Недостатки традиционных определений фразеологического интенсифицирующего значения

Термин “фразеологическое значение” был предложен в 1964 г. двумя авторами независимо друг от друга (Архангельский 1964, Кунин 1964). По поводу значения знака В.Л.Архангельский пишет: “поскольку в философии, логике, семиотике и лингвистике наметился перспективный путь решения проблемы значения знака через определенные системы отношений, в которых знак находится, представляется возможным определить значение ФЕ в терминах лингвистических и экстралингвистических отношений, само значение ФЕ не должно выступать в качестве члена этих отношений” (Архангельский 1964: 216-217). Для описания лингвистических отношений ученый пользуется такими понятиями, как денотат или, другими словами, предметы внешнего мира и все предметы одного класса, денотатор – материальная оболочка ФЕ в ее отношении к денотату, десигнатор – материальная оболочка ФЕ в ее отношении к десигнату. Десигнатом В.Л. Архангельский называет мысль о предмете в форме понятия или суждения, то есть все то во внутреннем мире, что обладает содержанием и требует своего расчлененного высказывания (указ.соч.:217). Согласно концепции В.Л.Архангельского, лингвистические отношения могут сопровождаться экстралингвистическими отношениями, которые делятся на денотативные, то есть отношения постоянной комбинации словесных знаков к предметам внешнего мира, и десигнативные, то есть отношения постоянной комбинации словесных знаков к явлениям внутреннего мира (указ. соч.). Следовательно, происходящее вокруг трансформируется в знаковую информацию иного характера, нежели то, что происходит во “внутреннем мире” субъекта. И все это касается ФЕ как знаков особого рода. В своей работе В.Л.Архангельский выдвинул тезис о том, что фразеологическое значение обладает особым качеством, отличается от лексического значения и представляет особую лингвистическую категорию. Этот тезис был принят многими фразеологами и послужил толчком для углубленного и интенсивного изучения проблемы фразеологического значения.

Большинство фразеологов школы В.В.Виноградова исходят из соизмерения значения идиом и свободного сочетания слов. При таком подходе устанавливается разница между содержательной стороной двух сущностей, совпадающих по лексико – грамматическому (т.е. “поверхностному”) составу – между свободным сочетанием слов и переосмысленным. Эта разница рассматривается как значение. Иными словами, операции с планом содержания проводятся через сопоставление того смыслового содержания, которое падает на долю слов – компонентов идиом и значения слов –компонентов свободного сочетания слов, а определение специфики плана содержания идиом целиком и полностью зависит от манипулирования этими компонентами.

Одним из исследователей, воспринявшим идею о фразеологизации как переходе свободного сочетания в несвободное был В.П.Жуков (Жуков 1973). Им был предложен метод аппликации, во многом сходный с методом идентификации Ш.Балли, но не “пословным”, а скорее “посмысленным”. Аппликативная модель В.П.Жукова – это процедура наложения дефиниции идиомы на ее буквальное значение. На фоне такого сопоставления и определялось, утрачивают или не утрачивают компоненты фразеологизма категориальные свойства слова. Этот метод перекликается с компонентным анализом значения, разработанным для лексикологии и пришедшим во фразеологию из структурных методов анализа. Ограниченные возможности компонентного анализа определяются уже тем, что языковая система а priori рассматривается как автономное образование, заключенная в самой себе и самодостаточная, хотя, как подчеркивал Б.Рассел, язык предназначен относиться к фактам и облегчить связь с окружающей действительностью (Рассел 1957). По мнению В.Н.Телия, аппликативный метод характеризует упрощенное представление о самом аппарате исследования фразеологического значения, что является самым существенным недостатком фразеологии конца постклассического периода (Телия 1996). Как оказалось, компонентный анализ фразеологического значения не дает ответа на вопрос, центральный для отечественной фразеологии: в чем заключается специфика значения идиом. Сложная задача установления специфики фразеологического значения была решена на основе комплексного подхода А.В.Куниным. Он и его ученики исследовали и подробно описали объект в его таксономии, раскрыв специфику фразеологического значения.

Специфика фразеологического значения объясняется основным противоречием, свойственным фразеологизмам – противоречием между целостностью значения и раздельнооформленностью этих единиц, связанных с  наличием у ФЕ различных видов асимметрии, что несвойственно словам, переплетением в значении ФЕ различных аспектов, сложностью их структуры. В основу определения фразеологического значения было положено понятие “инвариант информации”, который И.С.Нарский понимает как “то, что устойчиво сохраняется при преобразовании информации”(Нарскийй 1969:39). Фразеологическое значение в целом и идиоматическое в частности, по А.В.Кунину, представляет собой инвариант информации. Во втором случае этот инвариант выражен раздельнооформленными единицами языка с полностью или частично переосмысленными значениями. Кроме того, для фразеологического значения характерна двуплановость: в значении мотивированных ФЕ сосуществуют признаки как первого, так и второго денотатов. Немотивированные ФЕ характеризуются спаянностью значения, поскольку их компоненты абстрагированы от своих лексических и грамматических значений.

Важным аспектом анализа фразеологического значения, по мнению многих фразеологов, является вычленение сем, понимаемых “как микроэлементы значения, обозначающие реальные или воображаемые признаки денотатов” (Кунин 1996: 187). Согласно рассматриваемой теории, в ФЕ сосредоточен целый комплекс сем, которые, как считает В.Г.Гак, связаны между собой определенными отношениями: архисемы (общие семы родового значения), дифференциальные семы видового значения и потенциальные семы, отражающие побочные характеристики обозначаемого объекта (Гак 1972). И.А.Стерниным была разработана более детальная классификация сем, в которой с точки зрения выделения постоянного, неустранимого признака и необязательного признака, выделяются ядерная и периферийная семы (Стернин 1985). 

Ввиду того, что интенсивность традиционно трактовали как компонент пропозициональной семантитки слова, то согласно классификации И.А.Стернина, ядерной семой в значении усилительных лексических единиц является сема интенсивности. Идея семы интенсивности прослеживается в работах Е.И.Шейгал и И.И.Туранского (Шейгал 1981, Туранский 1990). Для обозначения интенсивности как одной из составляющих значений интенсификаторов Е.И. Шейгал использует термин “внутренний интенсив”, а И.И.Туранский вводит понятие “интенсема”, под которым он понимает любую языковую манифестацию увеличения/ уменьшения степени экспрессивности.   Обращаясь к этой же теме на материале ФИ русского языка, Т.В.Гриднева констатирует  обязательное наличие ядерной семы интенсивности в структуре значения ФИ, что в свою очередь является смыслообъединяющим признаком членов функционально-семантического поля “Фразеологическая интенсивность признака” (Гриднева 1997: 3).

Классификация сем, предложенная В.Г.Гаком, является универсальной, поскольку она в большей степени связана с мнением человека, нежели с языком, кроме того, она детально представляет план содержания ФЕ. Однако сам подход имеет ряд недостатков. Во-первых, весьма субъективны и неопределенны принципы, по которым могут быть выделены те или иные семы в значении. По мнению Р.М.Фрумкиной, семы или атомы смысла, суть не наблюдаемые, а постулируемые сущности (Фрумкина 1992). Во-вторых, для того, чтобы семное представление значения не было простой процедурой исчисления смыслов, необходимо эксплицировать категорию значимости для семантических элементов в значении слова или ФЕ. Пока не представляется возможным сформулировать правила, по которым можно было бы выделить наиболее значимые семы. Эта процедура, как считают Д.О.Добровольский и Ю.Н.Караулов, может осуществляться лишь интуитивно. Кроме того, семное представление структуры значения выявляет только вертикальные связи, тогда как доминирующими в сознании носителя языка являются связи синтагматические (Добровольский, Караулов 1993). Это противоречие объясняется трактовкой смысла при атомистическом подходе как абстрактной сущности, формальное представление которой отвлечено и от автора высказывания, и от его адресата. Еще В.фон. Гумбольдт понимал    язык как мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека: “Языковые образования возникают в результате взаимодействия внешних впечатлений и внутреннего чувства в соответствии с общим предназначением языка, сочетающим субъективность с объективностью в творении идеального, но не полностью внутреннего и не полностью внешнего мира” (Гумбольдт В. фон 1984: 123).

Описание значения ФИ в рамках “атомистического” подхода, при котором разложение на элементарные смыслы должно осуществляться до уровня сем или семантических примитивов, не отражает психологической реальности. Обращенность идиоматики на субъекта не дает возможность описывать значения этих языковых единиц с точки зрения “ научной” картины мира, а семное представление структуры значения ориентировано именно на нее.

Разумный компромисс между атомистической идеологией и наивным представлением о сводимости значения ФИ к слову предлагает когнитивная семантика, которая берется отвечать на вопрос о том, почему или каким образом возникает то или иное значение. Если компонентный анализ на начальных этапах его развития в структурализме имел дело с разграничением дифференциальных сем, то с переходом на новую парадигму значения он преобразовался из таксономического исчисления “сем” в ряд блоков, концептуальные структуры, несущие различные типы знаний, которые “обрабатываются” различными когнитивными процедурами. В связи с этим важным представляется вопрос об истоках, механизмах и способах формирования значения ФИ как определенным образом категоризованной информации. Таким образом, изучение значения ФИ как результата концептуальной организации знаний в языке является еще одной важной проблемой в изучении категориальных и знаковых характеристик ФИ. Следующий параграф посвящен проблеме концептуализации действительности средствами языка в целом и ФИ в частности.

1.3.2.Фразеологическое интенсифицирующее значение с точки зрения концептуальной организации знаний в языке

Как уже отмечалось выше, с обретением фразеологической устойчивости ФИ превращается в языковой знак. В структуральной парадигме языковые знаки трактуются как символы, устанавливающие произвольную (немотивированную) связь между означающим и означаемым на основе конвенции; однако, “означивающая” функция языковых знаков возникает не в силу прямого соотнесения их с внешним миром, а в силу соотнесения с человеческим опытом, образующим основу знания”. (Кравченко1999:6). Согласно А.В.Кравченко, составной частью значения единиц, образующих систему языка, является знание о мире (Кравченко 1999). Формирование знаний происходит в результате познавательной деятельности человека, когда в его сознании создается идеальный мир – коррелят объективного мира. Этот вторичный идеальный мир, существующий как абстрактный в виде понятий и их отношений, составляет так называемую “картину мира” или концептуальную картину мира, в которой отражаются и познаются закономерности окружающего человека мира (Колшанский 1990).

Думается, что с современной точки зрения вопрос о значении ФИ как языкового знака должен быть сформулирован как вопрос о том, какое концептуальное или когнитивное образование подведено под “крышу” знака,

какой квант информации выделен телом данного знака из общего потока знаний о мире. Учитывая все это, проблема значения ФИ видится нам в аспекте его способности быть средством фиксации, хранения и передачи знания или другими словами, способности выступать в роли репрезентанта знания.

При рассмотрении проблемы знаний возникает широкий круг вопросов. К их числу относятся вопросы о сущности знаний, их специфике, о видах знаний и оснований для их классификации, о формах репрезентации знаний в памяти человека и их организации для их оптимального использования, об особенности хранения знаний, извлечения последних, опоры на них в речемыслительной деятельности.

Как показал анализ литературы, наиболее часто встречаемым является разделение знаний на языковые и неязыковые. Некоторые авторы не ограничиваются подразделением знаний на языковые и неязыковые, они делают попытку уточнить, что понимается под теми и другими. Так, В.И.Герасимов и В.В.Петров относят к языковым знаниям:

- знания грамматики с фонетикой и фонологией;

- знания композициональной и лексической семантики;

- знания об употреблении языка;

- знания принципов речевого общения.

К неязыковым знаниям они причисляют: знания о контексте ситуации, общефоновые знания (знания о мире) (Герасимов, Петров 1988:7).

При этом исследователи справедливо подчеркивают, что ни один из видов знаний не является ведущим, приоритетным.

Отметим подход П.Б.Паршина, определяющего знания по трем параметрам:

- обусловленность знаний, в связи с чем знания подразделяются на     ситуативные и внеситуативные;

- направленность знаний, согласно которой разграничиваются энциклопедические знания (знания о мире), которые могут быть как “лингвистическими”, так и “нелингвистическими” и коммуникативные знания (знания о принципах человеческого общения);

- форма знаний, служащая основанием или принципом для репрезентации знаний (Паршин 1991).

Определение формы репрезентации знаний представляет для нас особый интерес. В лингвистике утвердилось мнение, что знание не является аморфным, оно организовано. Е.С.Кубрякова отмечает, что “в организации знаний надо, по всей видимости, разграничивать структуры, напрямую связанные с языком, “оязыковленные” или же представленные с помощью языка, и, напротив, структуры, прямо с языком не связанные. Конечно, сам вопрос о том, как соотносятся между собой структуры знания, объективированные и опосредованные языком и структуры, представленные в голове человека принципиально иными способами, еще далек от разрешения, но лингвистика позволяет поставить в первую очередь вопрос именно о тех формах репрезентации, которые так или иначе связаны с языком” (Кубрякова 1992:27). Для когнитивиста важно понять, как считает В.З.Демьянков, какой должна быть ментальная репрезентация знания и как это знание “когнитивно” обрабатывается (Демьянков 1994).  В настоящее время в работах по лингвистике наблюдается несколько подходов к представлению фоновых знаний о мире, каждый из которых, согласуется с социокультурным опытом человека - носителя знания. Формы представления знания включают: “фреймы” (Минский 1979, Филмор 1988), “ схемы” (Чейф 1983), “ сценарии” (Baranov, Dobrovolskij 1996, Schank, Abelson 1977; Шенк 1989), “прототипы” (Rosch 1975,Wierzbicka 1994) “ сцены” (Филмор 1983), “ модели ситуаций” (ван Дейк 1989). Общим для всех них является то, что именуемые этими терминами структуры знаний  представляют собой пакеты информации, хранимые в памяти или создаваемые в ней по мере надобности из содержащихся в памяти компонентов, которые и обеспечивают адекватную когнитивную обработку стандартных ситуаций (Герасимов, Петров 1988).

Мы не ставим своей целью провести подробный анализ существующих трактовок или уточнить объем понятий, соотносимых с каждым из вышеперечисленных терминов, мы остановимся только на понятиях “фрейм – сценарий” и “прототип”, так как роль этих структур сознания, отражающих энциклопедическия знания говорящего и слушающего, в формировании значения ФИ гораздо важнее. Можно сказать, что в этом отношении подход на основе семантики фреймов и прототипической семантики к значению ФИ существенно более энциклопедичен, чем подход традиционный. Именно они образуют ту концептуальную базу, благодаря которой становится возможной коммуникация и взаимопонимание между людьми и именно в этих структурах представлено знание, носителями которого являются ФИ. “Лингвистика и важна для когнитивной науки как представляющая для обдумывания данные о значении своих форм. Здесь и смыкается исследование сопряжения знания и значения”(Кубрякова, 1994: 45). В качестве примера такого подхода к исследованию сопряжения знания и значения можно привести теорию концептуального моделирования актуального значения идиом, которую мы использовали при анализе значения некоторых ФИ. В основе теории лежит фреймовое описание значения ФЕ. С точки зрения сторонников этой теории А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского, в качестве источника формирования идиоматического значения выступают не значения слов-компонентов, а связанные с ними “фреймы- сценарии” (Baranov, Dobrovolskij 1996).

После того, как когнитивисты стали склоняться к мысли, что знания упакованы в форме фреймов, лингвистике предстояло сделать свой шаг – высказать гипотезу о том, что именно денотат и есть та сущность, которая “соотносит” “смысл” (в его фрегевском понимании) и референт, когда они “означены” в языковых формах (Телия 1996). Хотя, по мнению В.Н.Телия, такой шаг еще не сделан, но в знаковом отношении, т.е. отношении “означающее - означаемое” лингвистами выделена такая сущность, которая не является ни понятием в традиционном понимании – гносеологическим образом, ни смыслом – образом конкретной ситуации – как для говорящего, так и слушающего. Такая сущность – типовое представление об обозначаемом (его прототип). “Прототип соответствует некоторой универсальной или культурно - национальной форме знания, он корреспондирует с понятием и формирует смысл и условия референции” (Телия 1996:95). Но сам типовой образ, как полагает В.Н.Телия, это только “тема” для лексического значения, это то, что ассоциировано со знанием о свойствах объекта из мира “Действительное” в тех или иных диспозициях, “упакованных” как категориальные фреймы. “Это знание и есть облигаторное “ядро” содержания концепта “значение”. Для суждений, так или иначе связанных с предикацией признака, необходимы сведения, “насыщающие” типовой образ за счет знания о его “предрасположенности” входить в те или иные связи и отношения в том или ином положении дел в мире “Действительное”. Эти знания вычерпываются из типового образа и из его концептуальной экстенсии” (Телия 1996:99).

По У.Чейфу, прототип - ментальное образование, наше представление о типичном (Чейф 1983). Такого же мнения придерживается А.Вежбицкая, которая считает, что описывая семантику слов типа “чашка”, необходимо описывать не сами объекты, а наши представления о типичной чашке (Вежбицкая 1983). Р.Лангакер ссылается на то, что наши представления, которые до некоторой степени похожи благодаря общности процессов конструирования отраженного мира, все же индивидуальны. Он убежден, что для семантики имеет значение только наше представление о реальном мире, а не сама реальность (Langacker 1987). Концептуальная информация, заключенная в значениях слов, является результатом анализа имеющихся знаний о называемых объектах. Прототипы, таким образом, должны отражать концептуально существенные свойства нашего представления об объекте.

Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что среди ФИ выделяется группа идиом, потенциальным элементом семантической структуры которых, в соответствии с теорией прототипической семантики, является значение прототипа. Ориентация на прототип идиомы означает, что в значении ФИ будут выделяться не сема интенсивности, а лежащий в его основе прототип. К таким ФИ можно отнести следующие идиомы: like mad, like crazy, like a shot, like lightning, like a dose of salts, like one o’clock, like the devil и as the devil. Значение этих ФИ образуется в результате метафорического переосмысления значения прототипа (см. 1.3.4.).

На деривационную связь значения ФЕ со значением прототипа указывал еще А.В.Кунин. Ученый подчеркивает, что эта связь составляет основу внутренней формы ФЕ: “Внутренняя форма фразеологизма – это значение его прототипа, с которым фразеоматическое значение связано деривационными отношениями” (Кунин 1996:173). Под понятие “внутренней формы” В.Н.Телия подводит тот объем сигнификативного содержания переосмысливаемого слова, которое причастно к гносеологическому образу познаваемого и именуемого объекта (Телия 1977). В нашем случае таким содержанием является интенсивность. Таким образом, внутренняя форма ФИ является  как бы посредником между новым значением интенсивности и соотнесенностью с действительностью через предметно-логическое значение свободного сочетания слов.

Вместе с тем, прототипы ФИ – “это не только языковые единицы или переменные сочетания слов, но и различного рода ассоциативные отношения, т.е. фонд общих знаний, связанных с историческими традициями, фактами, реалиями, религиозными верованиями и их атрибутами” (Кунин 1996:51). Считается, что прототип находится в центре гносеологического пространства, образующего категорию, и что отсчет “градуируемых” категориальных значений может прогнозироваться от прототипа. “Движение от прототипа к имплицированному им новому смыслу предсказуемо, ибо движение к новым смыслам обладает “технологической непрерывностью”, оно инклюзивно и взаимно определенно в каждый отдельно взятый момент” (Каплуненко 1992:264). Свойство этого движения, по мнению Е.Ю.Куницыной, заключается в присутствии иррационального момента суть основного параметра внутренней формы, который можно сравнить с переходом с одного круга познания на другой (Куницына 1998).

Поскольку, как уже было сказано, картина мира и фоновые знания о мире человека находятся во взаимодействии, следует остановиться на рассмотрении тех форм, в которых ФИ репрезентируют знания о мире, и которые в современной лингвистике обозначаются термином фрейм.