достаточно оценивается в прессе. При этом практиковалось давление на диссидентов и их родственников с целью ускоре­ния их выезда за границу. В этот период усилилась эмигра­ция советских евреев в Израиль, в ходе которой значительная группа диссидентов, отнюдь не евреев, покинула СССР. Тех диссидентов, которых нельзя было по различным причинам осудить и которые не желали покидать страну, высылали из СССР почти насильно (Солженицын) или обменивали на со­ветских разведчиков, а также репрессированных лидеров за­рубежных компартий (например, осужденного Буковского на Луиса Корвалана).

Андропов был знаком со всеми произведениями теорети­ков движения и лично составлял для Политбюро аналитичес­кие записки о настроениях в среде интеллигентских оппози­ционных кругов, на основании которых готовились те или иные решения. Ю. В. Андропов в официальных речах утвер­ждал, что диссиденты в СССР являются порождением не со­ветского образа жизни, а следствием деятельности западных спецслужб, использующих обычных для любой страны отще­пенцев («Правда» 1977, 10 сентября»). Однако сам он отдавал себе отчет в том, что был еще один реальный и самый глав­ный источник сопротивления – глобальные политические недостатки советской демократии и крупные просчеты во внешней и внутренней политике, загнивание номенклатурной элиты, попытка реабилитации Сталина.

По общему мнению историков и свидетелей, Андропов воспринимался интеллигенцией как более свободомысля­щий политик, чем все остальные члены партруководства, что проявилось в период его кратковременного правления. Но в 1970-х гг. он не только не выступал с критикой режима, но сам активно содействовал его укреплению и ужесточению. Преследование диссидентов направлялось из Политбюро ЦК КПСС, которое принимало персональные решения относи­тельно Солженицына, Сахарова и других лидеров движения, во-вторых, заместителями Андропова в КГБ были абсолютно преданные Брежневу бдительные генералы С.К. Цвигун и Г.К. Цинев. В-третьих, Андропов находил возможность помо­гать или смягчать удар КГБ по таким деятелям культуры, как Р. Медведев, Э. Неизвестный, Е. Евтушенко, В. Высоцкий, М. Бахтин. Председатель КГБ советовал Рою Медведеву про­должать работу по написанию книги о Сталине «К суду исто­рии» и только предупреждал против издания ее за рубежом. В-четвертых, Андропов был категорическим противником незаконных ежово-бериевских методов следствия и дознания, политических убийств в особенности. Хотя отдельные акции подобного характера все-таки проводились, надо иметь в виду, что вне личного контроля Андропова было Главное разведуправление Генштаба, а в КГБ действовали почти независимо названные ставленники Брежнева. Несмотря на все утвержде­ния западных политологов, СССР не был в чистом виде тота­литарным государством и многие события являлись результа­том совокупного действия различных сил и факторов.

При самом непосредственном участии Андропова было принято решение Политбюро о разрешении интеллигентской «Литературной газете» иметь отличную от официальной по­зиции собственную точку зрения.

Андропов поддержал требования лидеров репрессированных при Сталине крымских татар, не реабилитированных в 50-х гг. Он провел в 1967 г. переговоры, в результате которых крымско­татарский народ был реабилитирован и ему в основном были возвращены гражданские права, за исключением массового возвращения на историческую Родину – в Крым. В то же вре­мя КГБ вел самую решительную борьбу с националистичес­кими течениями в Прибалтике, на Украине, на Кавказе. В это время особую активность стали проявлять еврейские нацио­налистические организации, которые действовали в двух на­правлениях: создавали диссидентские правозащитные группы и организовывали выезд евреев в Израиль. Однако главное внимание КГБ уделял разгрому русского национализма, при­чем именно здесь была достигнута самая высокая степень эф­фективности подавления.

Помимо этих функций КГБ занимался более общими за­дачами. Например, это управление занималось локализаци­ей холеры в Астрахани и Одессе в 1972 г., буквально заставило Минздрав начать исследования по разработке лекарств про­тив СПИДа, и т. п.

Первое главное управление КГБ занималось внешней раз­ведкой, второе – контрразведкой, которые, несмотря на от­дельные провалы, успешно противостояли ЦРУ и другим раз­ведорганам Запада. Особую роль сыграла научно-техническая разведка (управление Т), которая сэкономила стране значи­тельные материальные и финансовые средства по таким важ­нейшим направлениям, как компьютеризация, медицина, оборонные отрасли экономики. Андропов постоянно накап­ливал данные о негативных тенденциях, проявлениях корруп­ции в руководстве и, когда появилась возможность, обрушил удар на их носителей. Органы безопасности расследовали «бриллиантовое дело» в Ювелирторге, «рыбное дело», «сочин­ское дело», провели ряд операций по борьбе с мафиЬй в Азер­байджане, Грузии, Краснодарском крае, Ростове-на-Дону. Андроповский КГБ нанес этими акциями такой латентный удар по «днепропетровской мафии» Брежнева, от которого она уже не сумела до конца оправиться. Но сил КГБ было недоста­точно для совершенствования всей общественно-политичес­кой системы. Номенклатурная псевдокоммунистическая элита была как гидра, у которой вырастали новые головы взамен от­рубленных. Номенклатурщики жаждали обогащения и закреп­ления за собой собственности, которой они только временно управляли от имени народа.

Известно, что Андропов не допустил разложения аппара­та КГБ. В отличие от партаппарата привилегии, коррупция и вседозволенность здесь не получили распространения, хотя проявления, конечно, были (например, в Управлении КГБ по Ростовской области).

Ю.В. Андропов не входил в днепропетровское окружение Брежнева, однако вместе с министром обороны Устиновым он в 1970-х гг. оказывал все возрастающее влияние на внешнюю и внутреннюю политику СССР. В частности, он безусловно несет свою долю ответственности за решение о вводе совет­ских войск в Чехословакию, за вмешательство во внутренние дела феодального Афганистана. Он лично контролировал си­туацию в Польше в конце 70-х гг. и в других социалистических странах в период кризисов. Как оценить этот факт в свете оценок Андропова как личности творческой и свободомысля­щей? Здесь, вероятно, сыграли роль следующие факторы: во-первых, определяющее давление Брежнева, Громыко и Усти­нова; во-вторых, сложность ситуации и отсутствие другого выхода из положения, позволявшего сохранять эти страны в советской геополитической зоне влияния; в-третьих, сам Ан­дропов с возрастом становился более консервативным в ходе эволюции своих взглядов и психологии в условиях брежнев­ского авторитарного политического режима. Наконец, следу­ет отметить и тот факт, что вмешательство сверхдержав в дела стран-сателлитов было нормой того времени, примером чего может служить внешняя политика США, контролировавших Южную Америку, часть Азии. Запад и Восток были по разные стороны баррикад, и если одна сверхдержава теряла союзни­ка, то другая немедленно его приобретала. Можно ли в этих условиях было ожидать что Председатель КГБ Андропов бу­дет выступать против наведения порядка во взбунтовавшихся странах.

Смерть Суслова освободила должность секретаря ЦК по идеологии и ее занял неожиданно для многих Андропов. Прежний кандидат на пост генсека Кириленко к этому вре­мени по причине старости и болезни отошел на второй план. К сожалению, многие члены Политбюро (Громыко, Тихонов, Соломенцев) были не просто консерваторы, но все пребывали в преклонном возрасте, что заметно сказывалось на качестве принимаемых стратегических решений. В этом геронтократи-ческим органе Андропов был, безусловно, самый талантливый и интеллектуально одаренный человек. Заняв пост второго секретаря ЦК, Андропов ведет заседания Политбюро в отсут­ствие больного Брежнева и фактически становится вторым по значению деятелем в партийном государстве. В то же время цасть членов Политбюро во главе с Черненко опасалась Анд­ропова, не желала его иметь в качестве генсека.

10 ноября 1982 г. наступила смерть больного Брежнева и в кулуарах Политбюро развернулась борьба за выдвижение кан­дидатур на высший пост. Победу одержал Андропов и на пле­нуме 12 ноября по предложению его конкурента К.У. Чернен­ко Андропов был избран генеральным секретарем ЦК КПСС, это в партийном государстве объективно приравнивалось к должности правителя – Президента или государя страны.

Избрание Андропова вызвало удовлетворение не только здоровой части партийной элиты, но и большинства населе­ния страны, которое ожидало перемен и наведения порядка в стране. На Западе с интересом встретили сообщение о новом лидере СССР, но отмечали, что в силу его преклонного воз­раста он, скорее всего, будет переходным руководителем, и не ошиблись.

Андропов сразу после своего вступления в должность пра­вителя огромного партийного государства начал сокращение личного аппарата генсека. Он стимулировал расследование ряда дел, которые был вынужден ранее свернуть по указанию окружения Брежнева. Знаменитое дело министра МВД Ще-локова и чистка МВД, «узбекское дело», которое начали сле­дователи Гдлян и Иванов, стали показателями нового курса политического руководства.

Но одновременно в стране было продолжено преследова­ние противников из числа диссидентов, которые также не вписывались в андроповскую модель советского государства.

Борьба за улучшение экономического положения, в кото­ром явственно прослеживались элементы стагнации, началась с широкомасштабной кампании по наведению элементарно­го порядка и производственной дисциплины. Для Андропо­ва она была «нулевым циклом» реформ. Без этого просто нельзя было приступать к реализации потенциала, который был заложен в общественно-политической системе. В стране обострилась демографическая проблема и нужно было исполь­зовать все трудовые ресурсы, направить их на магистральные направления, чтобы выполнить пятилетний план и Продо­вольственную программу, которая уже давала сбои. Интерес­но отметить, что кампания по наведению дисциплины и по­рядка быстро принесла положительные результаты. Уже в первом квартале 1983 г. был достигнут прирост объема произ­водства на 6%. За весь «андроповский» 1983 г. прирост наци­онального дохода составил 3,1%, а промышленное производ­ство выросло аж на 4%! Но Андропов понимал, что такими средствами можно достичь только кратковременный эффект и нужно было что-то совершенствовать в основах экономики и прежде всего в управлении производством. В дверь стуча­лась проблема многоукладности экономики. Различные хозяй­ственные уклады уже давали о себе знать в латентных формах в теневой экономике в СССР и в открытой экономике восточноевропейских социалистических стран – в сфере обслужи­вания и легкой промышленности. Андропов осознавал, что в таких отраслях частный сектор полезен и эффективен, и раз­мышлял о его возможностях в СССР.

Андропов был, безусловно, апологетом традиционного со­циализма, который, однако, было возможно и необходимо со­вершенствовать. Именно поэтому Андропов задумал настоя­щую перестройку экономики. Он начал этот процесс с осторожных шагов, так как понимал, что лодку нельзя разво­рачивать слишком резко, ибо она может перевернуться. По его мнению, сначала надо постепенно перестроить промышлен­ность и сельское хозяйство и только получив позитивные ре­зультаты, приниматься за реорганизацию политических ин­ститутов в направлении их демократизации. Естественные границы этих процессов, по Андропову, определялись нацио­нальными глубинными интересами СССР – Великой России и сохранением потенциала социализма.

Вокруг Андропова стала складываться группа ученых и спе­циалистов, готовивших разработки новых путей развития эко­номики. Сам Андропов выступил с фундаментальной статьей: «Уче­ние Карла Маркса и некоторые проблемы социалистическо­го строительства в СССР», где были высказаны свежие поло­жения в области марксистской теории и критические оценки предшествующего социалистического развития. В статье ука­зывалось, что конкретные пути становления социалистичес­кого общества пролегли совсем не так, как предполагали ос­новоположники.

От Андропова интеллигенция ожидала ослабления режи­ма, однако цензура запретила ряд новых постановок театров. Это было связано во многом с тем, что идеологией занима­лись консерваторы: К.У. Черненко, М.В. Зимянин, П.Н. Демичев. Андропов не стал форсировать реформы. На предло­жения ученых-консультантов ускорить демократизацию он не без оснований ответил: «надо сначала накормить и одеть лю­дей». Андропов особые надежды возлагал на демократизацию внутрипартийной жизни, которая оказалась полностью заформализованной. Он считал, что именно в низовых парторгани­зациях заложен творческий потенциал, который поможет вывести партию и страну из непростого положения.

Возглавив страну и задумав ее постепенную и осторожную модернизацию сверху, Андропов стал собирать команду дея­телей-сподвижников, способных потянуть этот неподъемный воз. Он ввел в высшее руководство таких известных впослед­ствии региональных партийных деятелей, как ныне широко известные личности: М.С. Горбачев, Е К. Лигачев, В.И. Во­ротников, Н.И. Рыжков, В.М. Чебриков, известный против­ник Гришина – Романов, Г. Алиев. Подбор кадров шел под андроповскую концепцию перестройки, а не по Горбачеву. Это, может быть, объясняет, почему Горбачев в дальнейшем не смог органично сработаться с командой Андропова.

Андропов, конечно, ценил Горбачева, предполагал, что именно он, возможно, станет его преемником. Но Юрий Вла­димирович видел не только его молодость и энергию, другие положительные качества, но также и недостатки: амбициоз­ность, поверхностность, любовь к аплодисментам и славосло­вию. Сыну Игорю он как-то сказал: «Миша напоминает мне глухаря на току. Он умеет говорить и не умеет слушать». Гор­бачев не мог просчитывать далекие политические последствия сделанных шагов, увлекался самим процессом преобразова­ний, не думая о возможных результатах. Именно поэтому Ан­дропов разочаровался в Горбачеве к концу 1983 г. Он прямо говорил, что не ощущает реальной помощи Горбачева по сель­скому хозяйству. Сохраняя определенное доверие к Горбаче­ву, Андропов не сделал никакого завещания о его будущем из­брании генсеком, вопреки имеющимся легендам. От услуг А.Н. Яковлева Андропов отказался сразу, туманно заметив, что он слишком долго прожил в капиталистической стране и там переродился. (Впоследствии помощник Андропова, Председатель КГБ Крючков опубликовал материалы КГБ, поясняющие, что именно имел в виду Андропов.) Однако, несмотря на мнение Андропова, А.Н. Яковлев по инициа­тиве Горбачева был введен в Политбюро, где возглавил иде­ологическое направление деятельности партии, окончатель­но развалив коммунистическую идеологию и отдав средства массовой информации в руки прозападно ориентированной интеллигенции.

Ю.В. Андропов провел также умеренную и осторожную чистку парт- и госаппарата, включая органы безопасности. За пятнадцать месяцев его правления были сменены 18 мини­стров СССР, переизбраны 37 первых секретарей обкомов, являвшихся политическими губернаторами на местах. Это пе­репугало политическую элиту, боявшуюся перемен и потери руководящих постов.

В области внешней политики Андропов стремился к ра­зумным компромиссам с внешнеполитическими противника­ми СССР, но в условиях открытого недоверия СССР и США друг к другу такой компромисс не состоялся, В это время раз­разился кризис в связи с размещением в Европе ракет сред­ней дальности СССР и США.

Следует учесть, что правители США рассчитывали, что СССР не сможет долгое время на равных с США обеспечи­вать паритет в гонке вооружений и сознательно ставили ди­лемму: либо компромисс на наших условиях, либо продолже­ние гонки вооружений. Андропов и его новая команда не смогли найти адекватного маневра, и в результате гонка воо­ружений набрала новые обороты. Внешнеполитическая си­туация обострялась продолжающимся противостоянием с Китаем, на границах с которым приходилось держать много­миллионную армию. Трагическим бременем была война в Афганистане. Но апогеем напряженности стала трагедия 1 сен­тября 1983 г., когда в советском воздушном пространстве ис­требитель ПВО СССР СУ-15 сбил пгарокофюзеляжный самолет «Боинг-747» корейской авиакомпании с 269 пассажи­рами. Этот полет, судя по многим данным, осуществлялся с провокационными целями под контролем ЦРУ, которое ра­зумеется впоследствии все это отрицало. Пропаганда США и всего западного мира начала массированную скоординирован­ную пропагандистскую кампанию по разоблачению «жесто­кого и безжалостного» руководства СССР, являющегося ни больше ни меньше как – «империей зла». Эта кампания по­зволила США снять остроту протестов западной обществен­ности против размещения ракет США в Европе. Андропов был крайне недоволен инцидентом, но в конечном счете под­держал армию и оправдал ее в своем заявлении. Как высший руководитель государства он был обязан это сделать, тем бо­лее что США тоже несли ответственность за этот трагический инцидент не в меньшей степени, чем СССР.

Андропов к концу 1983 г. стал испытывать очень серьезные проблемы со здоровьем. В 1981 г. в Афганистане Андропов заразился азиатским гриппом, который нанес сильный удар по работоспособности внутренних органов, особенно больных почек. Он постоянно использовал аппарат «искусственная почка». Врачи оптимистично обещали ему еще 5–6 лет жиз­ни и Андропов на этот период составил план реформирова­ния социалистической экономики на рельсах порядка, дис­циплины и стимулирования экономики за счет новых механизмов, но так и не смог его осуществить.

В отличие от Брежнева Андропов сохранил в последние дни способность ясно мыслить. Он в день просматривал по 400 страниц документов, литературных журналов, смотрел информационные программы телевидения. Это было нормаль­ным для такого высокообразованного человека, который пи­сал неплохие лирические стихи, знал иностранные языки, разбирался в неклассической живописи, любил музыку.

9 февраля 1984 г. наступил смертный час Юрия Владими­ровича Андропова. Его смерть вызвала в народе глубокое со­жаление и искреннее сочувствие. Умер выдающийся политик, высокообразованный, культурный человек.

Конечно, он не был реформатором в западном смысле сло­ва. Он понимал, что советская система окостенела и нуждает­ся в преобразованиях и в значительном совершенствовании, но собирался это сделать, не разрушая государства и его цен­трализованной экономики. Он пытался исправить крупные ошибки брежневской эпохи, наказать зарвавшихся теневиков-нуворишей, навести порядок в управлении, ликвидировать коррупцию, протекционизм, казнокрадство. Это была про­грамма завинчивания гаек в расхлябанной стране. При этом Андропов не был чужд демократических идей, рассматривая их, естественно, сугубо по-советски. Он был своеобразным коммунистическим просвещенным консерватором.