Поход армии его величества джаханбани джаннат-ашияни из агры, столицы, в восточные провинции для подавления мятежа шер-хана; возвращение после сражений и последующие назидательные события

Искусные художники галереи судеб используют различные методы живописи и украшения, и следует быть благодарными, а не сетовать, даже если их искусство не устраивает нас. С того момента Аллах, Созидатель мира, отдалил согласие от блистательных собратьев | 163 | и обратил соединение в разобщение. Его Величество выступил с небольшими силами против многих врагов и по благородству сердца и врожденной отваге не обратил внимания на нехватку друзей и множество недругов.

Когда высочайшая армия достигла Бходжпура ¹, Шер-хан с многочисленными силами подошел к противоположному берегу Ганга и расположился лагерем. Его Величество принял решение пересечь реку со своей небольшой армией и в короткое время соорудил мост около переправы Бходжпура. Около 150 героев выразили готовность драться и как морские львы бросились в реку, не обращая внимания на водовороты и волны. Подобно крокодилам ринувшись в коварную пучину, они преодолели ее и сокрушили множество врагов. Доказав свое мужество и достигнув цели, они уже возвращались в лагерь и подходили к мосту, когда афганцы выпустили слона Гирдбаза, который в битве при Чаузе прославился разрушением моста. Этот огромный слон подошел к первым опорам и сломал их. Но как раз в этот момент пушечное ядро, выпущенное из падишахского [233] лагеря, оторвало ноги слону Гирдбазу, и враги, которые напирали сзади, обратились в бегство. Доблестные воины, доказавшие свою преданность, возвратились невредимыми ². План действий предусматривал движение армии вдоль берега реки до Канауджа. Продвигались медленно и осторожно, переход за переходом. По дороге встретили два неприятельских корабля. Падишахская артиллерия дала залп, и заполненное врагами большое судно разлетелось на куски и было уничтожено стремительными волнами возмездия. Более месяца армии стояли друг против друга близ Канауджа. Наконец Мухаммад Султан мирза и его сыновья Улуг мирза и Шах мирза, которые вели свою родословную от Сахиб Карани, были внуками дочери Султан Хусейн мирзы ³, имели честь служить Его Величеству Гити-ситани Фирдус-макани и после его смерти составившие оппозицию Его Величеству Джаханбани Джаннат-ашияни (как уже было упомянуто), не найдя ни славы, ни выгоды в бесцельной розни, потерпели неудачу в противостоянии своему благодетелю, и возвратились к порогу Его Величества Джаханбани, и выразили свою покорность. Его Величество по своей безграничной доброте и терпимости счел совершённые ими преступления несовершёнными, простил их и осыпал высочайшими милостями. Но, будучи неисправимо порочными и неблагодарными, они, из-за своей никчемности и неразумности, в переломный момент обратились в бегство, преступив границы верности и терпения. Этим они открыли | 164 | дорогу дезертирства для других негодяев, и многие, последовав за ними, встали на путь предательства и ушли. Его Величество Джаханбани посчитал необходимым перейти реку и во что бы то ни стало начать военные действия, чтобы всё скрывающееся под покровом тайны явило свой лик. Если бы они промедлили, всё могло бы обернуться по-другому, и многие дезертировали. Чтобы поставить заслон беглецам, через реку был перекинут мост и дан приказ перейти на другую сторону. Вдоль фронта армии выкопали ров, выкатили на позицию артиллерийские орудия и построили укрепления (мурчалха). В ответ на это Шер-хан привел толпу мятежников, которые тоже расположились лагерем, предварительно соорудив ров. С обеих сторон каждый день выходили драться молодые бойцы. Между тем Солнце вошло в [знак] Рака, и начался сезон дождей ⁴. На небе с шумом собирались тучи, как возбужденные слоны, и изливали на землю потоки воды. Лагерь оказался затопленным, и следовало искать возвышенное место, [234] свободное от воды и грязи, чтобы разместить палатки, артиллерию и т.п. Было решено, что армия тронется утром в день Ашура (10 мухаррама), и если неприятель выступит из-за своего рва, они будут сражаться, а если он останется недвижим, то армия вновь расположится лагерем на уже выбранном месте. С этими намерениями они оседлали коней 10 мухаррама 947 г.х. (17 мая 1540 г.) и выстроились на своей линии. Мухаммад-хан Руми и сыновья Устада Али Кули ⁵, а также Устад Ахмад Руми и Хасан Халфат, которые руководили артиллерией, расположили лафеты и пушки и по всем правилам развернули цепи. Центр был удостоен присутствия Его Величества, впереди него находился Хиндал мирза, Аскари мирза — на правом крыле, а Ядгар Насир мирза — на левом.

Хайдар мирза пишет в своей “Тарих-и-рашиди”: “В этот день Его Величество поставил меня слева, и мой правый [фланг] смыкался с его левым. От меня до левого [фланга] центра было двадцать семь флажков ⁶. Шер-хан расположил свои силы пятью отрядами. Два самых больших первое время стояли напротив рва, а затем прошли вперед. Джалал-хан, Сармат-хан и все Ниязи стояли лицом к лицу с Хиндал мирзой. Мубараз-хан, Бахадур-хан, Рай Хусейн Джалвани и все Карарани были напротив Ядгар Насир мирзы и Касим Хусейн-хана. Хавасс-хан, Бар-мазид и многие другие стояли против Аскари мирзы”. Первая стычка | 165 | произошла между Хиндал мирзой и Джалал-ханом. В невиданном рукопашном бою встретились [они], и Джалал-хан упал с лошади. Левое крыло царских войск ⁷ оттеснило неприятеля к центру. Когда Шер-хан увидел это, сам пошел в атаку с большими силами, в это же время Хавасс-хан и его соратники пали под натиском Аскари мирзы. Как только афганцы пошли в наступление, многие военачальники не удержались и начали сдавать позиции. Его Величество дважды атаковал врага и приводил его в замешательство. Хотя и не принято, чтобы сам правитель сражался в бою, но в этот час испытания мужества разве можно придерживаться правил? Поэтому два раза во время стычек в руке Его Величества ломалось копье. Потребность в проявлении доблести и силы духа была удовлетворена. Но братья не проявили братских отношений, и кормчие не стояли твердо на мостике смелости, но, вследствие большой испорченности, были легкомысленны и навлекли несчастье на своего господина. Наверное, когда этот внутренне и внешне великий человек, смотревший глазами истины и [235] способный проникать в тайное, отправился в поход с такой малочисленной армией, полной лицемерия и лишенной искренности, — наверное, его возвышенный ум посетила мысль, что лучше на коне доблести въехать в город небытия и пришпорить скакуна своей жизни по дороге уничтожения, чем быть учтивым с врагами, выдающими себя за друзей, поддерживать их лицемерие и состязаться в игре (нард) пререканий (радд у бадл) с бесчестными партнерами. Лучше мираж (сараб) [в пустыне], чем река (аби), из которой нужно испить вместе с этими негодяями (беабруйярн)! Каждый это поймет, если вспомнит его личное участие в атаках. Некоторые верные и чистосердечные слуги наложили свою заботливую руку на стремя верховного правителя и насильно увели его. Я имею в виду ход событий в мире вторичных причин, но в мире реальности это сам Аллах, Украшатель мира, удалил его! Дивный Создатель явил свои восхитительные чудеса, потому что приближалось время восхождения новой звезды, славное торжество появления на свет Его Величества, Царя царей (Акбара)! Одна из школ мудрости полагает, что подобные события предназначены для пробуждения и привлечения внимания благородных людей, и что причины этих событий не нужно искать в воздаянии за совершенные поступки. Подобным же образом древние философы считали, что в мировых бедствиях избранные отшлифовываются, а толпа покрывается ржавчиной. Многие просветленные и чистосердечные придерживаются мнения, что подобные испытания на самом деле — процесс обучения. Когда распорядители мастерской судеб, совершенствуя избранный сосуд, определяют ему возвышенное положение, они прежде всего заставляют его вместить все состояния мира: радость и горе, здоровье и болезнь, | 166 | праздность и напряженный труд, взлет и падение — так чтобы он был способен нести высокую миссию верховной власти. И многие быстрые всадники полей размышления соглашались, что объяснением этих суровых испытаний является воля Аллаха, чтобы всякий раз, когда будет вручаться дар величия счастливому избраннику и приближаться время этого благословения, было оставлено позади горнило страданий и изнурительного труда; чтобы пыль видимого несовершенства отметила полы его великолепия и славы; так чтобы по восхождении в совершенное состояние и на недосягаемую высоту это родимое пятнышко могло защищать его как талисман ⁸ от рокового глаза ⁹. Выражаясь более ясно, так как время проявления [236] Священного Света в смертной оболочке и в человеческом воплощении — в этом состояло служение Ее Величества Аланквы — было возвещено в таинственных уходах и появлениях различных людей, и, таким образом, заложено в видимом мире ¹⁰, и достигало под особым наблюдением Аллаха высшей точки развития — близился час окончательного проявления этого Света, то есть священного воплощения Его Величества, Царя Царей, — неблагоприятные события послужили подготовкой к проявлению этого великого благословения.

Вот так происходила отделка прекрасной формы сего события в мастерской Создателя! А теперь я возвращаюсь от раскрытия таинств к основной нити моего повествования.

Наконец, когда поражение (шикасти), предназначенное стать основой установления справедливости (дурусти) в мире, стало очевидным, военачальники отступили без боя к берегу Ганга, который был на расстоянии около фарсаха, и свершилось возмездие за предательство и неблагодарность: они утонули в водовороте разочарования, направив челны своей жизни в яростный поток уничтожения в воздаяние за свою неверность. Его Величество Джаханбани, воссев на слона, уверенно пересек реку. Спустившись со слона у кромки воды, он стал осматриваться, куда ступить. Но берег был высок, и не представлялось пути взобраться на него. Один из солдат, который уберегся от водоворота, схватил сверху святую руку Его Величества и вытащил его на берег. В действительности же это рука Провидения вызволила его для будущего счастья и власти. Его Величество спросил имя солдата и место рождения. Тот ответил: “Я — Шамс-ад-дин Мухаммад, родом из Газни и слуга Камран мирзы” ¹¹ Его Величество обещал ему высочайшие милости. В это время Мукаддам-бек, один из военачальников Камран мирзы, узнав Его Величество, посчитал себя одним из тех людей, кому судьба даровала залог удачи ¹². Он привел своего коня и из благословенных уст услышал обещание будущей награды. Оттуда Его Величество проследовал в Агру. По пути к нему присоединились мирзы. Когда подъехали к окрестностям Бхангапура ¹³, деревенские жители закрыли рынок перед людьми падишаха и повели себя вызывающе, | 167 | избивая каждого, кто попадался им на пути. Когда августейшему сообщили об этом, он приказал Аскари мирзе, Ядгар Насир мирзе и Хиндал мирзе напасть на негодяев и покарать их. Здесь собралось около 3000 [237] дерзких мерзавцев, конных и пеших. Получив высочайший приказ, Аскари мирза не спешил его выполнять, за что заработал несколько ударов кнутом от Ядгар Насир мирзы со словами, что из-за его строптивости дела приняли такой оборот. Тем не менее он не внял предупреждению, но Ядгар Насир мирза и Хиндал мирза выполнили приказ и выступили против толпы. Произошло крупная стычка, в которой погибло много злосчастных селян (гуваран). Хорошенько их проучив, оба мирзы возвратились, а выказавший недовольство Аскари мирза выслушал выговор. Его Величество Джаханбани поспешил в Агру. Провинции были в смятении, во всех уголках подстрекатели к бунту начали поднимать свои головы. На следующее утро Его Величество отправился в дом мира Рафи ¹⁴, человека, достойного подражания, который происходил из сайидов Сафави, несравненного по своим знаниям и мудрости, избранного любимца государей. Посоветовавшись с ним, Его Величество принял решение идти в Пенджаб. Если власть здравого смысла и благополучия возобладает над Камран мирзой, и он, препоясавшись на добрую службу, быстро придет на помощь, то трещину мятежа можно быстро устранить. С благими намерениями он проследовал в Лахор. Аскари мирза уехал в Самбал, а Хиндал мирза — в Алвар. 18 мухаррама (26 мая 1540 г.) возле Дели под влиянием бека Мирака к падишаху присоединился Касим Хусейн-султан, и таким образом в распоряжении августейшей особы оказалось много людей. 20 числа [28 мая 1540 г.] он двинулся далее, а 22 числа [30 мая 1540 г.] в Рохтаке ¹⁵ к нему присоединились Хиндал мирза и Хайдар мирза. В этом месте 23 числа [31 мая 1540 г.] Его Величество остановился. Гарнизон закрыл ворота города перед ним, открыв тем самым двери бесчестья для себя. Его Величество провел атаку, и очень скоро гарнизон был наказан. 17 сафара [24 июня 1540 г.] армия прибыла в Сихринд, а 20-го [27 июня 1540 г.] во время перехода навсегда смежил свои веки мир Факр Али. Когда армия подходила к Лахору и оказалась возле сарая [дворца] Давлат-хана, Камран мирза вышел навстречу и засвидетельствовал свое почтение. Его Величество остановился в саду Ходжа Доста Мунши — самом очаровательном месте Лахора, а Хиндал мирза расположил войска в саду Ходжа Гази, | 168 | который стал потом диваном Камран мирзы. После этого из Самбала пришел Аскари мирза и остановился в доме эмира Вали-бека. В это время счастливец Шамс-ад-дин Мухаммад, подавший падишаху руку на берегу [238] реки, прибыл в город и был почтен государевыми милостями. Первого числа месяца раби ал-аввал 947 г.х. [7 июля 1540 г.] ¹⁶ все благородные братья, эмиры и другие подданные собрались вместе. Но, несмотря на полученные уроки и Божественные предупреждения, это великолепное братство (азизан) ничему не научилось и не препоясало искренностью чресла решимости. Несколько раз они собирались для служения Его Величеству, обсуждали, приносили клятвы и обещания хранить единство и согласие, призывали себе в свидетели великих и благочестивых. В собраниях часто принимали участие Ходжа Хаванд Махмуд ¹⁷, брат Ходжа Абд-ал-хакка, и мир Абу-л Бака. Наконец однажды все мирзы, знатные и вельможные особы собрались вместе, составили договор (тазкира) о единодушии и согласии и в благоприятную минуту поставили под ним свои подписи.

Когда этот завет доверия был подписан, началось обсуждение. Его Величество дал возвышенные советы и произнес прекрасные слова. Изысканным слогом он сказал ¹⁸: “Всем нам известно, какой жалкий конец ожидает тех, кто отклоняется с возвышенного и прямого пути согласия. Еще не стерся из памяти пример, когда Султан Хусейн мирза, ударив в барабан смерти в Хорасане, оставил после себя восемнадцать ¹⁹ одарённых и удачливых сыновей. Тем не менее, несмотря на всё их огромное состояние, вражда между братьями превратила этот край, который долгие годы был оазисом мира и спокойствия, в средоточие бед и несчастий. В итоге царство Хорасан перешло к Шахи-беку. От сыновей мирзы, кроме Бади аз-Замана, ушедшего ²⁰ в Турцию, не осталось и следа, и всех их поносили и отвергали [люди] малые и великие. С каким трудом Его Величество Гити-ситани Фирдус-макани завоевал Индостан — обширнейшую страну! И если из-за вашего разобщения она перейдет из нашего владения в руки ничтожеств (накасан), что скажут о вас мудрые? Самое время опустить голову на грудь доброго совета и освободиться от ошейника зависти, только так вы сможете руководить человечеством и стяжать милость Аллаха”.

Но каждый из авторов договора и властителей союза сразу же забыл о только что заключенном соглашении и стал разглагольствовать, имея в виду лишь свою выгоду. Камран мирза сказал: “Что касается меня, то я считаю, что царь и все мирзы должны некоторое время оставаться в горах, пока я отвезу их семьи в Кабул. Когда я устрою их там в [239] безопасности, я вернусь и присоединюсь к вам”. Мирза Хиндал и Ядгар Насир | 169 | мирза сказали: “Сейчас мы не можем воевать против афганцев. Нам следует пойти на Бхаккар и покорить эту страну. С ее помощью мы завоюем Гуджарат, а когда оба эти царства будут в наших руках и мы полностью подчиним их, освободить эту страну (Индию) будет весьма легко”. Хайдар мирза предложил: “Будет лучше, если все мирзы обоснуются здесь, предварительно обеспечив безопасность горных склонов от Сихринда до Саранга ²¹. А я обязуюсь с малыми силами за два месяца овладеть Кашмиром. Когда вы получите об этом известия, отправляйте в Кашмир всё имущество, ибо нет более безопасного места. Шер-хану потребуется четыре месяца, чтобы дойти туда, и он не сможет поднять в горы артиллерию, которая является его главным козырем ²². Афганская армия там быстро погибнет”.

Так как их слова и сердца не были едины, собрание завершилось, но окончательное решение так и не приняли. Какие бы предложения ни выдвигал Его Величество и какие бы советы он ни давал в надежде засветить лампаду мудрости для Камран мирзы, чтобы тот отвернулся от своих темных мыслей и вступил в обитель искренности, мирза не хотел отступать от произнесенных слов. Все его мысли были о том, что каждый из них может погибнуть, а его не покидала уверенность, что он сам сможет уехать в Кабул и наслаждаться там в безопасности. Его [ум] постоянно занимали недобрые мысли, и судьбоносные слова не пробудили его. Якобы выражая единодушие, он говорил: “В один счастливый час я пойду в наступление, препояшусь доблестью и с твердым сердцем сражу врага”. Но втайне он укреплял основы противоречий и зашел так далеко, что по своей злобности и слепоте секретно послал Кази Абд-ал-лаха, своего садра, к Шер-хану [с сообщением], что он может установить с ним дружественные отношения и заключить договор о [разделе] влияния. Он добивался удовлетворения своих желаний с помощью врагов и писал в письме следующее: если Пенджаб, как и прежде, будет оставлен за ним, то он вскоре успешно воплотит в жизнь взаимовыгодные планы! После всех произошедших событий Шер-хан дошел до Дели, но дальше не двинулся. Он понимал, что своей удачей обязан благосклонности судьбы, и видел, что если направится дальше, удача повернется к нему спиной. Он был крайне напуган сообщениями об образовании союза в Лахоре. [240]

Тем временем прибыл мятежный садр (садр-и-пур-гадар), соединивший в себе злобу заговорщика с природной подлостью. Шер-хан, все действия | 170 | которого основывались на хитрости, тепло обнял его, тысячу раз возрадовался ²³ хорошей новости о разладе и дал ответ в соответствии с просьбами мирзы. Этот негодяй (садр) побудил его продвигаться дальше, подкупив надеждами предательства. Шер-хан отправил с ним ловкого малого, чтобы тот разузнал истинное положение дел и вернулся к нему. Камран мирза принял посланника Шер-хана в саду Лахора и устроил в этот день пир, уговорив прийти Его Величество Джаханбани. Этот неотесанный, недальновидный мирза вновь отправил того же негодяя (своего садра) к Шер-хану. В этот раз предатель его [Джаханбани] соли, придя на берег реки Султанпур, выдвинул вероломные планы и побудил Шер-хана пересечь реку. Музаффар Туркмен, стоявший на дальнем наблюдательном посту возле реки Султанпур, сообщил Его Величеству, что неприятель перешел реку (Биас), и сын его брата, Джунаид-бек, который по своим духовным и физическим качествам был при дворе особой, пользующейся доверием, убит.

В конце месяца джумада ал-ахира [в конце октября 1540 г.] Его Величество Джаханбани и мирзы пересекли реку Лахор (Рави) и переход за переходом достигли Чинаба. Так как Его Величество был полон решимости покорить Кашмир, он отправил основную часть войск во главе с Хайдар мирзой в эту провинцию. Потому что, когда Камран мирза спешно отправлялся в поход на Кандагар для борьбы с Сам мирзой, он оставил Лахор под ответственность Хайдар мирзы. Ходжа Хаджи, Абд-ал-Макри, Занги Чак ²⁴ и другие знатные люди, противостоявшие правителю Кашмира, явились в то время в Лахор, чтобы, используя доверительные отношения с Хайдар мирзой, получить от Камран мирзы армию и добиться обладания Кашмиром. Несмотря на все приложенные усилия, Хайдар мирза не смог исполнить их желания. Когда Хиндал мирза поднял мятеж, провозгласив хутбу во имя свое, и Камран мирза отправился из Лахора в Агру, Хайдар мирза поднял армию, хотя это удалось ему с большим трудом, и отправил ее из столицы [Агры] под руководством Баба Джуджака ²⁵, одного из высших военачальников Камран мирзы. По его плану эти силы должны были проследовать в Кашмир под руководством вышеупомянутых знатных кашмирцев и овладеть им. Баба Джуджак выступил без [241] особого желания, а тем временем стало известно о несчастливых обстоятельствах на переправе Чаузы, которые на самом деле закладывали основу вечного владычества. Он остановил поход, и знатные кашмирцы в Наушахре, Раджаури ²⁶ и горных долинах ожидали дальнейших событий. Но они не переставали писать Хиндал мирзе, расписывая преимущества покорения | 171 | Кашмира, а мирза показывал их письма Его Величеству Джаханбани. В святом сердце с каждым днем разгоралось желание посетить эту прекрасную страну, и он дал разрешение мирзе для начала с большим отрядом проследовать до Наушахра. Если знатные кашмирцы, постоянно настаивавшие на экспедиции, не откажутся от своих предложений, то к ним присоединится со своими войсками Сикандар Тупчи, владение которого располагается по соседству. Когда войска отправились в путь, пришло сообщение о том, что должен прийти на помощь уже упоминавшийся амир Ходжа Калан, который был одним из высших военачальников Его Величества Гити-ситани Фирдус-макани. Как только новость о прибытии Ходжа Калан-бека достигла слуха Его Величества Джаханбани, он сам отправился в эту провинцию. Его Величество находился на берегу (правом, или западном) реки Чинаб, когда Камран мирза и Аскари мирза ушли в направлении Кабула вместе с Ходжа Абд-ал-хакком и Ходжа Хаванд Махмудом. Мухаммад Султан мирза, Улугбек мирза и Шах мирза, услышав на территории Мултана о расколе, присоединились к Камран мирзе на берегу Инда. В начале месяца раджаб 947 г.х. [в начале ноября 1540 г.] Хиндал мирза, Ядгар Насир мирза и Касим Хусейн-султан назойливыми приставаниями склонили Его Величество идти в Синд, хотя в его намерениях был поход в Кашмир. Ходжа Калан-бек, обещавший сопровождать Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни, повернул у Сиалкота и присоединился к Камран мирзе. Сикандар Тупчи удалился в горы Саранга. В тот же месяц раджаб, после того как Его Величество, подстрекаемый мирзами, направился в Синд, они, пройдя вместе с ним несколько переходов, оставили его по своему неразумию, послушавшись бека Мирака, который тоже оставил службу и присоединился к ним. Тем временем прибыл Кази Абд-ал-лах с несколькими афганцами. Разведчики Хиндал мирзы схватили их и доставили пред очи своего господина. Злосчастных афганцев предали смерти, но негодный Абд-ал-лах был оставлен в живых, избежав казни благодаря вмешательству мира Баба Доста ²⁷. Двадцать дней [242] мирзы блуждали в пустыне изумления. Они не знали, что делать дальше и куда идти. Они разлучились с удачей и благоприятствованием и, покинув своего господина, потеряли главный ориентир. И поскольку они не следовали путем успеха, они были изумлены и сбиты с толку. Его Величество Джаханбани отправился через пустыню в Бхаккар, определяя дорогу по догадкам и предположению. У него не было зерна и воды, но стойкость служила проводником, а упование на Аллаха — пищей (зад). Наконец однажды до их слуха донесся звук литавр. После выяснения | 172 | оказалось, что это Хиндал мирза и Ядгар Насир мирза находились на расстоянии трех косов и бродили по долине в поиске пути. Его Величество Джаханбани послал мира Абу-л Баку, который оставил общество Камран мирзы и стал сопровождать высочайшую армию, чтобы тот показал им лагерь, мудро поговорил с ними и увещевал вернуться, чтобы поцеловать высочайший порог. Мир, выполняя полученные распоряжения, урезонил мирз и послужил для них проводником благословенного служения. Вместе они в согласии дошли до Бхаккара. Хавасс-хан с большой армией афганцев подошли к ним с тыла, но так как падишахская армия была небольшой, то не решилась дать сражение. В конце шаабана (конец 1540 г.), когда армия достигла Уча ²⁸, скончался и был похоронен в этом месте амир Сайид Мухаммад Бакир Хусейни, являвшийся образцом сайидов и великим уламом своего времени. Его Величество, глубоко опечаленный его смертью, — но поскольку на этой грешной земле непрестанно разыгрываются драмы потерь и утрат (гузаштани у гузаштани), — проявил ту покорность пред Божественной волей, что украшает всех, кто постоянно пребывает в состоянии смирения (макам-и-таслим). Когда они расположились лагерем, возле резиденции Бахшуи Ланга, одного из землевладельцев и вельмож этой местности, ему была отправлена грамота с выражением благоволения и благосклонности вместе с почетным хилатом. Послание доставили Мухаммад Бакаул и Качак-бек, они выразили надежду, что тот примет титул хан-джахана, флаг и литавры, и его призвали на государеву службу по отправке в лагерь зерна. Он приветствовал посланников, выйдя навстречу, и оказал им должное уважение. Хотя он не удостоился счастья прибыть в лагерь и поцеловать высочайший порог, но в исполнении приказаний проявил расторопность и послушание, а также отправил соответствующие подарки. Более того, он распорядился, чтобы торговцы доставили [243] в царский лагерь товары для продажи, а также предоставил множество лодок для переправы через реку на пути в Бхаккар. Ядгар Насир мирза с авангардом вышел вперед, а 28 рамадана (26 января 1541 г.) вся армия достигла окрестностей Бхаккара. Двумя днями ранее Кази Гияс-ад-дин из Джама, связанный родственными узами с августейшей семьей ²⁹ и облагодетельствованный дарами и милостями, был повышен по службе до садра.

Миновав с помощью Аллаха многие опасности пути и достигнув территории Бхаккара, они разбили шатры возле Лухри (Рухри), который располагался на берегу реки ³⁰ напротив Бхаккара. Его Величество остановился в окрестном саду, несравненном по приятности и наслаждению. | 173 | Восхитительные дома были восстановлены там и освящены его высоким присутствием. Его спутники разместились в других садах и жилищах. Хиндал мирза отошел на четыре или пять косов и разбил лагерь, а несколько дней спустя перенес свою стоянку на другой берег реки. Ядгар Насир мирза через некоторое время также перешел на другую сторону. Султан Махмуд из Бхаккара, который был слугой мирзы Шах Хусейн-бека Аргуна, опустошил территорию Бхаккара и укрепился в цитадели. Он увел лодки с (восточного) берега реки и поставил их на якорь под стенами крепости. Этот Шах Хусейн-бек был сыном мирзы Шахбека Аргуна, который после покорения Кандагара Его Величеством Гити-ситани Фирдус-макани был послан в Татту и Бхаккар и подчинил эти земли.

Когда величественная армия утвердила свет (фар) своего присутствия в Лухри, Султан Махмуду послали высочайшее распоряжение воздать почтение государю и освободить цитадель для слуг двора. Тот написал в ответ, что является слугой мирзы Шах Хусейна, и, поскольку последний не пришел вместе с царем, с точки зрения верности господину будет неправильным явиться без него, тем более сдать крепость без его разрешения. В таких или подобных выражениях он объяснял невозможность исполнения приказа. Его Величество принял эти отговорки и отправил амира Тахира садра и мира Самандара, двух своих преданных слуг, к мирзе Шах Хусейну в Татту, удостоив обещанием благосклонности. Мирза Шах Хусейн принял послов с почетом и послал шейха Мирака — цветок потомков шейха Пурана, которых глубоко чтут и которым с давних времен доверяют все Аргуны, — как вестника и с надлежащим подарком сопровождать царских послов ко двору. В письме он говорил, [244] что район Бхаккара приносит мало доходов, в то время как земли Хаджкана ³¹ очень богаты, густо заселены и плодородны; он отмечал, что Его Величеству было бы выгоднее повернуть поводья и завладеть этой землей, что его армия там ни в чем не будет испытывать недостатка, а он (Шах Хусейн) будет всегда в его распоряжении. Тот факт, что Его Величество пришел в эти края, является для него счастливым и благоприятным обстоятельством, и с течением времени, когда рассеются его страхи и опасения, он непременно будет иметь честь лично засвидетельствовать свое почтение. Он также отметил, что, после того как он будет иметь удовольствие выразить свое уважение, Его Величество сможет, приложив небольшие усилия, подчинить себе Гуджарат, а остальные территории | 174 | Индостана и так достанутся ему. Этот подлый тип обратил свои обязанности (хукук) в непослушание (у/сук) и, пройдя вратами лицемерия и обмана, облек ложь в благовидные выражения. Его Величество назначил Хиндал мирзу управлять Патаром ³² и его территориями, а сам провел пять или шесть месяцев в чудесном местечке Аухри, надеясь, что правитель Татты встанет на правильный путь. В течение этого времени он удостоил Хиндал мирзу посещением его лагеря в Патаре.

Так как уже близилось время появления луча удачи и время восхождения звезды величия и славы, — которой следовало придать благодать духовной и физической красоты и стать совершенным украшателем этого мира и будущего, — готовились средства для достижения этого великого благословения, и признаки существования высшего дара становились всё более и более явными. Ожидающие взоры небесных святых многих тысячелетий наполнялись радостью при приближении чудесного мига появления на земле этого порождения Света, и в тусклых сумерках земных надежд уже видны были отблески зари славы грядущего Света, исходящего от этой величайшей жемчужины в короне Халифата. Поскольку именно в этом походе, в прекраснейшее время года и наилучший момент, в 948 г.х. [1541 г.] ³³ он [Хумаюн] связал себя узами брака с Ее Высочеством Мириам-макани, благородной и знатной госпожой, слава о чистоте и непорочности которой и свет достоинства и святости которой распространялись с сияющего чела. Праздник счастья сопровождали роскошные церемонии и величественный ритуал, ливнем сыпались монеты из сокровищницы изобилия, и благословенные сердца ликовали. Ходжа Хиджри [245] из Джама оказал добрую услугу в этом благоприятном деле ³⁴. Затем друзья блаженства и счастья проследовали в лагерь. На некоторое время Бхаккар стал местом их пребывания. Мало-помалу, вследствие вероломства землевладельцев, поднялись цены на зерно, и страна оказалась разорена. Дурные предчувствия и негодные планы завладели умами мирз, сопровождавших Его Величество: такие мысли могли проникнуть и запечатлеться только в головах лицемеров — и Хиндал мирза наконец поддался на подстрекательства Ядгар Насир мирзы, который всегда тайно находился в оппозиции, и они, смутив Карача-хана ³⁵, управлявшего от имени Камран мирзы Кандагаром, снялись с места и пошли в Кандагар. Он также послал человека к Ядгар Насир мирзе, чтобы сообщить ему о своем отъезде и призвать его сделать то же самое.

Когда Его Величество услышал об этом, он во вторник, 18 джумада ал-аввала 948 г.х. (сентябрь 1541 г.) ³⁶, направился в дом мира Абу-л Баки и совещался с ним. Затем он послал его, вследствие серьезности | 175| обстоятельств, к Ядгар Насир мирзе, чтобы отвратить того от совершения непоправимой ошибки и вернуть на прямой путь честности. Мир уехал и здравыми рассуждениями вернул мирзу с пути противоречия на возвышенный путь согласия; словами, проникнутыми верой, и праведной речью отвратил его от негодных планов. Они договорились, что мирза пересечет реку и подтвердит служение, а в дальнейшем будет соблюдать должное почтение и повиновение при условии, что, когда будет покорен Индостан, мирза получит одну треть, а когда они прибудут в Кабул, он получит Газни, Чарх и Лохгар ³⁷, которые Его Величество Гити-ситани Фирдус-макани отдал матери мирзы ³⁸. В среду, когда мир возвращался после выполнения миссии, люди, находившиеся в крепости Бхаккара, узнав о его прибытии, послали против него солдат, которые осыпали его лодку градом стрел. Получив смертельные ранения, посланник скончался на следующий день. Его Величество Джаханбани глубоко скорбел по этому человеку и говорил, излагая лишь истину, что если положить на одну чашу весов вражду и непокорность братьев, неблагодарность всех питавшихся с его стола, беспомощность товарищей и друзей, всё, из-за чего была потеряна Индия и пережито множество страданий, а на другую — смерть мира, то, наверное, все несчастья не уравновесят эту одну потерю. И действительно, выдающиеся способности мира [Абу-л Баки] заслуживали [246] такой оценки в полной мере ³⁹. Но так как священной личности Его Величества Джаханбани были от природы свойственны и в высочайшей степени проявились гениальный ум и верный образ мыслей, подобное событие, которое могло бы стать камнем преткновения для многих святых и могущественных людей, лишь способствовало его приближению к совершенной мудрости и направляло его к смирению и покорности. Даже во время великих потрясений, лишающих рассудка и способных многих людей совратить с пути терпения, этот мудрый и богобоязненный держал совет с богоданным разумом и покорился воле Аллаха. Иначе говоря, если из-за [нахлынувшего] потока обстоятельств и сдерживающей силы своего характера он не мог достичь этого благословенного приюта, он отступил, вздыхая и причитая, как обычно делают те, чьи сердца в оковах внешних приличий, и довольствовался узкой тропинкой (тангнаи) долготерпения. Воздадим хвалу Аллаху за то, что Его Величество, по своей человеческой природе одолеваемый заботами и печалями этого мира, благодаря водительству здравого смысла оставался бодрым под бременем мировых несчастий и распознавал благо в Божественных указаниях, подобно людям благочестивым и устойчивым в вере, которые собирают букеты роз в цветнике смирения и покорности и созерцают проникающим в истину | 176 | взором цветы этого сада. Пять или шесть дней спустя после зловещего события Ядгар Насир мирза перешел реку и имел счастье принести присягу Его Величеству Джаханбани, который оказал ему милостивый прием. Тем временем шейх Мирак, посол из Татты, получил позволение отправиться в путь и увез правителю Татты послание, в котором говорилось, что его визит будет принят при условии искреннего принесения присяги. Правитель Татты через некоторое время дал знать, что скоро прибудет. Так как светильник искренности не освещал его слова, они не обрели славы исполнения. Наконец, даровав Бхаккар и его земли Ядгар Насир мирзе, в начале месяца джумада ал-ахира 948 г.х. (во второй половине сентября 1541 г.) Его Величество Джаханбани отправился в поход против Татты. Он тронулся в путь, передав мирзе эту неправедную страну, под сенью царственной справедливости обратившую свое лицо к цивилизации, и эти земли стали приносить большие урожаи зерна и различных плодов. Когда Фазиль-бек, брат Муним-хана, Тараш-бек, старший брат Шахам-хана, и другие (всего около двадцати человек) проплывали на лодке возле [247] замка Сехван, оттуда вышел отряд и атаковал их. Высадившись на берег, они напали на неприятеля и заставили его бежать назад. Некоторые из этих доблестных тигров продолжили преследование врага до стен крепости, но, не получив поддержки, вернулись к своим. 17 раджаба Его Величество Джаханбани достиг Сехвана и окружил замок. Но гарнизон успел предварительно опустошить все дома и сады в окрестностях. Во время осады правитель Татты вышел с войсками и перекрыл дорогу, прекратив поступление зерна в лагерь. Осада затянулась, поставки зерна были скудными, и вследствие этого началось дезертирство. Даже великие люди забыли о незыблемых устоях и тайком стали покидать свои места. Например, мир Тахир садр, Ходжа Гияс-ад-дин из Джама и маулана Абд-ал-Баки ускользнул