Как сознание управляет телом

 

Отстаиваемые мною идеи о том, как верования управляют биологией, основываются на моих исследованиях клонированных эндотелиальных клеток, выстилающих изнутри кровеносные сосуды. Эндотелиальные клетки пристально следят за окружающим миром и меняют свое поведение в зависимости от информации, получаемой ими из окружающей среды. Когда я вводил питательные вещества, клетки тянулись к ним – как эквивалент протянутых рук. Если добавлять в среду токсичные вещества, то выращенные клетки отдалялись от места их введения, словно пытаясь оградить себя от яда. Основным предметом моих экспериментов были мембранные вентили, обусловливающие переход от одного образа поведения к другому.

Главным из таких изучаемых мною вентилей был белковый рецептор, реагирующий на гистамин – молекулу, используемую в организме в качестве чего‑то наподобие местной сигнализации. Я обнаружил, что существует две разновидности вентилей, реагирующих на один и тот же гистаминный сигнал – H1 и H2. Активированные вентили с гистаминными рецептами типа H1 включают защитную реакцию – тип поведения, демонстрируемый клетками в среде с токсинами. А вентили с рецепторами типа H2 в ответ на присутствие гистамина включали реакцию роста – поведение, которое демонстрируют клетки в присутствии питательных веществ.

Вслед за этим я обнаружил, что и у адреналина, этого характерного для всех систем организма отклика на опасность, имеются вентили из двух различных адреналино‑чувствительных рецепторов – альфа и бета. Эти адреналиновые рецепторы активируют точно такие же клеточные реакции, что и в случае гистамина. ИМБ‑вентили, имеющие в своем составе альфа‑рецепторы, в присутствии адреналина вызывают защитную реакцию, а вентили, в которые входят бета‑рецепторы, – реакцию роста.

Все это было интересно, но наиболее захватывающее открытие принес мне опыт, когда в тканевые культуры были одновременно введены гистамин и адреналин. Я обнаружил, что адреналиновый сигнал, вырабатываемый центральной нервной системой (ЦНС), пересиливает имеющие локальный характер гистаминные сигналы. Именно в этом проявляется описанная выше политика сообщества. Представьте себе, что вы работаете в банке. Председатель отделения отдает вам некое указание. Затем на сцене появляется генеральный директор банка и велит вам поступать в точности наоборот. Чьему указанию вы последуете? Если вам дорога работа, то подчинитесь приказу генерального директора. Аналогичная иерархия заложена в нашей биологии – клеткам предписано подчиняться указаниям вышестоящей нервной системы, даже если они входят в противоречие с местными сигналами.

Результаты этих экспериментов привели меня в восторг. По моему глубокому убеждению, они на одноклеточном уровне приводили к выводу, верному для многоклеточных организмов в целом: сознание (т. е. действие через посредство связанного с ЦНС адреналина) берет верх над телом (т. е. действием через посредство локального гистамина). Я хотел изложить выводы из проведенных мной экспериментов в статье, но моих соавторов от одной мысли упоминания в статье по клеточной биологии о взаимоотношениях сознания и тела чуть не хватил удар. Поэтому я ограничился только одной туманной репликой, что мы понимаем всю важность работы – не расшифровывая, в чем именно она состоит. Мои соавторы не хотели делать из полученных результатов столь далеко идущие выводы, потому что сознание не есть предмет биологической науки. Ученые‑биологи в массе своей ньютонианцы и традиционалисты: если это не материя, то это не в счет. «Сознание» – это нелокализованная энергия, а потому не имеет отношения к материалистической биологии. Увы, данное впечатление есть не что иное, как «вера», обнаружившая в квантовом мире свою полнейшую несостоятельность!

 

Плацебо: эффект веры

 

Все студенты‑медики хотя бы в общих чертах знают, что сознание способно оказывать влияние на организм. Им рассказывали, что у некоторых людей наступает улучшение, если они верят (безосновательно) в пользу лекарства. В медицине явление, когда пациенту становится лучше после приема таблетки, содержащей только сахар, называется эффектом плацебо. Мой друг Роб Уильямс, разработчик энерго‑психологической системы лечения PSYCH‑K, считает, что этот эффект более правильно было бы называть эффектом впечатления (перцепции). Я же предпочитаю называть его эффектом веры, подчеркивая тот факт, что наши впечатления, как истинные, так и ложные, одинаково воздействуют на наше поведение и наш организм.

Я придаю эффекту веры огромное значение. По моему мнению, он представляет собой великолепное свидетельство действенности лечебных средств, основанных на связи между сознанием и телом. Однако в официальной медицине этот «существующий лишь в воображении» эффект плацебо прочно связывается в лучшем случае с повышенной внушаемостью пациентов, а в худшем – с жульничеством. Об этом эффекте в программах медицинских факультетов упоминается разве что вскользь, сосредоточивая основное внимание студентов на истинных средствах современной медицины – лекарственных препаратах и хирургии.

Это величайшая ошибка. Эффект плацебо должен стать предметом самого пристального изучения будущими медиками. Врачей следует учить распознавать те силы, которые скрыты в человеческом организме. Они не должны пренебрегать влиянием человеческого ума, предпочитая лекарства и скальпель. Им надлежит пересмотреть свое убеждение, что человеческий организм и его составляющие по своей сути глупы и беспомощны и что нам для сохранения здоровья необходимо вмешательство извне.

Эффект плацебо нужно изучать в ходе полноценных, финансово обеспеченных научных поисков. Если исследователям удастся найти способ усилить этот эффект, они смогут вооружить врачей эффективным, лишенным побочных влияний средством лечения болезни, основанным на энергетическом воздействии. Целители утверждают, что им уже известны такие средства, но я ученый и верю, что чем больше мы будем знать о научных основаниях эффекта плацебо, тем полноценней мы сможем использовать его в клинической практике.

Конечно, причина столь решительного отбрасывания в медицине фактора сознания заключена не только в догматическом мышлении, но и в соображениях финансового характера. Если от телесных недугов можно излечиться силой собственной мысли, то зачем идти к врачу, а главное – зачем покупать лекарства? Не так давно я узнал, что фармацевтические компании выявляют пациентов, восприимчивых к таблеткам‑пустышкам, с целью исключить их из клинических испытаний. Производителям лекарств не дает покоя тот факт, что «поддельные» лекарства‑плацебо в процессе испытаний обнаруживают не меньшую эффективность, чем их мудреные химические коктейли. Хотя фармкомпании утверждают, что в их намерения не входит проталкивать на рынок неэффективные лекарства, нам понятно: эффективность плацебо – прямая угроза их бизнесу. Движущая этими компаниями идея очевидна: если плацебо не удается победить в честной борьбе, нужно не допустить его к соревнованиям!

Большинство врачей не обучены принимать во внимание эффект плацебо, и это довольно забавно, ведь целый ряд исследователей приводят веские доводы в пользу того, что история медицины – это в значительной степени история плацебо. Раньше у врачей попросту не было действенных средств противостояния болезни, и официальная медицина сплошь и рядом прибегала к таким методам, как кровопускание, обработка ран мышьяком, не говоря уже о ставшей притчей во языцех «панацее» – змеином жире. Без сомнения, некоторые пациенты из числа особо восприимчивых к целительному воздействию плацебо (по самым скромным оценкам, таких насчитывается треть от общего количества) действительно выздоравливали после такого лечения. А в наше время, завидев доктора в белом халате, пациенты зачастую проникаются верой, что лечение им поможет, – и в самом деле помогает, принимал ли больной настоящий препарат или сладкую пустышку.

Хотя вопрос, как работает плацебо, по большей части игнорируется официальной медициной, в последнее время все чаще появляются его исследователи. Полученные ими результаты свидетельствуют, что проявлению эффекта могут способствовать не только экстравагантные методы XIX века, но и вполне современные медицинские технологии, и даже наиболее «конкретный» из методов лечения – хирургия.

Исследователи из Бейлоровской медицинской школы провели в 2002 г. исследование эффективности хирургических методов лечения сильных болей в колене. Руководитель этой работы доктор Брюс Мозли «знал», что операции помогают его пациентам: «Любому хорошему хирургу известно, что в хирургии не бывает эффекта плацебо». Однако Мозли решил выяснить, какое именно хирургическое вмешательство приносило пациентам облегчение. Больные были разделены на три группы. В первой группе Мозли обрезал поврежденный коленный хрящ, во второй прочистил коленный сустав с удалением тканей, которые, как считалось, вызывали воспаление. Обе эти операции относились к числу стандартных методов при лечении артрита. А вот больным третьей группы были сделаны ложные операции. Пациенту давался наркоз, Мозли делал три стандартных надреза, после чего всем своим поведением имитировал операцию – отдавал команды, передвигался, даже выплеснул из банки немного физиологического раствора, создавая звук, которым обычно сопровождается процедура промывания колена. По прошествии 40 минут Мозли зашил надрезы – «операция» была закончена. Всем трем группам пациентов было прописано одно и то же послеоперационное лечение в виде физических упражнений.

Результаты были ошеломляющими. У пациентов, подвергнутых операции, как и ожидалось, наступило улучшение. Но оно наблюдалось и в плацебо‑группе, причем не намного реже, чем в остальных двух группах! Невзирая на то что каждый год в США делается 650 тысяч операций по поводу воспаления коленного сустава, каждая из которых обходится примерно в 5 тысяч долларов, Мозли уверенно констатировал: «Мое мастерство хирурга не принесло этим больным никакой пользы. Польза хирургического лечения остеоартрита колена целиком и полностью обусловлена эффектом плацебо». Телевизионные программы новостей проиллюстрировали эти поразительные результаты со всей возможной наглядностью. Пациентов из плацебо‑группы показывали гуляющими, играющими в баскетбол – короче говоря, проделывающими все то, чего они не могли делать до «лечения». В течение двух лет эти пациенты не знали, что сделанные им операции были ложными. Один из членов плацебо‑группы Тим Перес до операции был вынужден ходить с палочкой – сегодня он может играть со своими внуками в баскетбол. В интервью телеканалу Discovery Health он фактически сформулировал основную идею моей книги: «В этом мире возможно все – нужно только направить на него силу своего сознания. Я знаю, что человеческое сознание способно творить чудеса».