Организация даннических отношений русских княжеств с Золотой Ордой

 

С получением ярлыков на княжеский престол русские князья в проведении внутренней политики сохраняли свою независимость от ханской власти. Здесь продолжала существовать та система государственного управления, которая сложилась, в домонгольскую эпоху. Эволюция власти проходит в плане изменения порядка сбора дани, а затем и в направлении усиления московских князей и превращения их в правителей Московского государства.

С установлением монголо-татарского ига порядок сбора дани был следующим. Ее собирали ордынские сборщики-баскаки. Они приезжали на Русь в сопровождении вооруженной охраны. Для раскладки дани проводилась специальная перепись (число). Ею занимались ордынские численники, которые ходили по домам и устанавливали размер дани, используя старые русские единицы обложения - соху. Одновременно с переписью численники приступили к созданию на Руси баскаческой военной организации. Они принудительным набором образовывали из местного населения военные отряды, во главе которых ставили своих десятников, сотников, тысячников и темников. Эти отряды не подчинялись русским князьям и полностью поступали в распоряжение баскаков, которые строго следили за выполнением установленных повинностей и вообще за всей жизнью русских княжеств. Отряды баскаков располагались в Суздальской, Муромской, Рязанской, Тверской, Курской и Смоленской землях. Великий баскак, которому подчинялись все местные баскаки, находился при Александре Невском во Владимире и связывал князя по рукам. Военная организация баскаков заменяла собой оккупационные войска. Однако во внутреннюю жизнь русских княжеств она не вмешивалась. Ее интересовал только размер собранной дани. Во всем остальном княжеская власть была самостоятельной.

Дошедшие до нас средневековые памятники, свидетельствующие об отличительных чертах и специфике отношений даннической зависимости, сложившихся между Русской землей и Золотой Ордой, иллюстрируют их в своем непосредственном (образно говоря, «прикладном») проявлении не только в нескольких формах, но и с использованием различных властных механизмов. Что, в свою очередь, позволяет рассматривать процесс становления, стагнации и краха так называемого «многовекового татаро-монгольского ига» с принципиально иной точки зрения, чем это принято, например, в рамках его «хрестоматийной» интерпретации.

Говоря о фискально-податной системе, действовавшей на Руси в течение многих десятков лет, довольно непросто представить, чтобы скотоводы-кочевники, в свое время многое в военном деле и практике публичного управления заимствовавшие у китайцев, привнесли извне что-то принципиально новое (приспосабливать под свои нужды всегда значительно проще), введя на подконтрольных территориях какое-то новшество, до сих пор не известное. «Мы не знаем, - признает БД. Греков, - как именно производились переписи в целях собирания дани до татар, но мы имеем совершенно точные факты о взимании дани и единицах обложения («рало», «плуг», «соха»). Этими уже готовыми единицами обложения и воспользовались татары».

Разделяя подобную точку зрения, вместе с тем нельзя не согласиться с выводами одного из крупнейших дореволюционных историков государства и права - И.Д. Беляева, рассматривавшим сложившуюся со временем данническо-податную систему в контексте ее смешанного («гибридного») характера. «Разные виды даней, платимых русскими в Орду, можно разделить: на дани, введенные татарами, и дани, еще до татар бывшие в употреблении на Руси.

К первому разряду податей принадлежит:

) царева пошлина или дань, потом особая пошлина царице, далее особые пошлины ордынским князьям, послам и всем гонцам, посылаемым ханом в Россию.

) запрос, то есть надбавка дани по новому ханскому приказанию;

) ям - подать, платимая на содержание татарских вестовых служб;

) тамга - пошлина, собираемая на торгу от покупки и продажи товаров;

) заказ - временное требование ханом каких-либо произведений земли, или промыслов;

) кормы ханских послов и коней, становое, въездное и мимоходное;

) поминки, то есть подарки ханам, его женам и придворным, посылаемые в знак подданства - чисто китайский обычай.

) работы и службы по приказанию хана или ордынских князей.

Второй разряд податей составляли сборы, заимствованные от русских. Анализ источников, прежде всего «Русской Правды» и княжеских грамот, позволяет выделить три основные группы, условно говоря, «бюджетно-финансовых» поступлений: 1) судебные; 2) торговые и 3) податные.

К доходам податного характера относились: а) дань; б) полюдье; в) истужница; г) урок, или оброк; д) почетье; е) вено и ж) повоз.

На протяжении длительного периода истории русских славян данничество олицетворяло собой форму племенной и этнической зависимости (или, наоборот, господства), поэтому свободно укладывалось в рамки архаики патриархальных, родоплеменных отношений. По языческим верованиям, взять вещь или имущество, принадлежавшую другому лицу, означало тем самым получить власть над этим человеком. Исходя из указанного критерия, дань могла быть и необременительной, но политическое положение данников от этого не менялось - оно все равно приравнивалось к рабскому состоянию.

В этот период повсеместным способом взимания дани было полюдье - периодический объезд правителем (со временем - специальным воеводой-»даньщиком», назначавшимся князем: «в то же время приключися прити от Святослава дань емлющи Яневи») во главе дружины в конце осени, после сбора урожая, в форме регулярного военного похода, присоединенных ранее территорий. Несмотря на то, что обычай княжеского полюдья сохраняется и в XII - начале XIII в. (к примеру, летописный автор упоминает, что в 1190 г. «великому князю сущу в Ростове в полюдьи»), а в церковных владениях - и до XV в. существенным образом меняется само институциональное содержание этой акции, так как князь направляется в соответствующий город-общину или волость осуществлять уже исключительно судебные функции, получая, естественно, при этом какие-то подарки и подношения, со временем приобретшие статус как бы обязательных и постоянных источников княжеского дохода - полюдье даровное и погородье.

Трансформировавшись в подать внутригосударственного и постоянного характера, дань получает не только новое содержание, но и название - урок («оброк»), или уклад. Необходимо подчеркнуть, что урок (или оброк) представлял собой не только один из древнейших видов платежей (об оброках летописи говорят применительно ко времени правления княгини Ольги, установившей «оброки и дани по Луге»), но и фискальный институт, наиболее часто встречающийся в источниках домонгольского периода. Скорее всего, термином «урок» («оброк») обозначались все виды общественных работ-»служб» и податей, в случае возможной замены отправления соответствующей повинности или службы в «натуральной форме» каким-то денежным либо иным имущественным эквивалентом, со строго и заранее фиксированной суммой выплаты.

В первые десятилетия азиатско-ордынского владычества ханы акцентировали внимание на сборе дани-»выхода» и прочих «налоговых» поступлений исключительно собственными «фискальными силами», в рамках так называемой «откупной системы» (о чем наглядно говорит терминология летописей, в которых появляются обозначения, не встречающиеся в предыдущий исторический период, типа «откупщик», «откуп» и «бесермен»). Из-за неэффективности деятельности мусульманских купцов и активного саботажа со стороны местного общинного населения эти функции со временем передаются великим князьям, с привлечением выборных представителей городских, волостных и сельских самоуправляющихся сообществ, осуществлявших ряд делегированных управленческих, в том числе фискальных, полномочий.

Известно, что Северо-Западный регион Русской земли, в силу целого ряда исторически обусловленных причин, не испытал на себе «всех прелестей» татаро-монгольского нашествия («Батыева погрома»), так как военный поход 1238 г. был приостановлен (по утверждению летописей - не более чем в ста верстах от «северной» столицы древнерусского полицентричного государства). К тому времени, когда начался процесс переписи населения, Новгородская, Псковская и Вятская земли представляли для Орды своего рода «тегга incognita* со всеми вытекающими из этого социальными, хозяйственно-экономическими и политико-правовыми последствиями. В связи с чем определить статус тех территорий, которые подпадали под суверенитет и юрисдикцию новгородского вечевого собрания и властных общинных институтов, формируемых непосредственно местным населением, применительно к золотоордынским ханам представляется возможным лишь на гипотетическом уровне.

Татаро-монгольскую власть выражал не кто иной, как великий князь владимирский (сажая, по «согласованию» с местными сообществами, на новгородский и псковский престол своих сыновей или бояр-посадников), получавший на это соответствующий ханский «ярлык».

С практической точки зрения не составит большого труда предположить, что не в последнюю очередь причины перехода к традиционным формам взимания даней и податей кроются в неприкрытом грабеже со стороны тех представителей ордынской регионально-туменной администрации, которым были делегированы полномочия по сбору соответствующих «налоговых» поступлений. Решение хана Узбека передать фискальные функции русским князьям носило вполне объективный и исключительно прагматичный характер. Бесермены-»откупщики», нередко совместно с местными князьями, обирая народ практически до нитки, просто не могли вести себя иначе, так как, помимо ханских имущественных интересов, превалирующим с их стороны было стремление максимальным образом удовлетворить собственные потребности. Используя известные параллели, их деятельность в какой-то степени корреспондирует с тем, что в литературе по истории государства и права принято называть «системой кормлений». На эту особенность обращали внимание многие исследователи. «Сначала татары сами собирали дань, - отмечал в начале прошлого века М.К. Любавский, - посылая особых данщиков или отдавая эту дань на откуп ханским наместникам на Руси - баскакам и бесерменским (восточным) купцам. Обирательство этих лиц вызвало целый ряд восстаний в Ростове, Суздале и Ярославле, после чего ханы стали уже поручать сбор дани русским князьям, которые и отвозили ее в Орду. Дань эта стала называться выходом, и это слово как нельзя лучше характеризует ее значение. Дань эта была действительно выходом, ежегодным изъятием из народного обращения значительной части капитала, успевавшего за это время накопляться в стране. Деньги уходили совсем из страны, не оставались в ней, как княжеская дань, не приводили эквивалентные ценности из-за границы на Русь, как княжеские закупки у иноземных народов».