Из письма полномочного представителя СССР во Франции в нкид СССР

26 марта 1938 г.

[...] Перед правительством и огромным большинством страны, однако, во весь рост встал другой вопрос — как и какими средствами задержать дальнейшее наступление германской экспансии и как, в частности, отвести удар от Чехословакии, с которой Франция связана союзным договором. Надо отдать справедливость Блюму, что в вопросе об обязательствах по отношению к Чехословакии он не проявил никакого колебания.

Сразу же после образования своего кабинета он вызвал к себе Осуского' и поручил ему передать в Прагу, что французское правительство беспрекословно и твердо выполнит свои союзные обязательства, что об этом оно немедленно доводит до сведения Лондона и немедленно же огласит свое заявление в печати.

Блюм мне объяснил, что к этой форме гласности он намеренно прибег, чтобы, с одной стороны, об этом сразу стало известно в Германии («ни на минуту не оставить места сомнению, что Франция не потерпит насилия над Чехословакией»), а с другой стороны, чтобы поставить перед совершившимся фактом и те элементы в самой Франции, которые «способны предать и Чехословакию». Тут же Блюм мне рассказал и о своем демарше в Лондоне². Он сказал, что лично ни на одну минуту не сомневается, что Англия вынуждена будет прийти Франции на помощь, если та будет втянута в конфликт из-за Чехословакии, но что самый этот конфликт (германское насилие) был бы предупрежден, если бы Англия об этом заранее заявила и испрошенную гарантию дала. Он знает, что на такие вещи англичане, а в особенности Чем-берлен, охотно не идут, «но все же надежды не теряет». Его не обескуражило даже состоявшееся уже выступление Чемберлена в палате. «Англичане медленно раскачиваются», к тому же «чехи что-то напутали» и сами просили Чемберлена ограничиться в своей речи напоминанием о геринговских заверениях.

Приблизительно в том же духе мне об этом деле рассказал и Бонкур. Позиция правительства в этом вопросе не вызвала особых возражений даже со стороны оппозиции. Упрекать открыто правительство за то, что оно обязывается выполнить свои обязательства, никто не ре-

72

шалея. Кое-кто, правда, ворчал, что не мешало бы предварительно испросить согласие парламента. Но этим дело ограничилось. [...]

Нерешительность французского правительства очень ярко сказалась в отношении к московскому демаршу³. Совершенно, конечно, естественно, что правительство, возглавляемое социалистами, не могло не высказать своей солидарности с предложениями, клонящими к укреплению и организации коллективной безопасности, к более эффективной организации борьбы с агрессорами.

Бонкур при вручении мною ему нашего документа поэтому не пожалел красивых фраз для восхваления нашей инициативы, но этим, по-видимому, дело и ограничилось. Насколько мне известно, дальше своего платонического коммюнике через Гавас⁴ он не пошел. Возможно, что он произвел какой-то зондаж в Лондоне (об этом мне ничего не известно) и, получив оттуда расхолаживающий ответ (о характере его нетрудно догадаться после последнего выступления Чемберлена), решил больше ничего не предпринимать. В общественных кругах наше предложение вызвало бесспорный интерес, но все же недостаточный, не такой, на который оно имело право рассчитывать во Франции. Прежде всего, сравнительно слабо реагировала печать. Основная причина (если откинуть ряд привходящих моментов), по-моему, лежит в том, что наше предложение воспринято было как приглашение на новую конференцию, к которой здесь сейчас, вообще говоря, относятся с большим скептицизмом. Очень расхолаживающе подействовала и отрицательная реакция Вашингтона. Задавали себе вопрос: если и Америка выпадает, то из кого же в конце концов будет состоять конференция?

При всем скептицизме к практическим последствиям нашего демарша почти все приветствуют самый факт нашего выступления как свидетельство о том, что СССР по-прежнему живо интересуется проблемами коллективной безопасности, считает ее по-прежнему главнейшим рычагом своей внешней политики и далеко не склонен (как об этом здесь за последнее время частенько заговаривают) замкнуться в свою собственную скорлупу.

С товарищеским приветом

Я. Суриц

Печат. по арх.

73

¹ Визит состоялся 14 марта 1938 г.

² Сообщение, сделанное 14 марта 1938 г. премьер-министром Франции Л. Блюмом посланнику ЧСР во Франции Ш. Осускому, в тот же день было передано французским послом в Великобритании Ш. Корбеном МИД Великобритании.

³ См. док. № 25.

⁴ Французское агентство Гавас сообщило о посещении полпредом СССР во Франции Я. 3. Сурицем министра иностранных дел Франции Ж- Поль-Бонкура и о вручении ему заявления M. M. Литвинова. Ж- Поль-Бонкур, согласно сообщению Гавас, «отметил интерес, с которым французское правительство относится к предложениям Советского правительства, продиктованным заботой о сохранении мира и отвечающим принципам советской политики».

36. Нота миссии ЧСР в СССР в НКВД СССР

27 марта 1938 г.

Правительство Союза ССР продало чехословацкой армии в течение 1937 г. 21 самолет СБ, без моторов.

В марте 1938 г. правительство Союза ССР согласилось продать чехословацкой армии еще 20 самолетов СБ на тех же условиях, т. е. без моторов.

Правительство Чехословацкой республики глубоко признательно за эту эффективную поддержку, оказываемую ему в нынешней столь важной обстановке.

Ввиду того, что ближайшие события могут вызвать крайнюю необходимость в дальнейшем увеличении вооружений чехословацких военно-воздушных сил, чехословацкая армия просит, не может ли правительство Союза ССР в течение сего года отпустить ей еще самолеты СБ без моторов и, в положительном случае, в каком количестве (20—40 или 60 аппаратов).

В случае благоприятного решения этой просьбы чехословацкий военный атташе обратился бы в обыкновенном порядке к надлежащим властям Союза ССР.

Печат. по арх. Опубл. в сб. «Документы и материалы по истории соаетско-*ч:ехосл0вацких отношений*, т. 3. М„ 1978, с. 391.

74