Мировоззренческо-ментальные предпосылки коррупции и правовая идеология

  Традиционно сложившимся своеобразием национальной политико-правовой предпосылки российской коррупции предстает, во-первых, политико-правовая толерантность граждан, основанная на их изначальной убежденности во враждебности официальных институционально-нормативных технологий и представляющих их должностных лиц. Поэтому даже явная угроза безальтернативного разрушения государственных политико-правовых систем силами беспредельно разрастающейся коррупции их не всегда беспокоит, поэтому необходима инспирация основ привычного бытия в целях успешного разрешения имеющихся проблем.

  Во-вторых,   политико-правовой предпосылкой российской коррупции выступает политико-правовой максимализм. 

   В-третьих, своеобразием политико-правовой предпосылки российской коррупции является уникальный комплекс национальной и индивидуальной неполноценности. Иллюзия национальной «ущербности» связана с очевидными успехами развитых стран Запада во всех областях общественной жизни, но, в первую очередь, в области юридизации общественных отношений, востребованности политико-правовых институтов и идеологий. Чувство индивидуальной ограниченности формируется в жизненном противостоянии жестким условиям климата, больших территорий, внешних угроз, внутренних конфликтов. Но самым мощным ограничителем политико-правовой активности может являться  командно-распорядительный стиль самодержавного управления, накладывающий на все общественные отношения печать изначального отчуждения, степень которого определяется «барской» волей.  

       Российская правовая идеология получила мощные стимулы для своего развития в конце XIX века, когда был произведён ряд крупных юридических преобразований с использованием довольно развитой и совершенной юридической техники. Состоялась судебная реформа 1864 года, постепенно сложилась сильная юридическая наука на уровне самых высоких мировых стандартов, а юридические профессии приобрели большой вес в обществе. Но, с другой стороны, ни в одной стране мира не было столько идеологических течений, отмеченных печатью антиюридизма, а в лучшем случае – безразличия к праву. 

    Консерваторы и демократы отмечали принципиальное сходство исторических судеб России и Запада. Представители консервативного крыла общественной мысли   считали, что в России свойственно строить свою жизнь на нравственных и моральных началах. Запад же считался поклонником государственного «механико-юридического устройства». В то время как в Европе активно формировались выдержавшие затем испытания временем публичное и частное право, представители некоторых общественных объединениях настаивали на том, что народ необычайно самобытен, это «народ негосударственный», право и конституция ему не всегда нужны. При этом непреодолимо постоянной остается раздвоенность общественного мнения. С одной стороны, показывающее государство и право и, с другой стороны, недооценивающей их значение в жизни общества. В процессе исторического развития, включая наши дни, российские правовые идеологии воспроизводили различные варианты, предлагавшие стране особые, «самобытные» пути развития и при этом, что особенно важно, для нынешнего исследования, при «распределении ролей» в общественной и государственной жизни, в самых лучших случаях праву отводилась второстепенная роль. И, наоборот, в них предлагалось раз и навсегда покончить со специфически российским правовым нигилизмом, а   подобно цивилизованным странам Европы начать уважать конституцию и закон. При этом антиюридической прагматически-революционной крайности отказа от всех идеологий противопоставляется проюридическая романтически-эволюционная крайность замены политической идеологии правовой. В условиях такового идеологического противостояния любое предложение видится допустимым, лишь бы оно соответствовало общей концепции. Этой теме посвящена богатая литература, в которой высказываются различные точки зрения по осмыслению политико-правовой идеологии России, вплоть до отказа от таковой[122].

     Такой шаг, например, делает один из наших современников С.С. Алексеев, предлагая идею «правозаконности» сделать официальной национальной идеей.  

    Справедливости ради необходимо отметить, что предложение о превращении прав и свобод человека и гражданина в национальную идею не личное изобретение С.С. Алексеева. Ему много внимания уделяли диссиденты со времени своего появления в СССР. В этом отношении поучительны высказывания как раз в пользу государства С. Ковалева, хотя ему как отечественному правозащитнику кажется проще бы стать анархистом. Нет, он считает, что средствами права есть возможность упрочить российскую государственность, но только тогда, когда будет осуществлена опора на справедливость и нравственность. «Вооружившись ею, - пишет С. Ковалев, - мы будем в состоянии превратить нашу страну в действительно великую державу XXI века».[123]

    Проблема заключается не в том, чтобы выбрать между правами и свободами человека и гражданина, с одной стороны, и национальным интересом и государством, с другой стороны, а попытаться хотя бы в теории (практика – дело практиков) проложить путь российскому государственному кораблю «между Сциллой тоталитаризма и Харибдой анархизма». Вместе с тем, неограниченная свобода так же опасна своими последствиями, как и жестко регламентированный правовой режим. Крайности сходятся.

       В данном случае романтический юридизм также опасен, как и правовой нигилизм. А в свете непримиримой борьбы европейских цивилизаторов и российских державников представляются неисчерпаемыми творческие возможности идеологической составляющей политико-правовой системы России. Уверенность в этом задает основательно разработанная «Национальная Идея», пользующаяся в течение нескольких столетий повышенным спросом со стороны соотечественников и заграничных исследователей. Как известно ее содержание определяется, в первую очередь, религиозной составляющей - православием. Она включает в себя государственное устройство в виде самодержавия.[124] Эти основания заложены историей, общепризнанны и требуют внимания в условиях глобализации вызовов современности. 

    Правовая идеология, исторически сформировавшаяся в российском обществе, имеет ряд характерных черт, отражающих своеобразие российского менталитета как социально-психологической основы теоретико-идеологических построений. Наше национальное общественное сознание исторически складывалось в тяжелом противоборстве со стихиями, непрекращающейся внешней агрессией и внутригосударственными «смутами». Для России такой алгоритм развития стал универсальным и единственно приемлемым.[125]

  «Россияне в целом,- привычно отмечают социологи,- надеются на то, что ситуация в борьбе с коррупцией изменится к лучшему.  Из данных опроса ВЦИОМ явствует, что 46 процентов респондентов уверены: исполнение плана экс-Президента, является перспективным для реализации, и принесет пользу. По мнениею16 процентов опрошенных, коррупция в России неискоренима»[126]. Тем самым на очередную проблему, если даже это очень  опасная для государства и общества проблема коррупции, просто не надо обращать внимание, все закончится хорошо. Нужно только уметь ждать и надеяться. Тем самым вторая своеобразная черта политико-правовой идеологии – установка на непреклонность к неудачам и невзгодам, бесконечное ожидание, что все уладится, преобразуется и, в том числе, предстанет как награда за терпение.

     Превратившись в национальное качество, терпимость и нетребовательность к условиям жизни и, тем более, к политико-правовому устройству общества, сделало русского человека безразличным к тому, что его непосредственно не касается, но формирует непосильный для решения в одиночку ком проблем, требующих подключения всех сил и возможностей. Отсюда третьей сугубо российской особенностью политико-правовой идеологии является уверенность в благоприятном решении самых трудных задач, если они будут решаться коллективно.

     В целом мировоззренческо-ментальная предпосылка российской коррупции является определяющей, по-своему гарантирующей бесконечное развитие пагубного коррупционного феномена. Вместе с тем, в ней содержатся и зачатки коррупционного противоядия, которыми являются стихийно сложившиеся мировоззренческо-ментальные основы «Русской идеи». Тем самым есть возможность некоторые недостатки превратить в достоинства политико-правовой идеологии. Отталкиваясь от российского менталитета терпимости, максимализма и чувства неполноценности, необходимо подключить идеологические осмысленные провиденционализм, выносливость и коллективизм для борьбы с коррупцией.

    Тем самым знаменитая «Идея» в упрощенной форме сводится к утверждению необходимости терпеливо действовать как все и верить в успех. А это значит, что мировоззренческо-ментальная предпосылка российской коррупции, проявляющаяся максималистским терпением к ней, страдающего чувством неполноценности человека может быть использована в качестве строительного материала для антикоррупционной идеологии. Только терпение должно быть проявлено не в согласии с коррупцией, а в настойчивости противостояния ей, провиденциальной уверенности победы над ней. Максимализм должен проявиться готовностью идти до конца в противоборстве с тяжелым коррупционным недугом. И, наконец, чувство неполноценности не может не быть подстраховано и преодолено коллективными действиями, в силу которых так верит русский человек.

   Следовательно, все системно-идеологические составляющие для преодоления стихийно сложившихся мировоззренческо-ментальных предпосылок российской коррупции налицо. Остановка за политической волей представителей верховной российской власти. Как показывают история России и события III тысячелетия политико-государственные лидеры России готовы дать такую команду.

 

  * * *

   И так, исследование законодательной базы и самого процесса нормотворчества, институционально-организационной стороны и мировоззренческо-ментальных предпосылок российской коррупции позволяет сделать следующие выводы. Законодательная база России, ее действенный потенциал (нормативный тезаурус) может быть охарактеризован как вполне удовлетворительный. Будучи системой, частично воспроизводящей лучшие образцы мировых правовых систем и учитывающей национальные наработки, своды существующих законов, она в состоянии обеспечить успешную борьбу с современной коррупцией.

   Однако для этого они должны постоянно совершенствоваться, чтобы не только успешно противодействовать активно приспосабливающейся к меняющимся условиям коррупции, но и упреждать ее обновляющиеся формы. И, главное, данные правовые нормы должны исполняться не только рядовыми гражданами, но, в первую очередь, должностными лицами.

   Тем самым   нормативно-правовая база своими основными нормами формально в полном объеме соответствует высоким требованиям эффективного противостояния коррупции, но не исполняется как должно, заинтересованно и эффективно. Выборочное исполнение правовых норм является главной причиной развития коррупции, ее актуальной непреодолимости.

    Сделанный вывод может показать, что требует и перенос внимания непреодолимо развивающейся коррупции на институционально-организационную сторону процесса. Им является законоисполнитель, всегда действующий выборочно, в соответствии с превенцией персонально-личностного интереса. Выходом из создавшегося положения является формирование институтов правового государства. Однако и здесь есть свои трудности.

   Стандартный институт гарантирует осуществление определенной функции, которую в соответствии с   выработанным и строго выполняемым регламентом, реализуют институциональные функционеры. 

  Совсем другое отношение к правой норме демонстрируют функционеры, использующие возможности государственного аппарата для решения индивидуально-личностных, корыстных целей.

   Выборочная деятельность по критерию личной заинтересованности в реализации правовых норм и приспособление государственного аппарата для удовлетворения своих целей и интересов дополняется своеобразием мировоззренческо-ментального восприятия общественных процессов и своего места в обществе.    

   Это, прежде всего, толерантность и нетребовательность к условиям жизни и, тем более, к политико-правовому устройству общества. Это безразличие русского человека к тому, что его непосредственно не касается и в частности к коррупции как таковой.

    Следовательно, политико-правовая идеология России, выступает традиционно сложившимся своеобразием, во-первых, провиденционализма, непреодолимой веры в свою избранность и, в конечном итоге, гарантированно благоприятный исход любого дела. Во-вторых, политико-правовая идеология России знаменует собой выдержку, терпение, выносливость как исторически развитые характерные черты национальной идентификации и необходимое качество практического осуществления провиденционализма. В-третьих, политико-правовая идеология России демонстрирует веру в мощь и силу коллективного (общинного) действия - безотказного средства достижения поставленных целей и успешного исхода дела.

  Таким образом, знаменитая «Идея» в упрощенной форме сводится к утверждению необходимости терпеливо действовать как все и верить в успех. А это значит, что мировоззренческо-ментальная предпосылка российской коррупции, проявляющаяся максималистским терпением к ней, страдающего чувством неполноценности русского человека может быть использована в качестве строительного материала для антикоррупционной идеологии. Только терпение должно быть проявлено не в согласии с коррупцией, а в настойчивости противостояния ей, провиденциальной уверенности победы над ней. Максимализм должен проявиться готовностью идти до конца в противоборстве с тяжелым коррупционным недугом. И, наконец, чувство неполноценности не может не быть подстраховано и преодолено коллективными действиями, в силу которых так верит русский человек.

   Опираясь на перспективы законодательной базы, институтов и менталитета есть возможность определить стратегию противодействия российской коррупции на современном этапе ее развития.