Праздник Рождества Пресвятой Богородицы

После обедни была жена о. Петра Сасагава, сендайского священника; говорила, что о. Петр совсем почти здоров, посещает в городе христи­ан, только служить еще не может — голос слаб. Ее вызвала сюда болезнь дочери, что за Марком Сайкайси, учителем.

Савва Хорие, начальник переводчиков, приходил сказать, что Тимофей Ирино, катихизатор в Сендае, сватается за Елену Янсен. Это хорошо; хоть одна из полурусских сирот будет пристроена.

Никон Мацуда, катихизатор здесь в Канда, приходил сказать, что он высватал себе Дарью Оокава, только что кончившую курс в нашей шко­ле, дочь катихизатора Павла, и в начале будущего месяца хочет повен­чаться. Дал ему 15 ен на платье, а ей 25 на то же.

Сентября 1904. Четверг

Некто Накагава, писатель в газеты, написал и издал книжку: «И-со Никорай» (герой-бонза Николай). Павел Накай принес мне эту книжку и просил принять автора, что я и сделал после обеда, успев до того прочитать свою биографию до решения ехать в Японию; совсем плохая сказка; да и откуда же им знать что, коли я не чувствую зуда чесать перед кем-либо свою физиогномию прошедшую или настоящую? Автор — молодой симпатичный человек; советовал я ему сделаться христиани­ном и писать о Церкви.

Когда он сидел у меня вместе с Петром Исикава, с которым хорошо знаком и который передавал ему кое-что обо мне для его книжки, при­шла жена Пантелеймона Сато, кандидата, оставившего службу в Семина­рии, чтоб идти на войну в качестве переводчика, и там умершего, про­сить принять двух дочерей ее 14 и 11 лет на воспитание в Женскую школу; я тотчас же согласился; хотя отец ее, Моисей Тодороги, человек богатый, но в память службы Пантелеймона Сато Церкви и его сердеч­ной преданности Церкви воспитаем его дочек на церковный счет. Всех детей от него осталось 5; остальных пусть воспитывает дед.

Секретарь Миссии Сергий Нумабе, почти 24 года служивший в сем качестве, ныне лежащий больным дома, в своем семействе, прислал дочь сказать, что ему делается все хуже, и он просится в отставку. С глу­боким сожалением приходится расстаться с ним. Был вполне честным секретарем, которому можно было поручать довольно большие суммы без всякого опасения. В исполнении других поручений также был впол­не надежным человеком. К счастью, он воспитал себе хорошего преем­ника в теперешнем подсекретаре Давиде Фудзисава. Поручил я Давиду: 1) отнести Сергию Нумабе 10 ен на лекарства; 2) сказать ему, что до конца года будет ему идти жалованье, как доселе, 37 ен 50 сен в месяц; 3) с будущего нового года он поступит на содержание заштатного, то есть на половину нынешнего жалованья — семейство его обеспечено: три сына все на разных службах, три дочери замужем.

Сентября 1904. Пятница

Японский гражданский праздник. В школах занятий не было, и Павла Накая я должен был уволить от утреннего занятия, как всегда в такие дни.

Переводил японские документы о смерти сотника Александра Александ­ровича Зиновьева для письма к его отцу, Петербургскому Губернатору.

Сентября 1904. Суббота

О. Феодор Быстров пишет, между прочим: «О. Сергий Глебов поехал уже давно опять в Японию для наших пленных». Хорошо, если приедет и если дозволят ему свободно служить у пленных; для них будет немалая отрада — священнослужение своего русского священника.

Сентября 1904. Воскресенье

Сегодня заметил в одном окне третьего этажа библиотеки разбитое камнем снаружи стекло. Кавамура — надзиратель библиотеки — повел полицейского офицера, начальника отряда, охраняющего Миссию, по­казать. Полицейский потом приходил сказать, что, «по расследовании, найдено, что стекло разбито нечаянно детьми из противоположного дома, которые часто шалят, бросаясь камнями; по всем вероятиям — мол, так». Я принял за правду, хотя на оную не похоже: камень брошен сильной рукой. Это, впрочем, со времени открытия войны, первый изъян, нанесенный Миссии.

Три новые учителя Семинарии, в прошлом году сами кончившие здесь семинарский курс: Петр Уцияма, Василий Нобори и Кирилл Мори — прилежно занимаются своим делом и люди способные; получают жало­вания по 14 ен, при пище здесь, но трудятся несравненно более, чем катихизаторы, их товарищи, получающие столько же. Поэтому я сегодня прибавил им по 3 ены в месяц, по совету с начальствующим в Семина­рии Иваном Акимовичем Сенума.

Но при сем сказал сему последнему, чтоб он оставил на будущее время свою методу просить каждому учителю прибавку жалованья, лишь только ему выйдет по расписанию лишний против прежнего урок. Как только хоть малость больше труда, сейчас же протягивают руку — запла­ти; слишком этим оматерилизовывается и профанируется дело служе­ния Церкви; а оно должно быть одушевлено и руководимо высшими, идеальными побуждениями. Церковь, конечно, служащих ей не оставля­ет, заботится о них, делает для них все, что можно; больших окладов и роскоши Церковь никогда не предлагает служащим ей, но и очень бед­ными их не оставляет. Итак, в расписании иной раз выйдет больше уроков, иной раз меньше — пусть наставник, или за него начальник Се­минарии, не требует тотчас же перемены в жалованье, тем более что в последнем случае уменьшение жалованья никогда и не просилось, а просится лишь прибавка, когда первое, и так далее — Иван Акимович согласился вперед поступать сообразно сему.

Сентября 1904. Понедельник

Посоветовавшись с Петром Исикава, принципалом Акилы Кадзима по редакции, прибавил и сему последнему 3 ены к 14, которые он получал доселе, так как он товарищ вышеозначенных трех учителей по выпуску из Семинарии и трудится не меньше их по своей части.

В сегодняшнем номере «Japan Daily Mail» мерзкая статейка англий­ского епископального миссионера в Оосака Rev. Woodd, под заглавием: «Russian barbarism». Начинает с того, что в этой газете напечатано было недавно, что русские во многих отношениях более азиаты, чем сами азиатцы. Вуд подтверждает это из области церковной; откопал у Стан- лея, в его «History of the Eastern Church» пасквильные строки о России и Русской Церкви — что «поскреби русского, и сейчас найдем татарина, а это татарство русского, между прочим, видно из того, что у него в доме в переднем углу всегда стоит икона» - и вот сей факт Rev. Woodd тор­жественно преподносит публике, как доказательство, что «у русского белая кожа скрывает желтое сердце, тогда как Япония, напротив, своими национальными действиями показывает, что у нее под желтою кожею кроется белое сердце», каковою фразою и заканчивается статья.

Александр Мурокоси, катихизатор в Кусиро, описывает свою поезд­ку в Обисиро для посещения тамошних христиан, по письму отсюда. «Христиане очень благочестивые; их несколько домов; и туда непремен­но надо катихизатора, иначе протестанты совсем смутят их: двух мла­денцев у православных епископальный миссионер уже крестил в свою веру». Катихизатора отдельного для Обисиро ныне невозможно найти, а пусть Мурокоси и вперед посещает их, о чем и написано ему.

Сентября 1904. Вторник.

Праздник Воздвижения

Петр Исикава рассказал, что у него, здесь же в редакции, был гостем один из учителей в Васеда-гакко (учреждение графа Оокума), замеча­тельно ученый и благонастроенный человек, прежде бывший каннуси; приходил спрашивать о вере и высказывал свое убеждение, что Япония непременно должна сделаться единоверною с Россиею, чтоб в будущем избежать таких ужасных войн, какая ведется ныне. Он поражен мно­жеством гибнущих в ней и ее упорностью. Итак, вот еще новая точка зрения на полезность нынешней войны: она сближает Японию и Рос­сию по закону противоположностей. Жаль только, что почти со всех своих точек зрения японцы смотрят на веру только как на дойную корову.

Сентября 1904. Среда

Был Mr. Andre перевести с русского одно письмо к французскому посланнику жены русского пленного интендантского чиновника Василье­ва, спрашивающей о муже.

Говорил он, что японцы, несмотря на разбитие русских при Ляоянге, не в выгодном положении, что положение русских, напротив, улучшает­ся, и к ним все больший и больший приток новых войск, так что, веро­ятно, они скоро перейдут в наступление. Дай-то Бог! А Порт-Артур все держится. Генерал Стессель положительно герой. Япония сгорает от нетерпения поскорее видеть эту крепость у своих ног. Для пленных из Порт-Артура уже готовятся помещения в Сендае, Нагоя, Сидзуока, Саку­ра и так далее. Если в самом деле все эти места наполнятся русскими пленными, то где же мы священников для них найдем?

Сентября 1904. Четверг

Утром раздосадовали письма катихизатора в Сюзендзи и жены о. Павла Косуги: «пришли, мол, денег, кровь горлом у него опять показалась». Но что же местные христиане не помогают? Там все богачи, содержатели гостиниц с минеральными водами, и, кроме несколько помогающего врача Иоанна Нода, никто гроша не дает — а сколько писалось и говори­лось, что Миссия, кроме определенного на содержание о. Павла, боль­ше не может давать ему — пусть местные христиане помогают! Послал я 5 ен, и вновь — письмо к христианам с убеждением помогать о. Павлу; в письме указал пример русских христиан и прочее — да что! Опять, вер­но, прока не будет. Вот-то заскорузлость в материализме у японских христиан! Никак не пробьешь кору! В отчаяние приводят. Оживит ли Господь когда этих мертвецов?

После полудня были Rev. King и Rev. Turner, последний — 8 лет мис­сионерствовавший в Корее и ныне едущий в Англию, чтоб быть рукопо­ложенным в епископа, на место Bishop Cort’a, который отказался от управления Миссиею в Корее на том основании, что не может изучить корейский язык. Говорил Turner, что в Корее у них 400-500 христиан, а всех протестантских христиан в Корее будто бы 20 тысяч, католиков же 40 тысяч; должно быть, по незнанию, а не злонамеренно преувеличивает.

Сентября 1904. Пятница

В Семинарии один оказался заболевшим дизентерией; его взяли в городскую больницу, и для Семинарии назначили пятидневный каран­тин: никто туда и никто оттуда. К счастью, там живут некоторые учите­ля, так что классы будут продолжаться; для учеников же Катихизатор- ской школы, живущих здесь, а ходящих на классы в Семинарию, лекции будут здесь даваться учителями, живущими в городе. В первый раз такой казус в миссийском училище.