Тенденция конституционализации и другие тенденции развития современного российского права

 

1. Среди многочисленных тенденций развития современного российского права наиболее зримо выделяются такие основные направления его развития, как тенденция конституционализации; тенденция повышения роли и значения индивидуальных актов в механизме правового регулирования современной России; тенденция усиления взаимосвязи и взаимодействия современного российского права с международным правом; тенденции, возникающие в пределах отдельно взятых отраслей права; и др.

Однако, несмотря на многочисленность и социальную значимость данных и многих других им подобных тенденций развития современного российского права, ведущую роль среди них играет тенденция конституционализации российского права.

2. Зародившись в рамках национальных государственно-правовых образований в форме писаных правовых актов в конце XVIII в., конституции и порождаемая ими тенденция конституционализации широкого круга общественных отношений в каждой стране проходят свой особый путь развития и совершенствования.

В России этот путь начался, как утверждают эксперты, в самом начале XX в. и продолжает развиваться вплоть до настоящего времени, о чем свидетельствует, в частности, принятие Конституции 1993 г.

Основными вехами на пути конституционализации России и ее правовой системы в научной литературе рассматриваются: а) акты конституционного значения, принятые до Октябрьской революции 1917 г. В их числе Манифест об учреждении Государственной думы, Закон об учреждении Государственной думы, Положение о выборах в Думу и другие; б) Конституция РСФСР 1918 г.; в) Конституция СССР 1924 г. и Конституция РСФСР 1925 г.; г) Конституция СССР 1936 г. и Конституция РСФСР 1937 г.; д) Конституция СССР 1977 г. и Конституция РСФСР 1978 г.; е) Конституция РФ 1993 г.*(869)

Прослеживая процесс конституционализации в России с момента его возникновения и вплоть до наших дней, следует обратить внимание на то, что он, подобно аналогичному процессу в других странах, происходил и рассматривался не спонтанно и не сам по себе, а в тесной связи и взаимодействии с процессом конституционализации, происходящем во всем мире на уровне глобализации и регионализации.

В особенности это касается современного этапа развития конституций и, соответственно, - процесса и тенденции конституционализации.

В связи с этим нельзя не согласиться с мнением Т.Я. Хабриевой о том, что "примета современного этапа конституционного развития России" заключается в том, что оно подчиняется общемировым закономерностям: демократизации и гуманизации конституций; усилению гарантий прав человека; совершенствованию конституционно-правовых основ политической, экономической и социальной сфер общества: развитию механизмов согласования интересов.

В значительной мере эти "общемировые закономерности" в формально-юридическом плане отразились в Конституции РФ 1993 г., хотя при этом на пути реализации ряда "закономерных", конституционно закрепленных положений нередко возникают объективного и субъективного характера трудности и нерешенные проблемы, порою оказывающие заметное влияние на эффективность этого Основного закона в обществе и государстве, а вместе с тем - и на общую оценку его социальной роли и значения.

Следует заметить, что возникающие при этом проблемы по своей природе и значению являются проблемами как теоретического, так и практического порядка.

Как известно, со времени принятия первой постсоветской Конституции России и вплоть до наших дней, в отечественной и, отчасти, в зарубежной литературе было подготовлено и издано без преувеличения множество самых различных по характеру и содержанию работ, посвященных исследованию разных сторон и аспектов данного Основного закона.

Однако, несмотря на это, в силу сложности, многоликости, а нередко - и противоречивости рассматриваемой материи, равно как и других объективных и субъективных причин в познании первой постсоветской Конституции с позиций общей теории государства и права и конституционного права, а также - практики реализации содержащихся в ней положений, остается ряд спорных вопросов, требующих дальнейшего исследования и использования при этом иногда нестандартных методов и подходов с учетом происходящих в мире изменений.

Они касаются в основном реальной значимости для большинства членов общества и общесоциальной эффективности Основного закона современной России, "заложенного" в нем потенциала и перспектив его дальнейшего развития, а также оценочной характеристики Конституции РФ 1993 г.

При этом если одни авторы характеризуют ее как "одно из главных достижений постсоветской эпохи" и не без оснований считают, что "этим достижением надо дорожить" и что "необходим бережный и осторожный подход к Конституции"*(870), то другие авторы-исследователи, не отрицая огромной социально-политической и иной значимости постсоветской Конституции, в то же время воздерживаются от столь возвышенной и однозначной оценки данного документа.

Констатируя тот неоспоримый факт, что "имеющиеся конституционные институты зачастую существуют как бы в формально-правовом плане" и что реальное использование конституционных норм таково, "что приводит к их обесцениванию", исследователи-специалисты в области конституционного права уже с первых лет существования данного одного "из главных достижений постсоветской эпохи" ставили вопрос о необходимости его реформирования. При этом подчеркивали, что оно требуется как в связи "с конструкцией конституционно-правовых институтов", так и в связи с "неясностью многих конституционных положений".

Следует заметить, что аналогичная оценка действующей российской Конституции сохраняется и поныне. Несмотря на то, резонно замечает по этому поводу С.А. Авакьян, что Основной закон был призван "стать фундаментом общественного климата", однако в реальности оказалось, что "Конституция и жизнь пока сильно расходятся". Указывая на перекосы, "которым попустительствует конституционное регулирование", автор - один из ведущих специалистов в области конституционного права не без доли сарказма замечает, что создатели Конституции, по-видимому, "даже не представляли, что создают фундамент совсем другого общества, которого они и сами вряд ли желали"*(871).

Помимо отмеченных спорных вопросов, касающихся оценочного характера, реальности и эффективности тех или иных положений Основного закона современной России, в научной литературе вполне естественно акцентируется внимание и на других спорных положениях, а также - на "белых пятнах" в исследовании природы, характера, особенностей модели, самобытности и самодостаточности первой постсоветской Конституции России.

Нет необходимости, в силу очевидности, доказывать, что удовлетворительное решение их имеет огромное не только и даже не столько теоретическое и методологическое, сколько практическое, точнее - политико-правовое, значение. Это - во-первых. А во-вторых, что в современных условиях - условиях глобализации и регионализации, сопровождаемых углублением взаимосвязи и взаимного влияния друг на друга государственно-правовых образований, конституционно значимые и иные им подобные вопросы не могут быть познаны и успешно разрешены, как это было раньше, на относительно узкой в теоретическом и методологическом плане, сугубо национальной основе, без учета определенного воздействия на происходящие в стране процессы извне и без учета возникающих на современном этапе развития государственно-правовой материи новых веяний и разработок в сфере общей теории права и конституционного права.

В плане более глубокого и разностороннего познания сущности, содержания, социальной роли и назначения Конституции современной России, равно как и любого иного государства и общества, теоретически и методологически важным представляется обратить внимание, прежде всего, на то, как, в каких условиях и под влиянием каких - объективных и субъективных - факторов данный Основной закон формируется и в каких социально значимых направлениях для всего общества, а не только для его отдельных слоев и классов, он развивается.

Исследованию данных и других, тесно связанных с ними вопросов в отечественной литературе традиционно уделяется значительное внимание. Поэтому нет необходимости применительно к Конституции РФ обстоятельно останавливаться на их рассмотрении.

Следует отметить лишь с общетеоретических и методологических позиций, во-первых, что необходимость принятия Конституции 1993 г., как и во всех подобных случаях, была объективно обусловлена возникновением принципиально нового, по сравнению с прежним, государственного образования и, соответственно, - сменой государственного режима, требующего для своего закрепления и развития новой конституции и создания на ее основе нового, обслуживающего этот режим, текущего законодательства.

Во-вторых, что на процесс разработки и принятия новой Конституции России оказывали как позитивное, так и негативное влияние многочисленные внутренние и внешние, объективные и субъективные факторы. Разумеется, это не могло не сказаться соответствующим образом на характере и содержании, а также на других сторонах создаваемого документа.

Говоря о влиянии внутренних факторов на процесс формирования Конституции России, следует обратить внимание в первую очередь на состояние в данный период страны и общества, психологический настрой населения, наконец, на соотношение сложившихся в обществе под влиянием различных факторов социальных сил.

В подобных случаях исследователи традиционно апеллируют к многократно подтвержденному самой жизнью положению, сформулированному еще в XIX в. Ф. Лассалем, о том, что "действительная конституция страны - это фактическое соотношение сил, существующих в стране" и что она "тогда лишь прочна и имеет значение, когда является точным выражением реальных соотношений общественных сил"*(872). Или же обращаются к высказыванию В.И. Ленина, согласно которому "сущность конституции в том, что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и проч., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе"*(873).

Данное положение и высказывание об отражении в Конституции соотношения сложившихся в обществе социальных (классовых) сил и их борьбы за содержание Основного закона, касаются не только процесса его разработки и принятия, когда, по словам одного из разработчиков проекта Конституции 1993 г. В.Д. Зорькина, "велись бои за каждую строчку этой Конституции", поскольку победившим в 1991 г. силам в лице "радикальных демократов" казалось "вполне логичным закрепить до конца свое политическое превосходство, очистив политические институты от противников"*(874).

В неменьшей степени положение о соотношении и борьбе различных социальных сил относится также и к процессу функционирования, реализации конституционных установлений на практике.

Это в полной мере подтверждается двадцатилетней практикой существования и функционирования Конституции Российской Федерации, когда, в том числе по причине противостояния различных социальных сил, ряд положений Основного закона или не реализуется вообще или же под давлением той или иной стороны в процессе реализации деформируется.

Ситуация в принципе не изменилась и после того, как, по справедливому замечанию Б.С. Эбзеева, Конституция "из способа закрепления строя патерналистского государства с характерной для него неограниченной правовыми рамками властью" на начальном этапе своего существования и функционирования стала на более поздних этапах законом, закрепляющим строй правового государства, власть которого ограничена суверенитетом народа и правами человека и гражданина, составляющими сферу индивидуальной автономии личности*(875).

Что касается внешних факторов, оказавших, наряду с внутренними факторами, влияние на процесс формирования Конституции РФ и разработки если не ключевых, то, по крайней мере, весьма важных конституционных положений, то здесь, очевидно, следует указать на два обстоятельства.

Первое связано с влиянием на российский конституционный процесс конституционных актов ряда западных государств (Франция, США, Германия и другие) и заимствования у них некоторых устоявшихся принципов и положений. В частности, принципа разделения властей; принципа "идеологического многообразия"; формы частной собственности, которая признается и равным образом защищается, наряду с государственной, муниципальной и иными формами собственности; и др.

Второе обстоятельство связано с влиянием на российский конституционный процесс западных либеральных и неолиберальных политико-правовых концепций, касающихся "государства всеобщего благоденствия" (российский термин - "социальное государство"); социально-экономических прав граждан - их фактического непризнания западными теоретиками и практиками как таковых или признания в виде неких "привилегий"; принципа "политического многообразия" - политического плюрализма; и др.

Особое значение при этом имеет развивающийся в виде тенденции на глобальном, региональном и на национальном уровне, включая отчасти СССР и постсоветскую Россию, парламентаризм, основным кредо которого является система организации государственной власти с доминированием в ее структуре высшего представительного органа - парламента, и конституционализм.

В отечественной и зарубежной литературе нет общего понятия и, как верно констатируют исследователи, даже общего "согласованного подхода" в понимании конституционализма*(876). Хотя изучению данного явления и разработке отражающей его концепции, особенно в последние годы, с развитием процессов глобализации и регионализации, отечественными и зарубежными учеными уделяется повышенное внимание.

При этом в одних случаях авторы ограничиваются в основном указанием на трудности в определении понятия конституционализма (как такового) вообще и регионального (европейского и т.п.) конституционализма в частности, и на основных путях и средствах их преодоления.

В других случаях предпринимаются попытки как отечественными, так и зарубежными авторами, использования описательного подхода к познанию конституционализма, определения его в узком и широком смысле*(877).

Наконец, в третьих случаях исследователи, не достигнув консенсуса в определении понятия конституционализма, пытаются рассматривать его как "универсальную" тенденцию на глобальном, региональном и национальном уровнях, а также в формальном и реальном (фактическом) плане.

Существуют и другие подходы к определению общего понятия конституционализма. Однако не в них как таковых и даже не в самом формально-юридическом его определении сейчас дело, а в том, какой смысл вкладывается в термин "конституционализм", какими признаками и чертами "наделяется" это явление, делающими его не только социально значимым, но и способным оказывать влияние на конституционно-правовое развитие разных регионов (например, на Западную Европу в лице Европейского союза) и национальных государств, включая постсоветскую Россию.

Набор этих признаков и черт, как свидетельствует анализ специальной отечественной и зарубежной литературы, посвященной рассмотрению различных сторон конституционализма, весьма широк и разнообразен. Но наиболее значимыми из них являются следующие: а) тесная связь конституционализма с принципом Rule of Law (господства, верховенства права) и с другими "демократическими принципами"; б) ограничение прерогатив парламента в ряде стран строгими рамками Конституции. Во Франции, США и других странах "Конституция, а не парламент обладает верховенством" (Supreme); в) наделение "политическим мандатом и ответственностью правительства"; г) признание "высокой значимости Конституции как правовой основы государства и социального контракта между гражданами"; и др.

Аттестуя конституционализм как "идеал, к которому должно стремиться общество, идущее по пути социального прогресса", и представляя правовое государство как "реальное воплощение идеи и применение принципов конституционализма", отечественные авторы акцентируют внимание также и на других признаках и чертах данного явления. В частности, указывается на то, что конституционализм содержит в себе целый "ценностный ряд как неотъемлемую часть правосознания и правовой культуры"*(878).

Из этих и иных положений, признаков и черт складывается общее представление о конституционализме как о явлении и отражающем его понятии, оказавшем, как представляется, судя по формально-юридическому содержанию действующей российской Конституции, на процесс ее разработки и принятия определенное влияние.

Однако, говоря об этом, не следует упускать из поля зрения тот факт, что речь идет о традиционном конституционализме, появившемся в арсенале западной политико-правовой идеологии во второй половине XX в. и ассоциирующемся с национальными государствами и их конституционно-правовыми актами.

В настоящее время в западной конституционно-правовой теории, как известно, в связи с процессами глобализации и регионализации развиваются новые идеи и теории, касающиеся наднациональных конституций и наднационального конституционализма, которые, несомненно, оказывают и по мере их развития будут оказывать определенное воздействие на конституционно-правовые процессы, происходящие в разных странах.

В-третьих, помимо внутренних и внешних факторов, оказавших влияние на процесс разработки и принятия первой постсоветской Конституции, с теоретической и методологической точки зрения в плане ее глубокого всестороннего изучения представляется важным обратить внимание на характер данного Основного закона, а также на то общее и особенное, что Конституцию современной России объединяет с другими конституционными актами и что ее среди них выделяет.

При выявлении характера действующей российской Конституции специалистами в области конституционного права довольно традиционно указывается на то, что она: а) имеет основополагающий характер, который заключается в регулировании ею наиболее важных общественных отношений, а также в том, что она "является базой движения общества по пути исторического прогресса"; б) обладает стабильностью, основывающейся на "незыблемости самого социального строя, в условиях которого она принимается и который оформляет" и проявляющейся в длительности действия Конституции "без внесения существенных изменений"; в) отличается реальностью в том смысле, что соответствует фактически существующим общественным отношениям, и в том, что Конституция "должна отвечать потребностям общества, интересам граждан РФ"; г) обладает народностью, поскольку, как и предшествующие нынешнему Основному закону прежние российские Конституции, "выражает интересы народа". Это проявляется в том, что "именно сам народ создает объективные предпосылки появления новых конституций" и что "народ может непосредственно участвовать в разработке и (или) принятии нового Основного закона"*(879).

В принципе разделяя данные и им подобные суждения, высказанные относительно характеристики Конституции РФ как акта, обладающего основополагающим характером и стабильностью, весьма затруднительно, однако, сообразуясь с современной российской действительностью, говорить о ее "реальности", как она обычно понимается, и о ее "народности". В данном случае, как представляется, имеет место, мягко говоря, "перебор".

Несомненно, что реальная, а не формальная Конституция должна отвечать потребностям всего общества и интересам всех граждан, реально гарантировать и защищать их права. Но это - декларация, конституционно-правовая теория, которая гласит о том, что должно быть, а не что есть на самом деле.

Практика же, реальность, ассоциирующаяся с чудовищным материально-финансовым или иным фактическим неравенством в стране; с непомерным, заработанным "в поте лица" богатством одних - небольшой кучки, как правило, приближенных к власти людей, и проживающих на грани нищеты остальной весьма значительной части общества; с перманентной безработицей и прочими социальными и иными невзгодами - эта практика и реальность свидетельствует об обратном. А именно - о том, что в ряде случаев конституционные декларации по отношению к "рядовым" законопослушным гражданам, как правило, остаются ничем иным, как обычными декларациями, порождающими индифферентное отношение к Основному закону и правовой нигилизм.

В современных российских условиях, когда речь идет о реальности постсоветской Конституции, которая, скажем, провозглашая, что "труд свободен" и что "каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду" (ст. 37), но при этом, в отличие от Конституции РСФСР 1978 г. (ст. 38), никак этот "свободный труд" не обеспечивает - в этих условиях можно говорить о ее реальности как "прожективной" модели Конституции лишь гипотетически, апеллируя не к настоящему, а к будущему.

Что касается "народности" действующей Конституции, то, исходя из ее настоящей сущности, а также из истории ее формирования, принятия и двадцатилетнего опыта ее функционирования, когда она фактически "обслуживала" и защищала, прежде всего, интересы чиновников разных рангов, образно говоря, сидящих в банках, а также на нефтяных и газовых трубах олигархов, - исходя из этого постсоветскую Конституцию было бы более точно и ближе к реальности именовать не "народной", а условно-элитарной, если можно считать элитой стоявших вокруг первого Президента России людей.

Рассмотрение в подобных случаях в виде элитарных по своей природе и характеру конституционных актов не является, как известно, чем-то необычным, а тем более, оригинальным в современной юридической и социологической литературе "цивилизованных" стран, включая, в том числе, США.

В подтверждение этому можно сослаться на работу известных американских авторов Т. Дая и Л. Циглера под названием "Ирония демократии", в которой они, установив, что "Америкой правят не массы", а "очень незначительное меньшинство" (tiny minorities), именуемое элитой, которая принимает "все ключевые политические, экономические и социальные решения"*(880), пришли к вполне логичному выводу об элитарном характере не только текущего законодательства, но и самой Конституции США.

В силу того, что "массы людей не принимали никакого участия в подготовке и принятии Конституции", рассуждают исследователи, "есть основания полагать, что они неизбежно будут находиться к ней в оппозиции". Осознавая это, элита предусмотрительно закрепила в самом этом документе - в Конституции - ряд положений, защищающих "свои политические и экономические интересы от угрозы (from threats) со стороны народных масс"*(881).

Сравнивая характер Конституции США и постсоветской Конституции России, можно заключить, что у последней есть все основания, исходя из ее "прожективной" модели и одной из его главных изначальных задач, как справедливо отмечают исследователи - закрепления позиции "сильного Президента РФ", именоваться не "народной", а "элитарной" Конституцией.

Наряду с выявлением природы и характера действующей Конституции России, с теоретических и методологических позиций важное значение в процессе ее познания имеет, как представляется, определение у нее общих с другими конституциями черт, которые их объединяют, и выявление у нее особенностей, которые ее среди них выделяют.

При выявлении и рассмотрении общих черт акцент с необходимостью делается на формально-юридической стороне Конституции РФ и других государств, поскольку их фактическая сторона в каждой отдельной стране конкретизируется и индивидуализируется, приобретая при этом в рамках общего частный характер.

Среди общих черт, ставящих Конституцию России - Основной закон общества и государства как общеродовое, однопорядковое явление в один ряд с другими конституциями - аналогичными явлениями, необходимо выделить следующие: обладание высшей юридической силой; регулирование наиболее важных общественных отношений; выступление в качестве основы правовой системы государства; проявление в качестве основы организации государственной власти и управления обществом; выступление в виде выразителя основных юридических ценностей, связанных с правами и свободами человека и гражданина; наличие особого порядка принятия и изменения.

Кроме названных общих черт конституций в отечественной и зарубежной литературе обращается внимание также на такие их черты, как многогранный и многоаспектный характер конституционных актов, позволяющий исследователям рассматривать их в качестве "универсальных" регуляторов общественных отношений, возникающих в самых различных сферах жизни общества и деятельности государства.

Выделяя и обстоятельно рассматривая различные грани и аспекты конституционных актов, западные авторы, специализирующиеся в области конституционного права, зачастую проводят мысль о том (и пытаются доказать), что в каждой стране фактически существует не одна, а несколько Конституций, каждая из которых охватывает лишь ту или иную сферу. В качестве самостоятельных актов предлагается рассматривать, в частности, экономическую, политическую, юридическую, социальную конституции и "конституцию по безопасности (security constitution)"*(882).

Несомненно, построение такого ряда конституционных конструкций позволяет более глубоко и обстоятельно сосредоточиться на рассмотрении роли и значения Основного закона в различных сферах жизни общества и деятельности государства.

Однако при этом остаются весьма спорные вопросы относительно такого рода "отраслевых" конституций, построенных фактически на гипертрофировании отдельных сторон и аспектов Основного закона.

Суть этих вопросов заключается, прежде всего, в том, можно ли такого рода конституции рассматривать в виде основополагающих актов не только в "своих", непосредственно охватываемых ими, но и в других сферах? Обладают ли они свойствами универсальности, как традиционный Основной закон, по отношению друг к другу и к обычным законам? Наделяются ли они высшей юридической силой? И как в таком случае они, будучи "узкопрофильными", "отраслевыми" конституциями, соотносятся друг с другом?

Возникает целый ряд и других, им подобных вопросов, искусственно порожденных стремлением создать в каждой отдельно взятой стране вместо одной существующей несколько отличающихся друг от друга конституций. Вряд ли это оправданно как с теоретико-методологической, так и с политико-правовой, практической точки зрения. Ибо ничем не оправданно вносится сумятица в сложившиеся и многократно подтвержденные самой жизнью конституционно-правовые теории и представления, порождается много вопросов и не дается на них удовлетворительных ответов.

В перечне общих черт, ставящих Конституцию современной России в один ряд с конституционными актами других стран и с прежними российскими конституциями, следует указать также, с точки зрения общей теории права, на их позитивистский характер.

В научной литературе верно подмечалось по этому поводу, что в действующей Конституции РФ "текстуально заявлены все критерии национального позитивного права как универсальной нормативной целостности, необходимой для обеспечения каждому содержательно конкретизированной возможности пользования своими правами, свободами во всякой конституционно значимой ситуации"*(883).

Аналогично обстоит дело с позитивистским характером конституций и в других странах. Причем вполне резонно констатируют западные исследователи, "позитивистские конституции" существуют не только в национальных, но и в наднациональных правовых системах, в частности, в правовой системе Евросоюза*(884).

Разумеется, по мере развития общества и государства позитивистский характер конституционных, равно как и других, нормативно-правовых актов, претерпевал и претерпевает определенные изменения. Это связано, в частности, с тем как справедливо отмечает В.Д. Зорькин, что "в конституциях, принятых после Второй мировой войны, возобладали идеи о неотъемлемых, прирожденных правах и свободах человека"*(885).

Конституция 1993 г., наряду с конституциями современных цивилизованных государств, тоже содержит в себе ряд положений, касающихся "неотъемлемых, прирожденных прав и свобод человека". Более того, она, в отличие от многих других Конституций, прямо закрепляет, что "человек, его права и свободы являются высшей ценностью" (ст. 2). Но от этого она, так же как и другие конституции, закрепляющие такого рода естественно-правовые положения, отнюдь не меняет своего позитивистского характера и не становится, скажем, естественно-правовой конституцией.

В сохранении позитивистского характера выражается одно из проявлений общности Конституции современной России с конституциями других стран и вместе с тем ее преемственности от всех предшествовавших ей отечественных конституций.

5. Будучи позитивистским, элитарным, многогранным и многоаспектным по своему характеру Основным законом постсоветского Российского государства, а также имея ряд иных общих черт с основными законами других стран и с предшествовавшими отечественными конституциями, действующая Конституция России, наряду с общими чертами, обладает и своими особенностями.

В отличие от общих черт, которые проявляются в основном на формально-юридическом уровне, отличительные особенности постсоветской Конституции России выступают преимущественно в практическом плане, проявляются в основном в процессе реализации или наоборот, нереализации содержащихся в ней положений. Хотя отдельные особенности Основного закона России проявляются и на формально-юридическом уровне.

Речь идет, в частности, о таких его формально-юридических особенностях, как: прямое действие Конституции РФ; закрепление положения об идеологическом многообразии и политическом плюрализме; утверждение принципа равноправия субъектов РФ при их фактическом и формально-юридическом неравенстве (республики и остальные субъекты); закрепление особого положения частной собственности, о защите и охране которой, в отличие от других форм собственности, дважды (ст. 8 п. 2 и ст. 35 п. 1) говорится в Конституции; установление весьма широкого круга прав и свобод человека и гражданина, включая право на достоинство, право на свободу, личную неприкосновенность и право на жизнь; закрепление положения, согласно которому "признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина" является обязанностью государства; и др.

Данные и другие формально-юридические особенности Основного закона страны дополняются особенностями, возникающими в процессе их реализации. В современной России, так же как и в любой другой стране, социально значимые положения, закрепленные в конституционном порядке, формально-юридически, как общеизвестно, далеко не всегда одинаково претворяются в жизнь, реализуются фактически.

При этом речь идет не только и даже не столько, скажем, о разных формах, приемах и методах реализации тех или иных конституционных положений, сколько о разных уровнях их реального обеспечения и осуществления.

Пытаясь оценить действующий Основной закон России как с формально-юридической, так и с фактической стороны - со стороны его реального воздействия на различные сферы жизни общества и государства, необходимо обратить внимание, прежде всего, на то, что Конституция РФ 1993 г. способствовала после разрушения СССР сохранению целостности Российского государства; создала условия для установления в стране определенного правопорядка и поддержания принципа законности и конституционности; способствовала созданию предпосылок в стране для формирования и развития демократического, правового и социального государства.

Однако, отдавая дань должного действующей уже в течение более чем 20-летнего срока Конституции России, следует в то же время указать на то негативное с тонки зрения интересов всего общества, что совершалось под сенью Конституции в 90-е гг. и что происходит перманентно под ее прикрытием сейчас.

Весьма банальным представляется перечень тех "славных" событий и явлений, которые происходили в столь же "славные" 90-е гг. Это - приватизация "по понятиям", порождение сверхбогатых и сверхбедных; раскол "социума" по материальному и всем иным, обусловленным им признакам; деградация общества; демографическая яма; ослабление государства, разгул чиновничьей коррупции и криминала; и т.д. и т.п.

Нелигитимность возникшей при этом собственности, равно как и неоднозначность всех иных, связанных с ее использованием "проектов", является, образно говоря, миной замедленного действия как для будущего общества, так и для государства. Нелигитимность такого рода собственности, верно подмечает В.Д. Зорькин, "это в итоге главная причина неэффективности российской экономики, обусловливающая и ее "сырьевой перекос", и вывоз капиталов из страны, и отсутствие потенциала для инновационного развития, низкую инвестиционную привлекательность России"*(886).

Если перечень "славных" событий и явлений 90-х гг. является банальностью, то не банальным, а требующим своего специального исследования и осознания представляется тот факт, что все эти события и явления происходили не сами по себе, а под воздействием той социально-политической и иной среды, которая хотя и в номинальной степени, но закреплялась и охранялась Конституцией.

Аналогичным образом обстоит дело и в настоящее время, когда под эгидой Конституции совершаются такие рукотворные события и явления, которые не всегда в полной мере сообразуются и учитывают интересы общества, да и самого Российского государства.

Речь идет, в частности, о продолжающейся приватизации стратегически важных объектов, рассматриваемой экспертами как "сценарий ликвидации государства"*(887), об абсолютизации рынка, насаждаемого практически во всех сферах жизни общества как некоего универсального средства решения не только экономических, но и иных возникающих в обществе проблем; о недооценке социальной значимости и подмены ведущей роли в любом жизнеспособном обществе труда производителя материальных и иных благ активностью ничего не производящего посредника, который раньше именовался спекулянтом, а ныне - бизнесменом; о проведении в стране по западному образцу так называемых реформ в сфере отечественного образования и науки, приводящих, как свидетельствует опыт их осуществления, к постепенному снижению их уровня и последующему за этим их разрушению; и др.

Изучение позитивных и негативных сторон действующей Конституции России, несомненно, создает предпосылки для ее дальнейшего развития и совершенствования как Основного закона в формально-юридическом плане и - повышения ее роли и значения в практическом отношении. Вместе с тем это способствует осознанию власть имущими необходимости корректировки в интересах всего общества и Российского государства нынешнего, далеко не бесспорного экономического и социально-политического курса, по которому идет страна к виртуальному "светлому будущему".

В этом плане - в плане повышения роли Основного закона в жизни общества и корректировки социально-экономического и иного курса развития страны значительную роль может сыграть всестороннее исследование тенденции конституционализации российского общества, государства и права и практическое использование при этом накопившегося позитивного опыта.