А надо ли нам вообще быть похожими на красную шапочку.

На каждой Неделе моды я задаю одни и те же вопро­сы: почему все модели в скафандрах, почему они оде­ты, как Кай и Герда, или раздеты вовсе. Я бы ни за что не оделась подобным образом. А затем я вспоминаю, что показ — это всего лишь представление, и что зада­ча моды - развлекать, будоражить воображение и сде­лать мир лучше. Мода - это искусство, а искусство копирует жизнь. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется одеться, как Красная Шапоч­ка, и отправиться бродить в поисках волков. Пора ку­пить красную шапочку.

ЧТО ПРОИЗОШЛО С ТЕМ ПОКАЗОМ?!

Невероятно! Едва в городе выпал невиданный снего­пад, прошло всего каких-то пару часов, и снега как не бывало! И все снова возвращается на круги своя, как раз к понедельнику, когда нужно идти в школу. Мне кажется, что это заговор, согласно которому мы все должны быть в школе на День святого Валентина. Он обещает перерасти из школьного праздника в нацио­нальный. Но я, наверное, все равно заколю все уроки в этот день. А как еще я могу получить удовольствие от роз, шоколадных конфет и драгоценностей, кото­рые получу от своих тайных поклонников?

ВАШИ ПИСЬМА

Дорогая сплетница!

Я в скверном настроении: девушка, которая мне нравится, похоже, совершенно меня не перева­ривает. Твой сайт утешает меня.

- грусть

Привет, грусть.

Откуда ты знаешь, что ты ей не нравишься? Ты что, спрашивал ее об этом? Помни: если она тебя отошьет, я всегда в твоем распоряжении.

- Сплетница

дорогая сплетница!

ты такая клевая, будешь моей девушкой?

- оскар

Дорогой оскар.

Спасибо за комплимент. К сожалению, я уже кое-кому дала согласие на подобное предложение и собираюсь провести с ним отличный вечерок. Но если ты все же хочешь осыпать меня подарка­ми, жаловаться не буду.

- Сплетница

НАБЛЮДЕНИЯ

В ночь с четверга на пятницу уже под утро Б ушла из гостиницы, что в центре города. Она ехала на метро, чтобы добраться до жилых кварталов, и невольно ста­ла свидетелем всяких гадостей, которые можно встретить только в подземке. С, главный менеджер Леза Беста и сам Лез Бест в черном лыжном костюме вчера рано утром стояли у офиса детской благотворитель­ной организации «Маленькие сердца», казалось, что они не спали всю ночь. На Серене был надет розовый бюстгальтер и чья-то лыжная куртка. А куда подевал­ся ее парень? По прибытии на Центральный вокзал вчерашним вечером Н выглядел ошеломленным и озадаченным, но он был все так же великолепен. Д вылез из такси и отправился за покупками в магазин мужской одежды «Агнес Б». Стоп! А о каком Д мы го­ворим? Похоже, что Агнес Б. француженка, а Д все­гда воображал себя экзистенциалистом, а это ведь французское понятие. Ой, меня куда-то не туда поне­сло. В снимала, как бультерьер оставлял желтые сле­ды на белом снегу. Приятно, что хоть кто-то остался себе верен.

Пусть в День святого Валентина вокруг вас будет обо­жание, потакание вашим капризам и пара великолеп­ных сандалий на низком каблуке от Джимми Чу, кото­рые совершенно бесполезны в такую погоду. И помни­те: вы этого заслуживаете.

Сами знаете, вы от меня без ума.

ВАША СПЛЕТНИЦА

 

Торт с сахарной глазурью

Все утро понедельника Блэр с ужа­сом ждала, когда соберутся ее подопечные девя­тиклассницы. Ее вовсе не раздражали темы, ко­торые интересовали новеньких: о давлении стар­ших или о том, как подцепить парня. Все-таки сегодня был День святого Валентина, и вся шко­ла говорила о парнях. Она опасалась другого: вдруг девятиклассницы начнут расспрашивать Серену, о том, что она чувствовала, дефилируя по подиуму на показе Леза Беста, тусуясь с разными известными моделями и бла-бла-бла. Они, скорее всего, спросят ее о футболке «Я люблю Аарона» и

о том, какие у них отношения, потому что они слы­шали бла-бла-бла. Как будто все это было интересно.

Конечно, нет.

Почему в мире столько подражателей, когда жизнь предоставляет такие уникальные возможности каждому? Блэр положила еще один кусочек шоколадного торта себе на поднос, чтобы было чем заняться, когда девушки утомят ее своими разговорами.

— Привет, — произнесла она, почти зевая, и под­села к столику, за которым уже все собрались. — Извините за опоздание.

— Да ладно тебе, — весело ответила Серена. Перед показом ее немного постригли и промелировали, поэтому ее длинные белокурые волосы были еще прекрасней и ярче прежнего.

— Мы тут разговаривали о том, что у родите­лей Элиз проблемы. Она подозревает, что у ее отца есть любовница.

Густая желтоватая челка Элиз была зачесана назад и схвачена с боков маленькими заколками в форме сердечка. Под ее голубыми глазами были темные круги от переживаний: видимо, она не спала всю ночь.

— Хреново, — сочувственно сказала Блэр. — Поверь мне, уж я-то знаю.

Она решила не развивать эту тему. Может быть, они и собирались здесь, чтобы поделиться самым сокровенным, но она никого не намерена посвя­щать в детали отношений ее отца с другими муж­чинами в период, когда тот еще был женат на ее матери.

Серена энергично закивала:

— Я как раз говорила им, что все семьи совер­шенно прогнили. Кстати, Блэр, твоя семья мог­ла бы послужить отличным этому подтверждени­ем, — с удовольствием добавила она.

— Спасибо тебе большое, — зло бросила ей в ответ Блэр. — Но мне вовсе не кажется, что все должны услышать о моих проблемах прямо сей­час.

Дженни кусала кутикулу и нервно стучала каб­луком по ножке стула. Ее все утро беспокоило то, что вдруг Элиз', как только соберется вся группа, начнет говорить о поцелуях между девушками. Слава богу, голова у нее была забита другими вещами.

— Мы не обязаны говорить о проблемах в се­мье, если это нас напрягает, — сказала Блэр Элиз, пытаясь поддержать ее.

Элиз как-то несчастливо кивнула:

— Я хотела поговорить кое о чем еще. Дженни вздрогнула.

Черт!

Блэр ободряюще закивала:

— Ну, о чем же?

Вики Рейнерсон покачивала рукой. На ней была красная шерстяная накидка с капюшоном, наподобие той, что демонстрировала Серена на показе коллекции Леза Беста. Только ее накидка была несколько поношенной, как будто она по­заимствовала ее у бабушки.

Прикиньте, она не просекла, что накидки бу­дут в моде этой осенью, а не весной.

—Серена, только, чур, после этого ты расскажешь нам все про шоу Леза Беста! — умоляла Вики. — Ну пожалуйста! Ты обещала!

Серена засмеялась, словно в ее арсенале была уйма разных прикольных историй. Блэр захоте­лось ее поколотить.

— Самым отпадным было то, что я, сама не зная того, играла в снежки с самим Лезом Бестом!

Серена посмотрела на Блэр и поймала ее злой взгляд.

— Ну ладно, если останется время... Она повернулась к Элиз:

— Так о чем ты говорила? Элиз покраснела как помидор.

— Я... я хотела поговорить о поцелуях, — заи­каясь, сказала она. — О поцелуях с девушками!

Дженни стукнула по стулу Элиз. Мери, Касси и Вики хихикнули и толкнули друг друга локтя­ми. Это должно быть здорово! Снова на некото­рое время вернулся бы слух о том, что Блэр и Серена целовались друг с другом в ванной ком­нате гостиничного номера «Трибека-Стар», кото­рый снимала семья Чака Басса.

— Я считаю, что у любого человека должна быть возможность поцеловать другого, — ответи­ла Серена. — Целоваться — это здорово!

Блэр отправила в рот огромный кусок шо­коладного торта, пытаясь найти слова в под­тверждение того, что только что сказала Сере­на.

— Парням нравится смотреть, как целуются девчонки. Их это заводит, — произнесла она с на­битым ртом. — В фильмах девушки всегда дела­ют это.

Это было правдой. Они даже говорили об этом с мистером Бекхэмом на уроке киноискус­ства.

— Ну, Серена, каково носить все эти клевые тряпки от Леза Беста? — спросила Дженни, же­лая сменить тему разговора.

Серена отвела свои длинные гибкие руки на­зад, обхватив красивую белокурую голову, и, до­вольная, счастливо вздохнула:

— Хотите знать правду?

Все, за исключением Элиз и Блэр, энергично закивали.

— Ну, хорошо, я расскажу вам, — воодушеви­лась она.

Блэр закатила глаза, едва сдерживая себя, чтобы не заткнуть Серену сенсационным рас­сказом о своей страстной связи с женатым трид­цативосьмилетним мужчиной, что было гораз­до круче, чем прыгать по подиуму в дурацкой одежде, которую все равно никто не собирал­ся носить. Она опустила глаза на стол. На листке из блокнота Элиз неистово писала: «Элиз Уэллс. Мисс Элиз Уэллс. Мисс Элиз Патриция Уэллс. Э.-П. Уэллс».

Вдруг Блэр почувствовала, как содержимое ее желудка начало постепенно подкатывать к горлу. «Уэллс?» Это же была фамилия Оуэна! А Элиз толь­ко что сказала, что у ее отца есть любовница. Оуэн ничего не рассказывал ей про дочь, но теперь, когда она задумалась об этом, то заметила, что гла­за у Элиз были отцовские, а на веранде она при­куривала точно так же, как и он в пятницу в баре. Господи. Откуда же ей было знать, что у Оуэна с десяток детей, про которых он просто забыл рассказать. «Черт!»

Блэр заскрипела спинкой стула, вскочила и со всех ног понеслась в медпункт за кафетерием. Только она успела влететь, как ее вырвало шоколадным тортом прямо на тканый коврик медсе­стры О'Доннелл. Это был, конечно, не очень хороший, но зато самый верный способ отпра­виться домой со справкой.

Как только она убежала, кафетерий зажу­жжал—девочки начали обмениваться версиями о том, что случилось с Блэр Уолдорф.

— Я слышала, что у нее какое-то редкое забо­левание. Она облысела, а сейчас на ней парик, — объявила Лора Сэлмон.

— А я слышала, что она залетела от какого-то сорокалетнего мужика. Он хочет на ней женить­ся. А его жена принадлежит к королевской се­мье, поэтому она не даст ему развод, — объясни­ла Рейн Хоффстеттер.

— Боже мой! Она родит с матерью в одно и то же время! — вскрикнула Кати Фаркас.

— Да не беременна она. У нее просто наруше­ние пищеварения, — сказала девушкам Изабель Коутс доверительным шепотом. — Она мучается этим вот уже несколько лет.

За столиком, где сидела группа Блэр, Серена случайно обронила:

— Она почувствует себя прекрасно, когда уз­нает, что ее берут в Иель.

 

Апатия против поэзии

— С Днем святого Валентина, дон­жуан, — поздоровался Зик Фридман с Дэном перед началом урока по американской исто­рии. Он вручил Дэну розовый пакет. — Агги про­сил передать это тебе. Курьер принес в прием­ную.

Ручки сумки были связаны красной шелковой лентой. Дэн потянул за один конец и вывалил содержимое сумки на парту: белая коробочка и тоненькая книжка в кожаном переплете. В коро­бочке была толстая серебряная ручка на сереб­ряной цепочке. На карточке, вложенной внутрь, было написано, что на эту ручку не действует зем­ное притяжение, такие используют космонавты в космосе. Дэн надел цепочку на шею и открыл книгу на первой странице, где было написано: «Пошли это притяжение на хрен. Твоя поклон­ница. Дошло?»

Дэн перечитал надпись, он был совершенно сбит с толку. На Ванессу это совсем не похоже. Сомнений не оставалось: это была Мистерия.

Прозвенел еще один звонок, и в класс вошел ми­стер Дьюб и начал стирать с доски. Дэн спрятал сумку с подарками под стул и открыл тетрадь, делая вид, будто слушает, что рассказывает мис­тер Дьюб о Вьетнаме. Школа казалась полным отстоем, когда такой классный агент, как Расти Клейн, хотела представлять его, а явно выдающа­яся и интригующе сексуальная поэтесса присла­ла ему к Дню святого Валентина такие необычай­но изысканные подарки.

Затем Дэн вспомнил о Ванессе, и у него зат­ряслись руки. Он ничего не послал ей па День святого Валентина: не то чтобы Ванессе хоть сколько-нибудь нравился этот дурацкий празд­ник, но он даже не позвонил ей. Но самой боль­шой его проблемой было другое — он ей изменил. Ведь он не только целовался с ней. Изменил, из­менил. Блин!

Во всем была виновата Мистерия. В своей по­лупрозрачной комбинации и с кривыми желты­ми зубами она заставила его поверить, будто живет в одном из его стихотворений, в котором он описывал, как целуется со странной девицей на необычной вечеринке, причем и девица, и ве­черинка были, естественно, надуманными. Его воображение просто вышло из-под контроля, оно вело его по сугробам заснеженного города в ее обшарпанную квартиру-студию в китайском квартале, оно же заставило его заниматься с ней любовью во всевозможных невообразимых позах на неудобном матраце в то время, как над мрачным городом вставало солнце. Все выглядело так, словно этого ничего и не было, словно все было

лишь фантазией.

Только это была не фантазия. Он ей изменил. На протяжении всех выходных у него было такое сильное похмелье и его настолько мучила экзистенциальная вина и ненависть к самому себе, что он просто не мог отвечать на бесчис­ленные эс-эм-эски Ванессы.

Он открыл последнюю страницу тетради по истории. Что, если он напишет Ванессе стихо­творение и отправит ей его на перемене? Это было куда лучше, чем посылать цветы, конфеты или слащавую поздравительную открытку. Но, пожа­луй, самое лучшее в этом решении было то, что ему не придется с ней говорить и, возможно, при­знаваться в том, что он ей изменил, ведь он ни­когда не умел лгать.

Мистер Дыоб начал писать на доске. Дэн тоже написал: «Ангелы из мела придают смысл».

Затем он припомнил, что сказала Мистерия, когда они допивали четвертый или пятый кок­тейль «Ред Булл». Мол, ей надоело писать ма­лопонятные стихотворения, которые скрыва­ли смысл того, что она хотела выразить. Нет утонченной изысканности. Да прямой экспрес­сии.

«Поцелуй меня. Будь моей, — написал Дэн, пы­таясь имитировать надписи на леденцах в фор­ме сердечка, которые можно было увидеть во рту любой девчонки в День святого Валентина. — Ты бесподобна!»

Он снова прокрутил эти слова в своей голове. Его мозг был все еще занят мыслями о той ночи с Мистерией, чтобы думать о чем-то другом. Ее грязные тонкие светлые волосы пахли хлебом, а когда она прикоснулась холодными липкими руками к его груди, все его тело содрогнулось. Он даже не успел спросить ее, что она имела в виду под преждевременной смертью или как его стихотворение «Шлюхи» спасло ей жизнь - настолько он был одурманен таурином из коктейля и ее отвратительно желтыми зубами. Скорее всего, он об этом бы все равно не вспомнил.

«Потерял девственность снова», — написал Дэн, и это была правда. Секс с Мистерией был настолько хорош, что ему показалось, что это с ним случилось впервые. Неужели с каждой новой женщиной секс похож на потерю девственности?

Прежде чем он успел представить себе, кто окажется новой счастливицей, прозвенел звонок, и Дэн вернулся на землю, закрывая тетрадь и засовывая ее под мышку.

— Эй, — крикнул он Зику. — Я куплю тебе суши, если ты подождешь, пока я отправлю сообщение по мылу.

— Ладно.

Зик пожал плечами, не подавая виду, как он рад тому, что его старый друг соизволил снова обратить на него внимание. С каких это пор Дэн Хамфри, король дешевых булочек с яйцом и плохого кофе, стал есть суши?

— Слышал, ты хорошо оторвался в пятницу вечером! — крикнул Чак Басс вслед Дэну, когда они столкнулись на лестнице. На Чаке был тем­но-синий форменный свитер школы «Ривер­сайд» с V-образным вырезом, и надет он был пря­мо на голое тело: — Молоток!

— Спасибо, — пробормотал Дэн, поспешив па-верх, в компьютерный класс. Он обманывался, если думал, что Ванесса не узнает о нем и о Мис­терии. А если и узнает, то рассчитывал, что, как только она получит его последнее стихотворе­ние, она обязательно его простит. Ведь, как на­писала в красной кожаной книге Мистерия, он был соблазнителем.