Изучение голландского языка в Японии

Разрешение на ввоз в Японию книг по прикладным наукам дало возможность изучать голландский язык более широкому кругу японцев. Чтобы японские ученые могли читая эти, использовать в практических целях европейские книги по астрономии, медицине, математике и т. п., в конце своего правления, в 1741 г., сёгун Ёсимунэ разрешил нескольким японцам отправиться в Нагасаки, чтобы изучить там голландский язык.

По приказу Ёсимунэ голландский язык изучали Норо Гэндзё̄ и Аоки Конъё̄. Хотя Аоки был специалистом по китайскому языку и литературе, сёгун поручил ему составить японо‑голландский словарь. Эта работа была закончена в 1758 г. Аоки долгие годы продолжал изучение голландского языка, используя ежегодный приезд голландской миссии в Эдо. За свои заслуги был удостоен почетного титула «отца голландских знаний в Японии».

Норо Гэндзё̄ должен был освоить научную терминологию голландских книг. Позже ему поручили хранение получаемых из Голландии книг, их просмотр и отбор наиболее ценных для перевода. Он получил титул «управляющего» голландскими книгами.

Так постепенно «голландская наука» выходила за пределы узкого круга официальных переводчиков. В дальнейшем это привело к формированию особой школы рангакуся («голландоведов»), представители которой являлись пропагандистами европейской науки и выступали за расширение связей с заграницей, за что нередко подвергались преследованиям со стороны бакуфу. Но истоки школы рангакуся следует искать в деятельности небольшой группы японцев‑переводчиков, которая изо дня в день контактировала с голландцами сначала в Нагасаки, потом на о‑ве Дэдзима. Они были первыми, кому открывался далекий западный мир, так отличавшийся от Японии.

Надобность в переводчиках, знающих голландский, появилась гораздо раньше. Следует вспомнить, что долгое время главным в общении с иностранцами был португальский язык. Но после изгнания португальцев из Японии практическая надобность в этом языке отпала и голландский язык более двух столетий являлся единственным языком общения с иностранцами. Правда, постепенно появились японцы, владевшие и другими европейскими языками, но их было чрезвычайно мало.

Японцы, имевшие ежедневные контакты с голландцами при заключении торговых сделок, являлись не только переводчиками – они сочетали в себе функции и торговых агентов, и шпионов. Каждый переводчик имел определенный ранг, от этого зависела его жалование. У них был свой глава – цӯдзиката‑но касира. В течение XVIII в. сложились следующие ранги переводчиков.

 

Оцӯдзи – старший переводчик; 5 человек, занимавших эту должность получали 11 каммэ.

Коцӯдзи – младший переводчик; их было трое, им причиталось 7 кан 300 мэ.

Коцӯдзисукэ – помощник у младшего переводчика, и коцӯдзинами – младший переводчик среднего класса; они получали 3 каммэ.

Коцӯдзимассэки – младший переводчик низшего класса; получал 3 каммэ или 3 кан 170 мэ или вообще работал без оплаты.

Кэйкоцӯдзи – начинающий переводчик получал 3 каммэ или 2 кан 170 мэ или не получал ничего.

Найцӯдзи – переводчик, который получал комиссионные за перевод во время ежегодных продаж голландских товаров. Его оплата составляла 2 каммэ или 170 мэ или ему не платили.

 

К концу XVII в. переводчиков всех рангов было более 100 чел., а к концу периода Токугава их насчитывалось более 140.

Переводчики на о‑ве Хирадо не были государственными служащими. Их нанимали голландцы, так же, как они нанимали слуг из местного населения. 8 семей переводчиков переехали с о‑ва Хирадо на о‑в Дэсима: Хидэсима, Иномата, Исибаси, Кимоцукэ, Намура, Садаката, Такасаго и Ёкояма. Семья переводчиков Ниси переквалифицировалась с португальского языка на голландский, а семья Баба – с китайского на голландский. На о‑ве Дэдзима к переехавшим семьям переводчиков добавились семьи Хори, Имамура, Кафуку, Мотоки, Нарабаяси и Сигэй, в которых ремесло переводчика тоже являлось наследственным. Они представляли собой своего рода закрытую корпорацию переводчиков‑профессионалов, большая часть из которых находились в родственных связях друг с другом – браки, как правило, заключались внутри этой корпорации.

Переводчики создали своего рода гильдию, и дело переходило от отца к сыну. Конец XVII в. можно охарактеризовать как своего рода расцвет этой профессии. Только приобщившись к ней, и можно было что‑то узнать о Западе.

Изучение чужого языка с абсолютно несхожей грамматической структурой в то время было делом довольно трудным – не было ни словарей, ни учебников, ни настоящих учителей. Сохранились сведения, относящиеся ко второй половине XVII в. о том, как шло обучение голландскому языку на первых порах. Обучение было устным. Голландские слова транскрибировались японской азбукой катакана и при этом сильно искажались (надо помнить, что в японском языке нет буквы «л», и кроме того, отсутствуют закрытые слоги).

Позднее, японцев стали обучать и голландскому письму. И 1671 г. бугё̄ Нагасаки распорядился отправить на о‑в Дэдзима мальчиков в возрасте 10–12 лет, где их должны были обучим, чтению и письму по‑голландски. В 1673 г. мальчики в возрасте 12–13 лет, сыновья переводчиков, ежедневно приходили в факторию, где ее жители в установленные для них дни давали детям уроки. Сохранился список учеников, относящийся к 1693 г., и каждому давалась оценка его способностей и уровня знаний голландского языка.

 

* * *

 

[7]

чем бакуфу не делало различия между религиозной литературой и литературой иного профиля. Подлежали уничтожению даже книги по китайской истории, если там упоминалось о христианских миссионерах и т. д. Но в тексте указа 1630 г. речь не шла конкретно о книгах, написанных по‑голландски. Возможно, что бакуфу не давало полного запрета на ввоз иностранной литературы. Судя по всему, переводчики в Нагасаки не только видели голландские книги, но и старательно учились читать по ним.

Кроме того, бакуфу получало книги в виде подарков. В 1650 г. власти бакуфу попросили у голландцев книгу по анатомии; в 1659 году сёгун получил в подарок копию книги XVI в. по ботанике, а в 1663 г. – голландское издание перевода с латинского книги о животных с иллюстрациями М.Мериана. Другое дело, что многие книги долгое время бесцельно хранились в библиотеке сёгуна, и попали в руки японских ученых лишь в XVIII в. Так что книги из Голландии привозились в Японию даже тогда, когда антихристианские меры были особенно суровыми.

В дальнейшем голландские книги, особенно по медицине и астрономии, были постепенно включены в Японии в научный и образовательный оборот. Они стали доступны японцам благодаря подвижническому труду Сугита Гэмпаку, Маэно Рё̄таку, Такэбэ Сэйан, О̄цуки Гэнтаку, Удагава Гэндзуй, Имамура Сампаку, переводивших их на японский язык.