Столыпин в начале первой революции в России

 

Вслед за войной пришла революция. Забастовки, митинги и демонстрации начались в Саратове и других городах губернии. Столыпин попытался объединить всех противников революции, от черносотенного епископа Гермогена до умеренных земцев типа А. А. Уварова и Д. А. Олсуфьева, своего родственника. Было собрано около 60 тысяч рублей, губернский город разбили на три части, в каждой из которых открыли «народные клубы», ставшие центрами черносотенной пропаганды и опорными пунктами для создания черносотенных дружин.

Всякий раз, когда в городе начинались демонстрации, правые устраивали контрдемонстрации. Каждый нёс корзину с камнями, а во главе колонны шли самые дюжие молодцы. Получая камни из задних рядов, они беспрерывно швыряли их в демонстрантов. Руками черносотенцов, прибегая к помощи войск в исключительных случаях, Столыпин боролся с революционным движением в Саратове.

Но отношения с черносотенцами у Столыпина не всегда ладились. Черносотенная агитация «Братского листка», издававшегося под предводительством епископа, перешла все допустимые пределы даже с точки зрения губернатора, и он задержал распространение нескольких номеров газеты.

Как мог, Столыпин лично противостоял революционным выступлениям: объезжал губернию, выступал на сельских сходках, на различных собраниях. Такие выступления были небезопасны для Столыпина. В этой связи можно привести немало рассказов о его личном мужестве. Дочь пишет: «Однажды папа увидел, как стоящий перед ним человек вынул револьвер и направил на него. Папа, глядя на него в упор, распахнул пальто и перед взбунтовавшейся толпой сказал: «Стреляй». Революционер опустил руку, и револьвер вывалился у него из рук». [1, C. 108].

Были и другие случаи. Как-то после того, как Столыпин произнёс речь на большом революционном сборище, он заметил на себе взгляд какого-то парня стоящего близко к нему. Парень имел вид самый дерзкий и задорный, а взгляд был полон тупой, непримиримой ненависти. Столыпин пристально посмотрел на него и властно сказал: «Подай мне пальто» И этот человек, мечтавший о том, как бы побольше зла нанести ненавистному губернатору, послушно взял пальто из рук курьера и подал его. …[1, C. 108].

Петербург настаивал на использовании войск. Столыпин был против войск, считая, что должны управиться сами губернские власти.

Пожалуй, он был романтиком. Кто, как не романтик мог распахнуть пальто и подставить грудь револьверу террориста?

По-видимому, только такими неординарными способами можно было поразить взбунтовавшуюся толпу. Через несколько минут она опускалась на колени, требовала священника, чтобы отслужить молебен.

Легенда? В том и дело, что не легенда. Он ездил без охраны, веря в своё знание крестьянской натуры, в то, что он неразрывно связан с мужиками и ему ничего не будет.

В Петербурге решили, что Столыпин не справится сам с революционным движением в саратовской губернии, которая издревле славилась антиправительственными настроениями, и на помощь ему был командирован генерал-адъютант В. В. Сахаров, бывший военный министр. Столыпин пригласил его остановиться в губернском доме и хорошо отзывался о нём, хотя и не был доволен вмешательством чужого лица в дела губернии. [1, C. 101].

Вскоре Сахаров отправился в карательную экспедицию. По возвращению из неё в конце ноября 1905 года он был застрелен посетительницей, явившейся на приём. Вместо Сахарова вскоре прибыл генерал-адъютант К. К. Максимович, разьезжавший по Саратовской и Пензенской губерниям до начала 1906 года. Отчасти, возможно, потому что в критический период революции карательными экспедициями руководил генерал-адъютант, а Столыпин оказался как бы в стороне, он прослыл либеральным губернатором.

Это не вполне точная оценка.

К концу 1905 года Столыпин решился силой прекратить разгул погромщиков и этим окончательно водворить порядок. Он запретил собрания левых в театре и, когда они всё же хотели настоять на своём, то встретились с войсками открывшими по митингующим огонь. В декабре полиция арестовала членов Саратовского Совета рабочих депутатов.

Но Столыпин понимал, что только силой оружия невозможно остановить революционные выступления и предлагал меры, которые могли успокоить крестьян. На фоне других чиновников, не способных преломить общественное мнение в свою пользу, Столыпин, конечно, являлся незаурядной личностью.

В конце апреля 1906 года Столыпина вызвали в Царское село и предложили пост министра внутренних дел. Сперва он отказался, но после слов Николая Второго: «Прошу принять этот пост, Я Вам приказываю» - согласился.