Сентября / 9 октября 1904. Воскресенье

О. Андрей Метоки пишет, что секретарь Французского Посольства посетил его и спрашивал, все ли у него благополучно по Церкви, нет ли притеснений от кого, на что о. Андрей ответил, что ни от кого нет и что по Церкви все тихо и спокойно.

Христиане из Камаиси, Канида, Симооса были и отзывались, что ныне нигде нет гонений на них от язычников — все убедились, по-види­мому, что Православная вера нисколько не в противоречии с патрио­тизмом. По крайней мере, эта польза от войны.

Сентября /10 октября 1904. Понедельник

Недалеко от Токио, в Кавасаки, живет благочестивый христианин, Павел Унно, 63-х лет,— убеждает меня отправиться в Порт-Артур и убе­дить русских сдаться японцам, чтоб не было дальнейшего кровопроли­тия, противного христианской вере; два раза писал мне о сем. Катихиза­тор Фома Оно, его приятель, отправился к нему объяснить, что это невозможно для меня — если б и отправился, никто не послушает меня. Все-таки Унно не вразумился. Указал я Фоме Оно настаивать, чтоб Унно уразумел смысл слов Спасителя (Лук. 12; 13-14) и успокоился, питая надежду, что Господь обратит зло войны к большому добру, и так далее.

Сентября /11 октября 1904. Вторник

Была жена катихизатора Иоанна Нитта на пути из Коофу, где посе­щала больного отца, в Фукуока и Ицинохе к мужу; говорила, что Церковь в Коофу совсем ослабела, к молитве в воскресенье и в субботу приходит один или не более трех; слушателей учения ни одного, а могли бы быть. Прямо катихизатора не осуждала, но по всему видно, что Стефан Тадзима ровно ничего не делает для Церкви. У католиков тоже плохо там, а протес­танты преуспевают — несколько сект там, и все имеют успех. А ведь как просился Тадзима опять в катихизаторы! Видно, что после неудачного занятия торговлей просто захотел успокоиться на небогатом, но верном хлебе церковном. Уразумевать надо людей прежде, чем на службу при­нимать!

Сентября /12 октября 1904. Среда

Из Французского Посольства был Adam, первый переводчик, заве­дующий делами наших военнопленных, с большою пачкою распечатан­ных писем, со вложением денег; письма из Порт-Артура посылались в Чефу для отсылки в Россию к родным писавших; но китайская джонка, на которой они были, захвачена японцами, письма попались им, распе­чатаны, прочитаны и присланы к Французскому Посланнику. Адам про­сил перевести адресы, надписанные по-русски; письма будут отправле­ны в Петербург для рассылки по родным. Бедные порт-артурцы! Помоги им, Боже, отсидеться до выручки! Быть может, Куропаткин скоро разо­бьет японцев; кажется, его дела поправляются.

Сентября /13 октября 1904. Четверг

К военнопленным в Мацуяма послано 50 первоначальных учебников русского языка для обучения грамоте безграмотных там — прописи, грамматики; офицерам посланы альбомы миссийского Собора (просив­шим доселе чрез о. Сергия,— 20 экземпляров, и написано о. Сергию Суд­зуки, что если офицеры желают, то и всем будет послано по альбому).

Из Химедзи просят письменных принадлежностей для обучения письму безграмотных, которых там оказалось «из 360 человек армейских 84 че­ловека, и которые все изъявили полное желание начать учиться», как пишет фельдфебель Симеон Стороженко, человек, видимо, с образова­нием. Просьба будет исполнена.

Октября 1904. Пятница.

Покров Пресвятой Богородицы

Наше Женское благотворительное общество, по обычаю, праздновало свою годовщину. Для сего в Соборе, по просьбе собравшихся женщин, отслужен был благодарственный молебен, потом панихида по умершим членам Общества, которую служил я соборно с иереями. Во главе имен ныне поставлены были, по обстоятельствам времени, трое убиенных на войне, и из них первым Яков Ито, сын соборного старосты Павла Ито, убитый в Порт-Артуре; так Общество хотело почтить благочестивых его родителей, очень сокрушающихся его смертью.

После службы здесь же, в Соборе, произошел с о. Романом Циба весьма неприятный разговор по следующему случаю. Вчера Никон Ма­цуда, катихизатор Церкви Канда, значит — самой центральной во всей Японии, только что женившийся на днях, пришел просить на платье жене — «становится холодно, нечего надеть». Я дал ему просимое и сказал:

— Я поговорю с о. Романом, чтоб он убедил христиан Церкви Канда положить от них некоторую сумму в дополнение к получаемому от Мис­сии содержанию действительно скудному для двоих (14 ен).

По окончании панихиды, в алтаре, и говорю о. Роману:

— Никон Мацуда до сих пор ничего не получает от своего прихода. Ныне хороший случай убедить христиан помогать ему: он только что женился; для двоих получаемого от Миссии содержания мало. Чтобы христиане здешнего прихода положили от себя некоторое содержание катихизатору, это важно не только как помощь местному катихизатору, но и как пример для всех Церквей. Этот приход при Соборе — централь­ный всей Церкви; он — точно маяк для нее; и маяк до сих пор темный — засветите хоть маленький огонек, на него пойдут многие. Итак, собери­те же не в это, а в следующее воскресенье христиан вашей Церкви (в это воскресенье, послезавтра, рано — не успеете всех оповестить) и убедите их положить некоторую сумму на содержание их любимого катихизато­ра, Никона Мацуда; представьте им, как это будет полезно и в виде примера для всей Японской Церкви, в которой мы так усиленно и до сих пор все еще безрезультатно стараемся возбудить сознание обязанности содержать своих церковнослужащих.

— В следующее воскресенье я в Йокохаму отправлюсь.

— Разве там есть что особенное — нужно крестить или что другое?

— Ничего нет особенного.

— Так вы можете отправиться в дальнейшее воскресенье.

До сих пор надувавшийся на мою речь о. Роман, видимо, с неудо­вольствием слушавший ее, как вспыхнет гневом! Точно перед ним не Епископ, а церковный сторож, и точно предмет разговора — не весьма важный для Церкви, а швабра.

— Я могу распоряжаться своим временем и своими Церквами! В Йо­кохаме нет ничего особенного, но я положил туда ехать и должен ехать!

На это я ему сказал:

— Ладно. В следующее воскресенье поезжайте в Йокохаму, но в даль­нейшее непременно сделайте собрание христиан. Если не сделаете, бу­дете виноваты в непослушании Епископу и будете наказаны (конечно, не чем иным, как вычетом из жалованья, получаемого от Миссии). И представьте собранию то, что я говорил, и так, как говорил. Кроме того, я попрошу кого-либо из людей надежных говорить собранию, на­пример, Петра Исикава.

С этим я оставил его в алтаре. Он, однако, спохватился и догнал меня на амвоне: «Извините!»

— Извиняю,— я промолвил и ушел. А в комнате позвал Петра Исика­ва, бывшего в редакции, рассказал ему дело и поручил говорить в собра­нии и убедить, насколько удастся, христиан положить помощь Никону Мацуда, что Исикава и обещал сделать.

При Кафедральном Соборе обыкновенно бывает умный протоие­рей, избранный из всего духовенства. А здесь вот о. Роман, из чтецов выпрошенный когда-то в иереи христианами Маебаси, чуть не заморен­ный там голодом христианами, отказавшимися исполнять свое обеща­ние насчет его содержания, потому взятый сюда, помогавший здесь по приходу о. Павлу Сато, когда о. Павел был здоров, оставшийся вместо его, когда паралич поразил о. Павла,— и ныне вот первенствующий в Соборе и приходе Канда. Изволь с ним успешно вести церковные дела, когда он не в состоянии в толк взять и важность их! А другие иереи здесь? О. Петр Кано, прогнанный от себя Церковью Одавара, о. Феодор Мидзуно, взятый сюда для исправления от пьянства (от которого, к счастью, и исправился, живя дверь с дверью со мною).

Осматриваю я мысленно иереев: кого бы взять сюда в протоиереи — человека дорожащего истинными интересами Церкви, и притом умного и исполнительного? Никого нет!

Октября 1904. Суббота

Из России получены «Московские Ведомости», все, начиная с марта до сих пор, и ответ на имя Петра Исикава, почему они до сих пор не были посылаемы — «Московский Почтамт в марте объявил, что почто­вые сообщения с Япониею прерваны», которые, однако, потом были возобновлены, о чем почтамт не уведомил своевременно редакцию «Московских Ведомостей».

Присланы вследствие запроса Петра Исикава, сделанного без моего ведома. Очень сухой ответ Льва Александровича Тихомирова показывает, что запрос Исикава, по неумелости, конечно, сделан был, должно быть, в довольно грубой форме.

К письму приложена записка такого содержания: «Пользуюсь случа­ем попросить всякого, кто пожелает — разъяснить: имеют ли православ­ные пленные, в Японии пребывающие, какое-либо духовное утешение, а равно напутствование в случае смерти со стороны Японской Право­славной Церкви... Мы, русские, ни разу не слыхали, чтобы православ­ных пленных навестил православный священник»,—и так далее. Это уже крайняя обида для нас, делающих все возможное для наших воен­нопленных, имеющих и священников для религиозного утешения, и книги для чтения от Миссии и Японской Церкви. На это пусть ответят «Московским Ведомостям» члены японского православного «Общества попечения о русских военнопленных»; отвечу и я, со своей стороны, в письме к Льву Александровичу Тихомирову.

Октября 1904. Воскресенье

Из Церквей только просьбы о деньгах: в пяти письмах сегодня просят.

А тут еще по школам расходы и неприятности: инспектриса Текуса Сакаи, дочь покойного о. Иоанна Сакаи, заболела так, что приходится укладывать в городской госпиталь; обещал давать на это 1 ену в день; прочее, если мало, пусть Женское благотворительное общество дает. Иов Хиби, лучший из старших учеников в Семинарии, заболел чахот­кой. Кроме неприятностей, чего же ждать от жизни?

Вот болтаются флаги, вывешенные японцами у ворот в ознаменова­ние новой их победы над русскими в Манчжурии...

Октября 1904. Понедельник

Был с визитом английский епископ Awdry. Я ему сказал комплимент за его речь в Каруйзава, в собрании проводивших там лето миссионе­ров, действительно, замечательную; он сказал, что отсылает ее домой, в Англию, чтоб там видели, что здесь думают; обещался и мне прислать экземпляр. Говорили, между прочим, о текущей войне, причем оказа­лось, что Bishop заражен всеми теми мыслями о России, что проповеду­ют злые враги ее, политические выходцы,— «пользою войны-де будут внутренние преобразования в России — народ будет удовлетворен в сво­их требованиях», и прочее. Я уверял его, что в России вовсе нет разлада между царем и народом, что преобразования постепенно идут, но что нельзя же такому огромному телу, как Россия, разом преобразиться, и так далее. Молча слушал, но едва ли убедился. Где их убедить!

Октября 1904. Вторник

О. Роман Фукуи пишет с острова Сикотана: «половина курильских христиан, бывшие на рыбной ловле на острове у берега Камчатки, по обстоятельствам военного времени, вернулась домой; и теперь все они, курильские христиане, на Сикотане; всех же их, с детьми, 64 человека. Печальное между ними то, что отлучавшиеся на рыбные ловли привык­ли к пьянству, женщины развратились так, что семь беременных неза­мужние, каковых он лишил причастия ныне. Чиновник — начальник их — никого не отпускает в школы ни в Хакодате, ни даже в Немуро; сократил их продовольствие рисом, обращается с ними строго; это, быть может, послужит к их исправлению в поведении; но жаль, что мешает учиться тем, которые могут и хотят. У них своих заработанных промыслами есть 13 тысяч ен; но без разрешения японского начальства они не могут расходовать их даже на такое полезное дело, как посылка детей в школу в Немуро или Хакодате».

Октября 1904. Среда

О. Николай Сакураи из Саппоро пишет, между прочим, что «он до сих пор под сомнением в патриотичности — за ним тщательно следят, с кем поговорит или к кому пойдет, тотчас узнают, о чем говорил, что делал; между тем ему полицейские говорят, что стараются лишь охра­нять его и нисколько не из подозрения». Быть может, последнее и правда; во всяком случае — служебному делу о. Николая нисколько не мешает, а это только и нужно.

Расходы все растут; ныне на путешествие по своим Церквам о. Николай просит уже 42 ены 20 сен.

Октября 1904. Четверг

Сегодня «Japan Daily Mail» повествует, что «Англия шокирована ужас­ным кровопролитием, идущим ныне в Манчжурии, и приписывает его вполне России; тогда как Япония сражается за свою жизнь, Россия воюет только из бюрократического честолюбия; Япония делала до по­следней крайности все возможное, чтоб избежать войны, ее Прави­тельство решительно все приносило на алтарь мира, но ничто не помог­ло — Россия не хотела никаких уступок» и так далее. Что может быть омерзительней этой чудовищной лживости и фарисейства? И кого об­манут?

Октября 1904. Пятница

Один протестантский Reverend просит сообщить, для помещения в альманахе, состав Православной Миссии, имена и адреса моих помощ­ников. Ответил: Rus. Eccles. Mission. Bishop Nikolai. That is all I have no helpers, except Japanese и так далее.

Из 20 разных миссий в Японии ни одной такой бедной миссионерами, как наша. Знать, уж. такова Воля Божия!

Военнопленные в Фукуцияма просят книг. Их там 108 ныне; но при­готовлено помещение еще на тысячу; значит японцы ждут еще победы себе. Доколе ж это будет? В 15-е число сего месяца всех пленных состоя­ло 2785, по официальному уведомлению. Из них более 30 человек ныне отпускаются в Россию: принадлежащие к врачебному составу, 70-ти лет­ний чиновник с «Рюрика» Онисимов и калеки.

Октября 1904. Суббота

Вчера кончили мы с Накаем перевод Ирмолога и принялись за пере­смотр чтений Евангелия, которое, с Божьей помощью, скоро и станем печатать для употребления в Церкви.

Из России пришли заказанные мною о. Феодору Быстрову для пленных Новые Заветы — 115 экземпляров и молитвенники — 54 экземпляра.

От военнопленных офицеров из Мацуяма получены их фотографи­ческие группы.

Октября 1904. Воскресенье

К обедне хотели быть, но запоздали и пришли в то время, когда христиане выходили из Церкви, Mr. Sydney Smith, летом бывший у меня, корреспондент «London Daily Mail», прибывший из Англии для войны, Е. J. Harrison, Токіо Correspondent, «London Daily Mail» и некто R. W. Pearce. Смит принес показать мне и оставил у меня издание «Japan’s Fight for Freedom» — рассказ о событиях с 9 по 13-е февраля 1904 года. Между иллюстрациями тут (должно быть, с злым намерением показать относи­тельную взаимную величину восхваляемой Японии и поносимой Рос­сии) моя и Павла Накаи фотографическая карточка, на которой мы снялись когда-то вместе, и на которой он, и без того уродливо-малый ростом, представляется карликом сравнительно со мной, и между рус­скими великоростным.

Подпись: «Bishop Nikolai, head of the Russian Greek Church in Japan, and hisjapanese interpreter. The Bishop is the only Russian now in Japan».

Смит только что вернулся с театра войны; видел битву при Ляояне, говорит, что японцев убито в ней десять на каждого русского; всего тысяч 30; показывал снятые им на месте фотографии: убитого русского, русские траншеи после взятия их японцами и прочее; говорит, что насмотрелся таких ужасов, что больше не желает видеть их и возвраща­ется в Лондон. Я ему подарил альбом Собора и фототипии внутреннего и внешнего вида Собора; его товарищам тоже фототипии; кроме того, все трое пожелали иметь русские Новые Заветы, и непременно с упла­той за них, выложив по 1 ене за экземпляр.

Из Мориока телеграммой известили, что умер старик, 71 год, диакон Иоанн Сайкайси. Царство ему Небесное! Снабдил его сына, кандидата Марка Ивановича Сайкайси, средствами на погребение, свечами и на­писал в Сендай, чтоб отправились погребсти о. диакона священник Иоанн Катакура и диакон Тит Кано, в помощь к священнику в Мориока Петру Ямагаки.

Октября 1904. Понедельник

Остались мелочи по приготовлению к печати Церковных Евангелий и Апостола и исправлению Ирмология. Пора приступать к Октоиху. Боже, еще целое море переводов! Но зато какая польза будет от них! Нужно только в Церкви внятно читать и петь, а молящемуся вниматель­но прислушиваться — и целое море христианского научения вливается в душу — озаряет ум познанием догматов, оживляет сердце святою поэ- зиею, одушевляет и движет волю вслед святых примеров. Это не протес­тантская церковная беднота, пробавляющаяся несколькими ветхозавет­ными псалмами, своими слезливыми стишками и самодельной каждого пастора проповедью — «чем богаты, тем и рады»; и не католическая богомольная тарабарщина с органными завываниями. Это — светлая, живая, авторитетная проповедь и молитва устами всей Церкви Вселен­ской, голосом Боговдохновенных Святых Отцов, в совокупности столь же авторитетных, как Евангелисты и Апостолы, верховодители церков­ной молитвы... Помоги, Боже!

Октября 1904. Вторник

Начали перевод Октоиха и перевели сегодня при разных помехах два листа.

Война прибавила много дела; постоянно приходится переписываться с местами, где военнопленные, и посылать туда разное — деньги священ­никам, книги, иконы, крестики и прочее. А военнопленных все прибав­ляется; до 22 числа сего месяца было 95 офицеров и 3005 [sic] унтер- офицеров и нижних чинов; сегодня же газеты извещают, что 709 человек вновь взяты в последнем сражении при Шахо. Боже, когда же это пре­кратится?

Октября 1904. Среда

С почты принесли на имя Петра Исикава номер газеты «Новое вре­мя», от 23 августа, присланный ему Львом Александровичем Тихомировым. В газете фельетон: о «русских военнопленных в Японии»; статья заклю­чается словами: «Отчего наша Православная Миссия в Токио не позабо­тится послать к ним священника, не озаботится доставить ИхМ хотя бы образа» и прочее. Такая отчаянная неправда на Миссию возмутила меня.

Но сейчас же пришло и успокоение. Как видно, эту статью прочитал и о. Феодор Быстров в Петербурге и тотчас же послал поправку на нее из полученного кстати тогда письма моего к нему, написанного после Собора, в котором, между прочим, упоминалось, что «в Мацуяма давно уже служит священник у военнопленных, и что мы готовим к посылке другого в Маругаме, что я, кроме того, озабочен посылкою книг воен­нопленным, что ныне готовится к отсылке в Мацуяма 363 ящика книг и 1000 брошюр, и это уже не первая посылка туда»,— и прочее. Выдержка из письма моего напечатана была в «Новом Времени» 26 августа, а 31 ав­густа в «Московских Ведомостях» появилась передовая статья пера Льва Александровича Тихомирова: «Война и Японская Православная Цер­ковь», где приводятся из «Нового Времени» вышеозначенные сведения и очень сочувственно трактуется о Миссии, советуется читателям посы­лать книги для военнопленных.

И совет этот не пропал даром: сегодня же пришла на мое имя пачка религиозных брошюр из Москвы от одного жертвователя; всех брошюр 188; жаль только, что почти все слишком маленькие.

Октября 1904. Четверг

В Маругаме и Фукуцияма отправлены буквари для обучения грамоте неграмотных из военнопленных, книжки для чтения, письменные при­надлежности для обучения письму. Буквари приходится покупать здесь, печатанные японцами, и платить за них немало, по 27 и 30 сен за книжку, а разослано уже далеко за сотню, и еще надо.

Иконами в киотах с лампадками, конечно, снабжены от Миссии не только все места, где живут пленные, но каждая из комнат у них. Даже масло для лампадок рассылается всюду от Миссии, потому — где же им, бедным, взять?

Октября 1904. Пятница

Письма из Церквей незначительные. Впрочем, извещают и о креще­ниях. Все Церкви мирны; гонений нигде нет; только в Каяма христиане еще не поладили с язычниками.

О. Симеон Мии извещает, что он почти здоров и собирается посетить наших военнопленных во всех 4-х местах: Мацуяма, Маругаме, Химедзи и Фукуцияма, и отвезти им гостинцы, купленные на 20 ен, которые собрали для того между собою христиане Кёото; просит только у меня денег на дорогу. Я тотчас же послал ему 20 ен.

Октября 1904. Суббота

Вчера был Rev. Jefferys, американский епископальный миссионер. Спрашивает:

— Правда ли, что православные японцы дали обещание быть верными (loyal) русскому Императору?

— Какие же это японцы?

— Да всей Японии православные.

— Впервой слышу от вас. Православные японцы, напротив, на деле доказывают свою лояльность собственному своему Императору: уже многие умерли, сражаясь за него.

— Я ведь не верю; я только счел нужным сказать вам, что слышал. А слышал я это от одного нашего проповедника здесь в Токио, по фами­лии Сасаки, человека весьма близкого ко мне, так как он мною же когда- то обращен в христианство.

— Где он живет? Я пошлю к нему одного из наших христиан разубе­дить его в заблуждении.

— Я вам пришлю его адрес.

Сегодня и прислал. Я отдал его Петру Исикава, чтоб он повидал этого Сасаки, отнес ему мои окружные письма по поводу войны и испра­вил его мысли насчет православных, если только он не злонамеренно хочет чернить православных своих соотечественников.

Jefferys говорил еще, что собирается проситься на театр военных действий, чтоб проповедывать христианство японскому войску, о чем, по его словам, тоже «считал (почему-то) нужным предупредить меня». Впрочем, едва ли успеет в своей просьбе; многие миссионеры проси­лись туда, между ними три католические патера; но подозрительные японцы до сих пор никого не пустили; одни японские бонзы там между войском, да несколько японских же христианских проповедников.

Подозрительность японцев доходит до крайностей. Все посылаемое мною нашим военнопленным не скоро доходит до них. «Почему?» — спрашиваю. «Задерживается, пока не рассмотрится властями, а у них других дел много»,— ответ.

Октября 1904. Воскресенье

За неделю объявлена была японцами панихида по убиенным в войне, и сегодня оную после обедни служили. Я счел нужным участвовать в ней. Облачившись в мантию и вышедши на амвон в сопровождении иереев, я сказал: «Совершим панихиду по убиенным в войне (сен-си-ся). Они ваши единокровные (дообоо-но) братья, а мои духовные дети (син-си). Итак, вы с братскою любовью, я с любовью отца принесем теплые моления Господу, чтоб Он их страдания и смерть, принятые ими в исполнении их долга к своему Отечеству и Государю, вменил им как мученический подвиг и удостоил их за него Царствия Небесного.

К их именам присоединили имя диакона Сайкайси, умершего на этой неделе. Он был один из первых по времени христиан Церкви в Мориока и много потрудился для нее»...

Всех «сенсися» оказалось 11 человек, с Пантелеймоном Сато в их числе.

О. Симеон Мии прислал письмо в «Иан-квай» (наше Христианское общество попечения о русских военнопленных) с просьбой, когда посе­лены будут военнопленные в Нагоя, то его назначить на служение у них. Василий Ямада и Петр Исикава приходили ко мне с этим письмом. Я вполне согласен, если только он будет способен.

Октября 1904. Понедельник

В Фукуцияма, где ныне уже до 200 наших военнопленных, отправле­ны сегодня 2 ящика книг из Миссии для чтения им и в их собственность; книг всех 247 и брошюр 888, в том числе 188 брошюр, на днях получен­ных из Москвы, очевидно, с назначением для военнопленных.

По сегодняшнему подсчету в «Japan Daily Mail» до 15 числа октября нового стиля всех убитых и раненых на войне, с начала ее, японцев: 43 902 человека, русских: 120 489 человек; в это число еще не входят убитые с той и другой стороны в Порт-Артуре. Не может быть, чтоб эта пропорция была правильна. В каждом сражении всегда убитых и ра­неных с русской стороны показано вдвое-втрое больше, чем японцев. A Sydney Smith, лондонский корреспондент, на днях говорил про битву при Ляояне, которой он был свидетелем, что японцев убито десять на одного русского. Где же правда? Наверное, японцы скрывают свои под­линные утраты.